- А вы кто такая? - спросил Маклохлан, и Эзме поняла, что он обращается не к ней, а к кому-то у нее за спиной.
Обернувшись, она увидела, что по ту сторону кровати под голубым шелковым балдахином стоит женщина в простом сером шерстяном платье и белом простом чепце с подушкой в руках.
Эзме приняла ее за горничную и отметила ее красоту - пусть она и не молоденькая девушка и понадеялась, что ей не придется волноваться из-за того, что ее так называемый муж будет волочиться за служанками.
- Я миссис Луэллен-Джонс, экономка, милорд. Мне не сообщили о вашем приезде, - сказала женщина с валлийским акцентом, присаживаясь в глубоком книксене.
На благожелательную улыбку Маклохлана она ответила сурово насупленными бровями.
Эзме вдруг со всей ясностью поняла: даже если Маклохлан попытается соблазнить экономку, миссис Луэллен-Джонс вполне способна дать ему отпор.
В отличие от нее самой…
- Ага! Значит, мой поверенный нанял и вас? - спросил Маклохлан.
- Да, милорд. Последнее время я работала у лорда Рагглса.
- Как поживает старина Рагси? - спросил Маклохлан, лучезарно улыбнувшись, а Эзме робко подошла к громадному шкафу у двери.
- В последний раз, как я видела его светлость, он хорошо себя чувствовал, милорд, - ровным тоном отвечала миссис Луэллен-Джонс.
- Рад слышать! А теперь, если вы нас извините, миссис Джонс, - сказал он, - мы с женой хотели бы отдохнуть до ужина.
Эзме метнула на него настороженный взгляд и густо покраснела, заметив у него на лице то самое выражение, о котором они договорились в карете…
- Моя фамилия Луэллен-Джонс, милорд. Как прикажете поступить с вашим багажом?
- Отнесите все в гардеробную и распакуйте. Но сюда пусть никто не входит, пока мы не позовем!
Пока?.. Что он себе воображает?!
- Как вам угодно, милорд, миледи, - ответила экономка, с безмятежным видом вышла и закрыла за собой дверь.
Глава 5
Настороженная, готовая ко всему, Эзме ждала, что будет дальше, затаив дыхание. К счастью, Маклохлан не стал приближаться к ней. Он сунул руки в карманы брюк и, покачиваясь на каблуках, оглядывался по сторонам.
- Вижу, на новую отделку Огастес поскупился.
Решив вести себя так, словно ничто ее не волнует, Эзме начала стаскивать перчатки.
- Неужели так уж необходимо было изображать первобытного дикаря? Я не сабинянка, которую нужно похищать и на руках переносить через порог!
- Такое поведение показалось мне вполне уместным, - рассеянно ответил Маклохлан, подходя к потрескавшемуся высокому зеркалу в углу. - Оказывается, дом в худшем состоянии, чем я предполагал! Огастесу следует как можно скорее продать его, иначе скоро от него останутся одни развалины!
- Может быть, он рассчитывает, вернуться и заняться ремонтом.
- Может быть, в чем я лично сомневаюсь, - ответил Маклохлан, проводя пальцем по старому туалетному столику, словно ища несуществующую пыль: комнату, видимо, регулярно прибирают.
- По-моему, ваш поверенный нанял разумную прислугу.
- У Огастеса всегда разумная прислуга.
- Полагаю, за нее тоже платит мой брат? - спросила Эзме, вынимая шпильки из волос и складывая их на туалетном столике.
- Уж во всяком случае, не я, - бесстыдно признался Маклохлан. - Джейми прекрасно сознавал: как бы я ни пытался экономить, крупных расходов ему не избежать.
- А вы пытались экономить? - удивилась Эзме.
- Насколько возможно. И за все расходы я отчитаюсь.
Эзме неодобрительно поджала губы, понимая, что потраченные деньги все равно не вернешь. Маклохлан подошел к окну, раздвинул шторы и стал смотреть на сад.
- Не думаю, что пошел бы на такие жертвы ради женщины, которая меня бросила, - сказал он едва слышно, словно размышляя вслух.
Эзме мысленно согласилась с ним: она бы тоже не стала помогать мужчине, разбившему ей сердце. Но она больше не собиралась ни в чем признаваться Маклохлану.
- Мой брат очень добрый и великодушный человек.
- Очевидно, так, - ответил Маклохлан, - иначе он оставил бы меня на Тауэрском мосту!
Он отвернулся от окна, и Эзме с грустью увидела, что его всегдашняя язвительная, насмешливая гримаса вернулась на его лицо.
- Остается только радоваться, что я ни разу в жизни не был влюблен!
Он не был влюблен?!
- А вы, мисс Маккалан? Не потревожил ли ваше сердечко какой-нибудь симпатичный молодой джентльмен?
Так она ему и призналась - даже если бы и потревожил!
- Нет.
- Так я и думал, - ответил Маклохлан, снова доводя ее до бешенства своей улыбочкой.
Вдруг, не говоря ни слова и ничего не объясняя, он бросился на кровать и стал кататься по ней как одержимый.
- Что вы делаете?!
- Слуги должны думать, что мы с вами, оставшись наедине, тут же предались страсти.
- Зачем?
- Я ведь предупреждал, что в нашей семье мужчины отличаются бурным темпераментом.
- Мне очень жаль женщин вашей семьи. Что может быть хуже, чем оказаться игрушкой в руках мужчины! Во всем подчиняться ему.
- Сразу видно, что вы девственница!
Эзме решила, что не позволит ему смутить себя или дать почувствовать свое невежество.
- Разумеется, я девственница - и останусь ею до тех пор, пока не выйду замуж.
Он одним прыжком оказался на ногах.
- Ну а до тех пор - точнее, до следующего дня после вашей свадьбы - позвольте мне умолчать о том, как относятся женщины к страстным порывам своих мужей!
Эзме вспыхнула и замялась, подыскивая столь же дерзкий ответ. Тем временем Маклохлан подошел к двери справа от нее.
- Ну а теперь, если позволите, пышечка моя, я пойду переодеться.
- Разве рядом с моей спальней не моя гардеробная?
- Наши комнаты смежные. Как я и сказал, все мужчины в нашей семье страстные, - ответил он, снова насмешливо улыбнувшись ей.
И вышел.
В тот вечер на длинном столе, накрытом тонкой скатертью, тускло поблескивало столовое серебро; свет от многочисленных свечей отражался в гранях хрустальных бокалов. Ужин им подали в громадной столовой, оклеенной красными обоями и обшитой панелями красного дерева. У стены выстроились в ряд лакеи, готовые прислуживать хозяину и хозяйке; за ними надзирал дворецкий. Однако Эзме не замечала дорогой посуды и едва притронулась к изысканному ужину. Оказалось, что притворяться невежественной глупышкой гораздо труднее, чем она думала. Ей не только приходилось все время следить за своей речью. Настоящей пыткой для нее стало и красивое вечернее платье из изумрудного шелка с низким вырезом. Эзме все время боялась, что прольет на платье вино или суп, уронит кусочек рыбы в соусе или ростбифа - и испортит его навсегда.
В отличие от нее Маклохлан как будто наслаждался ролью хозяина большого дома. Рядом с ним она выглядела настоящей провинциальной глупышкой. Кроме того, он, переоделся к ужину и стал еще красивее. Черный смокинг подчеркивал его широкие плечи, бриджи и чулки откровенно обрисовывали стройные, мускулистые ноги.
- Да, мерина красивее я не видел, - говорил Маклохлан.
Перед их приездом он в самом деле купил в Лондоне мерина - на деньги Джейми, естественно!! - и послал его в Эдинбург. Как будто в Шотландии не было хороших лошадей. Эзме невольно покачала головой, представив, во сколько обошлась такая покупка.
- Если я его продам, то с выгодой, - продолжал Маклохлан.
Может, он намекает на судьбу животного после того, как они выполнят задание?
- Вы собираетесь его продать?
- Разумеется. Если мне дадут за него хорошую цену, я продам его хоть завтра.
Она вздохнула с облегчением. Хорошо, что он не собирается оставить мерина себе!
- Надеюсь, я неплохо на нем наживусь… В Эдинбурге - а возможно, и во всей Шотландии - нет животного красивее! Надеюсь, ваша кобыла окажется не хуже.
Эзме чуть не уронила серебряную вилку:
- Вы приобрели еще одну лошадь?!
Вспомнив, что должна изображать глупышку, она хихикнула и захлопала ресницами:
- Неужели вы и мне купили лошадку, утеночек? Ведь я не умею ездить верхом!
Она говорила истинную правду. В детстве, на Севере, верховые лошади были им не по карману. Джейми научился ездить верхом позже; ей же такой возможности не представилось.
Маклохлан рассмеялся, и в этот раз его смех не показался ей таким уж приятным.
- Что ж, теперь после того, как мы вернулись домой, придется вам научиться!
Где уж тут вести пустые разговоры! Она просительно сложила вместе ладони:
- Но, утеночек лошади такие огромные и брыкливые! Я обязательно упаду. Вы ведь не захотите, чтобы ваша милая женушка покалечилась, правда? И не заставите меня делать то, что мне не хочется?
Ей показалось, что ее слова его слегка разозлили.
- Вам совершенно нечего бояться, пышечка моя. Лошади очень симпатичные животные!
Никакого страха Эзме не испытывала, но приложила салфетку к глазам и жалобно шмыгнула носом.
- Неужели утеночек будет жестоким со своей милой, любимой женушкой?
Маклохлан нахмурился и потянулся к хрустальному кубку с превосходным красным вином:
- Если вы в самом деле не хотите ездить верхом - что ж, не надо.
- И вы продадите кобылу?
На миг он насупился еще больше, но вдруг расцвел, словно ему в голову пришла счастливая мысль.
- Я продам ее еще с большей выгодой! - с самодовольным видом объявил он. - Да, я продам кобылу! - Голубые глаза Маклохлана сверкнули хищным блеском. - Вытрите слезы, пышечка моя, и поцелуйте своего муженька!
Что ей оставалось делать, зная, что на них смотрят все лакеи? Эзме потупилась, покосилась на стоящего рядом лакея и быстро клюнула Маклохлана в щеку. Не дав ей опомниться, он обнял ее и притянул к себе. Его губы были теплыми и мягкими, поцелуи в щеку - легкими, как перышки, и все же они тревожили каждый нерв ее тела и неожиданно заставили вспомнить, как он лежал на кровати.
- Как я могу хоть в чем-то вам отказать? - тихо спросил он.
Сердце у нее забилось чаще, ноги сделались ватными. Как бы ей хотелось, чтобы он на самом деле…
Нет, нельзя позволять себе такие мысли! Перед ней по-прежнему Куинн Маклохлан, и он только притворяется. Все его ласковые слова ровным счетом ничего не значат. Просто он прекрасный актер - о чем она не должна забывать.
- Не при слугах же, утеночек! - прошептала она, отстраняясь и садясь на место.
Хвала небесам, ужин был почти закончен - хотя что будет потом?
Вскоре все выяснилось. Маклохлан допил вино, отодвинул стул от стола и встал.
- Спокойной ночи, дорогая, - отрывисто произнес он. - Увидимся за завтраком.
Такого она не ожидала:
- Вы уже ложитесь?
Он покачал головой:
- Я еду в клуб. Не знаю, когда вернусь. Сладких снов, пышечка моя!
- Постараюсь, - ответила она, стараясь скрыть раздражение оттого, что он не сообщил ей о своих планах. - И все же, утеночек, не слишком задерживайтесь. День сегодня выдался долгим и утомительным.
- Ну разве что ради вас.
Он насмешливо осклабился и широким шагом вышел из столовой.
Утром на следующий день Эзме беспокойно бродила по малой гостиной графини. От волнения она не обращала внимания на обои с павлинами и соловьями, на резную лепнину. Она едва заметила резные позолоченные стулья и конторку с крышкой черного дерева. Почти всю ночь она провела без сна, ожидая, когда вернется Маклохлан, Наконец, ближе к рассвету, она задремала, и ей приснился Куинн Маклохлан в виде сатира, с рожками, шерстью на ногах и козлиной бородкой. Смеясь, он гонялся за ней, а потом схватил, повалил на землю и… Хуже всего то, что во сне она испытывала сильное возбуждение в его страстных объятиях!
Эзме надавила кончиками пальцев на закрытые, глаза, стараясь прогнать сон. Наверное, ей приснилось такое из-за вина. Обычно она почти не пьет, а накануне вечером выпила целых три бокала.
Время завтрака давно прошло, а Маклохлан все не возвращался. Эзме спрашивала себя: в самом ли деле он поехал в клуб? Может, он решил наведаться в какой-нибудь притон? А если так… скоро ли кто-нибудь сообразит, что в Эдинбург вернулся не граф Дубхейген, а его брат?
- Боже, ну и ночка!
Круто развернувшись, Эзме вздрогнула, увидев, что Маклохлан стоит, прислонившись к дверному косяку. Небритый, волосы растрепаны, галстук съехал набок, рубашка полурасстегнута! Лицо у него усталое, и все же он выглядит красивее, чем все знакомые ей мужчины. Что ж, в усталости и неряшливом виде ему нужно винить только себя. Если бы он не ушел, мог бы спать на чистой постели, в красивой комнате рядом с ее спальней… Да, совсем рядом…
Маклохлан без сил рухнул на стул и закрыл глаза.
- Никогда в жизни так не скучал! - произнес он с тяжелым вздохом. - Они болтали только о собаках и лошадях - и даже не о скаковых лошадях, а верховых для охоты… Мне казалось, я вот-вот сойду с ума!
Похоже, он в самом деле всю ночь просидел в клубе. Эзме испытала невероятное облегчение. И все же…
- Если там было так скучно, почему же вы не ушли?
Он приоткрыл глаза:
- Потому что я рассчитывал услышать там что-нибудь полезное. Так и случилось. Если у графа Данкоума финансовые трудности, то к большинству здешней знати это не относится. Если бы дело обстояло так, вряд ли они бы тратили столько денег на гончих и гунтеров! - Глаза у него снова закрылись. - Кроме того, я нашел покупателя на кобылу; он дает мне очень хорошую цену. Ему же я продам и мерина перед нашим возвращением в Лондон.
Эзме присела на краешек резного позолоченного стула у письменного стола и рассеянно открыла крышку чернильницы. В ней не было ни капли чернил.
- Надеюсь, в вашей подлинности никто не усомнился?
- Я и сам почти никого не узнал, так что… нет, никто не усомнился в моей подлинности, пышечка.
Она скрестила руки на груди:
- Пожалуйста, не называйте меня, пышечкой!
Он встал и подошел к ней, скрестив руки на груди:
- А вы меня - утеночком!
Если он думает, что она испугалась, он заблуждается!
- Я перестану звать вас утеночком, если вы перестанете звать меня пышечкой!
Он кивнул:
- Отлично! Значит, договорились. А теперь я иду спать. - Он направился к двери, потом остановился и с ухмылкой обернулся. - Неужели не пожелаете мне спокойной ночи?
Эзме едва не задохнулась от негодования:
- Мы сейчас одни и почти полдень, так что… нет, не пожелаю!
- Очень жаль! Вы замечательно целуетесь - для неопытной девственницы, - с невинным видом заметил он, открывая дверь.
Несколько дней назад ей бы захотелось швырнуть ему в голову пустой чернильницей за такое дерзкое замечание… А что сейчас? Сейчас она не знала, что и думать о Куинне Маклохлане.
Через два часа Эзме сидела за конторкой. Перед ней лежали несколько листков чистой писчей бумаги, перья и перочинный нож. Чернильницу наполнили самой лучшей индийской тушью; рядом стояла наготове песочница. Эзме дала дворецкому немного своих собственных денег и велела закупить необходимые письменные принадлежности.
Правда, об этом в письме брату она умолчала, только написала, что они прибыли, пока все идет хорошо и Маклохлан уже собрал кое-какие полезные сведения в клубе своего брата. В дверь постучали. Максуини протянул ей карточку на серебряном подносе:
- Миледи, вы дома?
Эзме взяла карточку и нахмурилась, прочитав, кто к ней пришел.
- Да.
Когда дворецкий вышел, Эзме закрыла крышку конторки и, подойдя к зеркалу, разгладила красивое платье из бледно-зеленого муслина в мелкий цветочек. В таком наряде она может чувствовать себя на равной ноге с леди Катрионой Макнэр, хозяйкой Данкоума, которая разбила сердце ее брата.
Глава 6
Когда Катриона вошла, Эзме постаралась скрыть изумление. Конечно, она понимала, что с их последней встречи прошло пять лет и люди не становятся моложе. Одета она была, как всегда, роскошно и стильно: в чудесную светло-серую ротонду с черной оторочкой и такой же серый чепец с черными бархатными лентами. Изменилась не манера, одеваться, а лицо Катрионы. Эзме видела Катриону лишь однажды, в тот роковой вечер, когда Катриона отказала Джейми, но она ни на день не забывала юную красавицу, околдовавшую ее брата.
Лицо Катрионы тогда было мягким, округлым; щеки - полными, розовыми. Сейчас она побледнела и исхудала. В ее зеленых глазах появилось затравленное выражение, похожее на то, что мелькало на лице Джейми, когда он думал, что Эзме на него не смотрит, а сам он глядел в окно в дождливый воскресный день.
- Здравствуйте, мисс Маккалан, - произнесла, хозяйка Данкоума, быстро оглядевшись по сторонам и убедившись, что они одни. - Не знаю, как и благодарить вас за то, что вы приехали в Эдинбург, чтобы помочь мне, - а особенно вашего брата, который это устроил.
Несмотря на то что она сильно изменилась и благодарила ее, Эзме не могла забыть, что Катриона бросила ее брата потому, что тот был слишком беден и незнатен и не мог стать подходящей парой для дочери графа.
- Он очень великодушный… и готов простить многое.
- Зато вы меня не простили, - с горечью произнесла Катриона. - И я вас не виню. Я очень дурно обошлась с вашим братом, и…
- Так-так-так, кто тут у нас? - дружелюбно воскликнул Маклохлан, входя в комнату.
Прошло всего два часа с тех пор, как он ушел к себе, но он выглядел свежим и хорошо отдохнувшим. А еще успел побриться, причесаться и переодеться в свежую белую рубашку, галстук, черные брюки и темно-зеленые пиджак и жилет. Сейчас он выглядел настоящим богатым аристократом.
- Это леди Катриона Макнэр, дочь графа Данкоума.
- Рад с вами познакомиться, миледи, - ответил Маклохлан, склоняясь к затянутой в перчатку руке леди Катрионы.
- Вы, должно быть, Куинн Маклохлан, - угадала Катриона. - Джейми написал мне про вас в письме.
- Надеюсь, он не рассказал вам всего?! - притворно ужаснулся Маклохлан. - Иначе вы бы на меня и не взглянули!
Мгновенно преобразившаяся Катриона тепло улыбнулась ему:
- Друзьям Джейми я всегда рада.
Не желая тратить время на пустые разговоры и обмен бессмысленными комплиментами, Эзме сразу приступила к делу:
- Вам удалось найти какие-либо документы, относящиеся к делу?
Катриона покачала головой, отчего дрогнули светлые локоны у нее на лбу.
- К сожалению, нет. Отец почти всегда запирает библиотеку.
Маклохлан бросил на Эзме загадочный взгляд и жестом указал на стул:
- Садитесь, пожалуйста.
Неужели он намекает на то, что она плохо играет роль хозяйки? Ну и пусть, ей все равно. Ей все равно, что думают о ней Маклохлан или Катриона Макнэр, нарушившая мир и покой ее брата!
- Почти всегда? Но ведь не всегда же? - спросил Маклохлан, как только все уселись.
- Да. Иногда он оставляет дверь открытой, хотя и ненадолго, если отлучается по делам. - Катриона деликатно кашлянула. - Насколько я понимаю… мистер Маклохлан, запертая дверь не служит для вас препятствием? Как только я узнала о вашем приезде, я решила устроить ужин в вашу честь. Ведь наши с вами отцы были близкими друзьями…
- Да.
Эзме постаралась не выдать изумления. И она узнает такую важную деталь только сейчас!