- Утешь меня и скажи, что мы сейчас находимся ближе к родному дому, чем в прошлый раз, - устало вздохнул Гудвин.
- Ближе, ближе. Даже ближе, чем должны были после крайнего погружения, - подтвердил Чак. Все люди, и я с ними вместе, синхронно облегчённо вздохнули. - Но это совсем ничего не объясняет!
- Надеюсь, что-нибудь нам объяснят Нил и его воображаемый друг, - насмешливо хмыкнул доктор.
- Объяснит он, ага, - проворчал упомянутый. - Дождёшься от него…
- Ты не отвлекайся, - одёрнул сканера Гудвин. - Что там?
- Картина та же, что и в прошлый раз: корабль похож на решето. Только живых, как ни странно, больше; я вижу двадцать восемь душ, все в тяжёлом состоянии. Готов поручиться, у них та же беда с головами, что у нынешних пациентов дока. А ещё предлагаю пари: ставлю на то, что и здесь все выжившие - женщины.
- Вот ещё чего придумал, пари! - проворчал капитан. - Отставить глупости. Насколько я вижу, большинство в одном месте? Обед у них там был, что ли… Нил, как самочувствие? Осилишь три десятка, или лучше тут отсидишься?
- Гудвин, я на тебя действительно скоро обижусь, - проворчал сканер. - Восемнадцать сотен как-то вытягивал, а тут ты из-за каждого будешь мне на нервы капать?
- Учитывая, что в прошлый раз ты перегорел на пяти, а в позапрошлый - на полусотне, да, буду, - отрезал командир. - Каждый раз буду задавать тебе этот вопрос, пока не начнёшь самостоятельно следить за своим здоровьем. Ладно, поверю пока на слово; отключайся, пойдём демонов собирать. Иля, иди сюда, будешь приносить пользу, - позвал меня Гудвин. Я послушно и заинтересованно приблизилась; посмотреть за работой людей было любопытно, но помочь им - почему-то ещё и очень приятно. - Садись на моё место, - велел он и, когда я устроилась, приступил к пояснениям. - Я всё настроил, и, когда мы стартуем, всё включится автоматически. Каждая из наших ИКашек оборудована камерами кругового обзора и маячками. Видишь, на трёхмерной карте корабля белые точки? Это объекты. Наше положение в пространстве будет обозначаться красным. К сожалению, в нашей базе карты этого корабля нет, поэтому особо помочь с ориентацией в пространстве ты не сможешь, но для того у нас и имеется Нил. Твоя задача довольно простая: внимательно смотреть за местностью и отслеживать всё подозрительное. В конце концов, это ваш корабль.
- Тот корабль, с которого вы меня забрали, был первым космическим кораблём, который я видела в своей жизни. И там я осмотрела только свою каюту и коридор от шлюза, - на всякий случай предупредила я. - Я не разбираюсь в кораблестроении, и понятия не имею, что можно считать подозрительным.
- Хм. Жалко. Ну, значит, просто посмотришь кино из жизни бэгэшников, - хмыкнул Гудвин.
- Мне кажется, это не очень хорошая идея, - мрачно сообщил Нил, стягивая свой шлем.
- Почему? - растерялась я; мне идея капитана показалась замечательной. Было ужасно любопытно посмотреть, как же выглядит изнутри работа этих людей, и я была искренне благодарна за предоставленную возможность.
- Потому что кино получится страшное, - поморщился сканер.
- Ну, если станет очень страшно, из рубки можно и уйти, - пожал плечами доктор. - Вы ещё долго собираетесь болтать? А то, может, пойдём уже?
Мужчины опомнились и друг за другом нырнули в соседнюю с входной дверь. За ней виднелось небольшое светлое помещение; судя по всему, лифт.
Правоту Нила я поняла очень быстро: мне в самом деле лучше было бы этого не видеть. Страшно стало уже в тот момент, когда камеры мужчин одна за другой продемонстрировали панораму открытого космоса и вид на обшивку корабля, похожую на поверхность какого-то изрытого следами метеоритов космического тела. А то, что было внутри…
Я закусила губу, крепко прижав к себе весьма озадаченную таким проявлением эмоций девочку, и мысленно взывала к Санае, чтобы сберегла людей. Мне вдруг стало очень холодно, но мысли уйти из рубки почему-то не возникло. Вернее, она мелькнула, но показалась очень подлой. Как будто этим поступком я бы совершила предательство, бросив мужчин в беде. Нет, я понимала, что это глупо, и никакой пользы им от моего присутствия не было. Но отвернуться всё равно не могла.
Пустота, темнота, холодный белый свет фонарей. И смерть. Она скалилась из каждого пролома, из каждой тёмной щели, пристально наблюдала за человеческими фигурами и с терпеливой ненавистью ждала, пока кто-то из них ошибётся. В этот момент я прекрасно поняла сказанные тогда Нилом слова о разумности и враждебности этой неподвижной пустоты. Я буквально кожей чувствовала эту её ненависть и бесконечное как само время ожидание. У неё, в отличие от смертных, этого времени было сколько угодно.
Я почти не слышала, о чём переговаривались люди, хотя их бодрые уверенные голоса звучали в рубке. Я могла только смотреть и бояться. И за себя, и за тех, кто оставался в живых на разбитом корабле, и за мужчин, которые спокойно и уверенно делали свою работу. А стоило представить себя там, и сразу захотелось забиться куда-нибудь в угол. Каким же мужеством нужно обладать, чтобы не бояться вот так, в одиночестве, идти сквозь мёртвый корабль во имя спасения тех, кто даже "спасибо" вряд ли скажет?! С героизмом военных, - я не любила войну, но никогда не сомневалась в мужестве тех, кто рисковал жизнью, - всё было понятно. У них, в конце концов, был приказ, был долг перед родиной, было что-то ещё… А эти люди рисковали ради врагов. Ради жизни. И заслужили этим моё восхищение, граничащее с преклонением.
Я неподвижно сидела на одном месте, пока они ходили по кораблю и упаковывали выживших в хорошо знакомые непрозрачные тонкие коконы, пока один за одним вернулись на корабль с ценной ношей. Первым в рубку пришёл Чак, бросил на меня скользящий взгляд, и уселся на своё место. Следом пришёл Филармония, тоже что-то сказал, задал мне какой-то вопрос, и я на него даже ответила. Прорвало меня, когда вернулись капитан и Нил, и Гудвин забрал у меня малышку.
- Ну, видишь, всё в порядке, а ты боялся, - весело обратился к своему спутнику командир.
А я в ответ на это подорвалась с места и, разревевшись, вцепилась в сканера, который в ответ машинально обнял меня за плечи. Повисла тишина; кажется, люди замерли в растерянности.
- В порядке? - иронично уточнил сканер. - Иль, ну, что такое? Что случилось? - ласково гладя меня одной рукой по волосам, а второй - крепко прижимая к себе, спросил мужчина. А я не могла ответить: я рыдала. От страха и облегчения, что с ними всё в порядке. Ругала себя за слабость, за вот эти позорящие любого нормального демона слёзы, представляла, что бы подумал папа и что бы ему высказал кто-нибудь из знакомых, но не могла остановиться. Какой там остановиться, я слова сказать не могла!
- Мелкая, может, ты в курсе, что с нашим бесом-вредителем? - растерянно поинтересовался у малышки Гудвин, на что получил радостный не очень осмысленный визг и лопотание.
- Есть у меня предположение, - проворчал Нил. - Иля, ну, расскажи мне, легче станет, - продолжил он увещевания. Которые, впрочем, не имели никакого эффекта; мне, наверное, просто стоило выплакаться.
- Ладно, иди, проводи её в комнату, взяли моду - сырость разводить! Без вас стартуем, - как мне показалось, раздосадованно проворчал Гудвин. Сканер несколько секунд постоял неподвижно, поглаживая меня по волосам, а потом со вздохом подхватил на руки. Удивительно легко для его не столь уж внушительной комплекции, чем лишний раз убедил меня в обманчивости собственной внешности.
Мужчина донёс меня до каюты, и там, опять на пару секунд замешкавшись, опустился на диван, устраивая меня на коленях. Расспрашивать Нил не спешил; обнимал, гладил по голове, шептал что-то ласковое и терпеливо ждал окончания истерики. Когда всхлипы затихли, он кончиками пальцев аккуратно потеребил мочку моего уха и уточнил.
- Ну, что, бесёнок? Говорить можешь?
Душераздирающе всхлипнув, я кивнула.
- Я догадываюсь об ответе, но всё-таки спрошу: что случилось?
- Я испугалась, - честно ответила я, шмыгнув носом.
- Нет, а я ему говорил! - проворчал мужчина. - Честно говоря, я даже не знаю, что тебе сказать в утешение, потому что всё это вряд ли будет правдой. Просто жизнь такая штука, ничего с ней не поделаешь, - он печально вздохнул. - Не надо было тебе на всё это смотреть, только и всего. У нас именно поэтому хронический дефицит кадров; со стороны кажется, что ничего сложного нет, но по факту очень многие ломаются и уходят. На войне почему-то легче, чем здесь.
- А ты правда отличившийся воин и настоящий герой? - уточнила я, переводя тему.
- Да ты больше Гудвина слушай! Кто у нас герой, так это он, - хмыкнул Нил. - Он между прочим майором демобилизовался, в отличие от остальных - лейтенантов разного достоинства.
- Мне кажется, ты лукавишь, - вновь шмыгнув носом, я слегка отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза.
- Просто вспоминать не люблю, - слегка поморщился он и немного вымученно улыбнулся. - Если совсем честно, мне немного стыдно за боевое прошлое. И я был бы рад, если бы его не было. Так что, сама понимаешь, хвастаться подвигами, когда они таковыми не кажутся, довольно глупо. А про вот эту работу тем более не хочу рассказывать; во всяком случае, не сейчас. Ты слишком расстроена для того, чтобы выслушивать даже более-менее забавные истории.
- Я вообще ужасная трусиха, - честно призналась я. - Отчего всю жизнь и страдала. Постоянно за папу пряталась, с самого детства. Он, мне кажется, к моим недостаткам всегда так спокойно и относился потому, что привык, - я вздохнула. - Только он и мама. Мне даже самой странно, как они всё это терпели!
- Они же родители, - растерянно пожал плечами Нил. - Впрочем, с вами ни в чём нельзя быть уверенным до конца, - признал он. - А ты не трусиха, ты просто слишком впечатлительная и искренняя. Все боятся, просто некоторые умеют это тщательно скрывать.
- Это ты меня сейчас так успокаиваешь? - уточнила я.
- В том числе, - не стал юлить собеседник. - Но я не вру, если ты именно это имеешь в виду.
- И вам тоже страшно вот так ходить?
- Разумеется, - невозмутимо пожал плечами Нил. Это было очень неожиданно - что мужчина так спокойно признаётся в своих страхах и слабости. Но, странно, мнение моё о сканере после этих слов совершенно не ухудшилось, и уважать меньше его и его коллег я не стала. - Думаешь, почему мы так много болтаем?
- Я не очень вслушивалась, - смущённо созналась я. - Я боялась. Она действительно кажется совершенно живой и очень жуткой, эта темнота. Казалось, что она выжидает и готова вот-вот на вас наброситься.
- Ну, настолько персонифицировать её я бы всё-таки не стал, - усмехнулся мужчина. - Она тоже ограничена законами природы, физики и сохранения энергии; если быть достаточно осторожным, ничего не случится. Сейчас-то ты как, успокоилась?
- Ну, так, более-менее, - согласилась я, решив не вдаваться в подробности.
Я предполагала, что спать мне сегодня придётся с включённым светом, и ещё не факт, что получится заснуть. А если получится, то я уже была морально готова наблюдать кошмары. К сожалению, здесь не было ни вышитых нашей домовухой подушек, которые всегда меня успокаивали, ни любимой с детства игрушки - мягкого полосатого ушана Урри, с которым я, стыдно признаться, до сих пор спала в обнимку. Бедный ушан остался на погибшем корабле вместе с остальными моими вещами. Но признаваться в этом Нилу было как-то уж слишком позорно. Только недавно высказывалась, что я не ребёнок, а взрослая самостоятельная личность; и что обо мне подумает мужчина, когда узнает, что эта самая личность в без малого тридцать оборотов спит с игрушкой в обнимку? Нет уж, хватит и того, что я разрыдалась на ровном месте!
- Вот и умница, - Нил легонько поцеловал меня в висок. - Не забивай свою хорошенькую головку всякими ужасами. И тем более не вспоминай сейчас, что тебе говорили твои воспитатели, - поморщился он. Как будто мысли прочитал, честное слово! - Бояться не стыдно, даже ваши Мертвители боятся, несмотря на всю их отмороженность. Что ты на меня так недоверчиво косишься? Ещё как боятся, можешь мне поверить. Это не попытки утешения, это личные наблюдения.
- Мне кажется, ты всё-таки здорово принижаешь свои боевые заслуги, если тебе доводилось видеть напуганных Мертвителей, - растерянно хмыкнула я, на несколько секунд даже забыв про собственные страхи.
- Они же не лично меня боялись, - рассмеялся он. - Не испытывают чувства страха только полные отморозки и больные на голову существа. У всех у нас одинаковые инстинкты, а страх - один из главных механизмов выживания вида. А уж в том, чтобы хотеть жить, тем более нет ничего зазорного.
- Вы очень странные, - вновь вздохнула я. - Мне очень хочется тебе поверить, но сложно перестроиться и принять другую точку зрения, если всю жизнь была уверена, что страхи…
На этом месте Нил с коротким вздохом, - как мне показалось, немного насмешливым, - поймал губами мои губы, закрывая рот поцелуем. И я бы не сказала, что подобное окончание разговора меня разочаровало.
Не знаю, что будет дальше, но в данный конкретный момент неприятные мысли выветрились из моей головы, а ужасы показались надуманными и даже почти смешными. Нил целовал меня бережно, ласково, очень осторожно, словно боялся, что я испугаюсь и убегу. Он как будто приручал, давал привыкнуть к себе, не спеша и ни на чём не настаивая. Это было так странно и так удивительно: демоны слишком темпераментны, чтобы столько времени тратить на подобные мелочи. Но мне всё происходящее почему-то нравилось. Это было похоже на интересную игру, и было ужасно любопытно наблюдать за естественным ходом вещей, поэтому нарушать правила этой игры я не собиралась.
Поцелуй наш прервался совершенно неромантичным образом: у мужчины характерно заурчало в животе.
- Какой позор, - засмеялся Нил. - Привык, понимаешь ли, к регулярному питанию!
- А ты так и не поужинал? - сочувственно улыбнулась я, поднимаясь с его колен. - Я предлагала тебя позвать, но Гудвин сказал, что, если вы не приходите есть, значит, чем-то очень сильно заняты, и лучше не беспокоить.
- Не так чтобы очень, - пожал плечами Нил, выпуская меня с явным сожалением. И наблюдать это недовольное выражение на его лице тоже оказалось очень приятно. - Возникла необходимость кое о чём поговорить с моим чешуйчатым сожителем, - хмыкнул мужчина.
- А, ну да, ты же говорил, - опомнилась я. - И что он тебе наговорил про моих сородичей?
- Он утверждал, что их убила их же злость. Только как подобное возможно, я, честно говоря, не представляю. Он, в общем-то, тоже не в курсе подробностей, но ему это почему-то не интересно. Даже странно; с его любопытством.
- Было бы интересно на него взглянуть, - вздохнула я.
- Мне кажется, он разделяет твой интерес, - улыбнулся Нил. - Можно попробовать что-нибудь придумать. Но не сейчас! Ты как хочешь, а я - есть и спать. Спокойной ночи! - решительно тряхнул головой мужчина, опять меня обнял, легонько чмокнул в кончик носа и вышел.
Не знаю, как я смолчала и не попросила его остаться. Я точно знала, что уж в его-то компании никакие кошмары мне не грозят. И совершенно точно мужчина не отказал бы мне в такой просьбе, и я бы не удивилась, если бы он, оставшись, действительно только стерёг мой сон. И это, чёрт побери, тоже было очень приятно, и тоже было одним из правил игры.
Наверное, промолчать меня заставили остатки гордости. Не могли же годы воспитания и наблюдения за достойными примерами пройти совсем уж мимо меня! И, несмотря на страх, я чувствовала по этому поводу огромное моральное удовлетворение и гордость за свой мужественный поступок.
Правда, стоило голове коснуться подушки, и гордость с достойной лучшего применения поспешностью испарилась в неизвестном направлении, а ей на смену вернулись те самые страхи.
Включённый свет не помогал. Стоило задремать, и снова из каждой тени на меня начинало скалиться что-то огромное и невообразимо жуткое. Я то задыхалась от недостатка воздуха, то от кого-то убегала. Просыпалась, успокаивала колотящееся сердце, опять погружалась в дрёму и вновь выныривала из череды бесконечных кошмаров. Я уже на второй раз была готова расписаться в собственном бессилии и поскрестись в каюту напротив за моральной поддержкой. Смешно сказать, в этот раз меня остановила совесть: было как-то неловко ломиться к мужчине среди ночи и будить его своими проблемами.
Я ворочалась, от отчаянья и жалости к себе даже немного поплакала; но тихонько, в подушку, и мне было даже почти не стыдно за эти слёзы.
В конце концов, промаявшись какое-то время на границе сна и бодрствования, я встала, оделась и пошла на кухню.
За время путешествия с людьми я уже немного освоилась с кухонными премудростями. Нет, до того, чтобы готовить, ещё не дошла (представляю лица родителей, если бы я до такого докатилась…), но подогреть воды, чтобы заварить этот их странный чай, вполне могла. Чем и занялась, твёрдо решив сегодня больше не пытаться заснуть.
Странно, но тишина кухни оказала на меня успокаивающее действие. Если по коридорам я шла, шарахаясь от каждой тени, то здесь вдруг почувствовала себя уютно и совершенно спокойно. Здесь тоже были тёмные углы, но в них почему-то не было совсем ничего страшного.
Резкий возглас на пороге заставил меня подпрыгнуть на месте и едва не рассыпать чай. Стремительно обернувшись, я наткнулась взглядом на замершую в проходе демоницу. Одетая в какую-то бесформенную рубашку, мешковатые штаны и мягкие тапочки, она казалась осунувшейся и тусклой. Впрочем, я быстро сообразила, что это, должно быть, очнулась одна из пациенток доктора, и после такой продолжительной болезни немудрено выглядеть подобным образом.
- Привет, - неуверенно проговорила я на родном языке, не зная, что делать и как с ней вообще разговаривать.
- Где моя Айя?! - прошептала женщина. - Где моя малышка? Что с ней сделали?! - она шагнула ко мне, и глаза альдарки лихорадочно блестели. Честно говоря, её вид меня здорово напугал, но отступать было попросту некуда.
- Не бойся, с ней всё хорошо, - попыталась успокоить женщину я. - Она совершенно не пострадала!
- Не пострадала от чего? - замерла она, уцепившись за стол. И до меня, наконец, дошло, что от слабости моя собеседница еле стоит на ногах; как только дошла досюда!
Привычки и нравы людей, похоже, окончательно вытеснили всё, что пытались вдолбить в мою бедовую голову воспитатели. Потому что я без раздумий бросила свои дела и кинулась к женщине.
- Да присядь ты, сейчас ещё завалишься, - проворчала я, усаживая совершенно деморализованную моими действиями демоницу, глядящую на меня большими удивлёнными глазами. - Тот корабль, на котором мы летели, погиб, но нас спасли люди. Мы все оказались выброшены далеко за пределы обитаемых систем, и сейчас пытаемся вернуться назад.
- А Айя?!
- С ней всё в порядке, - опять повторила я, торопливо заканчивая с заваркой. - О ней заботится тот доктор, который нас лечил. Сейчас все спят, мы же не будем ломиться к ним посреди ночи, правда? - я выставила на стол чай, две кружки и вазочку с печеньем.