- Вы никогда не упоминали о знакомстве с графом Данкоумом!
- Граф много слышал обо мне, но мы с ним никогда не встречались, - объяснил Маклохлан. - В детстве я редко бывал в Эдинбурге. Отец считал меня непослушным озорником, поэтому на каникулах я оставался в школе.
Эзме очень любила школу, но еще больше любила на каникулы приезжать домой. Как, наверное, грустно проводить там целый год! Она велела себе сосредоточиться на деле и не думать о несчастливом детстве Маклохлана.
- Знаком ли граф с вашим братом?
- Да, наверное.
Услышав его холодный ответ, она вскипела - и вовсе не от любовного желания.
- Вам не кажется, что следует сообщить мне еще что-нибудь?
- В Эдинбурге многие знают Огастеса, - беззаботно ответил Маклохлан. - И граф не исключение!
- Если не считать того, что мы попробуем сунуть нос в его личные бумаги! Если граф заподозрит, что вы - не Огастес…
- Мое дело - позаботиться о том, чтобы никто не заподозрил, что мы не те, за кого себя выдаем. Пока мне все прекрасно удается. Если нас увидят в библиотеке, мы скажем, что дверь была не заперта и мы зашли туда, чтобы… - он насмешливо хмыкнул, - чтобы побыть минутку наедине!
Возможно, такое объяснение и правдоподобно, и все же идти в библиотеку графа очень-очень рискованно.
- Нас могут хватиться!
- Не сразу, - возразила Катриона. - На ужине будет сорок человек гостей!
Сорок человек?! Да она устраивает настоящий прием, а не просто ужин!
- Отец любит большие приемы, - объяснила Катриона, - а учитывая нашу цель, я подумала, что лучше пригласить как можно больше гостей.
- Совершенно верно. - Маклохлан ободряюще улыбнулся. - Я всегда говорю: чем больше, тем веселее!
- К счастью, в это время года почти все ваши знакомые и знакомые вашего брата уезжают из Эдинбурга, - продолжала леди Катриона. - Так что в основном у нас будут друзья моего отца и наш поверенный, Гордон Макхит.
Эзме искренне хотелось верить, что ни один поверенный не обманывает клиентов, но она по опыту знала, что, к сожалению, всякое бывает.
- Если вашего отца ввели в заблуждение или обманули иным способом, возможно, в деле замешан мистер Макхит, - заметила она.
- Мне бы очень этого не хотелось, - ответила Катриона с выражением страха на лице. - Три поколения его семьи гордятся безупречной репутацией. Сам Гордон Макхит кажется мне славным молодым человеком. Я не слышала о нем ни одного худого слова!
Что не обязательно доказывало его честность.
- Некоторых клиентов Джейми обманывали люди, которых считали образцом добродетели, - заметила Эзме справедливости ради.
- Сейчас еще рано бросаться обвинениями, - перебил ее Маклохлан. - Тем более что наша семья также пользуется услугами мистера Макхита.
Эзме посмотрела на него с упреком. Почему от нее все скрывали?
- Я совершенно уверена в том, что Макхит достоин доверия, - сказала Катриона, робко улыбаясь и словно не смея высказать свое мнение. - Возможно, вы правы и я беспокоюсь по пустякам. Как мне хочется надеяться на это! Хотите ли вы узнать что-нибудь еще?
- В какое время нам приехать?
- В семь. - Катриона перевела взгляд с Эзме на Маклохлана, поигрывая шнуром своего черного бархатного ридикюля. - Не могу, выразить словами, как я признательна вам обоим, - призналась она. Ее зеленые глаза наполнились слезами. - Боюсь, наше положение еще хуже, чем я думала.
- Вряд ли Ваше положение настолько опасно, раз вам по карману ужин на сорок персон, - заметила Эзме.
И одета Катриона была во все новое и явно дорогое.
Несмотря на вполне логичное замечание Эзме, Маклохлан снова неодобрительно покосился на нее. Как большинство мужчин, он, очевидно, готов был принять на веру все, что слетало с губ молодой красавицы.
- Отец делает вид, будто все хорошо и нам не нужно беспокоиться о деньгах, - слегка покраснев, ответила Катриона. - Да, иногда он рассказывает мне об убытках, но, если я пытаюсь экономить, он злится и требует, чтобы мы по-прежнему жили на широкую ногу. Боюсь, мы по уши в долгах и наши имения заложены и перезаложены…
- Не волнуйтесь, миледи, - ответил Маклохлан. - Мы приехали помочь вам; возможно, вы и правда напрасно тревожитесь. Мужчины иногда что-то говорят не подумав и рисуют будущее в черном свете… Естественно, женщины, не знающие подробностей, начинают тревожиться.
- Если глава семьи теряет деньги, но не делится своими проблемами с сыном или с дочерью, детям, скорее всего, есть из-за чего тревожиться, - холодно заметила Эзме.
Маклохлан как будто не слышал ее.
- По-моему, будет достаточно, если мы сегодня познакомимся с этим Макхитом и проникнем в библиотеку вашего отца, чтобы осмотреть документы, которые сможем найти. Если мы найдем доказательства каких-нибудь сомнительных сделок - решим, что делать дальше. - Он снова ободряюще посмотрел на Катриону. - Но, как я сказал, вполне вероятно, держа вас в неведении, ваш батюшка без нужды взволновал вас. Будем надеяться на лучшее!
Обнадеженная и успокоенная, Катриона встала и протянула Маклохлану руку:
- Большое вам спасибо…
На Эзме она взглянула вскользь, как будто они с Джейми были вовсе ни при чем.
- Приберегите свою благодарность для Джейми, - напомнила о брате Эзме, тоже вставая. - Если бы не он и не его деньги, нас бы здесь не было. Он оплачивает все наши расходы!
Катриона густо покраснела:
- Разумеется, я позабочусь о том, чтобы возместить ему расходы из собственных средств!
- Непременно напомню ему, чтобы он прислал вам счет.
Катриона кивнула и, все еще пылая, снова нерешительно улыбнулась им.
- Значит, до вечера! - негромко попрощалась она и вышла.
Едва за ней закрылась дверь, Маклохлан набросился на Эзме:
- Какая муха вас укусила?!
Эзме прекрасно понимала, что он имеет в виду, но была не в том настроении, чтобы выслушивать его упреки. Работая вместе с Джейми, она часто сталкивалась с последствиями роковой страсти, когда мужчины становились жертвами молодых красоток. Сегодня ее удивило только одно: восприимчивость Маклохлана. Она считала, что он не способен поддаться ничьим чарам… Очевидно, она ошибалась.
- Поскольку разговор был долгим, прошу вас уточнить, к какому именно месту относится ваше замечание, - ответила она, снова садясь.
- Зачем было упоминать о деньгах и счетах?
Эзме повернулась на стуле лицом к Маклохлану:
- Я просто напомнила ей, что наш приезд дорого обошелся Джейми. Неужели вы не считаете, что она обязана возместить ему расходы? Позволю себе напомнить, она бросила его! Кстати, непохоже, чтобы, ей не хватало денег!
- Неужели непременно нужно было заговаривать о деньгах именно сегодня, при первой же встрече?
- К чему откладывать? Пусть сразу знает, что ее ждет, и не прикидывается дурочкой. Если бы Джейми послушал меня, мы бы составили контракт с указанием того, что именно мы должны сделать, и нашего гонорара! И я заставила бы Катриону Макнэр подписать этот контракт!
Маклохлан всплеснул руками:
- Женщины и юриспруденция - поистине две противоположности! Остается только радоваться, что женщинам не разрешено осваивать профессию!
Чем больше он терял выдержку, тем спокойнее становилась Эзме.
- Если бы женщины могли становиться адвокатами, мир стал бы другим - особенно для женщин. А еще было бы лучше, если бы мужчины не хранили тайны без нужды. Почему вы не сказали, что ваш отец дружил с отцом Катрионы, а ваши семьи пользуются услугами одного и того же поверенного?
- Я не подумал, - буркнул Маклохлан.
- Похоже, пора мне кое о чем предупредить Джейми. Может, вы и от него многое утаиваете?
- Ему я передаю все, что нужно. Кстати, и вам тоже - по мере необходимости. Мисс Маккалан, в нашей с вами миссии главная роль отведена мне, а не вам. Вы приехали сюда лишь для того, чтобы быстро просмотреть необходимые документы!
Эзме с трудом сдерживала гнев.
- Ах вот как! Значит, вы - капитан нашего корабля?!
- Да, Эзме, и вы об этом знаете, так что не намекайте на то, что я захожу слишком далеко.
- Вы заходите слишком далеко с самого начала. И если вы - капитан корабля, мне надо заранее позаботиться о спасательной шлюпке и компасе, потому что вы, несомненно, посадите нас на мель!
- Я сыт по горло вашей дерзостью! - отрезал Маклохлан.
- Моей дерзостью, вот как?! - ответила Эзме. - Да вы только и делаете, что дерзите мне с самого дня нашего знакомства, а кроме того, ведете себя неучтиво и грубо, словно неотесанный горец. А уж ваши бесчисленные намеки…
- Не скрою, меня удивляет, как вы, при вашем ограниченном опыте, вообще понимаете мои намеки!
- Не волнуйтесь, понимаю - и они отвратительны, как и вы сами!
Сдавленно выругавшись, он направился к двери.
- Куда вы? - спросила Эзме.
- Назад, в постель. - Он развернулся и ткнул пальцем в конторку. - Если вы сейчас пишете Джейми, передайте, пусть заплатит мне вдвое больше за то, что приходится мириться с его несносной сестрицей!
Его слова больно ранили Эзме, но она и виду не подала.
- Вы что же, намерены изменить условия вашего контракта без предварительного оповещения? Если да, Джейми имеет право подать на вас в суд за нарушение договора!
Маклохлан рывком распахнул дверь.
- Женщины и юриспруденция! - пробормотал он, выходя из комнаты.
Эзме села на стул и стала смотреть на недописанное письмо. Чего еще она не знает о Маклохлане и графе, о Джейми и Катрионе… и о своем собственном непредсказуемом сердце? Куинн Маклохлан доводит ее до белого каления, но… он такой красивый!
Войдя в игорный дом, который часто посещал Огастес, Куинн подумал: "Здесь ничего не изменилось". В прошлом заведение считалось модным, но сейчас обои выцвели, ковры на дубовых полах вытерлись, а пропитанный табачным дымом воздух застоялся, как будто здесь не проветривали с тех пор, как десять лет назад Куинн покинул Эдинбург. Из зала доносился знакомый шум - полупьяные крики радости, когда кто-то выигрывал, недовольное бурчание проигравших, обрывки разговоров в другой части зала, негромкие взрывы смеха Мужчин в ответ на рассказанный кем-то сомнительный анекдот. И как всегда, в углу, ссутулясь, сидели один или два завсегдатая - либо напились до бесчувствия, либо настолько огорчены проигрышем, что способны лишь сидеть и смотреть в одну точку. Наверное, Эзме считает, что подобные места для него естественная среда. Хотя в молодости он много играл, он терпеть не мог такие вот притоны с их вечными шумом, вонью и атмосферой отчаяния. Сам он предпочитал играть в более уединенных местах… там проще было внушить себе, что он не совершает ничего постыдного, даже когда он проигрывал все до последнего фартинга. До того, как он утратил уважение семьи и всех друзей, кроме одного - который спас ему жизнь.
Да ведь и сама Эзме не без греха. Что ей стоило держаться вежливо с леди Катрионой? Неужели нужно было разговаривать с озабоченной молодой женщиной, как судья в уголовном суде перед вынесением смертного приговора? Какими бы ни были познания Эзме в юриспруденции, зря он согласился взять ее с собой в Эдинбург. Надо было настоять на том, чтобы ехать одному. Уж он придумал, как незаметно снять копии с нужных документов или хотя бы переписать важные куски. Читать он умеет…
- Кого я вижу! Неужели Дубхейген? - крикнул кто-то с противоположной стороны.
От всей души надеясь, что узнает обратившегося к нему человека, Куинн прищурился, стараясь получше разглядеть в дыму спешащую к нему приземистую фигуру, показавшуюся ему смутно знакомой.
- Рамсли? - неуверенно спросил Куинн, когда перед ним остановился человек примерно одних лет с Огастесом.
- Точно, он самый! - воскликнул Рамсли.
Глаза у него слезились, нос покраснел: видимо, он успел изрядно набраться, несмотря на раннее время.
- И думать не думал, что снова вас увижу! Мы все считали, что вы навсегда останетесь на Ямайке. Что привело вас на родину?
Куинн подавил вздох облегчения: Рамсли явно принял его за Огастеса. С другой стороны, наверное, не стоило так волноваться. Он ведь провел даже Максуини, хотя на какую-то долю секунды ему показалось, что Максуини смотрит на него как-то подозрительно…
- Я вернулся в Эдинбург, чтобы распорядиться своими капиталами, - объяснил Куинн, когда Рамсли положил руку ему на плечо, так, будто до отъезда Огастеса на Ямайку они были лучшими друзьями.
Однако Куинн прекрасно помнил, что Огастес с трудом выносил общество Рамсли и не ссорился с ним только потому, что у того были обширные связи и он унаследовал громадное состояние. Впрочем, сейчас вряд ли что-то осталось от состояния, если Рамсли торчит в притоне и пьян еще до полудня.
- Капиталы, вот как? - повторил Рамсли, хватая свободной рукой за плечо проходящего официанта. - Два бренди нам с другом! - приказал он, таща Куинна за собой в угол. - Надеюсь, у вас все в порядке? Я слышал, на Ямайке вы женились на богатой наследнице!
- Да, женился, - ответил Куинн, когда они сели на обитый бархатом диван, определенно знававший лучшие дни. - Потому-то я и вернулся. Мне нужно правильно распорядиться приданым.
- Большое приданое? - не без зависти осведомился Рамсли.
- Приличное, - кивнул Куинн.
Глаза Рамсли загорелись жадным блеском.
- А сестры у нее, случайно, нет?
- Нет, - ответил Куинн, думая, что Рамсли - последний человек на земле, за которого он бы согласился выдать свою родственницу - если бы, конечно, она у него была. - А разве в Эдинбурге не осталось подходящих богатых наследниц, которые мечтают породниться со старинным почтенным родом? Как насчет дочери графа Данкоума? Я слышал, она еще не замужем.
Рамсли нахмурился:
- Саму девушку и ее приданое я бы взял не раздумывая. Но вот ее отца я не выношу!
Как будто Катриона только и ждет, когда Рамсли сделает ей предложение! Тем не менее Куинн сочувственно покачал головой:
- А в чем дело? Я всегда считал графа человеком доброжелательным…
- Он и вправду доброжелательный, пока не начинаешь уделять внимание его дочери! - ответил Рамсли. - Тогда он начинает обращаться с тобой как с прокаженным!
- Я в самом деле что-то слышал о молодом человеке, который хотел жениться на ней, только ничего не вышло…
- Да, не вышло. Тот тип был всего-навсего стряпчим… И как только ему нахальства хватило свататься к ней!
Похоже, в некоторых вещах Рамсли был вполне согласен с отцом Катрионы. Куинн снова поразился Джейми. Как ему хватило великодушия помогать женщине, чей отец его презирает? И что значит любить женщину настолько преданно? Сам он еще ни разу ни в кого не влюблялся. Разумеется, несколько раз в жизни он испытывал сильное влечение… И разумеется, он не хранил обет безбрачия. Но любить женщину так, как Джейми любил леди, Катриону… Нет, ему такого не понять! Впрочем, вряд ли какая-нибудь женщина почувствует такую любовь к нему. И пусть Эзме считает чувства своего брата глупыми и сентиментальными, способность Джейми на такую любовь еще сильнее укрепили Куинна в решимости помочь другу - даже если придется какое-то время терпеть общество Эзме. Он постарается обращать на нее как можно меньше внимания - но крайней мере, не позволит ей колкостей. И уж безусловно, он больше не станет ее целовать, даже если ему захочется. Хотя ее поцелуи оказались неожиданно… волнующими.
Сам граф тоже стал настоящим отшельником, - продолжал Рамсли, напомнив Куинну о своем присутствии.
- Почти не бывает ни на балах, ни на приемах и дочь от себя не отпускает.
Куинн решил забросить удочку:
- Интересно…
- Что? - спросил Рамсли после того, как официант подал им бренди.
Куинн понизил голос до шепота, а Рамсли залпом выпил.
- Ходят слухи, что граф в последнее время понес большие убытки.
Рамсли презрительно рассмеялся:
- Кто бы ни сказал вам это, он просто дурак! Мой отец много лет советовался с графом относительно выгодного помещения капиталов и ни разу не пожалел!
- Даже в этом году?
- Да.
Рамсли кивнул.
Правда, он был уже сильно пьян, а сообразительностью не отличался никогда. Куинн не удивился бы, узнав, что Рамсли совершенно не осведомлен о финансовом положении собственного семейства - как Катриона в делах своего отца.
Глава 7
Несколько часов спустя Куинн ждал Эзме в холле, у подножия лестницы. Ему удалось отделаться рт Рамсли и выбраться из притона, выпив всего две рюмки бренди и не потратив ни пенни.
У двери стояли Максуини и француз-камердинер, готовый помочь Куинну надеть плащ. Несмотря на очевидные удобства его положения, многое в полученном задании было неприятно Маклохлану, Например, приходилось сносить общество типов вроде Рамсли и бывать во всяких злачных заведениях. Куинн дал себе слово покончить с делом как можно скорее и обращать на Эзме как можно меньше внимания.
Он не ожидал, что его решение почти сразу же подвергнется испытанию. Подняв голову, он увидел Эзме, которая спускалась по лестнице. В низком скругленном вырезе бледно-розового шелкового платья отчетливо просматривалась ложбинка между грудями. Рукава-фонарики и длинные вечерние перчатки почти полностью закрывали руки, виднелась лишь полоска розовой кожи. Волосы, собранные в сложную прическу из кудрей и косичек, с лентой того же бледно-розового цвета, что и платье, делали ее похожей на богиню. Венеру… Нет, скорее Афину - богиню мудрости, которая явилась в Шотландию в виде смертной женщины - красивой, безмятежной, спокойной и уверенной в себе, способной решить любую задачу, человеческую или сверхчеловеческую. Ему тут же захотелось снова поцеловать ее - и не только поцеловать. Ласкать и возбуждать ее, ввести ее в мир плотских наслаждений, уложить на кровать и заниматься любовью, пока оба они не насытятся и не будут полностью удовлетворены.
- Вам не нравится мое платье, утеночек? - спросила Эзме, озабоченно сдвинув брови.
Маклохлану пришлось напомнить себе, что перед ним та самая Эзме Маккалан, которая его презирает.
- Нет, напротив… по-моему, это платье очень вам идет, - ответил он. - Оно вас… молодит.
В ее глазах полыхнуло пламя, и Куинн обрадовался. Отлично! Он должен как-то подавлять свои желания. Если для этого придется немного позлить ее, тем лучше.
- Никто и не скажет, дорогая, что вам целых двадцать семь лет. В этом платье вы выгладите на двадцать шесть и ни на день старше!
Он прекрасно помнил, что Эзме Маккалан всего двадцать два года. Неожиданно для него она не стала злиться, а тихо засмеялась. Как хорошо она смеется - как будто ручеек журчит по камушкам…
- И вы, утеночек, тоже отлично выглядите - на сорок и не старше. Вам, безусловно, пошло на пользу то, что по пути домой, вы похудели на пять стоунов!
На пять стоунов?! На семьдесят фунтов?! Неужели он был как откормленный боров!:
- Я так боялась за вас, ведь на корабле вы почти совсем ничего не ели! - ворковала Эзме, пока горничная помогала ей надеть накидку, а камердинер подавал Маклохлану плащ.
- Всего лишь морская болезнь, - солгал он для слуг, пока Максуини открывал им дверь. Ему показалось, или губы Максуини изогнулись в подобии улыбки? - Мы вернемся поздно, - сухо сообщил дворецкому Куинн, пропуская Эзме вперед.