Саратога, август 1875
- Все приготовлено, сэр, как вы приказывали, - сообщил управляющий отелем "Гранд Юнион" молодой аристократической паре, стоявшей перед ним. - Ваши чемоданы прибыли три дня назад, и их распаковали в преддверии вашего приезда. Я уверен, что вы будете довольны.
- Посмотрим, - заявил красивый молодой муж, окидывая взглядом холл самого знаменитого отеля в Саратога-Спрингс. - Я не привык к этому дикому американскому Западу, но полагаю, что, когда путешествуешь за пределами цивилизации, приходится идти на компромиссы.
- Но вы остались довольны вашим пребыванием в Нью-Йорке?
Молодой человек посмотрел на управляющего безразличным взглядом.
- Я говорю о цивилизованном мире. О Неаполе, Париже, Лондоне, когда там не идет дождь. Ваш Нью-Йорк я нашел жарким, дурно пахнущим и грубым. Этот город очень утомил мою молодую жену. Она женщина утонченная, и у нее слабые легкие. - Он довольно безразлично посмотрел на свою жену, стоявшую рядом с ним. Она была завернута в целые ярды белой вуали, спадавшей с ее шляпы и скрывавшей ее лицо. - Вот почему мы здесь, чтобы отдохнуть от вашего Нью-Йорка.
- Я понимаю, - вежливо ответил управляющий, но расценил заносчивого молодого человека в очень дорогом костюме как источник будущих неприятностей. Богатые иностранцы всегда оказывались самыми беспокойными его клиентами. Что бы они здесь ни видели, делали или испытывали, не могло идти ни в какое сравнение с тем, что они оставили дома. Он пошлет к ним Полли, старшую горничную. Она умеет обращаться с иностранцами и разговаривает с ними так, как они, по ее мнению, заслуживают. А если молодая леди действительно больна, он шепнет словечко на ухо доктору Клэри, чтобы он нанес им визит и оставил им свою карточку.
- Вы готовы пройти в ваши комнаты, сэр?
- Моя жена да. Я полагаю, здесь поблизости должны быть места, где джентльмен может развлечься? Путешествие в поезде вывело меня из равновесия.
- Тут есть источники…
- Минеральные воды? - Красивое лицо молодого человека изобразило отвращение. - Я лучше буду пить скипидар. Сезон скачек откроется только через несколько дней. Неужели до тех пор вы не можете предложить никаких развлечений?
Управляющий предусмотрительно понизил голос.
- Быть может, вас интересует игра в карты?
Улыбка молодого человека поразила управляющего своей привлекательностью.
- Совершенно верно!
Управляющий кивнул.
- Я, конечно, могу помочь вам в этом. Буду весьма рад.
- Витторио, дорогой, не надо!
Пораженный этим прелестно поставленным голосом, управляющий взглянул на молодую женщину и увидел, как она положила руку в белой перчатке на руку мужа. Вдруг лицо молодого человека превратилось в маску ледяной ярости. Он обернулся, чтобы что-то шепнуть ей, и управляющий увидел, как она отшатнулась. Муж схватил ее за кисть руки, его приглушенный голос звучал угрожающе, когда он начал говорить ей что-то на иностранном языке. Управляющий не понимал, что он говорит, но сразу увидел, какое нелицеприятное впечатление его слова произвели на молодую леди.
Когда муж в конце концов отпустил ее руку, она пошатнулась, прижала руки к груди и разразилась слезами.
Перемена, происшедшая с ее мужем, показалась управляющему просто чудодейственной. Он выглядел ошеломленным, а потом его словно поразило чувство вины. Он слегка застонал и потом торопливо схватил ее, дрожащую и всхлипывающую, в свои объятия. Бормоча слова утешения, он держал ее, пока не утихли ее рыдания, потом обратился к управляющему и спросил:
- Где наши комнаты! Что это за отель, где больную даму заставляют ждать в отеле, пока она не начинает плакать от усталости.
- Хорошо, сэр, - отозвался управляющий, понимая, что ему необходимо держать при себе свое мнение о том, что послужило причиной расстройства дамы. - Питер, покажи… - Он глянул на подпись, - господам Милаццо их номер.
Когда он смотрел, как молодой человек с превеликой осторожностью сопровождал свою молодую жену через холл, он припомнил закон отеля, гласивший, что клиент всегда прав, пока не отказывается оплачивать свой счет или не устраивает публичных скандалов. Стычки между мужьями и женами не подходили под эту категорию, как бы ему этого ни хотелось.
Кроме того, он увидел горящие черные глаза молодого человека и понял, с кем имеет дело. Это игрок, и из самых отчаянных. Обладает внешностью и деньгами. Возможно, слишком смугл, но некоторые дамы уже начинают бросать в его сторону взгляды, несмотря на присутствие молодой жены. Он будет хорошим постояльцем и просадит большие деньги за карточным столом.
- Надо сообщить мистеру Мориси, - пробормотал управляющий, обращаясь к самому себе. - Возможно, он организует узкий круг игроков для наших гостей.
Чаевые всегда приятно получать. Управляющий снова взглянул на фамилию молодого человека. Милаццо, неаполитанец.
Витторио Милаццо проводил жену по коридору элегантно обставленных апартаментов прямо в ее спальню. Мальчик-посыльный, терпеливо поджидавший у дверей, услышал, как муж и жена обменялись несколькими короткими фразами. Дама, похоже, расстроена, а мужчина нетерпелив и раздражен. В итоге щеголеватый красивый молодой человек вышел в коридор.
Увидев посыльного, он остановился.
- Ты! - закричал он. - Ты почему здесь шпионишь за мной?
- Я не шпионю, сэр. Я ждал здесь на тот случай, если вам что-нибудь понадобится. Все, что вам нужно, отель "Гранд Юнион" может вам предоставить.
- Покой! - выпалил в ответ разгневанный мужчина. - Сколько это будет мне стоить?
- Примите наилучшие пожелания от администрации отеля, - поспешил сказать мальчик, понимая, что чаевые, которые он надеялся получить, потеряны безвозвратно. Он поклонился и ушел.
- Стой! - Мужчина поднял руку, роясь другой в кармане. Потом сунул купюру мальчику. - Моей жене, чтобы поправиться, нужен лимонад. Я приготовлю его сам. Для этого нужны свежие лимоны, вода, сахар и лед. Пусть принесут немедленно. - Он взглянул на купюру в руке мальчика. - А все остальное пусть включат в мой счет.
Посыльный взглянул на доллар и широко улыбнулся.
- Благодарю вас, сэр. Я немедленно принесу все, что вам надо.
Когда дверь за мальчиком закрылась, молодой человек запер дверь и на минуту прислонился к ней.
- Витторио?
- Мы одни, - отозвался он и начал смеяться, увидев белокурую головку, высунувшуюся из дверей спальни.
Филадельфия вопросительно смотрела на Эдуардо и, когда он раскрыл ей свои объятия, бросилась через всю комнату к нему. Ощутив теплоту его рук и решив, что это лучшее ощущение в мире, она ткнулась лицом в его грудь. Это всепоглощающее желание быть с ним так сильно отличалось от всего, что она желала раньше.
- Я была уверена, что нас тут же вышвырнут!
- Наивная бедняжка! - Он поцеловал ее в волосы. - Ты думаешь, ссора между мужем и женой может быть основанием выдворения из отеля? В таких местах, как этот отель, семейных сцен столько, сколько листьев на деревьях.
Филадельфия просунула руку ему под сюртук и обняла его за талию.
- Я была в таком замешательстве, чуть было не сбежала.
- Но ты вместо этого заплакала, что оказалось гораздо лучше.
Филадельфия приподняла его голову.
- Ты должен отдать должное моему воображению.
Пальцами она раздвинула его губы.
- Открой пошире, - сказала она, хихикнув от собственной смелости.
Он подчинился, и в глазах его вспыхнуло удовольствие.
Три недели назад Филадельфия никогда не стала бы дразнить его, но, проведя с ним двадцать одну восхитительную ночь, она больше не удивлялась страсти, которую он будил в ней. Она раскрыла свои губы, облизнула их и втянула себе в рот его язык и принялась сосать его.
С ощущением триумфа она ощутила дрожь наслаждения, пробежавшую по его телу. Обычно она терялась в чувственном мире желаний, который они вместе создали, но этот момент подарил ей новое знание об отношениях между мужчиной и женщиной. Контролируя свои действия, она может не только отвечать на его желания, но и дарить ему наслаждение. Она слышала, как он тихо постанывает, и его руки еще крепче обнимают ее.
Когда она освободила его от своей сладкой пытки, желание затуманило ее глаза и заставило порывисто дышать.
- Так лучше? - спросила она.
Эдуардо ухмыльнулся.
- Нет, целуй еще!
Она уперлась обеими руками в его грудь.
- Не буду! Ты был злым мужем, а сейчас ты должен торопиться и изображать мужа на побегушках на глазах у другой аудитории.
Он ухватил белокурую прядь, упавшую ей на лоб, и накрутил ее себе на палец.
- Я еще не показывал тебе дикое наслаждение от занятия любовью в середине дня. Это замечательно лежать в тени деревьев или чувствовать тепло солнечных лучей на своем теле.
- Похоже, что ты часто предавался таким удовольствиям.
Перемена в ее настроении изрядно развеселила его, и он еще крепче обнял ее.
- Ты ревнуешь! Меня? Милая, у тебя нет для этого оснований.
- Почему я должна верить тебе? Ты красив, богат, тебе не нужно работать, чтобы зарабатывать на жизнь. У тебя нет мозолей на руках, если не считать шрамов на запястьях. - Смутившись от упоминания о шрамах, она продолжила: - Ты никогда не рассказывал мне о том, кто нанес тебе эти раны.
- Разве? - отозвался он. - Не будем отвлекаться, милая. Ты очернила меня, продолжай.
Она передернула плечами в его объятиях.
- Я знаю, что богатые неженатые молодые люди вроде тебя имеют любовниц, много любовниц, поскольку могут их содержать.
- Много? - удивленно переспросил он. - Ты в своей ревности готова приписать мне гарем?
- Нет, - ответила она сдержанно, неожиданно осознав новую для нее мысль. - В настоящее время у тебя только одна любовница.
Филадельфия готова была задушить себя, сказав это. Она так не думала, и уж, тем более, не собиралась это говорить. Ее страсть к нему была глубже плотского желания, это было неизбывное, изнуряющее стремление быть желанной, находиться под его защитой и быть любимой, им всегда, и все-таки они ни разу не говорили о будущем.
Эдуардо повернулся к ней и заставил посмотреть ему в глаза.
- Ты мне не любовница! Ты моя любовь!
- Какая разница?
Стук в дверь заставил Эдуардо выругаться; он поспешно поцеловал ее, прежде чем отпустить.
- Позднее, милая, мы закончим этот спор. А сейчас ты сеньора Милаццо.
Филадельфия отошла и села на один из двух диванчиков, стоящих по бокам камина, а Эдуардо впустил в комнату посыльного, принесшего все необходимое для лимонада.
- Все, что вы приказали, сэр, - объявил мальчик, устанавливая поднос.
Посыльный служил в отеле "Гранд Юнион" уже третий год и видел в этих стенах много красивых и богатых молодых женщин, но образ миссис Милаццо с ее золотистыми локонами, в белом летнем платье, надолго останется в его памяти.
Поставив поднос, он сорвал с головы кепи и уважительно поклонился.
- Надеюсь, что вы вскоре почувствуете себя лучше, мэм. - Поощренный ее улыбкой, он продолжал: - Известно, что климат Саратоги творит чудеса с теми, у кого слабое здоровье. А ваше присутствие здесь украсит наши места. Если вам что-нибудь понадобится, что бы вам ни понадобилось, позвоните мне.
Филадельфия поднесла руку ко рту, чтобы прикрыть улыбку.
- Вы очень добры. Я надеюсь, что в этом отеле ценят способности такого очаровательного юноши.
Эдуардо прислонился к двери, с удивлением наблюдая за этой сценой. Мало находилось мужчин, которые не реагируют на красоту Филадельфии. Ему надо не спускать с нее глаз, иначе она будет вечно окружена толпой поклонников. Эта мысль лишила его чувства юмора. Когда посыльный с глупой улыбкой на лице дошел до двери, Эдуардо так грозно посмотрел на него, что тот покраснел и поспешил выскочить за дверь.
- Это было не очень хорошо с твоей стороны, - заметила Филадельфия, когда за мальчиком закрылась дверь. - Ты напугал его.
- Вот и хорошо. Пусть не заглядывается на чужих жен.
- Он не хотел ничего дурного, ведь он еще мальчик.
- У него уже пробиваются усики, - мрачно сказал Эдуардо, подходя к ней. - Он уже достаточно взрослый.
Филадельфия в изумлении взглянула на него.
- Похоже, что ты ревнуешь.
Эдуардо пожал плечами. Неужели она все еще не понимает, насколько глубоко его чувство к ней? Быть может, он должен напомнить ей, что родился и вырос в сельве, что его утонченность это только видимость, прикрывающая примитивные чувства, клокочущие в его крови. Он не хотел, чтобы какой бы то ни было мужчина смотрел на нее с восхищением и похотью. В нем говорило первобытное чувство собственника, он хотел бы запереть ее, укрыть от их похотливых взглядов и сладострастных желаний.
Филадельфия поражалась, насколько более открытым он стал с тех пор, как они приехали на Гудзон. До этого она могла поклясться, что не может понять его скрытых эмоций, если он сам не хотел этого. Но ревность? Он не походил на человека, озабоченного тем, что может потерять что-то, принадлежащее ему.
Она ему не принадлежала. Эта мысль задела ее. Филадельфия была его любовницей, и то всего лишь временной. Он часто говорит, что любит ее, и, тем не менее, только что он не нашел ответа на ее вопрос о разнице между любимой женщиной и любовницей.
Она посмотрела на него, вложив в этот взгляд всю свою душу.
- Я полагаю, что настоящие мужья меньше ревнуют своих жен, поскольку они обменялись клятвой верности.
- Совершенно верно.
Эдуардо резко отошел от нее под тем предлогом, что ему нужно взять шляпу и трость, но ее обвинение осталось болью в его душе.
Он знал, что мысль о том, что она любовница, мучает ее. Она должна недоумевать, почему он, уверяя ее в своей любви, не заговаривает о женитьбе. Как объяснить ей, что его представление о чести позволяет ему удерживать ее около себя, но не позволяет вынуждать выходить замуж за человека, погубившего ее отца. Эта дилемма стала еще острее в последние дни на Гудзоне, когда он узнал, что один из его врагов остался жив. Как раз когда в его жизни открылась новая перспектива, прошлое словно встало из могилы, а с ним и кровавая клятва, которую он дал Тайрону.
Он написал ему, так как не мог поступить иначе, но решил предоставить Тайрону провести этот последний акт мести одному. После многих лет смятения он наконец-то обрел мир и не будет рисковать Филадельфией.
Вот почему они сейчас в Саратоге. Его совершенно не интересовала продажа драгоценностей, но он предложил Филадельфии продолжать их предприятие, чтобы иметь повод уехать с Гудзона. Тайрон может приехать, а Эдуардо вовсе не хотел, чтобы он нашел его.
Он резко выпрямился.
- Если у тебя, дорогая, есть все, что тебе нужно, я пойду прогуляюсь. Час или два прогулки подогреет мой аппетит к ленчу.
- Хорошо, - отозвалась Филадельфия, желая сказать больше, но понимая, что между ними возникла напряженность, порожденная ею.
- До ленча.
Когда он ушел, она вернулась в спальню и открыла дверцу шкафа, чтобы повесить туда шаль. То, что она увидела, поразило ее. Шкаф был полон одежды. Откуда она взялась? Она сняла с вешалки одно из платьев с пышными юбками и приложила к себе. Платье было ей совершенно впору.
Эдуардо! Она тут же поняла, что он вновь перехитрил ее с их планами, но на этот раз он потратил гораздо больше, чем было необходимо. В шкафу висело по крайней мере две дюжины платьев.
- Как, подходят?
Она обернулась.
- Эдуардо! Я думала, ты ушел.
Он улыбнулся, входя в комнату.
- Я забыл сказать тебе про платья. Если тебе что покажется не по вкусу, я отошлю.
- Это прекрасные туалеты, но ты слишком потратился. И откуда ты знал, какой размер заказывать?
Он остановился перед ней, взял из ее рук платье и бросил его на стул.
- Я заказывал тебе платья в Чикаго, помнишь? Я сохранил твои мерки. Все эти туалеты я заказал перед тем, как мы уехали из Нью-Йорка.
- Но как ты мог знать, что я поеду с тобой в Саратогу? Мы с тобой тогда даже не обсуждали такой вариант.
Он потрепал ее по щеке.
- Я уже тогда знал, что найду способ уговорить тебя.
Филадельфия ощутила знакомое биение сердца. Ей так мало требовалось - одного его прикосновения, чтобы разбудить в ней желание.
- Ты заставляешь меня думать, что я слишком легко попалась в твою западню в Бельмонте.
- Разве это была западня? - Заказывая эти туалеты, он только надеялся соблазнить прекрасную женщину, но произошло нечто гораздо большее - он влюбился. - Это я чувствую, что попал в рабство.
Она хотела выпрямиться, но это оказалось довольно трудно, так как он взял ее грудь и начал настойчиво сжимать ее.
- Почему ты вернулся? Ты ведь хотел прогуляться.
- Я предпочитаю прогулку по тебе, милая.
13
Эдуардо поднял глаза от карт, которые держал в руках, и оглядел лица игроков, сидящих за столом. Он уже около недели каждый вечер играл в покер, регулярно проигрывал, но еще не познакомился с кем-нибудь, кто мог бы представить его в расположенный этажом выше клуб Морисси, самый фешенебельный игорный дом в Саратоге. Однако сегодня ему, возможно, повезет.
По правую руку от Эдуардо сидел Оран Бичем, широкогрудый, краснолицый лошадиный барышник из Кентукки. Они познакомились на длинной веранде отеля "Гранд Юнион", где сиживала половина съехавшихся на летний сезон гостей, разглядывавшая вторую половину, гуляющую по улице в своих лучших нарядах.
Общительный мужчина, всегда готовый посмеяться, у которого всегда в кармане была серебряная фляжка с кентуккийским виски, Бичем, узнав, что молодой иностранец ищет развлечений, пригласил Эдуардо в свой номер для "дружеской игры". Эти люди, похоже, каждый день собирались здесь играть в карты, и Эдуардо с удовольствием присоединился к ним. Гостеприимство мистера Бичема оказалось столь же широким, как и его общительный характер, и вскоре превосходное кентуккийское виски заиграло в жилах Эдуардо.
Рядом с Бичемом сидел молодой человек, вероятно студент, по имени Том Хоуэлл. Его рыжие кудри торчали во все стороны. Выглядел он повзрослевшим мальчишкой. Эдуардо тут же сбросил его со счетов.
Третьим игроком был Хью Уэбстер, дантист из Кливленда. Средних лет, лысый, с худым лицом, испещренным оспинами, он мало говорил, но играл, не уставая. В нем не было никакого безрассудства.
Четвертым в этой компании, новичком, был Реджинальд Сполдинг. Одетый по последней моде, с бриллиантовой булавкой в галстуке, с надушенными усами. Красивый хрупкий мужчина с блестящими каштановыми волосами, серыми глазами и маленькими, почти женскими ручками, с глуповатой улыбкой. Эдуардо распознал в нем профессионального игрока. Вот этот человек может помочь ему проникнуть в казино Морисси.