Когда она оказалась на первом этаже, то еле дышала. Она увидела шестерых мужчин, сидящих под навесом, лица их были в тени. Двое сидели, держа скрипки на коленях, третий с виолончелью, четвертый сидел у маленького пианино, пятый обнимал свое банджо. Но среди них был еще один музыкант, шестой, сидевший позади всех остальных. Но там, где он сидел, тени были гуще, и он смотрелся только силуэтом в белой рубашке. Но она знала мелодию, которую он играл, она уже слышала ее, в том же ритме, и, если бы она слышала ее тысячу раз, все равно знала бы, что никто другой не может исполнить ее именно так.
Филадельфия подождала, когда он закончил, сердце ее билось так сильно, что она вынуждена была прижать руки к груди. Она не присоединилась к аплодисментам, не вышла из тени лестницы, боясь, что ошиблась, но была уверена, что нет. Он не произнес ни слова, хотя она слышала, как поздравляют его остальные музыканты.
Потом оркестранты поднялись и вышли под свет фонарей. Острое, как бритва, разочарование полоснуло по ее сердцу. Все они были цветные. От цвета густой карамели до бледного оттенка меда. Она смутно припомнила болтовню Полетт, когда та помогала ей одеваться, что сегодня вечером Филадельфия услышит лучший в Новом Орлеане оркестр мулатов. Она бросила один только взгляд на лицо гитариста с черной повязкой на лице, повернулась и пошла прочь, заливаясь слезами.
Филадельфия шла мимо танцующих, радуясь тому, что ее никто не знает и она не привлекает внимания. Она направилась к тенту, словно намереваясь зайти под него, и в последний момент обогнула его. Сад позади тента казался еще более темным и тихим. Пройдя мимо банановых деревьев, кустов диких роз, она оказалась в тени гигантского дуба. Измученная, охваченная отчаянием, она обняла ствол дерева и прижалась к его коре лицом, чтобы выплакаться.
Сначала она ничего не слышала, кроме звона цикад, отдаленного гула, доносящегося от дома, и ее собственных всхлипываний. Но потом она различила шаги, приглушенные травой, но, тем не менее, они приближались к ней. Филадельфия не двигалась в надежде, что ее не видно. Хруст веточки под ногами заставил ее вздрогнуть и прижаться к стволу дерева в страхе, что это Тайрон преследует ее. Она, конечно, действовала импульсивно и глупо, поехав в Новый Орлеан, но он использует ее слабость, чтобы соблазнить ее. Правда, после первого обжигающего поцелуя он не притронулся к ней. Он просто угрожал ей и с удовлетворением наблюдал, когда она начинала бояться его. Она вдруг поняла, что ненавидит его. Если бы не он, не плакала бы она от того, что какой-то незнакомый музыкант играл на гитаре прекрасную страстную мелодию, которую однажды исполнял для нее Эдуардо.
Шаги приближались, потом замерли, вновь зашуршали листья. Рука, схватившая ее за руку, была сильной и цепкой. Она в гневе обернулась.
- Милая?
Она не могла четко разглядеть его, но ей это и не нужно было. Она узнала этот голос.
- Эдуардо!
Она закинула руки ему на шею, ее слезы омочили его рубашку. Он крепко обнял, и внутри у нее что-то взорвалось. Боль ушла, и на ее месте родилась радость.
- Это был ты! - шептала она. - Я знала… и не знала!
Эдуардо коснулся пальцами ее лица, чтобы ощутить то, чего не мог видеть. Филадельфия подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо, но в темноте не могла разглядеть.
- Почему ты здесь?
- Я могу задать тебе тот же вопрос, милая. Как ты попала сегодня в дом де Карлосов?
- Меня привез Тайрон.
В тот момент, когда она произнесла это имя, Филадельфия почувствовала, как он напрягся, а потом пожал плечами.
- Я должен был предположить это. Он не узнал меня?
- Нет, по-моему, он не выходил во внутренний дворик.
Он дотронулся до ее волос.
- Нам надо поговорить, но не здесь. Где ты остановилась?
Филадельфия заколебалась, зная еще до того, как произнесла эти слова, что его реакция не будет такой смиренной, как когда он услышал, что в Новый Орлеан ее привез Тайрон.
- Я… мы здесь, в городе, всего два дня.
- Ты живешь у Тайрона. - Его голос утратил всякое оживление. Он коснулся ее талии. - У тебя новое платье, милая. Он тебе и подарки делает?
Оскорбление было налицо. Она отодвинулась от него, и он ее не удерживал.
- Если бы ты согласился отвезти меня в Новый Орлеан, у нас не было бы нужды обсуждать это.
Он опустил руки, отпуская ее.
- А есть проблемы, которые нам нужно обсуждать? Мне это что-то не нравится.
Она взметнула руки, защищаясь от его гнева.
- Не надо! Не порти это мгновение! Пожалуйста!
- Хорошо.
Его голос звучал так холодно, что она вздрогнула, испытывая противоположные эмоции. Она испытывала радость от того, что снова увидела его. Ей даже хотелось извиниться перед ним за то, что сомневалась в нем. Но была и злость и негодование за то, что он ушел от нее в Саратоге. Последнее чувство возобладало.
- Ты ушел от меня, если ты помнишь. Почему я должна объяснять тебе, что такое были для меня последние полторы недели.
- Ты сказала уже больше, чем надо. В отличие от тебя, я знаю Тайрона.
- Ты… ты… подонок!
Она не видела его движения, но неожиданно оказалась в его объятиях. Его поцелуй был ледяным, чувственным и коротким, но весьма действенным. Когда он так же резко отпустил ее, она привалилась спиной к дереву. Она услышала его легкий смех и затем шуршание кустов, когда он уходил. Она сделала два шага вслед за ним и тихо позвала его, но он не остановился.
Когда через несколько минут Тайрон увидел, как она идет, он оглядел кусты позади нее, чтобы убедиться, не сопровождает ли ее кто. Не обнаружив никого, он подошел к ней.
- Где вы были?
Она смотрела на его гневное лицо и испытывала некоторое удовлетворение от того, что у нее есть тайна, которой она не будет делиться с ним.
- Я бессовестно флиртовала с мужчинами. Вы ведь этого ожидаете от меня?
Он схватил ее за руку и притянул к себе так близко, что она почувствовала его дыхание на своем лице.
- Не бесите меня. Вы можете флиртовать с кем хотите, но домой вы поедете со мной. Понятно?
- Если у вас такая манера ухаживать за женщинами, месье Тельфур, то я советую вам изменить тактику. Меня ваша манера совершенно не трогает.
Он сжал ее руку еще больнее, но она закусила губу, чтобы не застонать.
- Когда я буду заниматься с вами любовью, у вас не останется сомнений в том, что я могу затронуть ваши чувства.
Она подумала, что он собирается поцеловать ее, и отшатнулась, не из страха, а из нежелания ощутить его губы там, где были губы Эдуардо.
- Не надо, - тихо сказала она.
Ее сопротивление разозлило его. После того поцелуя она выказывала по отношению к нему только холодность. Она, конечно, вела себя достаточно осторожно, чтобы не раздражать его, но было совершенно ясно, что ничего, кроме грубой силы, не может бросить ее в его объятия. Никогда в своей жизни он не насиловал женщин и не нуждался в этом. Но он не привык, чтобы ему отказывали.
Его поцелуй оказался жестким, карающим, но, по ощущению Филадельфии, благодетельно недолгим, прежде чем он оттолкнул ее.
- А теперь идите в дом и разглядывайте каждого мужчину, который будет проходить мимо вас. Выполняйте свою часть работы, дьявол вас побери, прежде чем я решу использовать вас сегодня ночью для других дел.
Филадельфия поняла его угрозу и поспешила по лужайке со смешанным чувством облегчения и страха. Эдуардо находится поблизости. Эта мысль помогла ей ощущать себя в безопасности. Она ничего не будет делать, чтобы провоцировать Тайрона, но и помогать ему она не будет.
Она сама удивилась, с каким спокойствием приняла свое решение. Если она узнает Макклода сегодня вечером среди гостей, то никому не скажет, ни Тайрону, ни даже Эдуардо, пока не получит возможность поговорить с Макклодом с глазу на глаз. Она не хотела никого помечать знаком смерти, а она поверила Тайрону, когда он сказал, что убьет Макклода. Она, возможно, скажет Эдуардо, если он сначала скажет, зачем ищет этого человека.
Филадельфия вернулась в дом, но не стала смотреть вниз, где музыканты рассаживались после короткого перерыва. Ей достаточно было знать, что Эдуардо рядом. Он сказал, что им надо поговорить, и она верила, что он разыщет ее.
Прошло около часа, она уже устала всматриваться в гостей, приезжающих в дом де Карлосов и покидающих его, и отошла в угол, чтобы отдохнуть. Голова у нее раскалывалась от жары, платье прилипло к телу. Она упала на стул и с надеждой подумала, что Тайрон вскоре соберется уезжать.
Уголком глаза она заметила джентльмена, выглядывавшего ее из-за пальмовых листьев, но чувствовала себя слишком усталой, чтобы даже улыбнуться ему. Вместо этого она притворилась, что не видит его. Но его это не остановило. Он подошел к ней и раздвинул листья, чтобы лучше рассмотреть ее.
- Моя дорогая юная леди, вы не должны прятать вашу красоту.
Филадельфия взглянула на мужчину, заговорившего с ней, и обмерла. Это было все равно, как смотреть вдоль длинного коридора в собственное прошлое. У него были все те же рыжие волосы, хотя и несколько поседевшие. Она узнала эти румяные щеки, которые заставили ее в тот далекий зимний вечер подумать о Санта Клаусе. Тот же нос с красными прожилками, перебитый столько раз, что выглядел скорее кнопкой. До этого момента она гадала, узнает ли его. Теперь она знала, что не могла не узнать.
- Я вас напугал? - спросил он. - Поверьте, я очень сожалею. Меня зовут Ангус Макхью. Я житель этого прекрасного города. А вы кто?
- Филадельфия Хант, - ответила она, не в силах придумать что-то иное.
Он склонил голову набок и потер ухо.
- Хант? Вы не из чарльстонских Хантов?
- Я из чикагских Хантов.
- Вот как? - мягко отозвался он. - Не уверен, что был знаком с кем-нибудь из чикагских Хантов.
- Мой отец был банкиром.
Его светлые глаза оставались равнодушно вежливыми, когда он сказал:
- В любом случае, я должен быть знаком с чикагским банкиром. В моем бизнесе сталкиваешься с многими банкирами.
- А каков ваш бизнес, сэр?
- Сделки, торговля, биржа. Идут ли дожди или нет, наводнение или засуха, мое дело зарабатывать на всем.
- Понимаю. - Филадельфия встала, желая только одного - убежать хоть на край света, - но устояла. Сейчас был подходящий момент признаться, что она знает, кто он на самом деле, заставить его вспомнить ее и настоять, чтобы он раскрыл свое участие в трагедии отца, однако она отступила назад, неизвестно почему испугавшись. - Мне было весьма интересно поговорить с вами, мистер Макхью. Наверное, мы встретимся.
- Наверное, - кивнул он и улыбнулся. - Вы долго пробудете в наших краях?
- Это зависит от человека, у которого я гощу, - уклончиво ответила она.
- И кто же он? Возможно, я знаю.
- Тай… Тельфур, месье Тельфур. Он занимается хлопком.
- Вот как? Тогда я должен знать его. Добрый вечер, мэм. Был очень рад познакомиться с вами.
Филадельфия смотрела ему вслед, слишком ошеломленная, чтобы что-то говорить или делать. Когда Тайрон неожиданно возник рядом, она почувствовала облегчение.
Он с другого конца комнаты заметил ее расстроенный вид и подошел, чтобы выяснить причину.
- Какого дьявола, что теперь с вами?
- Мне плохо, - хрипло ответила она. - Увезите меня домой, сейчас же.
- Это от жары, - раздраженно заметил он. - Это бывает. Вы привыкнете.
- Нет, - затрясла головой Филадельфия, когда он повел ее к дверям. - Я не намерена больше здесь оставаться.
Тайрон посмотрел на нее, но ничего не сказал, потому что она так вцепилась в его руку, что он боялся, что она упадет в обморок, если он немедленно не выведет ее на воздух.
- Я так полагаю, что вы не узнали Макклода? - спросил он, подсаживая ее в экипаж.
Она как слепая глянула на него.
- Кого?
Тайрон тихо выругался. Она, похоже, была близка к истерике. Не стоит подталкивать ее.
- Мы попробуем еще. В Новом Орлеане часто устраивают приемы. Мы найдем его.
Филадельфия смотрела в темноту, пока экипаж увозил ее. Ей незачем разыскивать Макклода. Она уже нашла его.
Филадельфия услышала, как часы пробили три. Ей не спалось, и она слышала, как они пробили сначала час, потом два. Она приняла решение. Завтра она уложит свои чемоданы и уедет из дома Тайрона. У нее хватит денег, чтобы купить билет до Сент-Луиса, где живут ее кузины. Но прежде она должна повидать Ангуса Макхью - Макклода. Тайрон не сможет остановить ее. Он не может заставить ее оставаться пленницей в его доме. Она дождется, пока он уедет из дома, и, если понадобится, она бросит свои вещи. Она боялась его, но еще больше боялась упустить возможность поговорить с Макклодом.
Филадельфия услышала на балконе шаги и замерла. Тайрон ходил взад и вперед по балкону с часу ночи. Каждый раз, когда он останавливался около ее окна, у нее перехватывало дыхание и она начинала молиться. Но теперь-то она надеялась, что он заснул. Она со страхом прислушивалась, как он ходил в соседней с ней комнате, потом до нее донеслось, как звякнули пружины кровати, где-то после двух, и она поняла, что он лег спать. Однако теперь он, видимо, проснулся.
Он прошел по балкону еле слышными шагами. Если бы она спала, она их и не расслышала бы, но она не спала, и сердце ее забилось сильнее, а кулаки сжались сами собой. На ставни легла тень человека, и она поняла, что он стоит у ее дверей. Она подавила крик страха в надежде, что он уйдет, если поверит, что она спит.
Дверь открылась совершенно бесшумно, и она увидела его силуэт сквозь противомоскитную сетку. На этот раз она не испытывала предательского желания, чтобы он ее поцеловал или обнял. Ее охватил ужас, она представила себе жуткие картины того, что может произойти через несколько мгновений.
Он медленно продвигался ощупью в темноте. Она услышала, как он выругался, ударившись обо что-то ногой, потом оказался у самой сетки, окружавшей ее постель. Ее напряжение достигло предела. Она поднялась.
- Не трогайте меня, Тайрон! У меня пистолет!
Она поразилась, услышав его тихий смешок. Он не поверил ей!
Филадельфия отдернула сетку.
- Не стреляй, милая, - спокойно сказал он.
- Эдуардо!
Он прижал палец к губам и прошептал:
- Мы не должны будить хозяина дома. Подвинься, милая, чтобы я мог лечь рядом с тобой.
Филадельфия, не веря себе, почувствовала, как он скользнул в постель и обнял ее. Дюжина вопросов вертелись у нее в голове, но он ответил на все вопросы поцелуем. Когда она обхватила его руками, то ощутила, как он задирает подол ее ночной рубашки, и поняла, что с вопросами можно подождать. Прошло более двух недель с тех пор, как они последний раз занимались любовью, и ей, так же, как и ему, не терпелось восполнить этот пробел. Их руки тут же заметались, расстегивая пуговицы, пояс… пока они оба не оказались нагими в объятиях друг друга.
Она так много забыла за это короткое время. Забыла, в частности, какое наслаждение приносит его поцелуй. Она улыбнулась про себя, что боялась похотливой страсти Тайрона. Что можно сравнить с этой всеобъемлющей радостью, с этой страстью, заставляющей ее тело выгибаться навстречу его телу, а сердце биться в унисон с сердцем Эдуардо.
Ему не нужно было ничего говорить. Она была с ним, такая же жаждущая, как и он, трепещущая от страсти, не уступающей его страсти. Он вторгся в нее, и она выдохнула:
- Да! Да, да!
И потом весь мир сузился до их объятия. Она забыла обо всем на свете, кроме его тела, двигающегося вверх и вниз по ее телу, и высшего наслаждения, испытываемого ею.
И еще долго после того, как он изверг в ее лоно свое семя, Филадельфия не отпускала его, желая по-прежнему ощущать тяжесть его тела, чувствовать его естество. "Ничто теперь не может причинить мне вред, - думала она, - мне нечего больше бояться. Эдуардо пришел за мной". Она уедет с ним, отбросив все иные соображения.
Неожиданно вспыхнувший в комнате свет поразил их обоих, но Эдуардо отреагировал первым, прикрыв своим телом тело Филадельфии.
- Мое чувство времени не подвело меня, - сказал Тайрон, стоя у двери с лампой в руке. В правой руке он небрежно держал пистолет, который от этого отнюдь не выглядел менее угрожающим. - Двери моего дома всегда открыты для тебя, Эдуардо, но сегодня ты злоупотребил моим гостеприимством. - Он взглянул на Филадельфию, его бледные глаза холодно блестели. - Я думал, что вы предпочитаете спать одна.
- Как она спит, это тебя не касается, - спокойно произнес Эдуардо. - Она уезжает со мной.
- Не думаю. Я мог убить вас и раньше, но мне было любопытно узнать, действительно ли бразилец может растопить ваш лед. - Уголки его рта приподнялись. - Ваши страстные эмоции очаровательны.
Тайрон посмотрел на Эдуардо. Ревность оказалась для него новым чувством, и она жалила, как скорпион. Более двух часов после их возвращения он лежал в своей постели без сна, борясь с похотью. Потом он услышал шаги. Какая дерзость с их стороны заниматься любовью под его крышей! Только гордость остановила его от того, чтобы ворваться и помешать им.
- Ты думаешь, что если она разлеглась под тобой, так это доказывает, что она любит тебя?! Я могу доказать обратное.
Он перевел взгляд на Филадельфию, заставив ее натянуть на себя простыню.
- Вы говорите, что любите его? А ведь вы его даже не знаете. Спросите его, кто погубил вашего отца.
- Тайрон! - рванулся из постели Эдуардо, но тот поднял пистолет, заставив его остановиться.
- Не заставляй меня убивать тебя, Таварес. Она того не стоит. - Он вновь посмотрел на Филадельфию. - Спросите-ка у своего любовника, почему мы ищем Макклода. Спросите его, кто погубил Ланкастера. Спросите его, кто написал третье письмо вашему отцу и не он ли был врагом вашего отца.
Филадельфия улыбнулась Эдуардо.
- Я не хочу его слушать и знаю: он наговорит все что угодно, чтобы навредить нам.
В голосе Тайрона зазвучала издевка.
- Спросите, дьявол вас побери! Он не будет лгать вам.
Когда она посмотрела на Эдуардо, ее храбрость увяла. Он смотрел на нее, но в его взгляде была настороженность. Она в ужасе переводила взгляд с одного на другого. Этого не может быть. И, тем не менее, все начинало становиться на свои места. Упоминание о Бразилии и двух письмах, которым она не захотела верить потому, что влюбилась. Во рту у нее пересохло.
- Это был ты?
Эдуардо передернуло, словно она ударила его.
- Милая, ты неправильно задаешь вопрос. Ты не спрашиваешь меня - почему.
Она сидела окаменевшая.
- Причины не имеют значения.
Она услышала свой голос словно издалека. Возможно ли это, что Эдуардо один из врагов ее отца.
- Скажи мне правду. Это ты погубил моего отца?
Горькая усмешка появилась на лице Эдуардо.
- Какими хрупкими оказываются мечты, милая. Я пытался остановить тебя, я убеждал тебя бросить поиски, говорил, что это принесет тебе только боль.
- Ты хочешь сказать, что это повредит тебе! - закричала она. - Ты лгал мне! Ты заставил меня поверить, что ты честный и добрый, а все оказалось ложью!
- Так ли? Даже моя любовь к тебе?
- Не надо! - Она подняла руку, словно защищаясь. - Не надо… Молчи! Ты предал меня! И ты заставил меня предать все, что было для меня самым важным!
- Я надеюсь, вы извините меня, - сухо произнес Тайрон.