- Трахни меня, - прорычала она, и голос ее звучал от желания почти невнятно. - Будь ты проклят, трахни мою задницу, Кайова. Трахни меня.
Предсемя струей ударило внутрь, когда Кайова сжал зубы и двинулся глубже, аккуратно насаживая ее на свой твердый напряженный член.
Аманда рыдала и стонала, ее плоть сжималась, пытаясь приспособиться к вторжению.
- Моя!
Он не мог остановить сорвавшееся с губ рычание. Кайова наклонился и коснулся губами ранки на шее, которую он оставил, прижимая Аманду к себе и чувствуя, как в его теле зарождается взрыв.
Она была слишком тугой, слишком горячей, несмотря на густую смазку, которой он оросил ее канал - и Кайова понимал, что до его собственного финала ему осталась пара секунд. Она была ближе. Он мог чувствовать запах ее оргазма. Чувствовать ее киску сквозь тонкую стеночку, ощущать ее пульсацию и ждать извержения, которое лавиной накроет их обоих.
- Да! - ее дикий крик потряс его. - Боже, да, Кайова. Твоя. Твоя. Теперь трахни меня, черт тебя подери.
Она сжалась вокруг него, и у него не осталось выбора. Кайова задвигался внутри нее, долгими неторопливыми толчками, изо всех сил сдерживая себя, чтобы ей не навредить, но ее стоны сводили его с ума, лишали контроля.
Его руки легли на ее бедра, подающиеся навстречу каждому толчку, влажные звуки секса заполнили воздух, и он не смог больше этому противостоять.
Он надеялся, что Дэш знал, о чем говорил, потому что Кайова не смог бы сейчас выйти из нее, даже если бы от этого зависела его жизнь. Он толкнулся сильно и глубоко в этот тугой горячий канал, его яйца сжались, и член стал еще тверже. Это было наивысшее удовольствие в его жизни.
Надувшаяся головка потерлась о тугие стенки ее узкого канала, раздражая киску, которая затрепетала от доселе неведомых ощущений. Аманда закричала, когда первый взрыв семени ударил в нее, застонала, забормотала его имя, снова и снова клялась ему, что никогда не сбежит.
Его. Всегда его.
Его зубы впились в ее плоть, хотя он и клялся лишить себя этого удовольствия. На этот раз крови не было, только сладкий вкус под языком, и ее голос, просящий его не останавливаться.
Кайова наполнил ее своим семенем, содрогаясь над ней, чувствуя жесткий пульс ее оргазма, и, зная, что если она когда-нибудь его покинет, если он потеряет ее, он останется лишь наполовину человеком. Его душа будет чахнуть без нее, а жизнь лишится смысла.
Глава 21
- Что это? - Аманда сонно посмотрела на предмет, висящий над кроватью.
Он был похож на паутину, закрученную вокруг древесных веток. В паутину были вделаны маленькие блестящие камни, а выше, почти под потолком, к предмету были прикреплены какие-то мешочки.
- Это ловец снов, - Кайова лег на бок, придвигаясь ближе к Аманде. Одна его рука оказалась у нее под головой, другой он обнял ее, прижимая к груди.
- Я слышала о таком.
Она нахмурилась. Кайова хмыкнул.
- Моя мать по крови наполовину принадлежала к индейцам племени Кайова. Она сплела ее еще до того, как я и мой дед уехали. Считается, что ловец снов дает хорошие сны. Он может поймать в свою паутину хорошие сны, а кошмары прогонит, чтобы они больше не появлялись.
Она с любопытством склонила голову.
- Большинство Пород напоминают коренных американцев, почему?
Он вздохнул в ответ на ее вопрос, откинувшись на спину, чтобы поглядеть на ловца снов.
- Генетически измененные сперматозоиды содержат ДНК коренных американцев. Ученые решили, что индейские гены в сочетании с генами животных помогут создать более жестоких солдат.
Он пожал плечами.
Аманда наклонила голову, глядя на сложные хрупкие переплетения и мелкие кристаллы, которые выглядели как роса на паутине.
- И он помогает тебе видеть хорошие сны? - спросила она, повернувшись, чтобы взглянуть на него.
На лице Кайовы была написана смесь сожаления и признания. Он не был зациклен на прошлом, но и не намеревался его обсуждать.
- Это всего лишь память.
Он отвернулся от нее, и Аманда поняла, что это было гораздо больше, чем просто память. Она молча продолжала глядеть на него.
- Ты когда-нибудь видел свою мать после того, как твой дедушка тебя увез? - спросила она.
Сама Аманда не могла представить свою жизнь без семьи. Они могли раздражать ее и злить, но они были ее семьей.
- Никогда, - ответил он тем же ровным тоном.
Кайова поднялся с кровати, и она поняла, что маска бесстрастности снова на месте.
- Будешь завтракать?
Аманда расслабила мышцы и охнула от боли. Он взял ее ночью снова, овладел ее с неистовством и жаром, который чуть было не уничтожил их обоих несколько раз.
- Кайова, - сказала она тихо. - Вот почему я убежала от тебя прошлой ночью. Если ты не собираешься ничего со мной обсуждать, нам никогда не стать настоящей парой.
Он крякнул в ответ.
- Последнее, что я от тебя слышал - это то, что ты в любом случае не собираешься здесь оставаться, - он двинулся к комоду и достал чистую одежду. - Я собираюсь принять душ. А потом приготовлю завтрак. Ты можешь тоже искупаться, пока я буду готовить.
Аманда опустила голову, нервно кусая губу.
- Я все равно сбегу, Кайова.
Он остановился. Она заметила, как мышцы играют под смуглой кожей его рук.
- Ты снова сбежишь, и я заставлю тебя об этом пожалеть, - голос звучал ровно, глаза, когда он повернулся, чтобы посмотреть на нее, были совершенно пусты. Аманда поразилась его умению прятать боль и злость, которые он наверняка сейчас ощущал. - Не совершай эту ошибку еще раз, Аманда. Ради нас обоих.
***
- Женщина, которая родила тебя, прислала тебе этого ловца снов, - Дед указал на висящую в углу гостиной паутину, украшенную кристаллами и перьями… - Она заставила меня пообещать, что я буду хранить его для тебя. Но у животных нет снов, ведь так, щенок? - рявкнул он сердито. - Чтобы видеть сны, нужна душа.
Кайова опустил голову, уставившись на свои руки. У него были сны, в которых мягкий нежный голос матери пел ему колыбельные и шептал ласковые слова.
- Будь хорошим мальчиком, Кайова. Найди свою душу…
Его душа.
"Что такое душа?" - спрашивал себя мальчик снова и снова.
Если бы у него была душа, его бы не бросили, говорил себе он. Никто бы не оставил его одного, во тьме, наедине со страхами и странными снами.
"А у матерей есть душа? - задавался вопросом маленький Кайова. - Почему матери отдают своих детей таким людям, как его дед?"
- Тебя создали, Кайова, - рычал дед. - Создали и поместили в беспомощную женщину. Тебя создало зло, и это зло тебя однажды уничтожит. Надо было утопить тебя, как щенка, еще когда ты родился.
***
Кайова стоял под душем, чувствуя, как хлещет по телу вода, и вздыхал. Это были ужасные воспоминания, те, которые он хотел бы навсегда изгнать из своей головы. Ему следовало бы дважды подумать, прежде чем отказываться от жизни, которую он вел, и браться за работу, которая заставляла его воспоминания оживать.
Но Аманда была как воплощение нежности и мягкости, о которой он столько грезил в детстве. В четырнадцать лет, покинув горы, Кайова поклялся, что вернет себе все то, что отнял у него дед. Но почти сразу же узнал, что волшебная жизнь, которую он видел по телевизору, была обманкой, иллюзией. Он не позволял себе верить иллюзиям все эти годы. До Аманды.
Мягкая, нежная Аманда.
Ее смех украл его сердце задолго до их поцелуя. Волшебство ее улыбки и нежность ее голоса успокаивали его, приносили покой. Она была его мечтой - и это было больно.
Его губы сложились в брезгливую усмешку. Он взял с полки губку и быстро намылился.
Спаривание было биологической, гормональной реакцией. В нем не было эмоций. Эти гормоны не могут заставить Аманду полюбить то, что она не может принять. Как не сможет и материнство.
- Они рассказали ей о том, что засунули ей в живот, - набросился на него дед, когда Кайова осмелился предположить, что он ребенок, а не животное. - Они показали ей существа, которые родились от других женщин. Они скулили и выли, как щенки, а не как дети. Ты такое же отвратительно маленькое животное, как и они. Они заставили ее. Она родила тебя, потому что ее совесть не позволила ей поступить иначе. Но ты был противен ей с самого рождения.
Кайова вспоминал его слова, натирая лицо губкой. Все уже давно кончилось, но сердце до сих пор обливалось кровью. Аманда смотрела на него, как на животное, с которым ее заставляют спариваться. Ей нужно было больше, чем он мог ей дать. Кайова признался себе, что тут он бессилен. Он просто не мог дать ей большего.
У него было достаточно денег, хоть и заработанных не совсем легально, и она бы с ним не нуждалась. Но она все-таки дочь Президента Вернона Мэриона. По понятиям того общества, в котором она жила, брак между ней и отбросом человеческой расы был неприемлем. А Кайова был отбросом. Черт, иногда ему казалось, что в нем почти не осталось человеческого.
Долгие минуты спустя, контролируя выражение своего лица, он вышел из ванной в футболке и черных джинсах и уставился на Аманду. Она сидела на кровати и тоже смотрела на него, в ее карих глазах светилась обида.
- Я приготовлю завтрак. У тебя есть полчаса, - сообщил он ей спокойно, отодвинув желание и гнев глубоко на задворки сознания - туда, куда привык прятать чувства за все эти годы.
- То есть, у тебя есть полчаса, чтобы подумать, - она поднялась с кровати, высокомерно на него глядя. - Мы можем обсудить это и прийти к разумному решению, или тебе стоит начать думать, где меня лучше запереть. Потому что это не будет продолжаться вечно.
- Я надеюсь, ветчина и яйца на тебя подействуют, - сказал он спокойно. - Чуть позже я схожу на склад.
Ее губы яростно сжались.
- Как угодно, черт возьми. Будешь завтракать один, Кайова. Завтракать - и думать. Голосование по Закону Пород уже послезавтра. Как долго ты сможешь удерживать меня, когда все решится?
Она пронеслась мимо него в ванную с гордо поднятой головой, ее волосы развевались за ней волной.
- Я и не собирался тебя удерживать силой, - пробормотал он тихо. - Но наверное, стоит попробовать.
Глава 22
Он как раз выкладывал яйца и ветчину на тарелки, когда Аманда вышла из спальни. Ее длинные волосы были все еще влажными, лицо бледным, взгляд не отрывался него.
- Позвони доктору Грейс, скажи, чтобы они пришли, - резко и требовательно заявила Аманда. - Я хочу, чтобы они пришли и взяли все нужные анализы.
Возбуждение снова нарастало в ней, и Кайова мог чувствовать его запах - жарче, ярче, чем когда-либо прежде. Она командовала им, как генерал войсками. К сожалению для нее, Кайова не служил в армии и приказам не подчинялся.
- Ешь свой завтрак, - прорычал он. - А потом мы посмотрим, как можно улучшить твое настроение.
Запах ее тепла заставил его рот наполниться слюной. Ему хотелось попробовать ее возбуждение на вкус, разделить его с ней.
Аманда медленно подняла голову, ее глаза сверкали яростью и похотью. Она расправила плечи:
- Только через мой труп. Я отказываюсь трахаться с тобой, пока не пройду все тесты.
Кайова нахмурился. Он знал, каким болезненным может стать возбуждение. Насколько ее хватит?
Он лениво улыбнулся, вспоминая первый раз, вспоминая ее горячие мольбы и крики.
- Нет.
На лице Аманды проступила боль, как будто он ранил ее одним этим словом.
- Я не голодна, - сказала она тогда и, распахнув дверь, пошла прочь из домика.
Кайова уставился на открывшуюся дверь в настоящем шоке. Ее терзала лихорадка спаривания, более чем обычно, и она так просто от него уходит? Он покачал головой, прежде чем последовать за ней.
Два волка охраняли крыльцо. Аманда остановилась на полушаге, глядя на животных, оскаливших клыки. Когда она обернулась, Кайова едва не застонал от ярости, вспыхнувшей в ее глазах.
- Аманда, - он засунул руки в карманы джинсов и повел плечом, защищаясь. - Мне невыносима сама мысль о том, что тебе будет больно. Особенно из-за этих чертовых тестов.
- Это не твой выбор, - отрезала она, отворачиваясь от него и глядя на волков. - Скажи им, чтобы ушли прочь.
Он вдохнул. Эта девушка вырывала сердце из его груди и даже этого не замечала. Аманда даже не представляла, как ему тяжело справляться с самим собой.
- Я всего лишь хочу защитить тебя, - мягко сказал он. - Как я могу сделать это, если ты намереваешься сама же причинить себе боль?
Он в замешательстве покачал головой, с одной стороны желая сделать так, как она попросила, а с другой - подчиняясь животному, которому была невыносима мысль о том, что его самке будет больно.
- Ты думаешь, что возбуждение - это не больно? - Аманда отвернулась от него, и волна ее запаха ударила в него, заставив член затвердеть. - Великий и могучий Кайова ни хрена не переживает по этому поводу, правда? - она зарычала от злости. - Если ты не позволишь этим ученым вернуться сюда и провести эти тесты, мне все равно будет больно, Кайова. И больно, и обидно. Потому что ты не тронешь меня, пока я не сделаю то, что должна.
- Почему это так важно? - он уже с трудом скрывал свой гнев. - Они не могут помочь тебе, Аманда. Ничто не может разорвать эти узы, как бы ты ни хотела. Ты связана со мной.
- Они могут создать лекарство. Если ничего не выйдет, то оно хотя бы облегчит симптомы, - парировала она. - Если не для меня, то для кого-то другого.
- В лекарстве нет необходимости. - Кайова почти рычал, и лишь с трудом ему удавалось сдерживать животное, рвущееся наружу. - Почему ты так отчаянно хочешь сбежать от меня? Я уже понял, то ты меня не хочешь, так к чему еще и это?
Аманда недоверчиво на него посмотрела.
- Так ты думаешь, дело в тебе? В том, что я не хочу тебя? И не хотела бы, если бы не эта гребаная лихорадка? - она сжала губы, в глазах блестели невыплаканные слезы. - Кайова, я хочу знать, что то, что я чувствую, то, что я вижу в тебе - больше, чем просто биологическая потребность. И если я сама не смогу с этим разобраться, о каких детях идет речь? А теперь скажи этим животным, чтобы они ушли.
Ее голос ожесточился. Аманда ткнула его пальцем в грудь, и это так его удивило, что он едва не рассмеялся. Она стояла перед ним, яростная, как взбесившийся койот, ее глаза блестели, ее зубы оскалились, а мизинец упирался в его грудь.
- Что насчет меня? Что насчет остальных женщин, которые терпят все это? А если что-то случится с тобой, идиот? - ее голос зазвенел, и Кайова увидел что-то, похожее на страх, в ее глазах. - Что мне тогда делать, Кайова? Как долго терпеть эту боль?
- Со мной ничего не случится.
Он не позволит этого. Не сейчас.
- Боже, ты такой упрямый, - Аманда обхватила голову руками, как будто пытаясь прогнать боль. - Забудь об этом. Просто забудь. Лучше послушай еще раз. Я не буду трахаться с тобой, пока не пройду эти тесты.
- Я убью любого, кто сделает тебе больно, - закричал Кайова в ответ, не в силах больше подавлять свой гнев. - Ты слышишь меня, Аманда? Меня не волнует, будь то мужчина или женщина, я не смогу это контролировать!
Он наклонился к ней, сгорая от желания схватить ее за плечи и затрясти, чтобы она наконец поняла, что он хочет сказать.
- Так справляйся с этим! - огрызнулась она. - Позвони, чтобы они пришли, и сам уходи. Идти на охоту. Черт, иди и напейся, мне плевать. Но если их не будет здесь через пятнадцать минут, то этим облезлым волкам лучше не попадаться мне на пути, потому что я сама тогда пойду в лабораторию.
Сукин сын. Черт. Твою мать. Его член вибрировал, как от зубной боли, инстинкты кричали, чтобы схватил ее и трахнул, но что-то в ней сказало ему, что лучше не вступать в этот бой. Что-то, что он увидел в ее глазах. Это была одна из тех вещей, которые привлекли его в ней еще в самом начале - искра решимости, силы.
Она бежала от него, потому что он хотел ее защитить, и теперь кричала на него, не боясь его гнева, не боясь того, что он может повлечь за собой - потому что хотела сделать то, что хотела. Сделать что-то, что дало бы ей возможность уйти от него. Кайова понимал это. Он медленно повернулся, успокаивая боль в груди, и посмотрел на волков.
- Идите.
Одни словом он освободил их от обязанностей и отправил обратно к Дэшу, где они и должны были быть. Затем Кайова повернулся к ней.
- Лаборатории находятся в главном здании, - мягко сказал он. - Я не могу пойти с тобой, Аманда. Ты можешь мне не верить, но я мог убить одного из медиков в тот самый первый раз, когда я слышал, как ты кричала.
Он повернулся и пошел обратно в дом. Яйца и ветчина остались на столе, а он все ходил по комнате, вдыхая ее запах и понимая, что страшно боится ее потерять. Но он заставил себя ждать.
* * *
Он не понимал. Аманда шла по вымощенной гравием дороге и плакала. Он был так упрям, как только может быть упрям мужчина, и она не могла найти слов, чтобы все ему объяснить. Она была влюблена в него. Глупый дурак, прошло ведь всего несколько дней, а ее сердце тянется к нему, ее душа тоскует по нему. И дело было не только в лихорадке, хотя она одна могла свести ее с ума. Нет, это чувство жило глубже, слишком глубоко для того, чтобы Аманда не понимала, с чем столкнулась.
Как он и сказал, все дело в лихорадке спаривания, которая может сломать любые барьеры, заставить человека делать то, чего он не хочет - и значит, Породы пока не могут быть в безопасности. Чтобы защитить свою жизнь и жизнь человека, в которого она была влюблена, Аманда должна была найти ответы. И теперь было самое время. Сейчас, когда лихорадка сжигает ее изнутри, заставляет сгорать заживо в пламени страсти и нужды его прикосновений.
Выйдя из домика, она чуть было не растеряла уверенность. Черт, она даже думала, что настолько слаба, что едва может ходить. Все внутри кричало от похоти, требовало, чтобы Аманда вернулась назад и позволила ему коснуться ее, овладеть ею. Она не могла перестать плакать. Душа ее разрывалась на части, когда она думала о том, чтобы оставить его. Оставить в покое, уже познав боль внутри него, но не понимая, как ее облегчить. Слова буквально приходилось выдирать из него клещами - как больные зубы. Разговаривать и так было нелегко, особенно когда лихорадка рвала ее на части, как голодный зверь.
Скоро, пообещала себе Аманда. Как только она пройдет тесты, а лихорадка схлынет, они поговорят. Если это был естественный способ поиска пары для Породы, и если пара была только одна, то Кайова должен будет полюбить ее так же сильно, как она уже начинает его любить.
- Аманда.
Она остановилась, когда небольшой автомобиль замер рядом с ней. Подняв глаза, она встретила заинтересованный взгляд Меринас.
- Кайова позвонил нам. Тебя подвезти?
- Он позвонил?
Растерянность наполнила ее, но она знала, как легко было запутаться, испытывая такое сильное желание.
- Давай, Аманда, садись. Я отвезу тебя к Кайове, если хочешь.
Ее голос был мрачный, тихий. Аманда заставила себя забраться в автомобиль.