В конце концов их губы встретились снова, и на этот раз Эвелинда не осталась безучастной. Она целовала его в ответ, и ее язык боролся с его языком. Его руки все слабее сжимали ее голову, затем опустились на спину и медленно заскользили к бедрам. Дункан стремительно подхватил Эвелинду на руки, поднял с земли и с силой прижал к себе.
Она глухо застонала, внезапно почувствовав у себя между ног проникающее сквозь одежду мощное давление со стороны его бедер. Это давление отозвалось в ней новым витком восторженного возбуждения. Ее бедра подались Дункану навстречу, а руки еще крепче обвили его шею.
Он резко оборвал поцелуй, и Эвелинда разочарованно вскрикнула. Но когда он вновь опустился на ствол упавшего дерева и усадил ее к себе на колени, она попыталась собрать воедино остатки здравого смысла:
- О нет, сэр! Мы не должны так поступать. Я обручена с Дьяволом из Доннехэда.
Эвелинда ожидала, что его поведение тут же резко изменится, но мужчина в ответ только проворчал:
- Я Дункан, и я хочу этого.
Он вновь наклонился к ее губам, и Эвелинда прекратила всякое сопротивление. Его язык снова проник в ее раскрытые губы, и она подумала, что ничего страшного от одного-двух поцелуев не произойдет. По крайней мере воспоминания о них будут согревать ее в холодной супружеской постели. Она поразмышляла на эту тему еще немножко, успокаивая таким образом свою совесть, а потом и вовсе перестала думать и просто позволила себе наслаждаться этими поцелуями.
Целоваться, сидя у него на коленях, оказалось гораздо приятнее. Ей было так уютно, он окружал ее со всех сторон - его могучие бедра, теплая грудь и тесные объятия. Свободно откинувшись на руки Дункана, Эвелинда снова обняла его за шею, старясь случайно не задеть рану на голове, и с большим энтузиазмом ответила на его поцелуй.
Она вздрогнула и прижалась к нему, когда его руки скользнули по ее спине. А потом задохнулась и выгнулась всем телом, потому что его ладонь нашла ее грудь и легла на нее, тяжело давя сквозь мокрую сорочку. Эвелинда изо всех сил вцепилась в клетчатый плед, перекинутый через его левое плечо, и протяжно вскрикнула от переполнявшего ее восторга.
Дункан нажал большим пальцем на ее напряженный сосок, и возбуждение от этого оказалось столь острым, что Эвелинда, не в силах совладать с собой, лихорадочно задвигалась на его коленях. Ее бедра помимо ее воли прижались к его ногам.
Эти телодвижения явно произвели на Дункана сильное впечатление, его поцелуй немедленно стал более требовательным. Одной рукой он запрокинул Эвелинде голову, в то время как пальцы другой руки тесно сомкнулись вокруг ее соска.
И снова его губы двинулись к ее уху, и снова она наклонила голову, чтобы не помешать этому движению. Задыхаясь, Эвелинда только судорожно сжала его плечи, когда он заставил ее откинуться назад и стал целовать в шею, опускаясь все ниже. Его рука продолжала поочередно ласкать ее груди, а губы прижались к ее шее у самого основания, и сочетание этих ласк вынудило Эвелинду издать бесконечно долгий протяжный стон. К тому времени, когда поцелуи Дункана достигли чувствительной ложбинки над ключицей, она ощутила, как в самом низу ее живота накапливается незнакомый тягучий жар, и в исступлении вжалась в его бедра.
Эвелинда словно впала в безумие и даже не заметила, как Дункан сдвинул в сторону просторный ворот ее сорочки, освободив одну грудь. Его губы нашли себе новое занятие и сосредоточились на ее обнаженном соске.
Эвелинда громко закричала одновременно от ужаса и наслаждения, неистово дергая плед на плече Дункана каждый раз, когда он, впиваясь в ее сосок, проводил по нему языком.
Она знала, что все происходящее категорически недопустимо, поскольку была обручена с другим мужчиной. Но даже если бы не было этого обручения, как незамужняя девушка, она не должна была позволять себе ничего подобного… Но, Боже, до чего же она чувствовала себя счастливой. И раз уж ей суждено стать женой Дьявола из Доннехэда и до конца дней влачить жалкое существование или, возможно, быть забитой до смерти, не такой уж большой грех напоследок получить совсем короткое удовольствие от нескольких поцелуев.
Кроме того, она никогда в жизни не испытывала ничего более восхитительного. Эвелинда впервые чувствовала себя до такой степени… живой. Она целиком была захвачена немыслимой страстью, а ее тело, повинуясь собственному порыву, прижималось к телу Дункана в жажде обрести что-то неведомое.
Наслаждение, которое он дарил ей, все росло и росло и наконец стало почти непереносимым. Только тогда Дункан отпустил ее сосок, в последний раз жестко проведя по нему языком. Он поднял голову и снова поцеловал Эвелинду в губы. В прежних его поцелуях, казалось, присутствовали и страсть, и требовательность, но это было ничто по сравнению с тем, что он делал сейчас. Его язык походил на оружие, на меч, вонзающийся в тело врага. И Эвелинда восторженно вступила с ним в поединок.
Его рука возвратилась на ее грудь, ладонь плотно накрыла ее, а большой палец проводил по нежному соску то в одну сторону, то в другую. Горячая волна, копившаяся внизу живота Эвелинды, разлилась по ее бедрам. Она стремительно сжала их и застонала.
Его рука покинула ее грудь, и Эвелинда почувствовала острое сожаление, которое, однако, быстро сменилось сигналом тревоги, когда та самая рука стала продвигаться вверх по ее ноге, поднимая подол сорочки. Нет, этого Эвелинда уже не могла допустить ни при каких обстоятельствах. Она пронзительно закричала прямо в его губы и немедленно перешла к отчаянному сопротивлению.
Видимо, столь бурная реакция застала Дункана врасплох. Эвелинда точно знала, что он смог бы ее удержать, если бы захотел. Но он не стал этого делать и мгновенно опустил обе руки. Эвелинда соскочила с его колен и отбежала в сторону.
Дункан бросился к ней, но Эвелинда резко отшатнулась и метнулась к своему платью.
- Умоляю вас, сэр, остановитесь, - крикнула она, быстро натягивая его на себя. - Я не должна была делать ничего подобного. Ни единого поцелуя. Я обручена с Дьяволом из Доннехэда. Говорят, у него необузданный нрав и…
Слова застряли у нее в горле, потому что Дункан схватил ее и резко развернул к себе. Эвелинда испугалась, что сейчас он отнимет у нее платье и опять начнет целовать, но вместо этого Дункан потянул платье вниз, помогая Эвелинде одеться. Видимо, упоминание имени ее жениха наконец-то сработало и заставило Дункана одуматься.
- Благодарю вас, - сказала Эвелинда с сияющей улыбкой, едва ее голова показалась из выреза платья.
Дункан оправил платье и внимательно посмотрел ей в глаза.
Эвелинда ответила ему долгим взглядом. Она старалась запомнить его черты, чтобы запечатлеть их в памяти. Она выйдет замуж за Дьявола из Доннехэда, а лицо Дункана навсегда останется самым светлым воспоминанием ее жизни. Лучше всего она, конечно, запомнит его глаза. Они откровенно говорили о его чувствах. Она не знала о Дункане ровным счетом ничего, но единственным ее желанием было снова ощутить его поцелуи. Она хотела почувствовать на своем теле прикосновения его рук, от которых жаркие волны пробегали по ее коже. Ничего подобного Эвелинда никогда не испытывала до сегодняшнего дня и не надеялась испытать после, став женой Дьявола из Доннехэда.
Очевидно, мысли Дункана текли в том же направлении, он постепенно наклонялся все ниже, и его губы оказались в опасной близости от Эвелинды. Она поспешно отступила назад:
- Нет. Остановитесь. Умоляю вас, сэр Дункан.
Он хмуро смотрел на нее в явном замешательстве:
- Вам же нравились мои поцелуи. Не отрицайте. Я знаю - нравились.
- Да, - сокрушенно признала Эвелинда. - И ради них я готова пожертвовать многим, но только не вашей жизнью. Судя по репутации Дьявола из Доннехэда, тех поцелуев, которые уже были, хватит с избытком. Он убьет вас за них, если только узнает. Я бы очень не хотела, чтобы вас убили за то, что останется самым прекрасным воспоминанием в моей жизни и будет скрашивать жуткие ночи в супружеской постели.
При этих словах Дункан моргнул и встряхнул головой:
- Но поймите, я Дункан.
- Дункан, - с нежностью повторила Эвелинда. - Я никогда не забуду вашего имени.
Он посмотрел на нее с раздражением и попытался объяснить:
- Дункан - мое клановое имя. Я Каллен, - он сделал паузу и многозначительно закончил: - Дункан.
- Каллен, - вздохнула Эвелинда, думая о том, что так ей нравится даже больше.
Он мрачно произнес:
- В Шотландии на гэльском языке Дункан - это Доннехэд.
По мере того как до сознания Эвелинды доходил смысл его слов, ее зрачки расширялись от ужаса. Это чудовищно, ничего хуже невозможно себе представить. Раз он принадлежит к клану ее будущего мужа, ей, несомненно, придется часто встречаться с Калленом. Изо дня в день он будет находиться совсем рядом. Сколько же усилий ей придется приложить, чтобы не поддаться соблазну. От ее выдержки зависят их жизни - ни больше ни меньше.
- О, как это ужасно, - прошептала Эвелинда, зримо представив себе годы грядущей муки. - Вы родственник моего будущего мужа?
- Нет, - возразил он и продолжил, выделяя каждое слово: - Я и есть ваш будущий муж.
Глава 3
- Этого не может быть.
Брови Каллена поползли вверх, когда он услышал сдавленный шепот Эвелинды д'Омсбери, своей невесты. Только что она, нежная и податливая, таяла в его объятиях, а сейчас смотрит на него в ужасе. Столь резкая перемена совсем не понравилась Каллену.
- Может, - заверил он с мрачным видом.
- Нет, вы не можете быть Дьяволом из Доннехэда, - убежденно повторила она. - Он такой… Ну поймите, он дьявол. Это же всем известно. А вы… - Она беспомощно посмотрела на него: - Вы такой красивый и нежный, и у вас добрые глаза. И вы заставили меня почувствовать… - Она замолчала и отрицательно покачала головой: - Нет, вы не можете быть Дьяволом из Доннехэда.
Выражение лица Каллена слегка смягчилось. Эвелинда находит его красивым? Он легко мог бы обойтись без всей этой чепухи про нежность и добрые глаза, но ему понравилось, что она считает его красивым.
- Я заставил тебя почувствовать - что? - требовательно спросил он, надвигаясь на нее и касаясь ладонью руки.
Эвелинда вздрогнула и задержала дыхание от его короткого прикосновения.
- Миледи!
Каллен от неожиданности застыл на месте и едва не выругался, услышав стремительно приближающийся конский топот. Их уединение было нарушено. Каллен оглянулся и бросил свирепый взгляд на всадника, скакавшего к ним во весь опор на рыжеватом чалом коне.
- Мак! - Эвелинда рванулась к всаднику.
- Вот вы где! Я уже начал волноваться. Я… - Конюх внезапно замолчал, и его лицо потемнело от тревоги. Озадаченный Каллен проследил за направлением взгляда незнакомца и увидел, что тот смотрит на Эвелинду. Ее внешний вид, мягко говоря, оставлял желать лучшего: мокрое платье было порвано, на руках синяки. Все это совершенно четко указывало на то, что девушка подверглась нападению. Ну а если у кого-то еще могли остаться сомнения, к его услугам были: синяки на подбородке; распухшие от поцелуев губы; растрепанные волосы и испуганное лицо.
Каллен уже приготовился сразиться с незнакомцем, но тут ему бросилось в глаза, что мужчина без оружия. Похоже, перед ним слуга.
- Стало быть, вы Доннехэд? - спросил человек дрожащим от гнева голосом.
- Стало быть, так, - коротко согласился Каллен. Видимо, его спутники, которых он послал вперед, прибыли в замок еще до того, как слуга Эвелинды выехал оттуда. Они рассказали о странной женщине на поляне и о том, что их лэрд остался с ней. Скорее всего именно это заставило слугу выехать из замка на поиски хозяйки. Значит, он хотел защитить ее и, кроме того, не трус, раз не побоялся ради своей госпожи встретиться лицом к лицу со страшным Дьяволом из Доннехэда.
Взяв Эвелинду за руку чуть повыше локтя, Каллен повел ее к лошади. По дороге он размышлял, не снять ли ему тяжесть с души слуги, объяснив, что он - Каллен - не имеет никакого отношения ко всем этим синякам, но решил промолчать. Он крайне редко кому-либо что-либо объяснял. Он предпочитал оставить людям возможность самостоятельно делать выводы. В какой-то степени это послужило укреплению его чудовищной репутации. С завидным постоянством из всех вариантов объяснения событий окружающие выбирали самый устрашающий. Впрочем, в этом были свои преимущества. Исключительно удобно считаться жестоким, бессердечным Дьяволом из Доннехэда. Дурная слава сослужила ему хорошую службу, обеспечив победу в большинстве сражений задолго до их начала. Он убедился - нет лучшего оружия, чем страх, внушаемый нелепыми сказками о Дьяволе из Доннехэда.
- Благодарю вас, - прошептала Эвелинда, когда он посадил ее на лошадь.
Он заметил, что она смотрит на него с тревогой и недоумением. Ему почему-то захотелось прямо сейчас поцеловать ее снова… Он так и поступил. Не обращая внимания на присутствие слуги, Каллен наклонил к себе Эвелинду и поцеловал, чего она явно не ожидала. Он отпустил ее, и она снова выпрямилась в седле. Совершенно очевидно, его действия никоим образом не ободрили ее. Даже наоборот, она выглядела еще более встревоженной и еще более растерянной.
"Все женщины таковы, - думал Каллен, беря ее лошадь под уздцы и подводя к своему коню. - Их головы вечно забиты переживаниями. Их нужно защищать от самих себя, именно для этого Господь и сотворил мужчину".
Он вскочил в седло и выжидательно посмотрел на слугу Эвелинды. Тот перевел взгляд с него на свою госпожу, развернул коня и поскакал вперед. Каллен направился следом, удерживая лошадь Эвелинды позади своего коня.
Каллен поймал себя на том, что по дороге все время оборачивается и смотрит назад. Будь это любая другая женщина, он ни за что не стал бы уделять ей столько внимания. Но сейчас он ничего не мог с собой поделать. Всякий раз, оглядываясь назад, он видел, как Эвелинда смотрит на него, и всякий раз выражение ее лица менялось. Недоумение сменялось тревогой, тревога - задумчивостью… Когда Каллен в очередной раз посмотрел назад и обнаружил улыбку на губах Эвелинды, его терпение кончилось: он остановил коня, подождал, пока лошадь Эвелинды поравняется с его конем, и пересадил ее к себе в седло.
- Кто он? - спросил Каллен, трогаясь с места.
- Мак, - ответила Эвелинда. - Наш конюх и мой друг.
Каллен окинул оценивающим взглядом седого мужчину, скакавшего впереди, и пришел к выводу, что никакой опасности он не представляет. Конюх не был предметом увлечения Эвелинды, в этом Каллен был совершенно уверен. Скорее она относилась к нему почти как к отцу. Судя по полному отсутствию опыта, которое он сразу заметил, впервые поцеловав ее, его невеста никогда раньше не целовалась. Впрочем, она быстро учится, с удовлетворением отметил он. Эта девушка доставит ему удовольствие в постели.
- Он думает, я тебя изнасиловал, - сообщил Каллен, и Эвелинда испуганно дернулась в его руках:
- Что? Нет! Почему он должен так думать?
Каллен только приподнял бровь и скользнул взглядом по рваному платью. Эвелинда опустила глаза и издала жалобный стон при виде своего наряда, находившегося в плачевном состоянии.
Вздохнув, она спросила:
- Почему вы ему не объяснили?
Каллен пожал плечами:
- Я Дьявол из Доннехэда, я никогда никому ничего не объясняю.
Эвелинда затихла и очень внимательно на него посмотрела. Каллену вдруг стало неуютно от этого взгляда. У него возникло подозрение, что в его словах прозвучал совсем не тот смысл, какой он в них вкладывал.
Вот к чему приводят лишние разговоры. Он нахмурился и с этой минуты не проронил ни слова.
Оставшуюся часть пути Каллен преодолевал в молчании, однако Эвелинду это не волновало. Она погрузилась в собственные тревожные мысли, но никак не могла сосредоточиться. Ей мешала рука Каллена, время от времени соприкасавшаяся с ее грудью. Каждое такое прикосновение - словно стрела - вонзалось в тело Эвелинды, вновь и вновь возвращая волшебные ощущения, впервые возникшие там… на поляне.
В этом и заключалась проблема. Эвелинда находилась в полной растерянности. Дьявол из Доннехэда - или Дункан, как он представился вначале, - произвел на нее совершенно неожиданное впечатление. Этого человека она совсем не боялась. Даже когда он впервые появился на поляне, она была не столько напугана, сколько удивлена, внезапно увидев его рядом с собой.
У нее было мало времени на раздумья с тех пор, как она узнала о грядущей свадьбе с Дьяволом из Доннехэда. Но представить себе, что к нему можно испытывать такое влечение, она не смогла бы и в том случае, если бы времени было достаточно. Все на свете знали - он хладнокровный, бессердечный, жестокий негодяй. Все на свете повторяли - он разделался со своим отцом и дядей, чтобы завладеть титулом лэрда в клане. И наконец, все на свете твердо верили - он убил свою первую жену, потому что она не родила ему детей. Возможно, Эвелинда была слишком наивна, но она воображала себе его внешность непременно устрашающей. При одном взгляде на Дьявола из Доннехэда все должны дрожать от ужаса, но не от восторга и страсти, которые испытывала она на берегу реки.
Однако не только это тревожило Эвелинду. Еще одна мысль не давала ей покоя. На поляне она вела себя крайне безрассудно и неприлично и, наверное, показалась ему слишком доступной. Ведь она даже не догадывалась, что он ее жених. Теперь он, возможно, считает ее развратной и способной на измену. По сути дела, Эвелинда и правда была неверна. Формально можно утешиться и не говорить об измене, раз он оказался именно тем, за кого она должна выйти замуж. Но она об этом не знала, когда самым нескромным образом отвечала на его поцелуи и ласки. И сейчас она сгорала от стыда и боялась подумать о том, как Дункан расценивает ее поведение.
Его рука вновь на мгновение прижалась к ее груди, это вывело Эвелинду из задумчивости. Она вздрогнула и подняла голову. Они уже подъехали к замку д'Омсбери и теперь пересекали подъемный мост. Эвелинда посмотрела вверх, увидела стражников на крепостной стене и нахмурилась, заметив, как тихо они стоят и какие угрюмые у них лица. Очевидно, заметив, в каком она состоянии, люди предположили самое худшее.
Заливаясь краской стыда, Эвелинда прикусила губу. Ей хотелось громко крикнуть им, что они ошибаются, ее вовсе не изнасиловали, но она сдержалась, выпрямилась и застыла в молчании, глядя прямо перед собой. Они миновали ворота и въехали во внутренний двор замка.
Эдда ждала их у дверей главной башни. Ее окружали пятеро незнакомцев угрожающего вида в шотландской одежде.
- Это ваши люди? - спросила Эвелинда, внимательно рассматривая их. Все были очень высокими и широкоплечими. Скрестив руки на груди, с мрачными лицами, они неподвижно стояли рядом с Эддой и, похоже, не получали от этого большого удовольствия.