Кэтрин почувствовала, что в ней поднимается волна страха. До сих пор он действительно не обнаруживал беспокоящего ее интереса к себе, но можно ли рассчитывать на это и дальше?
Она легла на тюфяк и, приподнявшись на локте, стала смотреть на языки пламени. Брук молча сидел у огня, и по его виду нельзя было угадать, что у него на уме.
- В твое отсутствие я слегка обследовала пещеру, и должна сказать, что у тебя есть почти все, необходимое в доме.
Брук кивнул, но выражение его лица не изменилось.
- Где ты все это достал? Стащил откуда-нибудь?
- Неважно.
- Килман намекал, что кто-то снабжает тебя необходимыми вещами.
- Он ни черта в этом не смыслит.
- Так он не прав?
- Разве это так важно?
Кэтрин не понравилась его скрытность.
- Как жаль, что ты совсем не доверяешь мне. Я просто стараюсь завязать вежливый разговор. Люди так часто поступают, знаешь ли.
- Мы не на вечеринке, - сухо ответил он.
- Это уж точно. - Слушай, а кто такой Пол Диспейн? - спросила Кэтрин, решившая разговорить Брука во что бы то ни стало.
Глаза его блеснули.
- Откуда ты знаешь про Пола?
Кэтрин тут же поняла, что любопытство ввергло ее в новую беду. Но лгать было бессмысленно, и она призналась.
- Так получилось - я видела твои книги.
- Ты хочешь сказать, что рылась в них? - почти закричал он.
- Я не хотела, поверь - просто полюбопытничала, - ответила встревоженная девушка.
- Не проявляй любопытства, когда дело касается моих вещей! Понятно?
Его вспышка гнева была столь неожиданной, что на мгновение она потеряла дар речи. Пока она тщетно пыталась найти слова извинения, из глаз ее брызнули слезы. Не желая делать его свидетелем своих слез, она отвернулась к огню.
Затяжное тяжкое молчание угнетало. Наконец она повернулась к Бруку. Он был неподвижен, как здешние индейские изваяния.
- А мои фотографии ты тоже видела? Кэтрин не могла лгать ему.
- Да.
Она ожидала от него новой вспышки гнева, но ее не последовало, и снова молчание - долгое, непереносимое.
Наконец он выдохнул:
- Я очень устал. И должен поспать. Оставайся здесь, а я пойду в другое место.
Под сводом скалы он остановился.
- Извини, что орал на тебя, Кэт, - сказал он и исчез в темной нише.
7
После ухода Брука Кэтрин чувствовала себя слишком возбужденной для того, чтобы спать. Снова и снова проигрывала она в мыслях случившееся. Все шло как-то не так. Ей никак не удавалось разговорить его. Со временем ей, может, это и удастся, но время было не на ее стороне. За ними охотились, со всех сторон подступали снега. В таких условиях даже выжить было непросто. А Брук и сам по себе был непредсказуем и своим неуловимым настроением подчас ставил ее в тупик.
Слава Богу, повторяла она, что он хоть не из тех озабоченных сексом, вопреки пророчествам Килмана. Ему присуще некое врожденное благородство. Мало того, что он спас ей жизнь, так он еще и поставил ее на ноги. Как же ей хотелось восхищаться им, а это было так непросто из-за его непостижимого поведения.
Сколько же в нем всего намешано - одновременно и человек, и дикий зверь! Но с самого начала Кэтрин симпатизировала ему, не понимая - почему.
Кэтрин всмотрелась туда, где в углублении пещеры мылся Брук. Его нагота и нервировала, и смущала ее. В нем не было ничего от чудовища. Напротив, сложен он был великолепно. Этакий Адонис, изгнанный в подземелье.
В девушке нарождались чувства, к которым она не была готова. Как женщине вести себя с человеком, который и манит, и отталкивает ее?
По-видимому, Брук думал, что она останется с ним на всю зиму. Но не может же она жить с мужчиной три или четыре месяца и вести себя так, будто заехала к нему в гости на пару дней? Между ними обязательно что-то должно произойти, и Кэтрин не знала, как с этим справиться.
Когда она наконец заснула, ей приснилось, что кто-то гонится за ней. Самое удивительное, что во сне в роли ее мучителя выступил не Джеффри Килман, сопровождаемый стаей борзых, а какое-то другое существо, обволакивающее ее своей опасной нежностью.
К тому времени, как девушка проснулась, Брук уже выпотрошил оленя и теперь прибирался. Кэтрин не смутил вид крови: она выросла в деревне и частенько наблюдала за появлением на свет божий телят и жеребят, а уж тем более за уходом из него.
Она была одета во фланелевую рубашку, которую ей дал Брук.
- Доброе утро, - поприветствовала она, стараясь не обращать внимания на то, что он растерянно смотрит на ее голые ноги.
- Доброе утро.
- Мне сегодня намного лучше.
- Это здорово.
- А как ты? - спросила она, желая завязать разговор. - Хорошо спал?
- Да, я вчера очень устал.
Слава Богу, он хотя бы отвечал на ее вопросы.
- Слушай, я действительно не должна была смотреть на твои вещи в твое отсутствие. Извини, я поступила невежливо.
- Ладно, забудем об этом.
- Я это сделала потому, что хочу понять тебя. Но выбрала плохой способ для этого.
Брук присел на корточки и уставился на Кэтрин. При неярком свете дня от нее не могла укрыться глубокая синева его глаз. Мальчишка с фотографии на водительском удостоверении превратился в по-настоящему красивого мужчину.
Губ его коснулась легкая улыбка, и Кэтрин поняла, что он отлично сознает то, что она его попросту изучает. Она тяжело вздохнула, стараясь вернуть себе самообладание. Ей вовсе не хотелось, чтобы он подумал, будто она шлет ему какие-то сигналы.
- Я не привык быть с кем-то, особенно с женщиной. - В голосе его слышались извиняющиеся нотки.
- Да, должно быть, я для тебя большая обуза.
- Да нет, просто для меня даже говорить с кем-то странно. Но я начинаю к этому привыкать.
- Мне так хотелось бы понять тебя, услышать о твоей жизни.
- Кэт, у нас целая зима впереди. Ты еще устанешь от моих рассказов.
Говоря это, он не отрывал глаз от ее ног. Кэтрин вздрогнула, почувствовав стеснение: не может же она вот так - полуодетой - появляться перед ним. Это неминуемо приведет к беде.
- У тебя тут ничего больше нет, что бы я могла надеть?
Она заметила, что он слегка улыбнулся - должно быть, прочел ее мысли. Ну что ж, если так, то он, наверное, и сам об этом думал.
- Если тебе холодно, я положу дров в костер.
- Да нет, дело не в этом, Брук. Не могу же я ходить по дому в таком виде. У тебя нет никаких брюк или чего-нибудь в этом роде?
Брук хлопнул руками по коленям и пошел в кладовку. Кэтрин последовала за ним.
- Тут у меня есть кое-что, что мне мало. - Он порылся в куче вещей и подал ей джинсы. - Я нашел их в хижине.
Кэтрин прикинула их - чуточку подогнуть и будут как раз!
- Ну и отлично, - обрадовался он. - Они твои, облачайся.
- Сначала отвернись.
Он отвернулся, но без излишнего рвения.
- А каких-нибудь старых ботинок, что могут мне подойти, у тебя нет? - стеснительно спросила она.
- Не-а, но думаю, я смогу тебе сделать обувку.
- Сегодня?
- Нет, не сегодня.
Кэтрин подумала, что он сделает что угодно, только бы не дать ей уйти. Должно быть, он будет любыми путями пытаться задержать ее здесь.
В этот момент она уловила нарастающий звук мотора и подбежала к окну.
- Они снова нас разыскивают, - сказал Брук.
- Вертолетом я смогла бы выбраться отсюда, ведь так?
- Смогла бы.
- А нет какого-нибудь способа сделать это, не выдавая местоположения пещеры?
- Нет, если только не уйти от нее подальше. А на это сейчас нет времени.
- А если я просто выйду на вершину гребня? И скажу, что шла по нему. Обещаю тебе, я не стану говорить им про тебя.
- Нет, это слишком рискованно.
- Хочешь сказать, слишком рискованно для тебя, да?
- Да, я тот человек, который в данном случае может потерять все, - твердо произнес он.
- А как же я? - Голос ее приобрел смятенные нотки. - Ты думаешь, я очень хочу здесь зимовать? А что, если я серьезно больна?
- Кэтрин, ты сама решила прийти в горы.
Они начали ссориться, только на этот раз возможность спастись уплывала от нее.
- Ты просто не хочешь, чтобы я ушла отсюда. Хочешь держать меня здесь как пленницу.
- Я их слишком хорошо знаю. Их волнует не судьба людей, а голое честолюбие.
Она еще раз убедилась, что его нежелание отпустить ее имеет очень простое объяснение. Ему нужен компаньон на зиму. А еще лучше компаньонка. Может, в нем нет сексуальной озабоченности, но и не святой же он.
- Я ухожу отсюда, - твердо сказала она.
- Нет, Кэтрин, не получится.
Кэтрин оттолкнула его и выскочила наружу.
- Нет! - закричал он. - Вернись!
Но девушка уже шла по колено в белой пыли, не замечая ничего вокруг - ни холода снега под голыми ступнями, ни пронизывающего насквозь ледяного ветра. Шла по направлению к гребню, а Брук с каждой секундой был к ней все ближе и ближе.
- Нет, не делай этого! - крикнул он. Мотор уже почти ревел над головой Кэтрин.
Теперь вертолет находился в какой-нибудь полумиле от гребня. И она побежала по нему, размахивая руками, отлично сознавая, что Брук следует почти вплотную за ней.
Она не пробежала и двадцати метров, как он набросился на нее и прижал к земле. Кэтрин упала лицом в снег, и они оба покатились по склону горы.
Как раз в этот момент прямо над их головами пронесся вертолет. Кэтрин про себя молилась, чтоб он не улетал, чтоб заметил их, но увы… Он полетел вдоль хребта, и звук его мотора вскоре стих. Кэтрин утратила всякие надежды и сникла, почувствовав себя беспомощной.
Идти обратно девушка не могла. Бруку пришлось притащить ее на себе. Слезы текли по ее щекам. Она лежала, чувствуя себя обреченной, уставившись в каменный потолок пещеры.
Брук ни слова ей не сказал. А просто ушел куда-то в глубь пещеры, а вернулся через несколько минут с дымящейся кружкой чая.
- Выпей это, - сказал он.
Кэтрин с жадностью выпила чай и снова легла, повернувшись к нему спиной. Через минуту она услышала, что он вышел из… О Господи, да где же она находится?..
Брука взволновал поступок Кэтрин, ведь она чуть было не выдала жилище, над которым он так много и упорно работал. Это лишний раз доказывало то, что ей нельзя доверять. Он пытался понять, почему она поступила так сегодня, а не вчера, когда он не мог ей помешать. Что же изменилось с тех пор?
Конечно, перспектива проведения зимы в его обществе никому не показалась бы слишком блестящей. И она наконец поняла, что ее ждет.
Брук злился на нее, но одновременно не мог не чувствовать к ней жалости. Конечно, она была напугана. Не многие могут вынести одиночество и полную изоляцию от внешнего мира. Теперь он понял, что, принеся ее сюда, совершил большую ошибку. В то же время ее присутствие внесло в его жизнь нечто непривычное - какой-то душевный трепет. Накануне вечером, моясь, он подумал о том, что рядом находится женщина, и почувствовал себя возбужденным. Он представил себе, что занимается с ней любовью, берет ее. Нечто похожее у него бывало и с другими девушками. Конечно, с Опаль все было по-другому. Она любила его, и они собирались пожениться.
Вертолет снова появился над пещерой. Шум мотора был так силен, что стекла в окне задрожали. Но Кэтрин не двинулась, никак не среагировав на этот звук. Брук знал, что она все еще плачет, и, несмотря на свое нежелание понять девушку, испытывал за нее боль.
После часового сна Кэтрин почувствовала себя отдохнувшей. Ей захотелось есть. Она взяла орехов и яблок и села к нему спиной, давая понять, что с этой минуты он лишен ее общества. Что ж, если он собирается вести себя как дикарь, то может не рассчитывать на ее дружбу.
Она заскучала и незаметно для себя забылась легким сном. Проснувшись, Кэтрин увидела, что рядом с ней сидит Брук.
- У меня есть для тебя подарок. - Он подал ей пару мокасин. Они были сшиты из оленьего меха и выглядели нарядно.
Кэтрин смутил этот поступок. Она села и посмотрела ему прямо в глаза.
- Ты сделал это для меня?
- Да.
- Спасибо. Они очень красивые.
- Померь, по-моему, они должны подойти тебе.
Кэтрин высунула из-под одеяла ноги и сунула их в макасины. Обувь была ей как раз впору.
- Ну как?
- Просто здорово.
По выражению его глаз было видно, что он весьма доволен собой.
- Я сегодня приготовлю праздничный ужин, - сказал он. - У меня не очень много газа, но иногда надо же себя баловать.
- Газа? Так ты на нем кипятил воду для чая?
- Да, у меня в кладовке есть однокомфорочная плита. И еще у меня есть много консервов, и куча овощей, и мясо. Тебя это не вдохновляет?
Она кивнула.
- Брук, мне не нравится поднимать эту больную тему… - На секунду она замолчала. - Но я действительно очень расстроена тем, что случилось сегодня утром. Нам надо поговорить об этом.
Тут он сделал нечто совершенно неожиданное. Взял ее за руку и потер большим пальцем. Кэтрин так ошеломил его жест, что она потеряла дар речи. Она заметила, какие сильные у него руки, какие длинные пальцы. Как у художника или музыканта.
Его глаза светились пониманием. Он молчал, и она поспешно отдернула руку.
- Ладно, - сказал он, - хочешь поговорить - поговорим. Но сначала давай поужинаем. На полный желудок я всегда чувствую себя лучше.
- Ну, если так, поговорим после ужина.
- Я только хочу попросить прощения. Надеюсь, что не сделал тебе больно, когда повалил в снег. И что тебе не очень грустно.
- Мне действительно очень грустно.
- Мы поговорим и об этом. Но позднее. Надо прокоптить мясо, пока оно свежее.
Он поднялся и подошел к окну.
- Снег идет.
Кэтрин взглянула на оконную раму, и ее охватила тревога. За стеклом вился хоровод из снежинок.
8
Брук коптил оленину, она помогала ему нарезать куски. Они работали, погруженные в свои мысли, и повисшее между ними безмолвие было наполнено невольными чувственными переживаниями. Кэтрин старалась, но не могла выгнать из своей головы мысли о том, что Брук изо всех сил пытался задержать ее в своем логове на всю зиму. Как женщину или как человека, знающего где он скрывается?
Самое же худшее заключалось в том, что, несмотря на все ее возмущение его нежеланием просигналить вертолету, она должна была попытаться рассеять враждебность между ними. Однако, если она будет дружелюбна с Бруком, он может истолковать ее поведение превратно. Так что же ей делать? Теперь, когда она потеряла его доверие, ей вряд ли удастся убедить его в своих добрых намерениях…
Покончив с приготовлением ужина, Брук на несколько минут исчез в своей импровизированной спальне. Оттуда он вышел уже в серо-голубой рубашке, с приглаженными волосами и расчесанной бородой.
Кэтрин ничего не сказала - и так было достаточно очевидно, что он задумал. Голой он уже ее видел. Ноги рассматривал. За руку держал. И не мог не заметить, как все это на нее подействовало. Так что теперь приготовился к грандиозному обольщению. Кэтрин только одно не было ясно - примет он ее отпор или заставит подчиниться силой. Что же, она будет предельно осторожной.
- Поскольку сегодня у нас будет настоящий ужин, я решил, что неплохо слегка прихорошиться.
Подумав, Кэтрин решила оставить его сентенции без ответа.
Брук поставил еду на стол и расставил тарелки.
- Пойду принесу свечи - не так часто женщины ко мне приходят на ужин.
Он отошел в сторону, исчез в темноте и тут же появился в свете стеариновых фитилей.
- Ну как тебе это? - Брук выглядел чрезвычайно довольным собой.
- Твоя запасливость не перестает меня изумлять.
- Да, не хватает только белоснежной скатерти и вина, - дрогнула от смеха его бородища.
- Я думала, что ты и это принесешь.
Едва уловимых из-под усов губ Брука коснулась грустная улыбка.
- Знаешь, а я никогда не пробовал вина. Только пиво, а вино ни разу.
Кэтрин взглянула на этого взрослого мальчишку. Несмотря на всю его суровость, она явно чувствовала к нему сострадание. Ей захотелось дотронуться до его руки, и только в последний момент она осознала всю опасность этого желания.
Еда была превосходной.
- Надеюсь, ты все это не украл.
- Нет. - Брук отрицательно покачал головой.
- Полагаю, я не должна спрашивать тебя о том, где ты все это взял.
- У меня есть на кого опереться, - признался Брук. - Я знаю его уже сто лет.
- Пол Диспейн?
Брук окаменел.
- Обещай, что никогда больше не повторишь его имя.
- Хорошо. Но Брук, прошу тебя, расскажи мне о нем.
После долгого молчания он сказал:
- Пол был лучшим другом моего отца. Перед тем как уйти в горы, я видел его всего пару раз. У него хижина примерно в семи милях отсюда. В первый год я понял, что без помощи других мне зиму не пережить, и пошел к Полу. Он отшельник, одинокий волк, много пьет - они вместе с моим отцом служили на Аляске. Пол нес моего умирающего отца на руках. Каждый раз, напившись, он мне об этом рассказывает.
- Так это он тебя всем снабжает?
- Да, я спускаюсь к нему каждую смену года. Не так мы близки с ним, но для меня много значит его расположенность, потому что он тень моего отца. А моя жизнь благодаря ему намного легче.
- А ты не боишься, что он может выдать тебя - пускай и случайно?
- Сказать по правде, куда больше меня волнует то, что он может умереть. Иногда я думаю, что на этом свете его удерживает только необходимость помогать мне. Он все для меня делает - даже тащит библиотечные книги. Нет, я, конечно, их возвращаю, - виновато улыбнулся Брук, - но они у меня задерживаются иногда по полгода.
- Да ты, очевидно, прочитал больше, чем многие люди с университетским образованием.
- Я действительно много читаю, особенно зимой.
- Так значит, Пол единственный человек, с которым ты общаешься?
- Да, только с ним я и говорил в течение всех этих лет.
Как же ему непросто - быть рядом с другим человеком, да еще с женщиной!
Должно быть, он уже забыл о стремлении убежать, потому что лицо его было спокойным, голос ровным.
- Ты прекрасный повар, - сказала Кэтрин, откусывая еще один кусочек, - мясо просто превосходно!
- Иногда я ужасно жалею о том, что не умею готовить разные блюда. Например, о пирогах с поджаристой корочкой я просто мечтаю. Как-то раз Пол дал мне мешок с мукой, и я попытался замесить тесто. Но когда добавил в муку воду, все превратилось в некую липкую жижу. Потом я спросил Пола о том, как надо печь пироги, и он сказал, что и сам не знает, и пообещал мне купить пирожков, но, очевидно, забыл об этом. Впрочем, ты, наверное, уже порядком устала от моей дурацкой болтовни.
- Ну, у тебя же немного возможностей поболтать.
В его глазах промелькнули какие-то искорки, и она испугалась. Но вовсе не из-за того, что беспокоило ее вначале. Тогда она боялась в нем зверя, теперь - его мужского обаяния.
- Ты мне нравишься, Кэтрин, - сказал он, приложив руки к груди. - Я понимаю, что ты хочешь поговорить о том, что произошло сегодня утром. И перед тем, как мы начнем этот разговор, хотел, чтобы ты узнала обо мне хоть что-то.
Его полная искренность не могла не тронуть Кэтрин. Она улыбнулась.
- Спасибо, мне это очень приятно.