- О, Алкуин. - История была небезынтересной, но и до обидного не относящейся к делу. - А как это все связано с Делоне?
- Не знаю. - Он качнул головой, встряхнув светлыми, как слоновая кость, волосами. - Но в тот год он бился вместе с принцем Роландом в Битве Трех Принцев, а шесть лет спустя, когда скальды вновь начали совершать набеги на границу, вернулся за мной. Я тогда спросил, не он ли мой отец, а он рассмеялся и сказал, что это исключено. И еще добавил, что всегда выполняет свои обещания, а иногда даже и чужие. С тех пор мы с ним не расставались.
- У тебя не возникало желания повидаться с матерью?
Алкуин вздрогнул.
- Делоне всего на полшага опередил отряд скальдов. Мы отъехали от деревни ярдов на четыреста, когда послышались первые крики. Делоне вез меня на луке седла и прикрывал мне уши. Он ничего не мог поделать. Пока мы спускались с гор, за нашей спиной в небо поднимался дым. Я оплакивал няню, но так и не узнал свою мать. И больше никогда туда не вернусь.
Я пожалела Алкуина и даже слегка позавидовала ему, потому что, по правде говоря, моя история не была и вполовину такой романтичной. Побег с гор под носом у шайки скальдов! Это куда интереснее продажи в кабалу.
- Стоит поспрашивать Делоне еще раз. Ты имеешь право задавать вопросы.
- А он имеет право не отвечать. - Алкуин встал, чтобы убрать книгу, которую читал, потом повернулся и склонил голову набок, глядя на меня. - Я не многое помню из своего детства, - тихо сказал он, - яснее всего, как нянюшка говорила со мной по-скальдийски. Как рассказывала, что могучий принц ангелийцев обещал обо мне позаботиться. Делоне держит слово за Роланда де ла Курселя.
Мы довольно долго беседовали тем вечером - наставник отбыл на бал, - и я среди прочего узнала, что туар Алкуина, в отличие от моего, не являлся собственностью Делоне. Алкуин сам избрал путь Служителя, посвятив себя Наамах, чтобы вернуть свой неоплатный долг. Я вспомнила историю Ги и почти увидела невидимые путы, подчинявшие всех нас Анафиэлю Делоне. В свете рассказа Алкуина напрашивался вопрос, а что за незримые узы связывали Делоне с давно убитым принцем Роландом.
Лучшее предположение на эту тему высказал не кто иной, как Гиацинт.
- Так что же мы знаем про первую нареченную принца Роланда? - начал он рассуждать с риторического вопроса, закинув ноги на стол и помахивая куриной ножкой в полюбившемся нам "Петушке". Я помогла пройдохе организовать свидание между замужней знатной дамой и симпатичным игроком, и Гиацинт расщедрился на жирного каплуна и эль для нас обоих. - Что мы знаем, кроме того, что она сломала шею на охоте? Знаем, что Анафиэля Делоне обвиняли в том, будто он сочинил песню, объявлявшую Изабель л’Анвер устроительницей этого якобы несчастного случая. Хотя Делоне так и не сознался в авторстве, стихи его с тех пор под запретом, а отсюда вытекает, что кто-то при дворе поверил в правдивость его версии и даже убедил в этом короля. А еще мы знаем, что Делоне не изгнали, хотя принцесса-консорт этого добивалась, а значит, кто-то с самого верха его защитил. Ты рассказала, как несколько лет спустя после гибели принца Делоне выполнил его обещание. Выходит, он связан с Роландом каким-то долгом. Так сама подумай, откуда начинается этот клубок? С невесты принца. И кем же она была?
Иногда я впадала в отчаяние от того, что преподанные мне уроки Гиацинт знал лучше меня самой и безо всякой зубрежки.
- Первой нареченной принца была Эдми де Рокай, дочь графа де Рокая, лорда одного из самых обширных угодий в Сьовале. Там расположен небольшой университет, где обучается наукам Клан Шемхазая. - Выложив свои познания, я пожала плечами и отхлебнула эля. - Граф пожертвовал университету свою знаменитую библиотеку.
Гиацинт оторвал белыми зубами кусок куриной ножки, испачкав жиром подбородок.
- У графа были сыновья?
- Не знаю. - Я внимательно посмотрела на друга. - Думаешь, Делоне ее брат?
- Почему бы и нет? - Тсыган обглодал ножку до кости и глотнул эля. - Если это он написал те стихи - хотя признания не добились, но ведь подозрение осталось, - значит, очень хотел обличить убийцу нареченной принца. А если Делоне не приходился ей братом, тогда, возможно, имел к ней какое-то иное отношение.
- Например? - подозрительно глянула я на фантазера поверх кромки кружки.
Гиацинт поставил свой эль, убрал ноги со стола и с заговорщическим видом наклонился вперед.
- Например, был ее любовником. - Заметив, что я собираюсь возразить, он поднял палец. - Нет, погоди, Федра. Может, он любил ее и, желая ей только счастья, уступил наследнику престола, но любовь никуда не делась. А когда леди трагически погибла, Делоне отправился в Город в поисках правосудия и там разведал о преступном сговоре - заметь, не прошло и года, как принц женился на другой. И вот наш дворянчик из провинции, сообразительный и острый на язык, но совершенно зеленый в политике, рискнул обзавестись врагом в лице самой принцессы-консорта и при этом приобрел заступника в лице принца, которого честь заставила защитить дерзкого юного стихоплета. Могло такое быть? Как думаешь?
- Думаю, ты слишком много времени проводишь в кругу игроков и драматургов, - отшутилась я, но про себя попыталась взвесить услышанное. Начало нити этого клубка действительно приходилось на смерть невесты принца Роланда. - В любом случае Делоне обучался в Тиберийском университете, а вовсе не приехал сюда прямиком из провинции.
- Ах, ты, футы-нуты. - Гиацинт отпил еще эля и вытер пену с губ. - Сплошные педанты и демагоги. Чему у них можно научиться?
Услышав это, я рассмеялась - несмотря на свой живой ум, Гиацинт поддерживал уличные предрассудки.
- Много чему. А скажи мне вот что: ты проверял свою догадку дромондом?
- Ты же знаешь, что нет. - Он посерьезнел. - Помнишь, что тебе сказала моя мать? Я поделюсь с тобой тем, что удастся разузнать от людей, и своими мыслями, Федра, и, может, этим подскажу путь к разгадке, но не стану использовать свой дар, чтобы приблизить время твоей скорби.
- Ты смешиваешь зловещие темные словеса и судьбу, - проворчала я.
- И что с того? - усмехнулся он. - Я же тсыган. Много чего знаю и много чего угадываю, верно угадываю, разве нет?
Я неохотно признала его правоту, и мы переключились на другую тему, проговорив до появления за окном "Петушка" бледного лица Ги, которое напомнило мне о долге и позвало домой.
* * * * *
Вскоре после этого разговора произошли два примечательных события, хотя, если быть точной, одно из них имело значение только для меня. Первое же, значимое почти для всего королевства, заключалось в том, что ко двору Земли Ангелов нанес визит круарх Альбы. Именно так своего вождя именовали круиты, а мы, по примеру каэрдианских ученых, обычно называли его королем пиктов. Событие породило немало толков, потому что Хозяин Проливов крайне редко позволял кому бы то ни было миновать свои владения.
Я судорожно выдохнула. Никто мне этого не рассказывал, не делился со мной историей, предназначенной мне по праву рождения. Я задалась вопросом, какой была бы моя жизнь, если бы меня воспитали и обучили в Доме Валерианы, и повернулась к Дидье.
- Значит, вот о чем эта заповедь?
Он на секунду заколебался, прежде чем ответить:
- Не совсем. - Он произнес это ровным тоном, словно нехотя признавая правду. - Но именно так я получаю удовольствие. Именно в этом служение, для которого я родился и которому учился. Говорят, Кушиэль помечает Стрелой истинных жертв. Возможно, и тебе удастся отыскать свое призвание.
Тут я догадалась, что Дидье мне завидует.
- А как обучают такому служению? - спросила я, желая сменить тему.
- Идем. - Он поманил факелоносцев и провел меня в дверь в дальнем конце комнаты, продолжая говорить, пока мы шагали по широкому вымощенному камнем коридору. - По традиции обучение начинается с урока о пряных конфетах, знаешь о таком? Нет? Мы проводим его с детьми, которым исполнилось шесть. Им объясняют, что удовольствие от вкуса конфеты происходит из легкой боли, вызванной остротой специи. Тех, кто это усваивает, мы оставляем у себя, туары же остальных продаем. После первого испытания дело за малым, главное - регулярность и закалка. Воспитанникам и ученикам Дома Валерианы никогда не позволяется испытывать наслаждение без боли, равно как и боль без наслаждения. - Он остановился перед новой дверью и с любопытством посмотрел на меня. - Тебя такому не учили?
Я покачала головой. Дидье пожал плечами.
- Полагаю, это дело Делоне. - Он распахнул дверь. - Здесь одна из комнат для удовольствий. Мы стремимся создать должное окружение для всевозможных особых желаний наших гостей.
Слуги засуетились, зажигая жаровню и свечи в канделябрах. Я огляделась, и меня вновь пробрала дрожь. В центре помещения на каменных плитах лежали богатые ковры. Стены ничто не украшало, но там и без картин или гобеленов имелось на что посмотреть: на одной в камне крепились кольца с цепями для запястий и щиколоток, а к другой было прибито большое деревянное колесо с зажимами, чтобы удерживать распятого человека в неподвижности.
- У нас взаимовыгодное соглашение с Домом Мандрагоры, - продолжил Дидье Васко, следя, как я разглядываю массивные приспособления. - Иногда к нам приходят гости, получающие удовольствие исключительно от наблюдения, в таком случае мы заключаем контракт с флагеллантом и его помощником на сеанс истязания одного из наших служителей. И, конечно же, порой и Дом Мандрагоры навещают посетители, которым требуется увидеть унижение, чтобы возбудиться, для чего прибегают к нашей помощи.
Его слова далеким эхом звучали в моих ушах. Я прошла к центру комнаты, слегка коснулась подбитого ватой гимнастического коня и вопросительно посмотрела на Дидье.