- Вашей подопечной нужно преподать урок, Делоне. - Втянув воздух, маркиза резко отвернулась и зашагала прочь. Я посмотрела на наставника и увидела, что его брови изогнулись, выдавая неуверенность и удивление.
"Смотри не учини здесь войну", сказала мне Сесиль. Теперь ее слова обрели для меня смысл, хотя я не вполне приняла их. Я стряхнула руку Делоне с плеча.
- Позаботьтесь об Алкуине, милорд. Я и сама хорошо справлюсь.
- Возможно, слишком хорошо, - печально усмехнулся он и покачал головой. - Не впутывайся в неприятности, Федра. У меня сегодня и без того много дел.
- Конечно, милорд, - дерзко улыбнулась я. Еще раз сокрушенно покачав головой, Делоне ретировался.
Предоставленная самой себе, уж поверьте, я действительно неплохо справилась. Некоторые гости привели молодых спутников, и мы перезнакомились. Стройный темнокожий юноша из Дома Шиповника, чья мимолетная улыбка напомнила мне Гиацинта, в одиночку показывал чудеса акробатики с кольцами и лентами, срывая аплодисменты. Его покровитель, лорд Шавез, горделиво улыбался. А еще на бал заглянула Мьеретт из Дома Орхидеи, которая уже закончила свой туар и теперь содержала собственный салон. Воспитанная для веселости, которой славился ее Дом, Мьеретт повсюду, куда бы ни пошла, приносила с собой смех и тепло, и я видела, как лица людей при ее приближении озаряются удовольствием и оживляются.
Многие гости между тем бросали заинтересованные взгляды на серьезного темноглазого Алкуина, который перемещался в толпе, не обращая ни на кого особого внимания. Наблюдая за теми, кто смотрел на Алкуина, я отметила одного человека. Знакомого, поскольку Виталь Бувар изредка наведывался к Делоне; хотя не думаю, чтобы они были друзьями. Купец из простых - ходили слухи, будто в его жилах течет толика каэрдианской крови, - но сказочно богатый в силу особой хартии, заключенной с семьей Стрегацца в Серениссиме.
Взгляд Бувара неотступно следовал за Алкуином, а лицо исказилось от похоти.
* * * * *
Когда темнота поглотила последние солнечные лучи и затянула высокие окна, Сесиль хлопнула в ладоши, приглашая к столу. Почти три десятка гостей расселись за длинным столом, по указке услужливых лакеев в безупречно-белых ливреях. Блюда менялись без остановки: за супами и паштетами следовали тушеные голуби, баранья корейка, салаты, зелень и взбитый в пену белый турнепс - деревенское лакомство, - и все это сопровождалось потоками вина, без устали подливаемого из охлажденных кувшинов даже в чуть пригубленные бокалы.
- Тост! - воскликнула Сесиль, когда гости закончили с последним блюдом - десертом из зимних яблок, запеченных в мускате и приправленных гвоздикой. Хозяйка подняла бокал и подождала тишины. Она до сих пор умела привлечь внимание: сидящие за столом притихли. - За безопасность наших границ, - произнесла она напевным голосом. - За безопасность и процветание благословенной Земли Ангелов.
Вдоль стола прокатился одобрительный гул - это было единственное пожелание, с которым согласился бы любой из присутствующих. Я с готовностью выпила, и не заметила никого, кто бы воздержался.
- Телезис, - с той же интонацией сказала Сесиль.
С места ближе к главе стола встала женщина: низкорослая, смуглая и, как мне показалось, почти некрасивая. Черты ее лица были невыразительными, а главное достоинство, светящиеся темные глаза, терялись под низким лбом.
И тут незнакомка заговорила, и я в который раз убедилась, что для нас, ангелийцев, существует множество видов красоты.
- Там солнце ласкою дарит...
Громко произнесла она, и голос, словно золотое свечение, наполнил каждый уголок залы.
Бескрайние поля.
Там вечер песнями звенит,
За день благодаря.
Cтихи были по-детски простыми, но перед глазами возникали образы осененного благодатью края. Каждое слово звучало правдиво, как молитва.
Сбирает там с жужжаньем мед,
Пчела в лаванде синей…
И тут в дивном голосе прорезались глухие нотки одиночества.
А здесь лишь дождик слезы льет
Со мною на чужбине.
Все знают "Плач изгнанницы". Телезис де Морне написала его в двадцать три года, когда была выслана на дождливое побережье Альбы. Я слышала это стихотворение с десяток раз и сама не однажды декламировала его по требованию учителя. Но все равно почувствовала, как к глазам подступают слезы. Мы - ангелийцы, неразрывно связанные со своей страной, которую Благословенный Элуа любил так сильно, что ради нее пролил свою кровь.
В последовавшей тишине Телезис де Морне вернулась на свое место. Сесиль по-прежнему держала бокал в руках.
- Дамы и господа, - обратилась она к гостям, подпустив в голос модуляции, привитые в Доме Кактуса. - Не дай нам Бог забыть, кто мы такие. - Она торжественно подняла бокал и слегка наклонила его, пролив несколько капель вина. - Элуа милосерден к нам. - Торжественность ее слов заставила многих последовать ее примеру. Поддалась порыву и я, отметив, что Алкуин и Делоне тоже повторили жест хозяйки. Потом Сесиль вскинула голову, и в ее глазах заплясали озорные искорки. - А теперь настало время для игр! Коттаб!
Глава 13
Большую часть следующей недели Алкуин помалкивал.
Не знаю, говорил ли он о своей инициации с Делоне. Я понимала, что о некоторых вещах не спрашивают и что следует уважать неприкосновенность личного пространства, но после нескольких дней молчания не выдержала и спросила у Алкуина, на что это было похоже.
Мы сидели напротив друг друга над учебниками за большим столом в библиотеке Делоне и читали при свете лампы. Алкуин, углубившийся в научный трактат о Хозяине Проливов, прижал пальцем место, где остановился, и поднял на меня глаза.
- Нормально, - тихо произнес он и коротко добавил: - Милорд Бувар остался доволен. Желает снова встретиться со мной по возвращении из Серениссимы.
Пораженная скрытностью товарища, я решила спросить все равно что, лишь бы заставить его говорить дальше.
- А он дал тебе сколько-нибудь на туар?
- Нет, конечно. - В глазах Алкуина мелькнул проблеск мрачного взрослого цинизма. - Не после того, как ему пришлось расстаться с шестью тысячами дукатов в обмен на привилегию первым мною обладать. Но он обещал привезти мне нитку бус. Как я понял, в Серениссиме отменное стекольное производство. - Закрывая книгу, Алкуин добавил: - Не думаю, что милорд Бувар заинтересован в скорейшем завершении моего туара.
Я видела болезненную одержимость в лице Виталя Бувара и поняла, о чем речь.
- Но почему именно он? Делоне и Сесиль отбирали гостей и наверняка превидели, чья ставка будет самой крупной. Что Делоне от него нужно, какой секрет?
- Яд, - прошептал Алкуин так тихо, что сначала я не была уверена, верно ли расслышала. Товарищ откинул волосы назад и слегка нахмурился. - Там, в Серениссиме, они виртуозы не только в стекольном деле, но и по части ядовитых зелий. Брат короля, принц Бенедикт, женат на Марии Стрегацца, чья семья правит городом. А Стрегацца предоставили Бувару торговые льготы, когда не прошло и четырех месяцев после смерти Изабель де ла Курсель. Смерти от отравления.
- Это не было доказано.
- Не было, - кивнул Алкуин. - И даже окажись у кого-то на руках такие доказательства, никто бы не заподозрил Стрегацца. Но после гибели Роланда в Битве Трех Принцев Изабель де ла Курсель начала наделять властью членов собственной семьи, и стали даже поговаривать о помолвке дофины Исандры с одним из анверских кузенов. Все это безобразие закончилось со своевременной смертью Изабель. - Алкуин пожал плечами. - Возможно, принц Бенедикт и не потворствовал сему злодейству - во всяком случае, таково мнение Делоне. Но Стрегацца вполне могли пойти на это, учитывая, что в результате их зять Бенедикт оказался вторым в порядке престолонаследия Земли Ангелов.
- И Бувар тебе что-то рассказал?
- Он обмолвился, что в Серениссиме все имеет свою цену, даже жизнь и смерть. Пока что больше ничего. - Алкуин снова ненадолго замолчал. - Когда я прислуживаю на приеме, стараясь уловить все, что проходит мимо Делоне, мне удается почти целиком отвлечься от того, чем заняты руки, и полностью сосредоточиться на слушании и запоминании. Но от Бувара было не так легко отвлечься, как от разливания вина, - шепотом закончил он.
- Этот купчина ведь не обошелся с тобой жестоко? - Я не могла себе такого представить; в договоре Алкуина ничего подобного прописано не было, и Делоне подал бы на Бувара в суд, если бы тот покалечил юношу.
- Нет. Смею сказать, он был достаточно нежен. - В словах мне послышались неприязненные нотки. - Федра, ради любви Элуа Наамах возлегала с незнакомцами. Ради него я сделаю и это, и гораздо большее.
Сразу было понятно, что под ним имелся в виду Делоне, поэтому я не стала рассказывать, что каждый из Тринадцати Домов по-своему трактует причину, по которой Наамах торговала своим телом. Вместо этого я спросила, думая, что уже угадала ответ:
- Откуда такая преданность?
- Ты не знаешь? - Алкуин недоверчиво посмотрел на меня. Я, кстати, тоже полагала, что моя жизненная история для него открытая книга, хотя позже узнала, что Алкуин понятия не имел, как я попала в Дом Кактуса. - Я родился в Трефайле, в Камлахе. В тот год, когда войска стояли на границе, один из солдат принца Роланда прижил меня, изнасиловав сельскую девушку.
- Неудивительно, что Бодуэн вольготно чувствовал себя в Камлахе, - вставила я.
Алкуин кивнул:
- Как и Роланд, да? Короче, семья прогнала мою мать. По слухам, она чуть не умерла от голода, пока добиралась до Роланда. Принц осудил моего отца, заплатил оскорбленной семье выкуп и, поскольку у моей матери пропало молоко, даже нанял кормилицу из тех скальдов-перебежчиков, которые живут на границе Камлаха, изгнанные из своего племени и не желающие возвращаться на родину. Это все, что принц смог сделать.