Эзме хотела возмутиться, но передумала. В чем-то он, безусловно, прав. Она старается следить за своим внешним видом, и все же графиня, несомненно, должна чаще менять туалеты и следить за модой…
- У Эзме будет много новых платьев, - пообещал Джейми, подходя к столу и доставая чековую книжку. - Тебе, кстати, тоже следует приодеться. Кроме того, я найму карету, которая отвезет вас в Эдинбург, и оплачу некоторые хозяйственные расходы.
Он выписал чек. Увидев сумму, Эзме ахнула. Их финансовые дела вел Джейми, сама она не слишком хорошо в этом разбиралась. И все же, хотя Джейми всегда щедро давал ей деньги "на булавки" и оплачивал домашние расходы, она старалась вести хозяйство как можно экономнее. И вот теперь он вручает поистине огромную сумму, да еще кому - Маклохлану! Эзме расстроилась еще больше, когда увидела, что Маклохлан, взяв чек, и глазом не моргнул.
- Спасибо! - сказал он, сунув чек в карман. - Когда мы должны ехать?
- Как по-твоему, успеете вы подготовиться за неделю?
- Я-то успею. Вопрос в том, успеет ли подготовиться моя очаровательная женушка!
Эзме стиснула зубы и велела себе мириться с наглостью Маклохлана ради Джейми.
- Успею!
- Через неделю карета и кучер будут ждать у нашего дома, - сказал Джейми. - Приходи пораньше. В путь лучше отправиться с утра.
- Слушаю и повинуюсь! - ответил Маклохлан, широким шагом направляясь к двери. На пороге он обернулся и отвесил им обоим театральный поклон. - Итак, моя пышечка и милый псевдошурин, прощайте до отъезда в Эдинбург! Жаль, что не смогу свозить мою милую женушку на земли предков, в высокогорье. Боюсь, на такую поездку нам не хватит времени.
Негодяй зашел слишком далеко!
- Осторожнее, дорогая моя, - предостерег Маклохлан, выпрямляясь, - иначе у вас на лице появятся морщины, а они вам не пойдут!
Увидев, что Эзме вот-вот лопнет от злости, он еще раз ухмыльнулся и вышел.
Эзме тут же развернулась к брату, но, прежде чем она успела что-то сказать, Джейми сам обратился к ней с подкупающей искренностью:
- Эзме, я очень благодарен тебе за то, что ты рискуешь ради меня, и мою благодарность не выразить словами.
Ей стало чуть легче, и все же надо было облегчить душу.
- Джейми, ты отдал ему столько денег!
- Он потратит их с толком, а если что-нибудь останется, вернет мне, - ответил брат. Он подошел к столу, выдвинул верхний ящик и достал оттуда папку, которую Эзме прежде не видела. - Когда Куинн выполняет мои задания, он прекрасно ведет счет всем расходам. Я знаю, на что потрачен каждый пенни. Вот, взгляни сама!
Он раскрыл кожаную папку.
Эзме увидела расчерченные страницы и ровные ряды цифр - даже у неё почерк не такой аккуратный. На первый взгляд Маклохлан отчитывался во всем, вплоть до хлеба и пива на ужин. И все же…
- Откуда ты знаешь, что он потратил деньги именно так, как написал? - спросила Эзме.
- Он дает мне расписки за все. Они у меня здесь.
Джейми выдвинул другой ящик и достал большую папку с клочками бумаги разных размеров и в разном состоянии. Некоторые выглядели так, словно их комкали и мяли, другие казались почти нетронутыми.
- Ладно, пусть в денежных вопросах он аккуратен, - не сдавалась Эзме, - но ведь нельзя забывать и о его прошлом!
- Действительно, в юности он изрядно накуролесил - да он и сам ничего не отрицает. И все же никаких преступлений он не совершил, а навредил своими действиями только себе самому.
- Да ведь родные отреклись от него!
- И пострадали от этого больше, чем он сам… Эзме, у него было очень тяжелое детство.
- Он рос в достатке и роскоши. Многие воспитывались в гораздо более тяжелых условиях и все же не проигрывали деньги в притонах и не растрачивали молодость в праздности и пьянстве!
Пусть он и воспитывался в роскоши - и все равно был одинок и несчастен, - возразил брат. - Кстати, он никогда не оправдывается тем, что у него было трудное детство. Более того, старается пореже о нем вспоминать. О его семье я больше узнал от других, школьных друзей, чем от него самого. - Джейми посмотрел на сестру в упор. - В молодости он действительно вел беспутную жизнь, пил и играл в азартные игры, но сейчас сильно изменился. На него можно положиться.
Джейми сел на край стола.
- Он глубоко раскаивается в прошлых ошибках, хотя не говорит об этом. Знаешь, где я нашел его в ту ночь, когда привел к нам?
Эзме покачала головой.
- На Тауэрском мосту. Он так и не сказал, что делал там, но, судя по тому, как он стоял и смотрел на воду… - Джейми покачал головой. - Не думаю, что он просто дышал воздухом. И если бы я не нашел его вовремя…
Куинн Маклохлан собирался покончить с собой?! Эзме не могла поверить в то, что такой живой, энергичный человек станет искать способы свести счеты с жизнью.
- Слава богу, что я увидел его там, и с каждым днем все больше радуюсь этому. - Джейми спрыгнул со стола, подошел к сестре и заглянул ей в глаза. - Эзме, тебя беспокоит только его репутация? Может быть, ты боишься, что он… начнет позволять с тобой вольности? Женщин у Маклохлана хватало, но он никогда не был ни жесток, ни похотлив. Если бы я хоть чуть-чуть опасался за твою честь, ни за что не отпустил бы тебя с ним, тем более в роли его жены. И потом, если и есть женщина, способная противостоять соблазну со стороны любого мужчины, то это ты.
Да, она даст отпор любому, кто попробует ее соблазнить - даже если соблазнитель все время дразнит ее и смеется над ней!
Джейми положил руки ей на плечи и заглянул в глаза.
- Эзме, ты можешь ему доверять. Пожалуйста, поверь мне: под маской равнодушного повесы прячется добрый, честный человек. Иначе я бы ни за что не отпустил тебя с ним в Эдинбург.
Эзме кивнула. Ей хотелось верить Джейми. Хотелось верить, что она поедет в Эдинбург ради правого дела с надежным, достойным доверия человеком.
Но в глубине души она сожалела о том, что такие люди, как Катриона Макнэр и Куинн Маклохлан, вообще появились на свет.
Глава 2
Прошла неделя. Достопочтенный Куинн Алоизиус Хэмиш Маклохлан подошел к дому Джейми Маккалана. Внешне он совершенно преобразился. На нем были новые брюки и высокие сапоги, белоснежная рубашка, черный шелковый галстук, двубортный серый атласный жилет в черную полоску, черный шерстяной пиджак и бутылочного цвета дорожный плащ. В руке он нес небольшой саквояж.
Небольшой, но ухоженный особнячок Джейми находился на окраине фешенебельного Мейфэра. Местоположение было вполне приличным и вместе с тем не било по карману.
Взойдя на крыльцо и подняв дверной молоток, Куинн заметил, как шевельнулась занавеска в окне гостиной. Наверняка Эзме высматривала его… Словно охранница в тюрьме! Эзме заранее готова поверить самому худшему о нем… Видимо, она считает, что он недостоин даже ее презрения. Вот почему его всегда так и подмывает дерзить ей и дразнить ее.
Дверь открыл дворецкий - высокий, тощий субъект неопределенного возраста. Он взял у Куинна шляпу и саквояж.
- Вас ждут в гостиной, сэр.
- Спасибо, - сухо ответил Куинн, мельком посмотревшись в трюмо в чистейшей - ни соринки - прихожей. В таком наряде он, пожалуй, в самом деле способен сойти за Огастеса.
Маклохлан не ожидал от Джейми такого рискованного замысла… Хотя намеки на его храбрость угадывались еще в школе. Несколько раз Джейми вместе с ним отправлялся воровать еду в кладовую и однажды даже подсказал ему, когда повара не будет на месте. Правда, Джейми никогда не напивался кулинарным хересом, не списывал на контрольных и не лгал директору.
Такая же чистенькая, как прихожая, гостиная была обставлена просто, но со вкусом. Никаких статуэток и безделушек. В конторе у Джейми царила такая же чистота. Куинн подозревал, что даже грязь и пыль настолько боятся его сестрицы, что не задерживаются там. Зато книг и дома, и в конторе имелось в избытке, а мебель вся оказалась хорошей работы. Диван с гнутой спинкой и стулья хоть и не новые, но очень удобные, а каминная полка…
У каминной полки стояла Эзме, но такой он ее еще никогда не видел и даже не представлял, что она способна так измениться. Она стояла, опустив глаза; тени от длинных ресниц падали на ее румяные щеки. Нежно-голубое шерстяное дорожное платье очень шло к ее стройной и вместе с тем вполне женственной фигуре. Лиф, обшитый по краю алой тесьмой, подчеркивал безупречную грудь. Блестящие, шелковистые темно-русые волосы были упрятаны под очаровательный чепец, расшитый мелкими алыми розочками; несколько очаровательных локонов выбивались из-под чепца и падали на щеки и шею. Она была хорошенькой, свежей, скромной - само воплощение юной женственности, но только до тех пор, пока не подняла голову и не посмотрела на него с ненавистью. Ее светло-карие глаза метали молнии, уголки полных губ презрительно опустились вниз.
- Вы опоздали - хорошо хоть побриться не забыли, - сухо заметила она.
Куинн вошел в гостиную, решив не показывать виду, что ее замечание его задело.
- Я сходил к цирюльнику, так что теперь щеки у меня гладкие, как шелк. Может, желаете удостовериться?
- Нет, не желаю! - воскликнула Эзме, поспешно отворачиваясь.
И все же Куинн успел заметить, как она вспыхнула и снова опустила глаза. Неужели на самом деле Эзме Маккалан хотела бы дотронуться до него? Открытие оказалось очень интересным. Куинн решил все выяснить позднее.
- Эзме, вы выглядите чудесно.
- Мне не нужны ваши комплименты. Можете оставить их при себе.
- Впервые вижу женщину, которой не нравятся комплименты!
- Если бы я думала, что в ваших словах есть хоть капля искренности, я, возможно, и почувствовала бы себя польщенной.
Несмотря на ее презрительный тон, Куинн не сдавался:
- А я говорю искренне. Вы выглядите прекрасно. Я и представить не мог, насколько человека меняет одежда!
Она круто развернулась лицом к нему. И вдруг произошло чудо: она улыбнулась - теплой, неподдельной улыбкой. Сердце у него екнуло - неужели от радости? Правда, уже очень давно Куинн ничему не радовался по-настоящему и потому не поверил себе.
- Джейми! - воскликнула Эзме, глядя куда-то в сторону.
Оказывается, ее улыбка предназначалась брату, который тихо вошел в гостиную и стоял у него за спиной. Ну, конечно! Наверное, он на миг сошел с ума, если подумал, будто Эзме способна так улыбаться ему. Он не станет огорчаться, в конце концов на свете достаточно женщин, которые жаждут его внимания!
- Извини, Джейми, за опоздание, - сказал Куинн, не давая Эзме времени осудить его. - Меня задержал портной.
- Ничего. У вас еще много времени, чтобы выехать из Лондона и проехать значительное расстояние дотемна, - ответил Джейми. - Вижу, ты потратил деньги с толком.
- Ты тоже. Признаюсь, я сомневался, удастся ли твоей сестре сойти за молодую аристократку, но, по-моему, из нее получилась замечательная графиня!
- Как я рада, что мой наряд встретил ваше одобрение, - холодно ответила Эзме. - Позвольте напомнить, что нам пора ехать. Чем скорее мы доберемся до Эдинбурга, тем скорее покончим с делами и вернемся.
Куинн был совершенно с ней согласен.
Карета с грохотом несла их на север. Куинн сидел мрачный и неразговорчивый. Зачем лезть из кожи, стараясь завоевать расположение женщины, которая его презирает? Ночью прошел сильный дождь: по обочинам стояли глубокие лужи. Над ними нависало низкое, свинцовое небо. Резкий ветер также не улучшал настроения путешественников.
- Если будете так горбиться, помнете плащ, - заметила Эзме, когда тяжелая карета, обитая изнутри грубой полосатой материей, подпрыгнула на очередном ухабе. - А ведь ваша одежда наверняка обошлась моему брату в кругленькую сумму!
- Вряд ли весь мой гардероб стоит дороже вашей накидки, - ответил Куинн, горбясь еще сильнее - нарочно, чтобы позлить ее. - Если сомневаетесь, могу доказать - я сохранил все расписки.
Эзме смерила его надменным взглядом:
- Уж я-то торговаться умею!
- Не сомневаюсь - одним своим взглядом вы способны заморозить модистку до костей и убедить ее работать себе в убыток, - кивнул Маклохлан. - Я же, наоборот, считаю, что за хорошую работу следует хорошо платить.
- Я лишь стремлюсь получить самое лучшее за свои деньги!
- За деньги вашего брата, - уточнил Маклохлан.
Эзме невольно покраснела:
- Если бы женщины имели право получать профессию, я охотно стала бы юристом и сама зарабатывала себе на жизнь!
Куинн про себя согласился с ней. Пусть характер у нее не сахар, но законы она знает превосходно.
- По-моему, вам бы лучше пойти в барристеры и выступать в суде, - ответил он вслух. Представляю, как вас боялись бы свидетели противной стороны!
Она нахмурилась: его замечание ее явно не обрадовало.
- Всю черную работу делают поверенные, солиситоры. Они готовят дело для передачи в суд. Ну а барристеры, которые выступают там, несправедливо присваивают себе всю славу - совсем как землевладельцы-аристократы результаты труда своих арендаторов, даже если сами транжиры, пьяницы и игроки!
Куинн велел себе терпеть. Нельзя забывать, что он заслужил такое отношение. И все же…
- Если не хотите, чтобы слуги сплетничали о наших отношениях, по приезде в Эдинбург, вам придется хотя бы притвориться, что я вам нравлюсь.
- Не вижу причин, - отрезала Эзме. - В нашей стране множество людей несчастны в браке.
- Если все решат, что наш брак несчастливый, нас не станут никуда приглашать. А мы должны перезнакомиться со многими людьми и выяснить, преследуют ли финансовые затруднения одного графа Данкоума или еще кого-то.
Эзме покачала толовой:
- По-моему, как раз наоборот. Всем любопытно подслушать супружескую ссору. Чем чаще мы будем предоставлять тамошнему обществу пищу для сплетен, тем охотнее нас будут везде приглашать.
- Если вы правы, тогда ненависть, которую вы ко мне питаете, определенно к счастью, и мы наверняка станем самой популярной парой в Эдинбурге.
- Маклохлан, я вас не ненавижу, - хладнокровно ответила Эзме, отчего в нем вскипела ярость. - Для того чтобы ненавидеть, надо быть неравнодушным.
Он дернулся, как будто она влепила ему пощечину. И все же он решил, что не подаст виду, будто она - как, впрочем, и кто-либо другой - способен причинить ему боль!
- Что бы вы обо мне ни думали, мисс Маккалан, - так же холодно ответил он, - ваш брат просил меня о помощи, и он ее получит. Нам обоим будет легче выполнить задание, если вы попробуете вести себя со мной прилично. Разумеется, на ваше уважение я не надеюсь, но нам необходимо хоть в чем-то идти друг другу навстречу. В противном случае лучше сразу вернуться в Лондон.
В глазах Эзме загорелись знакомые упрямые огоньки.
- А я и иду вам навстречу - иначе меня бы сейчас здесь не было. - Она глубоко вздохнула и разгладила юбку. - Однако согласна: враждебность может повредить нашим планам. Следовательно, давайте начнем все сначала.
Куинн вздохнул с облегчением, хотя не совсем понял, что она имела в виду под словами "начнем все сначала".
- Раз я исполняю роль вашей жены, мне полагается больше знать о вашей семье. Пока мне известно только, что ваш отец был графом, а наследник титула - ваш старший брат. Есть ли у вас другие братья и сестры?
О родственниках ему сейчас хотелось говорить меньше всего. К сожалению, Эзме права - ей действительно необходимо кое-что знать о его семейной истории.
- У меня было еще три брата - Маркус, второй по старшинству, Клодиус и Джулиус. Маркус погиб во время войны с Францией, Клодиус умер от лихорадки в Канаде, а Джулиус в шестнадцать лет упал с лошади и сломал шею. У меня была и сестра, но она умерла во младенчестве еще до моего рождения.
Эзме сдвинула брови. У любой другой женщины такое выражение могло бы означать сочувствие. Эзме, скорее всего, просто сосредоточилась, запоминая нужные сведения.
- А вашего старшего брата зовут Огастес?
- К сожалению, мой отец питал пристрастие к латыни и римской истории.
- Значит, вас назвали Куинтусом, потому что вы - пятый сын по счету? Кажется, по-латыни "куинтус" означает "пятый"?
- Да.
- Судя по выражению вашего лица, вы свое имя терпеть не можете.
- Не только имя. Мы с отцом не очень хорошо ладили.
- Мне очень жаль.
В ее голосе слышались искренние нотки.
- Не надо, - сухо ответил он.
Меньше всего он нуждался в жалости Эзме Маккалан. По родным он не скучал. Он слишком отличался от них - был одухотворен, полон жизни и задыхался в их душном мире, состоящем из охоты, стрельбы и рассказов о том, кто поймал более крупную рыбу, подстрелил фазана и первым заметил оленя. Он мечтал о чем-то другом - о яркой и полной событий жизни в столице.
- Со временем я открыл массу источников утешения.
- Видимо, вас утешали женщины.
Маклохлан сильно сомневался в том, что Эзме полностью сознает, зачем мужчина ищет утешения в объятиях женщины, хотя они дарят лишь мимолетное удовольствие и забытье. Вдруг он живо представил себе обнаженную Эзме, которая целует любимого, ласкает его, занимается с ним любовью, шепчет нежные слова, извивается и стонет в минуту наивысшего наслаждения. Открытие оказалось для него весьма неприятным.
- Сколько лет Огастесу? - спросила Эзме, разом выводя его из раздумий.
- Сорок пять.
- А вам?
- Тридцать.
Она задумчиво кивнула, и Куинн понял: в ее глазах он выглядит значительно старше своего возраста.
- Его жене двадцать семь, - продолжал он, - Хорошо, что вам с легкостью можно дать столько. - Казалось, его замечание ничуточки не обидело ее. С другой стороны, наверное, не стоит удивляться ее невозмутимости. Куинн еще не встречал женщины, которая настолько была лишена тщеславия. - Ей было семнадцать, когда они поженились, - добавил он. - Огастеса всегда тянуло к молоденьким.
И это замечание как будто не задело Эзме.
- Детей у них нет?
- Пока нет, но, насколько я знаю Огастеса, дело не в отсутствии старания.
Искра интереса мелькнула в светло-карих глазах Эзме, и Куинн снова удивился. Он ожидал от нее гневной отповеди; ему казалось, что одна мысль об интимной близости вызывает у нее отвращение.
- Что написано в их брачном контракте? - живо спросила Эзме. - Не сомневаюсь, они его составили.
Ему следовало бы понять, что ее больше волнуют не сексуальные отношения, а юридические! Как интересно наблюдать за ней, когда она обсуждает законы! Ее светло-карие глаза сразу оживляются, горят умом. Он с легкостью представил себе ее мозг в виде хорошо смазанного механизма, где вращаются все колесики и рычажки. Но вот что касается брачного соглашения или контракта его старшего братца…
- Понятия не имею. Правда, я этим не интересовался.
Эзме сурово сдвинула брови:
- И напрасно! Если брат умрет раньше вас, не оставив детей…
- Я не получу ни пени, а титул, скорее всего, перейдет к моему кузену Фредди. Не забывайте, меня лишили наследства. - Его голубые глаза потускнели. - Да, кстати… Мой братец предпочитает женщин покладистых и невежественных, поэтому его жена, скорее всего, самая необразованная и глупая молодая женщина из всех, кого вы когда-либо знали.
- Вот как? - ответила Эзме с таким видом, словно собиралась писать трактат о Маклохланах. - Пристрастие к дурочкам у вас семейное?