- Нет, постойте, - Денис достал свиток. - Надо все-таки попробовать. Эй, досточтимая, как вас там, Маритэлла! Взгляните для начала вот на это!
Крепкой мужицкой походкой разбойница подошла к Денису и взяла грамоту. Развернув, она долго рассматривала ее с глубокомысленным видом. Все затаили дыхание. Мы напряженно ждали ее реакции, маландрины - указаний. Вдруг ярко накрашенные губы Маритэллы расплылись в довольной улыбке. Лихо присвистнув, она крикнула разбойникам:
- Отбой, братушки! Это друзья, мы их грабить не будем.
Разбойники недовольно заворчали, но возражать никто не посмел.
- Так вы, значит, знакомы с досточтимым Бротом, - заявила Маритэлла, уперев руки в крутые бедра.
- Мне удалось вылечить досточтимого Брота от болезни, - ответил Денис. - И он присутствовал на моей свадьбе.
- Свадьбе? - заинтересовалась разбойница. - И на ком ты женился? На этой? - она ткнула в меня толстым пальцем, на котором сверкало драгоценное кольцо.
- Нет, на этой, - Денис невозмутимо кивнул в сторону Нолколеды.
- Ну, какая разница… - вздохнула Маритэлла. - Свадьба… А ведь Брот делал мне предложение, и не раз. Лет десять назад я едва не уступила. А потом как представила, что всю жизнь придется каши варить и сопливым детям носы утирать… И так мне стало тошно, досточтимые господа! Нет, решила я. Не променяю я вольную жизнь на супружество. И потом, на кого я братушек своих оставлю? Это вам не шутки. Я ведь им как мамка. Верно, братушки?
- Верно! - слаженно отозвались разбойники.
- Ну да ладно, дела это бывшие. Болванас - он в наших краях самый уважаемый человек. Не считая меня, конечно. Его друзьям каждый за честь помочь сочтет. Вы куда путь держите, господа, если не секрет? Может, подскажу чего…
Узнав, что нам предстоит морем добираться в Норрант, разбойница задумалась.
- Да… Это вам не шутки. Контрабандисты - народ ушлый, обдерут вас, как липку, господа мои хорошие. Или вообще разговаривать не станут. Не любят у нас шимилорцев. Хотя… Есть там один капитан… Вам повезет, если его "Мотишта" трется у побережья. Значит так: ищите Шалта Амасана, по прозвищу Лентяй. Он родом из Шимилора, из благородных, между прочим. Шалт и лишнего не возьмет, и слово свое всегда сдержит. А для уверенности я сюда добавлю свою печать. Дай-ка бумагу.
Маритэлла взяла грамоту и громко чмокнула ее чуть пониже подписи Брота Болванаса. На бумаге остался розовый отпечаток губ.
- Покажете ему, будет сговорчивей. Ну, да прострет над вами ветви великий Шан! Эй, братушки, оттащите дерево.
Когда дорога освободилась, мы тронулись в путь, а разбойники, под суровым взглядом Одноглазой Маритэллы, провожали нас, взяв ружья на караул.
- Море, - мечтательно проговорил Сэф. Он задержал Карамэля на холме, откуда был виден пляж и накатывающие на песок темно-зеленые волны. Солнце по-прежнему скрывалось за облаками, горизонт терялся в сиреневой хмари, где-то тоскливо кричала невидимая чайка. На севере темной массой вздымались уже совсем близкие горы.
Мы спустились по песчаному склону и погнали коней по кромке воды. В лицо полетели соленые брызги. Чаня во всю прыть несся впереди. Мы торопились, надеясь, что самый трудный этап нашего пути подходит к концу. После часа быстрой езды впереди показалась бухта.
- Бухта Ганнад! - крикнул сенс Зилезан, погоняя уставшего Буррикота.
Именно здесь причаливали суда контрабандистов-маландринов, которые, минуя таможню, возили в Шимилор пушнину из Норранта. Насколько мне было известно, бизнес приносил неплохую прибыль, несмотря на опасный путь к границе через все Дикие земли.
Когда мы подъехали ближе, нам показалось, что мы попали в настоящий порт. Корабли, стоящие у пристани, но размерам и количеству не уступали королевскому флоту. Охранялось это место тоже сродни государственному объекту: навстречу нам выехал вооруженный до зубов отряд маландринов.
- Кто такие, раздери вас Пегль? - нелюбезно окликнул нас старший.
- Нам нужен Шалт Амасан, - ответил Денис.
- Зачем?
- Мы хотим переправиться в Норрант.
- Найди Лентяя, - велел старший одному из маландринов. - Спроси, будет ли он разговаривать с чужаками. А вы стойте здесь, и ни шагу. Иначе мои молодчики изрешетят вас, как сито.
- До чего милый народ эти маландрины, - вздохнул Сэф.
- Им нравится быть такими, - пожал плечами Денис. - Но, между прочим, никто из них не причинил нам настоящего вреда.
- Твоя правда, командир, - согласился анапчанин. Потом, ехидно прищурившись, добавил: - От некоторых встреч даже польза вышла. Когда бы ты сам собрался жениться? А так вопрос уже решен.
Денис повернулся к Сэфу с высокомерным видом.
- Надеюсь, ты действительно так думаешь. Потому что это не повод для шуток.
Сэф хотел сказать что-то еще, но передумал - к моему разочарованию.
Каждый раз, когда всплывала тема "брака", я напрягала слух. Мне было страшно интересно, нет, жизненно важно знать, что думает по этому поводу сам Денис. Будь я решительней, прямолинейней, смелее - давно бы спросила у него самого: ты всерьез воспринимаешь узы, связавшие тебя с Нолколедой? Или мысль о неразрывности этих уз причиняет тебе боль? Разумеется, последний вариант гораздо предпочтительней…
- Лентяй, вот эти люди.
К нам вразвалку подошел капитан Шалт - красавец с острой бородкой и роскошными усами. По морскому обычаю он носил широкополую шляпу, из-под которой на нас глядели пронзительные черные глаза. Поверх красной цыганской рубахи капитан набросил форменный камзол королевского флота - белый, с золотым позументом. За широким кожаным поясом был заткнут пистолет, на бедре болтались ножны с кортиком. У его ног вертелся белоснежный хорек. Короче говоря, это был настоящий морской волк - если не считать того, что рост капитана Шалта Лентяя не превышал шести кроксов - примерно метр двадцать по земным меркам.
Капитан, однако, явно не комплексовал по поводу своего роста. Сочным баритоном он поинтересовался:
- Какого Пеглева дерьма вы забыли в этих краях, досточтимые господа?
- И вам доброго дня, капитан, - невозмутимо ответил Денис. - Мы ищем судно, которое отвезло бы нас в Норрант, к устью реки Гленсы. "Мотишта" нам бы вполне подошла.
Шалт Лентяй принял позу оскорбленного достоинства.
- Что?! Кто-то решил, что моя "Мотишта" - это телега для перевозки всякого дерьма?! Вы явились не по адресу, досточтимые господа. Я капитан, а не извозчик!
Бросив нам в лицо эти гневные слова, Шалт повернулся и зашагал к причалу. Но, не сделав и пяти шагов, обернулся и небрежно заявил:
- Пять аренов с человека, восемь - с коня. И ни буса меньше, господа.
- Пол-арена с человека и восемь кувров с коня, - ответил Денис с восхитительным спокойствием.
Шалт страдальчески поднял брови, как будто в жизни не слышал большей глупости. Пробурчав, что за пол-арена некоторые могут добираться в Норрант вплавь со всем своим дерьмом, он выразительно сплюнул на песок. Потом, изобразив на лице отчаянную борьбу человеколюбия и жадности, сказал:
- Три с человека, пять с коня. И это последнее слово Шалта Лентяя.
Торги продолжались не меньше получаса. Мы наблюдали за поединком капитана и нашего командира с искренним наслаждением. Разумеется, в ход пошла грамота Брота Болванаса. Уж не знаю, что произвело большее впечатление на капитана Шалта - подпись алезанского старейшины или отпечаток алых губ досточтимой Маритэллы. В результате сошлись на арене с человека и полутора с коня. Мы также покупали еду для себя, корм лошадям и проставляли выпивку всей команде. Трудностей с закупками не возникло. Контрабандисты обосновались в бухте Ганнад со всеми удобствами: лавками, тавернами и даже публичным домом с трогательным названием "Морские сестрички". Правда, от местных цен глаза откровенно лезли на лоб. За те деньги, в которые нам обошелся этаж в местном постоялом дворе, в Вэллайде можно было снять настоящий дворец.
За час до рассвета мы явились на "Мотишту" - трехмачтовую лапиду, как назывались в Шимилоре быстрые и легкие торговые суда. Капитан Шалт принял задаток из рук Сэфа, остававшегося хранителем наших сокровищ. Бар вместе с матросами устроил в трюме наших лошадей.
- Отдать швартовы! - скомандовал боцман, и "Мотишта" величаво заскользила от пристани. С шумом рванулись паруса; на их белоснежных щеках проступил застенчивый румянец. Небо над морем засветилось розовым, а потом огромный край алого солнца выплыл над горизонтом. Остатки облаков то и дело наползали на него и сгорали в торжествующем огне рассвета.
Я впервые оказалась на палубе парусного судна. Более того, это было мое первое в жизни настоящее морское плаванье - хоть оно и проходило не дальше трех корсов от берега. Я натянула на узкие кожаные брюки высокие сапоги, надела свою вязаную тунику на голое тело и повязала голову шелковым шарфом, развевающимся по ветру. Стоя на носу, не отводя глаз от океанских просторов, самой себе я представлялась героиней Саббатини или Стивенсона. Зеленый флаг с красной полосой гордо реял над моей головой.
По счастливому стечению обстоятельств, большинство из нас не страдало морской болезнью. Эта беда постигла только принца Лесанта и, к моему удивлению и некоторому злорадству, нашу железную Леду. Оба лежали в своих каютах с тазиком под койкой, а Денис колдовал над какими-то снадобьями, могущими вернуть их к жизни. Но пока наши трапезы в кают-кампании проходили без них.
Мы обедали в обществе капитана Шалта и его старшего помощника, Брайтиса Гаэтана. Прислуживал нам расторопный юнга Баз. Оплата наличными прямо-таки преобразила капитана. Он оказался любезным собеседником и галантным кавалером. За все плаванье слово "дерьмо" он произносил не более трех раз - и то безотносительно к нам. Он не задавал лишних вопросов о цели нашего путешествия в Норрант, зато не уставал похваляться быстроходностью и грузоподъемностью своей "Мотишты". Я думала, лапида Шалта называется по имени его жены или возлюбленной, но оказалось, так звали обожаемого хорька капитана. Из-за этой пронырливой Мотишты Чаню пришлось запереть в каюте у принца. При виде собаки белоснежная любимица капитана приходила в неистовство, верещала и норовила забиться в сапог хозяина. Чанин дар речи не произвел на капитана особого впечатления.
- Может, он и говорящий, а морда у него наглая, рыжая, как у лисы в курятнике. Пусть сидит в каюте, все равно с моей Мотиштой ему говорить не о чем, - резонно заявил он.
- Капитан, - поинтересовался за обедом Сэф, - почему у вас такое странное прозвище?
Шалт хитровато усмехнулся в усы.
- Почему странное, монгарс? Прозвище уважаемое. Видите ли, досточтимые господа, Шалту Лентяю обычно лень считать выручку. Иной раз начнешь, да на двадцатом арене собьешься. Ну и что? Пересчитывать? Мне лень, клянусь великим Шаном. Мои матросы как жалованье получают? Я деньги высыплю на стол, идите, ребята, возьмите, сколько я вам должен.
- И что, никто не обманывает? - подивился Сэф.
- А это вторая причина, почему меня зовут Лентяем. Все знают, капитану Шалту лень тратить время на слова. Зато один мой приятель, - он любовно погладил рукоятку пистолета, - бьет без промаха.
Когда стемнело, "Мотишта" резко поменяла курс, направившись в открытое море. Капитан Шалт объяснил, что мы поравнялись с хребтом Мэлль.
- Здесь под водой - тоже горы. Кусок затонувшего материка. Рифы торчат, как драконий хвост. Получается, надо обходить, а то бы уже ночью причалили в Норранте. В этом месте каждый год происходят кораблекрушения. Обязательно кто-нибудь да подумает: ну-ка сокращу путь, прижмусь поближе к берегу, авось, проскочу. Но вы ведь не спешите, господа?
Встревоженные перспективой кораблекрушения, мы хором подтвердили, что ничуть не спешим.
И действительно, куда было спешить? Наоборот, я наслаждалась долгожданным отдыхом и допоздна не уходила с палубы. Волны фосфоресцировали зеленым в свете Модита - хотя в последнее время это светило вызывало у меня мистический страх. По небу щедро рассыпались звезды. Сенс Зилезан научил меня узнавать некоторые созвездия.
- Вот этот квадрат, Джоан, он почти правильный, видите? Это Королевский Стол. Четыре самых ярких звезды названы по именам великих королей прошлого: Лесанта, Энриэля Первого, Энриэля Второго и королевы Модорис. А вот Матушкино Кольцо - двойная звезда, видна только на севере…
Я смотрела на небо, пока не затекла шея. Интересно, есть ли смысл угадывать в одном из далеких светил наше Солнце? Или мы находимся в какой-то параллельной Вселенной, и до Земли нас отделяет нечто большее, чем бесконечность световых лет?.. Странно: я думала, что от этих мыслей меня скрутит жесткий приступ ностальгии. Ничуть не бывало. Это, наверное, потому, что на Земле у меня не было настоящего дома. Иначе разве я оказалась бы в Лаверэле - этом рае отверженных?
- Почти над самым горизонтом, слева от Глациэля, - Морской Крест, - продолжал сенс. - Заметьте, Джоан, как мало в Лаверэле истинно морских символов. В их пантеоне нет ни одного морского существа. Материк размером с большой остров, меньше нашей Австралии, со всех сторон окружен океаном - и такая водобоязнь! Нет, боюсь, у Шимилора еще долго не будет морского флота.
От этих слов мне вдруг стало не по себе. Я представила остров в океане и могучую армаду военных кораблей, на всех парах спешащую к его берегам. Я вздрогнула от щемящей, достойной фраматов нежности к этому доверчивому миру, стоящему на грани беды. Сейчас я была уверена в его обреченности. Мне было стыдно за свою - за нашу - беспомощность. Лаверэлю угрожали не только райшманы. Само время было против замысла фраматов - на века сохранить неизменным этот мир.
- А вы показали Жанне Изумрудных Любовников, сенс?
Сэф неслышно, как кот, подкрался к нам и оперся о борт рядом со мной.
- О, друг мой, с этим вы справитесь лучше меня, - с неожиданным лукавством отозвался сенс, - а я вас покину.
- Сенс, пожалуйста, останьтесь! - воскликнула я.
- Не задерживай нашего досточтимого сенса, - тут же вмешался Сэф. - Его наверняка ждет таинственная записная книжка! Хотелось бы мне знать, что в ней, - вкрадчиво шепнул он, пощекотав бородкой мне шею.
- Сэф! - я настороженно отодвинулась.
- Что - Сэф? Так ты хочешь посмотреть на Изумрудных Любовников или нет?
- Ну, допустим, хочу, - засмеялась я.
- Тогда пошли.
- Куда?
- Отсюда их не видно. Пошли! - Сэф потянул меня за руку и потащил на нос корабля. - Вставай сюда!
Он заставил меня залезть к самому форштевню, и я схватилась за шершавый канат. Ночной ветер неожиданно ударил мне в лицо, сорвав шарф. Светлая полоска ткани, трепеща, исчезла в темноте.
- Отпусти, не бойся, я тебя держу! - Сэф обнял меня за талию.
- Что еще за сцена из "Титаника"? - нахмурилась я, но отпустила канат. А потом огляделась.
Под ногами была бездна. Вокруг была бесконечность - я была наедине с ней, я больше не чувствовала поцелуев, которыми Сэф покрывал мой затылок. Космос обрушивался на меня, превращая в одну из сверкающих точек. Как говаривал старина Кант, звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас… Но Сэф вернул меня на палубу "Мотишты".
- А вот и они. Смотри!
Сэф показывал на два зеленых огонька на небосводе. Они, то мерцали поочередно, то вспыхивали вместе, окружаясь ореолом. Казалось, две звезды, взявшись за руки, кружились в танце.
- Это и есть Изумрудные Любовники? - спросила я. - А почему их так называют?
- Есть одна легенда.
- Расскажешь?
- Не сейчас, - Сэф развернул меня к себе. Я опустила глаза под его жадным взглядом.
- Сэф, не надо. Я же говорила, что сама не знаю…
- А я тебе помогу разобраться, - невозмутимо сказал он и осторожно провел пальцем там, где жесткая туника соприкасалась с кожей. Я сглотнула слюну. Теплые губы припали к ямочке между ключицами, руки скользнули под тунику, вдоль позвоночника, почти не касаясь… Звезды слепили глаза. Ноги слабели, становились ватными…
- Сэф! - умоляюще прошептала я.
- Потом, солнце мое, потом, - пробормотал он. Его рука легла мне на живот. И тут мы услышали приглушенные голоса. Сэф нехотя отпустил меня, а я украдкой стерла с лица и шеи невидимые следы поцелуев. Ну, и кто явился в роли моего спасителя? Ведь я, несомненно, пожалела бы наутро о своей слабости. А может, нет? Может, это глупо - хранить верность даже не человеку, а придуманному идеалу? Сгорать в огне бессмысленной, почти беспредметной страсти?
На палубе стояли Денис с Нолколедой. Они смотрели на нас с холодным неодобрением - ни дать ни взять обманутые супруги. Нолколеда держала Дениса за руку. Этот многозначительный жест привел меня в бешенство. А потом мне вдруг стало смешно и грустно. Я представила себе подобную ситуацию - этакий четырехугольник - на Земле. Какая была бы драма! Как трещали бы судьбы, разрываясь пополам! Но здесь… Сейчас мы действительно были друг для друга самыми близкими людьми. Наши мелкие ревности и ссоры казались игрушечными под этим чужим небом. Что делить нам, которым выпало разделить судьбу Лаверэля…
Утром на горизонте появились скалистые, неприступные берега Норранта. Мы по очереди отнимали друг у друга подзорную трубу, любезно предложенную старшим помощником Брайтисом.
Суровая, величественная красота севера… Здесь не было земли, почвы, только камни - словно кожа планеты лопнула от напряжения, обнажая могучие мышцы. Боги, создававшие этот край, боялись ровных линий. Весь берег был изрезан, искромсан: бухточки, острова, полуострова, мысы, фиорды… И все каменное, гранитное, красно-серое, окруженное пронзительной синевой моря и неба. "Мотишга" осторожно ползла среди скал. Лоцман, сверяясь с картами, лотом вымерял глубину.
Между разбросанных повсюду гранитных валунов рос камыш, качались белоголовые ромашки. Волны с шорохом и плеском разбивались о валуны, век за веком шлифуя их до зеркального блеска. По скалам взбегали наверх пушистые сосны. И на камнях растут деревья… За что они здесь держались, эти акробаты-виртуозы?
И вдруг - уже не помню, кто закричал первый, указывая на небо, - над берегом медленно пролетела гигантская птица. Ее оперение на солнце сверкало ультрамарином. Извивался длинный хвост с острым шипом на конце, помогая держать равновесие и парить в воздушных потоках. Рогатая голова повернулась к нам, раскрылась пасть, оттуда явственно полыхнуло пламя…
- Дракон! - воскликнул Сэф.
Дракон сложил крылья, хвост свился мощной пружиной, и сказочное существо с реактивной скоростью исчезло за лесом. Я едва не плакала - от северного ветра в лицо и от восторга. А еще от любви к этому миру, где невозможное становится возможным, а легенды - былью. Как отблагодарить судьбу, подарившую мне Лаверэль?