* * *
Так сказки (сначала одну, потом и вторую) я еще не рассказывала… Постоянно запинаясь, краснея, путая слова и события. А все из‑за того, что Кир сидел напротив, развалившись в кресле, и не отрывал от меня пристального взгляда. В итоге я взяла книгу и начала читать с экрана. А он только тихонько посмеивался над моим дрожащим и прерывающимся голосом. Мы как будто поменялись ролями. Он стал охотником, а я - добычей. Он - грозным хищником, а я - неуверенным испуганным зайчонком. Поэтому облегченно вздохнула, когда сонные глазки дочери закрылись и она тихонько засопела.
Я подняла на Кира неуверенный растерянный взгляд. Он молча встал, подошел ко мне и протянул руку. Я смотрела на широкую ладонь с длинными пальцами и понимала - назад дороги нет. Сила воли сломлена: точнее, от нее давно уже остались одни ошметки. Сердце застучало отчаянно и быстро, желание, давно тлевшее глубоко внутри, вдруг полыхнуло ярким костром, сметая шелуху неуверенности, длительных раздумий и робости.
Пусть Кир и хотел казаться спокойным, застыв надо мной каменным изваянием, но его выдавала едва заметная дрожь пальцев и тяжелое прерывистое дыхание.
- Пойдем, - прошептал он тихо, и от этого низкого голоса мурашки побежали у меня по спине, - нам нужно поговорить.
"О чем?" - в недоумении и растерянности подумала я, но послушно встала и вышла в коридор. Кир шел сзади. Я вздрагивала от легких как перышко прикосновений пальцев к спине, плечам. Голова шла кругом от его близости, бросало в жар от молчаливого всеобъемлющего знания. Знания того, что сейчас произойдет.
Желание пульсировало, вгрызалось голодным зверем, выворачивало внутренности. И как только дверь детской въехала в стену и мы оказались в коридоре, я спустила его с цепи. Развернулась и дала волю так долго сдерживаемым чувствам, позволяя рукам делать что угодно - трогать, гладить, царапать… Зарылась пальцами в волосы, уткнулась носом, лизнула кожу, выглядывающую в вороте рубашки. Мне было неудобно, он был слишком высоким. Я вертелась и извивалась, пытаясь дотянуться до лица, до губ. Спустя пару секунд поняла, что Кир застыл как статуя, убрал руки за спину и не отвечает на мои поцелуи. Я недоуменно и обиженно похлопала ресницами: что такое?
- Лия, - срывающимся голосом просипел мужчина, - нам действительно нужно поговорить…
- Я не хочу говорить, - раздраженно отмахнулась от его слов.
- Я хочу тебя. Сейчас же, - почти в приказном порядке скомандовала ему.
Я все решила для себя, какие еще могут быть разговоры?
Обняла руками, тесно прижалась, потерлась грудью, бедрами, вызвав судорожную ответную дрожь в его теле. Я не могла ждать. Я была не в состоянии остановиться даже на секунду. Болезненно налившаяся грудь требовала прикосновений, кожа горела огнем. Сладостные и в то же время болезненные судороги скручивали низ живота.
Кир обхватил меня руками, сильно сжал плечи, слегка отодвигая. Он тяжело и шумно дышал и, наклонив голову, грозно буравил меня взглядом, почти нос к носу.
- Ты больше никуда не сбежишь от меня, - выдохнул он, будто приказывая. - Больше никогда. Обещай!
"О чем это он?" - я ничего не соображала и почти не слышала его слов. Я вся трепетала от его близости, от близости его сильного крупного тела, от пьянящего аромата. Такого знакомого и родного. Меня влекло к нему, как магнитом. Я безостановочно касалась, трогала, гладила… И с радостью ощущала его ответный волнующий отклик, неуправляемую дрожь под моими пальцами, сумасшедшее биение пульса, вибрацию мышц.
- Лия, обещай немедленно… - почти простонал он.
Я согласно кивнула, смутно соображая, что именно обещаю.
- Хорошо, Кир… - прошептала я, завороженно уставившись в блестящие в полумраке глаза, выгибаясь, стремясь прижаться еще ближе. - Конечно, я обещаю… Все, что хочешь…
Наконец губы Кира накрыли мои, и меня пронзило молнией. Я втянула в себя его язык и невольно застонала от мощного взрыва восхитительных вкусовых ощущений. Дикое нестерпимое наслаждение волной прошлось по телу. Слов больше не было. И ни единой мысли в голове - только ненасытная жажда и мучительный голод…
Я даже не заметила, как мы оказались в спальне и что на мне больше нет одежды. Сама ли я дошла или Кир меня нес на руках - не помню. Казалось, что тело живет собственной, только ему понятной жизнью. Сладостно изгибаясь, мягко прижимаясь, нежно обволакивая, откликаясь на каждое его прикосновение, жадно вбирая в себя его энергию, силу, мощь. Это было как в танце. Я перестала себя ощущать, я стала музыкой, стала песней. Кир заставил мое тело петь.
Как будто и не было этих трех с половиной лет. Не было разлуки. Словно мы расстались только вчера. Кир знал мое тело лучше меня самой и умело играл на нем, как на музыкальном инструменте.
Так долго года я ложилась спать одна. Так долго года я избегала любого намека на физическую близость. Наверное, я интуитивно догадывалась, что принадлежу именно этому мужчине, что только он может владеть моим телом, моим сердцем, только он может распоряжаться ими.
Я не спрашивала, как он провел эти года, не спрашивала, были ли у него женщины, любил ли он их. Я боялась услышать любой его ответ. Мне было бы больно и тягостно узнать, что он страдал или испытывал боль, но еще больше я боялась того, что он мог быть безоблачно счастлив с какой‑то другой женщиной.
Я эгоистично присвоила этого мужчину себе. Он был моим давно, а сейчас просто вернулся ко мне. Я была глупа и невежественна, так как когда‑то отпустила его, но больше не собираюсь повторять своих ошибок. Теперь я не оставлю его и не собираюсь ни с кем делиться. Ни с красотками, живущими в поселке и томно закатывающими глаза при упоминании о "господине Файнсе", с придыханием повторяющими его имя, ни с юными школьницами, строящими ему глазки и напрашивающимися к нам в гости. Оказывается, я собственница. Впервые в жизни я чувствовала жгучую безрассудную ревность и даже немного опасалась силы своих чувств.
За всю ночь (а она была длинной!) не было сделано ни одного признания, не сказано ни единого слова. Ни мной, ни Киром. Только хриплые стоны, глухое рычание и мои бессвязные вскрики раздавались в спальне. Кир с таким отчаянным исступлением утолял свой яростный голод, что я забыла, как говорить и дышать. Тело превратилось в сплошной оголенный нерв, трепещущий и вибрирующий от любого, самого легкого и невесомого, прикосновения.
В сон я провалилась, как в темный глубокий омут, - мгновенно и с головой. Секунда - и уже ничего не помню, только ласковое касание теплых губ и тихий шепот рядом: "Спи, девочка моя".
* * *
На следующий день в спальне я проснулась одна. На часах уже было два часа пополудни, солнце не тревожило меня, так как окна автоматически затемнились, погрузив спальню в полумрак. Наверное, Кир, уходя, включил режим "ночь" на климат - контроле, чтобы дать мне поспать подольше. Я радостно улыбнулась и откинулась на смятую постель.
Головоломка сложилась. Я ощущала внутри полное абсолютное счастье. Оно пронизывало лучами насквозь, дарило спокойствие и уверенность. "Я нашлась. Я дома. Я люблю его", - пело сердце. Мышцы сладко ныли, тело наполняли легкость и эйфория.
Вскочила и, танцуя, прошлась по спальне, а потом закружилась в балетном па.
После того как приняла душ, оделась и подкрасилась, спустилась вниз. Мне хотелось увидеть Кира, дочь, бабушку, поделиться своим огромным счастьем, меня просто распирало от предвкушения, как туго надутый воздушный шар.
Бабушка и Кира обнаружились в столовой. Кира возилась со своим браслетом, бабушка что‑то писала в планшете.
Моя радость чуть померкла, когда я узнала от нее, что рано утром Кира вызвали на завод. В шахте случился обвал породы, завалило много дорогого оборудования и рабочих механизмов. Как сказала бабушка, повторив слова Кира: "Нужно будет вытащить из завала хоть самое дорогое - блоки управления, платы, микрочипы". Вот он и улетел. Я немного напряглась:
- Это не опасно?
- Вряд ли, - ответила ба. - Кир не тревожился, все утро улыбался, шутил, и, уходя, попросил тебя не будить.
Глаза родственницы подозрительно блестели, ее явно разбирало любопытство. Я не стала скромничать.
- Ба, - обняла ее за плечи, - я люблю его. Вчера наконец поняла это.
- Ну, слава богу, - улыбнулась бабушка, - теперь мне можно и улетать со спокойной душой.
Я нахмурилась.
- Ты уезжаешь? Почему так быстро?
Я расстроенно присела рядом и взяла ее за руку.
- Моя миссия подошла к концу. Я и прилетела‑то сюда только из‑за тебя. Вряд ли здесь так необходимо мое дизайнерское искусство, ты и сама прекрасно можешь обставить дом.
- Я полечу с тобой, - вдруг заявила я.
- Нет, Лия, тебе на Прим делать нечего. Твое место здесь. Рядом с этим мужчиной, в его мире.
Слезы выступили у меня на глазах. Я понимала, что она права, но ничего не могла поделать со своими эмоциями.
- Ну - ну, - похлопала бабушка меня по руке, - не плачь. Мой дом на Прим. Там мои друзья, квартира, моя умная (даже слишком) дочь… А ты будешь прилетать ко мне в гости. Мы же расстаемся не навек.
- Ты тоже прилетай, - прошептала я, крепко обнимая бабушку.
Оказывается, моя предприимчивая родственница уже все продумала. Через неделю Бат Спун улетал на Прим проведать дочь - студентку и согласился взять ее с собой.
Целый день я провела с дочкой и бабушкой. Мы ходили по дому, рассматривали уже обставленные комнаты и вместе планировали, что можно сделать с еще пустующими. Я была переполнена энергией, мне все хотелось рассмотреть, потрогать, изучить… Внезапно ощутила в себе мощный прилив желания сделать этот дом самым красивым на свете, самым уютным и теплым. Ведь это и мой будущий дом!
Когда мы поужинали, а Кира все еще не было, я впервые серьезно забеспокоилась. Набрала номер его видеофона - тот был выключен. Позвонила Бату. Мэр сказал, что все в порядке, ремонтные работы идут в штатном режиме, Кир работает в шахте вместе с его сыном, и я могу не тревожиться. А связи под землей, на большой глубине, нет.
В моем мозгу застряла только одна его фраза - "на большой глубине". Я никак не могла от нее отвлечься.
Бабушка успокаивала меня, а я ходила из угла в угол и страх скручивал узлом внутренности. Когда солнце практически скрылось и автоматически зажглись светильники во дворе, я уже два часа как сидела на террасе второго этажа и напряженно всматривалась в горизонт, пытаясь разглядеть летящий флаер. Тщетно. Меня охватил ужас. Тягостные навязчивые мысли заполнили голову, погребая под собой слабые доводы рассудка.
Что я буду делать без Кира? Почему я этой ночью не сказала, что люблю его? Почему я раньше не рассказала о своих чувствах?
Ледяной озноб пробил от макушки до пят. Меня колотило от собственных панических неконтролируемых мыслей. Все это время я знала, что он где‑то живет, пусть не рядом со мной, пусть далеко. Но он избежал участи пиратов, он живой и свободный. А как я буду жить, зная, что его нет на этом свете?
Побегав в смятении по террасе туда - сюда, я приняла решение.
- Не могу больше ждать, - крикнула я бабушке, - полечу на завод. Присмотри за Кирой.
Бабушка мне что‑то ответила - я не обратила внимания и, быстро выскочив за дверь, побежала к своему маленькому флаеру.
Кир рассказывал, что шахта (пока единственная на Лире, вторая еще не достроена) находится где‑то в северном полушарии планеты и лететь туда чуть меньше получаса. Давая автопилоту голосовую команду "Обогатительный завод", надеялась, что координаты карьера все же занесены в его память. И обрадовалась, когда механический голос сообщил: "Команда принята к исполнению. Расчетное время в пути - двадцать семь минут".
* * *
Весь полет я просидела, судорожно сжав руки на коленях и мысленно приговаривая: "Быстрее, ну давай же быстрее…". Я даже не смотрела на обзорный экран, только на приборную панель, отсчитывая оставшиеся до прибытия минуты и километры. Наконец вдали показалась огромная территория, освещенная множеством огней. Флаер сел на площадке в центре. Я вышла наружу и растерялась. Десятки огромных сооружений нависали со всех сторон. Людей видно не было, только андроиды и механические погрузчики сновали туда - сюда. Я мысленно прочертила линию к шахте, увиденной на карте флаера, и пошла к ней (по крайней мере, я думала, что иду в правильном направлении). Через некоторое время мне навстречу попался человек. Он летел на небольшой высоте на гравиплатформе и, по - видимому, направлялся на посадочную площадку.
Я замахала руками.
- Вы не подскажете, где я могу найти Дэна Файнса? - срывающимся голосом спросила, когда он остановился рядом.
Мужчина пожал плечами.
- Не могу сказать точно. Я давно его не видел, - ответил он, - последний раз, когда я с ним разговаривал, он собирался идти вниз, в шахту.
Я похолодела.
- А Бат Спун здесь? - других имен я не знала и к кому обратиться тоже.
- Да, Бат здесь, - кивнул мужчина, - я вас отвезу, он рядом с входом.
Легко вскочив на платформу, устроилась в кресле сзади. Мы полетели.
- А вот и Спун, - мужчина показал рукой прямо. - Видите, возле желтого погрузчика?
Я кивнула:
- Спасибо огромное вам за помощь.
- Да не за что, - улыбнулся мужчина. - Рад был помочь, всего хорошего. Развернул платформу и полетел назад.
Я побежала к мэру.
- Лия? - Бат обернулся и удивленно уставился на меня. - Что вы здесь делаете? Откуда вы…
Я раздраженно прервала его вопросы и начала задавать свои:
- Где Дэн? Вы давно видели его? Что с ним? Я могу спуститься вниз к нему?
- Вы с ума сошли, Лия? - нахмурился мужчина. - Там опасно. Не переживайте, с Дэном ничего не случится, он прекрасно ориентируется в штольнях. Мы уже вытащили чипы десяти автоматических бурильщиков…
Он еще продолжал говорить что‑то успокаивающее, но я не слушала. Мной колотило, и единственной мыслью, засевшей в мозгу, было: "Я хочу видеть Кира сейчас же! Где бы он ни был и что бы с ним ни случилось".
Отвернувшись от Бата, ринулась к огромному, темнеющему вдалеке туннелю - входу в шахту. Бат с криками "Лия, стойте!" побежал за мной. Бежала я быстро - куда там пожилому мужчине угнаться за моими тренированными ногами! Я не знала, куда бегу, где буду искать Кира, как буду ориентироваться в лабиринтах шахты - сейчас меня это не волновало. В голове пульсировало и крутилось: "Я должна найти его чего бы мне это ни стоило!".
Знакомую фигуру в глубине этой страшной черной пасти я заметила, когда уже пересекла линию ворот. Со всей силы влетела, впечаталась в твердое тело, вцепилась, прижалась, обняла руками и ногами, повиснув на Кире. Я захлебывалась рыданиями и не могла выдавить из себя ни слова.
- Лия?! - удивленно, не веря своим глазам, спросил Кир. - Что ты здесь делаешь?
Хотелось накричать на него. Хотелось ругать его самыми обидными словами за то, что ни разу не позвонил, что оставил меня дома, а сам подвергал свою жизнь опасности. Хотелось забиться в истерике и больно стукнуть его кулаком по груди. А вместо этого я прижалась крепко - крепко и, всхлипывая, заговорила дрожащим голосом:
- Я люблю тебя! Я так сильно люблю тебя! Прости, что не сказала раньше…
Кир судорожно вздохнул и сжал меня так, что, кажется, хрустнули ребра. Я покрывала мокрыми солеными поцелуями его лицо, гладила волосы, шею и не могла остановиться, исступленно шепча прямо в губы: "Я люблю тебя, Кир… Прости меня…".
Мы стояли посреди огромного туннеля и целовались как сумасшедшие. Какие‑то люди окружили нас, откуда‑то издалека доносились одобрительные крики, хлопанье, шум… Я не обращала внимания ни на кого. Я добралась до Кира, он живой, он мой, я наконец призналась ему в любви, и больше меня ничего не интересовало.
Уже потом выяснилось, что нас окружает толпа рабочих завода. Что рядом с нами стоят Бат и его сын, уже несколько минут рассказывая всем желающим, что я жена Дэна и живу в его доме. Что я измазала свое светлое платье шахтной пылью от комбинезона Кира и стала похожа на чумазого горняка. Да и лицо у меня было все в черных разводах: когда я целовала Кира, то уж точно не обращала внимания, насколько он грязный.
Я оторвалась от груди своего мужчины и смущенно огляделась.
- Вы произвели фурор, Лия, - рассмеялся Бат, - поставили всех на уши. Такого представления мы здесь еще не видели!
- Извините, - пролепетала обескуражено, - я не хотела…
Кир рядом молчал, только тяжело дышал и прижимал меня к себе, его руки, словно зажив собственной жизнью, блуждали по моей спине, плечам, талии.
- Летите домой, влюбленные, - махнул рукой Бат и добавил: - Дэн, ты сам виноват. Как можно было довести свою женщину до такого? Мог бы позвонить, успокоить…
- Я не знал, - хрипло пробормотал мне в шею Кир. - Я боялся даже предположить… Я не думал, что ты…
- Я люблю тебя, - еще раз повторила для глупых, недалеких мужчин, - как можно было этого не увидеть?
И тут же прикусила себе язычок. Ведь это я бросила его, я так долго не признавалась самой себе в собственных чувствах, я воротила нос и ругалась с ним…
Мужчина до сих пор был так ошарашен, что даже не заметил моей оговорки. Мы сели в небольшую гравитационную повозку и полетели к флаеру.
- Я такой грязный, - Кир очнулся, когда мы уже прилетели к посадочной площадке, - да и ты измазалась от меня. Нам нужно помыться, здесь есть жилые помещения, типа гостиницы. Можем зайти…
- Кир, - устало прошептала я, - полетели домой. Дома и помоемся.
И добавила тихо:
- Вместе.
- Лия, ты сводишь меня с ума! - простонал он, целуя мое чумазое лицо. - И не называй меня Кир…
Я согласно кивнула: конечно. Вдруг кто‑то услышит, начнут вопросы задавать… И вдруг он добавил фразу, которую я уж точно никак не ожидала услышать:
- Меня это дико возбуждает. Я не контролирую себя, когда ты меня называешь старым именем. Это значит, что ты меня любишь того, прежнего…
- Конечно, люблю, - согласилась я. - И прежнего, и настоящего. Хотя… (Я в задумчивости отодвинулась и загадочно усмехнулась.) Прежний мне действительно нравился гораздо больше.
- Почему? - удивился Кир.
- Очень люблю смуглых брюнетов, - честно призналась я. - Все время хотела тебя лизнуть, попробовать твою кожу, мне казалось, что она должна быть на вкус как шоколад.
И нежно и певуче добавила:
- Кир…
Кир грозно, по - звериному оскалился и подхватил меня на руки.
- Ты доигралась, Лия.
Мы загрузились в флаер, включили автопилот и уже не отрывались друг от друга до самого дома.