Мы снова целуемся, и я чувствую, что тону. Вот что Эйприл имела в виду, говоря, что я что-то упустила. Это не так грязно, как я думала. Его руки в моих волосах, на моих плечах и спине, и я чувствую себя лишенной костей и слабой. Клятва, которую я дала, и даже Финн, кажутся такими далекими.
Шар ныряет вниз и немного снижается.
Кент уже опускает нас.
- Спасибо тебе, - говорю я.
- Ты будешь помнить, что есть причины жить, есть как минимум несколько порядочных людей, и этот мир некоторую часть времени ценен?
Я поднимаю к нему лицо, хочу еще одного поцелуя, но он меня останавливает.
- Ты будешь помнить?
Шар ныряет вниз снова. Его глаза все еще закрыты.
- Почему ты не открываешь глаза?
Он открывает один и секунду на меня косится
- Я боюсь высоты, - говорит он.
Шар снижается еще раз.
- Нам нужно надеть маски, - он кладет дрожащую руку на мою щеку и снова целует. Шар быстро падает.
- Мне нужно кое-что тебе сказать, - говорит он мне в волосы, и затем я слышу взрывы, и задыхаюсь.
Красные, желтые и голубые огни взрываются над гаванью.
- Фейерверки, - вдыхаю я. Они взрываются над Дискавери, и я слышу, как люди хлопают в ладоши. Я видела фейерверки только один раз в жизни, на праздновании в этой же гавани, когда была маленькой. Даже отсюда я могу слышать реакцию толпы.
Я пытаюсь осмотреть гавань, но мы с Уиллом переплетены. Очередной залп фейерверков взрывается над нами. Пахнет резко и неприятно, а звук поражающий - слишком многое в этом городе взорвалось и сгорело.
Он протягивает мне маску, я беру и надеваю ее.
Мы освобождаемся из объятий друг друга и выходим из корзины на крышу.
Глава 23
- Кажется, праздник начался рано, - говорит Кент. - Его Величество, должно быть, обнаружил, что некие религиозные фанатики планируют сорвать его вечеринку.
Вид с морга не был таким ясным, как с воздушного шара, потому что мы были довольно далеко, но мы могли видеть толпу, отделяющуюся от группы солдат.
- Сейчас прибудет принц, - говорит Уилл.
- Сомневаюсь. Если есть хоть намек на опасность, он будет держаться в стороне. - Кент хмурится и оглядывается на брезент, покрывающий половину крыши.
- Я должна быть там, - говорю я.
- Если собираешься идти, то нужно поторопиться, - думаю, Кент больше беспокоится о проверке воздушного шара, чем о нас, но затем он говорит:
- Элиот ждал тебя, - и смотрит на меня. Я вспыхиваю.
- Мы не сможем этого сделать. Гавань слишком далеко, - начинает Уилл, крепко сжав мою руку.
- Возьми паровую карету Элиота, - говорит Кент. Он перешел от шара к корзине, пробегая руками по ремням. - Если попросишь охранника вернуть ее, он оставит ее мне, чтобы я мог закупать расходные материалы для нашего проекта, - он смотрит на меня, говоря это.
Я толкаю Уилла перед собой. Мы спешим вниз по лестнице и выходим на улицу. Освещение принца не может добраться сюда, поэтому очень темно.
Я крепче хватаю Уилла за руку. Мне нравится ощущение его пальцев, переплетенных с моими.
- Финн не возражал бы, - говорю я.
- Вот именно, - его голос нежный.
Паровая карета Элиота припаркована там, где мы ее оставили - около клуба Распущенности. Рядом с ней стоит охранник, держа в руках мушкет.
- Нам нужно добраться до гавани, - выпаливаю я.
- Мисс Уорт? - сказал он, хотя я уверена, что никогда до этого не видела его. - Я доставлю вас так далеко, как только смогу, но там толпа.
Паровая карета Элиота рассчитана только на двоих, но Уилл посадил меня к себе на колени и тесно прижал, а солдат начал быстро вести. Я более двух раз ловлю его взгляд, когда он, нахмурившись, смотрит на Уилла. И на меня.
В конце концов, улицы становятся слишком переполненными, и охранник останавливается.
- Удачи, - говорит он. Уилл кивает.
Улицы так сильно заполнены, что мы едва можем продвигаться. Продавцы торгуют фосфоресцирующими ожерельями, и на одном, должно быть, дюжина их. Они придают его лицу зеленоватый оттенок. Его зубы желтоватые, а белки глаз болезненно желтые. Не думаю, что такой болезненный вид ему придают только светящиеся ожерелья. Его рукава закатаны, открывая сыпь. Я сдерживаю крик и отступаю назад. Уилл прямо позади меня. Он кладет руку мне на плечо, чтобы остановить.
- Это просто ссадины, - говорит мужчина, отступая от меня, а затем делает еще один шаг, будто собираясь бежать. Если я закричу, если укажу на него, обвиняя в переносе инфекции, толпа разорвет его. Я видела, как такое случалось раньше. Мы с Финном видели.
Одно из ожерелий падает мне в руки. Какое-то мгновение я изучаю его, зная, что зараженный мужчина скрылся в толпе. Праздничное настроение, которое я ощущала на крыше морга, кажется, рассеялось. Люди осторожно смотрят друг на друга, не приближаясь на расстояние прикосновения. Я вижу блеск ножа, сокрытого в свободном рукаве. Люди сильнее запахивают свои плащи.
Все взоры обращены к гавани. Но их выражения не восторженные, не счастливые. Они выглядят голодными, будто ожидают своего рода спектакль. Может быть казнь. Слишком многие из них носят сверкающие ожерелья, что делает их лица зелеными и болезненными.
- Нам нужно добраться до корабля! - кричу я Уиллу. Каким-то образом я выпустила его руку.
Я проскальзываю между двух людей, но женщина двигается, и я случайно прикасаюсь к ней. Она рвется в сторону, вскрикнув, а я, споткнувшись, сталкиваюсь с парнем, стоящим рядом с ней. Я убираю руку, сбитая с толку теплом его плоти.
И только тогда я понимаю, что Уилла со мной больше нет.
Я делаю полный круг в поисках его, но тропинка, по которой я шла через толпу, скрылась. Другие дорожки открываются и снова скрываются, когда толпа перемещается, но я не могу сказать, которая из них приведет меня к Уиллу. Я ищу его, начиная паниковать. Я не могу остаться тут в одиночестве.
Звучат трубы, и группа хорошо одетых мужчин выступает на палубу корабля.
Неделю назад я стояла на этом пирсе, только я и мой отец. Кроме его охранников, мы были единственными людьми на земле. Сегодня вечером вокруг меня сотни людей. Я не хочу даже представлять темные места, с которых они вышли. Когда я прохожу мимо двух мужчин, один из них тянется ко мне. Я бросаюсь прочь от него, но вдруг выхожу из толпы и оказываюсь на самом краю пирса. Я ловлю проблеск светлых волос на корабле.
Элиот осматривает толпу. На нем надета маска, но я все равно могу сказать, что он хмурится. Я поднимаю руку, но только до уровня глаз. Я хочу, чтобы он увидел меня, но не хочу привлекать к себе внимание. Матросы и стражники стоят по бокам от Элиота. Я оглядываюсь в поисках Эйприл, но не вижу ее.
Человек в цилиндре, который знавал лучшие дни, протягивает Элиоту бутылку шампанского.
Я не так далеко от него, но больше не могу разобрать выражение его лица. Он поднимает руку, чтобы прикоснуться к маске. Затем вокруг меня слышится крик.
Люди падают в воду, брызгаясь и вопя. Меня отталкивают назад, и я цепляюсь за людей вокруг меня, точнее, за единственного мужчину, оставшегося на причале. Он отбрасывает меня, но я восстанавливаю равновесие и не падаю.
И тогда я вижу ее. Девушку, бьющуюся в конвульсиях в толпе. По ее лицу бегут красные слезы, а светлые волосы становятся розовыми от пота. Она протягивает руки, моля о помощи, но люди лишь дальше отходят от нее.
- Красная Смерть, - слышу, как кто-то произносит.
Девушка падает.
Я не удивлена, что никто не подходит, но удивлена, что звук от удара ее головы о прогнившие деревянные доски причала так отчетливо слышен.
Я слышу голос Элиота и оборачиваюсь. Он перегнулся через перила корабля и его губы двигаются, но я не могу разобрать, что он говорит. Меня снова кто-то толкает, и я падаю на четвереньки.
Не уверена, зовет он меня или еще кого-нибудь. Кожа на моих ладонях разодрана и кровоточит, и, когда я пытаюсь подняться на ноги, то вижу, что кто-то пинает умирающую девушку. Это не злонамеренные пинки, они больше похожи на подталкивающий жест, но один человек начинает это, остальные подхватывают, используя ноги чтобы оттолкнуть ее к воде. Ее длинные белые пальцы дергаются и хватают все что попадется, чтобы удержаться. Девушка кричит, когда ее хватают за лодыжку.
Она еще жива, когда они сбрасывают ее в гавань.
Кто-то трогает меня за плечо, и я оборачиваюсь, отбрасывая руку.
- Аравия? - Уилл все еще протягивает ко мне руку. Я обнимаю его с таким облегчением, что он, наконец, нашел меня. Через его плечо я вижу Эйприл на пирсе, ее платье с красными блестками на полосках белого шелка мерцает в серой толпе.
Я не знаю, почему она в толпе, не на корабле, но Уилл помогает мне добраться до нее и проводит нас обеих на лодку. Он сможет спасти нас, и, когда мы вернемся, я спасу его.
На корабле несколько хорошо одетых мужчин подходят к Элиоту, чтобы пожать ему руку. Он говорит с ними, осматривая толпу. Он ищет меня.
- Пойдем со мной.
Голос Уилла невозможно нежный. Рядом с ним стоит мужчина. Пожилой мужчина среднего роста с шелковым шарфом, повязанным вокруг шеи.
- Расступитесь, идет дочь ученого, - громко кричит он.
Я слышу бормотание людей. Женщина тянется и почти касается меня.
- Благослови тебя Господь, - говорит она мягко.
- Спустите ее вниз, - говорит мужчина. Когда он двигается, становится заметно, что он хромает. Он к этому привык. Это произошло давно.
Теперь все смотрят на меня. Некоторые без масок, они улыбаются, но их улыбки не заверяющие. А Уилл смотрит в сторону. Внезапно я понимаю, что он не помогает мне. Он помогает этому мужчине. Я прекращаю двигаться, но он не отпускает мою руку.
- Аравия! - я слышу Элиота и оборачиваюсь.
Треск сопровождается взрывом. Я смотрю в небо, когда пламя вспыхивает с корпуса корабля и дымовая труба движется в сторону, в кричащую толпу.
Глава 24
- Отведи ее в тоннель! - вопит мужчина. Горящие обломки древесины падают с неба, и мои глаза слезятся. Меня обрызгивает чем-то кровавым. Я продвигаюсь вперед, подальше от кричащей толпы в гавани, на боковую улицу.
Выцветшая вывеска с изображением осьминога рекламирует таверну, закрытую годы назад. Уилл помогает мне на развалинах, а затем хромой мужчина поднимает кусок брезента и жестом предлагает мне спуститься по лестнице. Я качаю головой.
Второй взрыв, гораздо громче первого, сотрясает пирс. На мгновение Уилл прижимает меня ближе к себе, а затем толкает вперед. Мы не говорим. Моя голова раскалывается от шума. Я ставлю ноги на лестницу и начинаю спускаться. Прямо передо мной, за ржавыми перекладинами, я вижу вырезанный глаз - символ, который Элиот хотел использовать для восстания. Элиота, вероятно, уже нет в живых.
- Значит, она дочь ученого, - говорит мужчина. Он не спрашивает. Он просто извещает людей в доке. Он знает.
- Я привел ее, Преподобный, - говорит Уилл. - Как и обещал.
Конечно. Там, на пирсе, мужской голос был похож на голос министра. Кто еще мог быть в центре этого хаоса, разрушая планы Элиота? Я думала, мне доведется встретиться с Преподобным Мальконтентом при других обстоятельствах. Но не так.
Я пытаюсь отступить, но Уилл толкает меня вперед. Теперь все изменилось. Я наступаю ему на ногу, и он чертыхается.
Мальконтент хватает меня за талию. Я брыкаюсь и сопротивляюсь, когда он пытается повернуться и провести меня через дверь, и я сбегаю от него, на мгновение освободившись. Пока Уилл не хватает меня.
- Будет лучше, если ты не будешь сопротивляться, - говорит он.
Я бью его коленом в грудную клетку, но прежде чем могу бежать, Преподобный грубо заталкивает меня в камеру с деревянной дверью.
Через маленькое зарешеченное окошко в двери я наблюдаю, как Уилл передает мужчине тонкую черную книгу. Дневник отца.
Преподобный улыбается. - Подожди здесь, - говорит он и уходит в еще один тоннель.
Уилл стоит в центре комнаты в одиночестве. В профиль он невозможно красивый. Его высокие скулы, темные ресницы. Он тихо ждет, не проявляя ко мне никакого интереса.
Я хватаюсь за решетку, готовясь накричать на него, готовясь просить его помочь мне. Прежде чем я могу это сделать, в комнату возвращается Преподобный, ведя перед собой Генри и Элис. На детях надеты маски. Маска Генри треснула, но все еще цела. Уилл опускается на колени и заключает их в объятия.
- Как было обещано, - говорит мужчина.
Уилл проводит детей до двери, затем останавливается и оборачивается ко мне. Я не пытаюсь понять, что он делает. Часть меня понимает, но от этого не легче.
- Ты не причинишь ей вреда?
Мужчина смеется.
- Если она невинна, Лорд ее защитит.
- Невинна в чем?
Мужчина снова смеется.
- Забери детей домой. На улицах сегодня будет литься кровь.
А затем Элис видит меня.
- Аравия! - кричит она. - Уилл, Аравия тоже здесь! Она может пойти домой с нами.
Элис отталкивается от брата и бежит к двери. Я не могу представить, как выгляжу, вероятно, как сумасшедшая. Боль от предательства Уилла ударила меня неожиданно сильно, как удар кулаком в живот.
- Мы не можем взять ее с нами. Прости, - Уилл остается там, где он есть. Он, вероятно, не хочет подходить достаточно близко, чтобы посмотреть мне в глаза.
- Я должна на прощание ее поцеловать, - настаивает она.
- Элис, иди сюда.
Она бежит ко мне, тянется маленькой ручкой к решетке.
- Я никогда не говорила до свидания маме.
Он меняет свое решение, пересекает комнату и поднимает ее. Элис сдвигает маску в сторону. Я осторожно, чтобы не поймать его взгляд, принимаю ее поцелуй.
- Будь хорошей девочкой, - говорю я. - Позаботься о братьях.
Преподобный стоит в комнате, качая головой, забавляясь. Он стоит прямо, спрятав руки за спину.
- Я вернусь, если получится, - шепчет Уилл. Он действительно оставляется меня тут. Я отворачиваюсь.
- Аравия?
Я ненавижу себя за то, что оглядываюсь на него. Он вынимает руку из кармана и протягивает сквозь решетку.
Я раскрываю руку, и он роняет кольцо с бриллиантом, что Элиот дал мне, в мою ладонь. Мы смотрим, друг на друга в течение долгого момента, после чего он убирает руку. Но что тут сказать? Я сомневаюсь, что люди, которые удерживают меня, будут впечатлены бриллиантом. Особенно, когда они просто могут взять его с моего мертвого тела.
Уилл склоняет голову, уводя детей, и Преподобный следует за ними.
Я ненавижу Уилла, за то, что он оставляет меня, и ненавижу себя, потому что хотела, чтобы он обернулся и сказал что-то, что угодно, что заставило бы меня пережить эту ночь. Я скучаю по его прикосновениям, и это угнетает.
Через маленькое окошко в камере виден только уровень улицы. Встав на носочки, я вижу горящую гавань.
Корабль развалился сам по себе. То, что от него осталось, пылает в огне, вероятно, от газовых ламп, развешанных на такелаже. Элиот стоял на палубе. Разве он мог как-то выжить?
Элиот умер, думая, что я отказалась от него? Предала его?
А я это сделала?
Дым валит сквозь крошечный иллюминатор. Иногда, крича, бегут люди. Двое людей дерутся не на жизнь, а на смерть прямо перед окном.
Наконец, я отворачиваюсь из-за воспоминаний о родителях, об Эйприл. Я надеюсь, что Уилл спасет детей. Моя щека все еще ощущает поцелуй Элис.
Корабль отплыл. Элиот исчез. Я кутаюсь в одеяло, но не могу согреться.
Нож, который мне дал Элиот, все еще в моем ботинке. Я вытаскиваю его и касаюсь холодного металла. Прижимаю лезвие к запястью. Я могу прямо сейчас все закончить. Забвение. Я никогда не почувствую свою вину снова. Никогда больше не испытаю боли предательства. Умереть как Финн. Истечь кровью до смерти.
Я долго боролась с очарованием смерти, после того, как умер Финн, и родители были потеряны. Они должны были вести меня, заботиться обо мне, но не могли. Я выбиралась из постели по утрам. Я ела еду, которую ставили передо мной. Когда кто-то улыбался мне, я пыталась улыбнуться в ответ.
Это все было нереальным. Я была фальшивкой, и моя жизнь была притворной, а счастье наигранным.
Мама вернулась к нам, но я никогда не забуду, как она вернулась и что обнаружила.
Она настаивала, чтобы в первый год мы спали в одной комнате, и каждую ночь она тянулась ко мне, словно пыталась удостовериться, что я все еще жива.
Но если я не прощу ее, если буду крепко держаться за свой гнев, то мне не придется сталкиваться с собственным чувством вины. И тогда, с Эйприл, я превратила себя в другую Аравию. Я никогда не забывала те внутренние страдания, но находила способы забыться. Я садилась, сжимая в руке нож. Представляла, как позволяю всему теплу, всей крови вытекать из меня.
Финн заболел после прихода мужчины в наш подвал, чтобы поговорить с отцом о масках. Я подозреваю, что микробы ютились в его длинных каштановых волосах и заражали всех. Включая моего брата. Финн стал покрываться синяками и язвами, но держал меня за руку и никогда не плакал. Я сидела около него днем и ночью. Я не всегда носила маску. Отец настаивал на том, что я должна была, но мы еще не привыкли к маскам, и я не хотела, чтобы Финн, снова придя в сознание, не смог меня узнать.
Стражи принца пришли за отцом. Они хотели объяснений, как работает маска. Хотели, чтобы он продемонстрировал возможности его изобретения.
- Я вернусь, как только смогу, - сказал мне отец. - Финн пройдет через это. Я дал ему кое-что, что поможет его телу бороться с инфекцией. Держи его в тепле.
Я не испугалась, когда отец ушел. Мы с Финном много времени провели в этом подвале наедине, пока отец работал. Но я не могла выпустить руку Финна, и поэтому не могла пойти за ним наверх и не пустить его.
Финн проснулся один раз, и я покормила его супом. Он улыбнулся мне, и я вспомнила папины слова, почувствовав вспышку надежды.
- Вкусный суп, - сказал Финн. На самом деле, он не был вкусным. Я просто вылила разные банки и бутылки в горшочек.
Отца не было всю ночь. Я подкидывала уголь в печь. Я готовила завтрак. Я прочитала Финну все иллюстрированные книги о приключениях, подаренные ему мамой на Рождество. И тогда в наш дом по скрипящей лестнице спустились мужчины.
Они были большими, сильными, с пустыми и глупыми лицами, похожими на коллекционеров трупов, которых наняли позже, чтобы те очищали улицы от трупов. Они не спросили о моих родителях, поэтому я сразу знала, что что-то не так. Мужчины показали мне бумагу, но протянули лишь на мгновение, недостаточно длинное, чтобы расшифровать корявый почерк.
- Мы боремся с инфекцией, - сказали они. - Очищаем город, чтобы некоторые из нас могли жить тут. - Они указали на Финна. - Он скоро умрет.
Я уставилась на них, замерев на месте.
Тот, который был больше, шагнул вперед, и я бросилась к моему брату-близнецу.
- Отец сказал, что ему лучше, - заплакала я. - Это просто вопрос времени.
Один из мужчин схватил меня и отбросил к стене. Банки консервов попадали вокруг меня. Они мне не поверили. Они не знали, кто мой отец или как Финн мог выздороветь, ведь другие люди не могли.