5
- Обожди тут, мы скоро, - крикнул извозчику незнакомец, чуть успокоив дурное предчувствие Иттана. Да и в целом переживать было не о чем: Регсу незачем устраивать ловушку. Мертвый клиент неплатежеспособен.
- Смотрите под ноги, господин. - Существо придержало дверцу. - Тут полно всякого дерьма. Нет, магический огонь не жгите. - Опередило оно бывшего светлого декана, собравшегося щелчком пальцев зажечь светлячка. - Мало ли кто потянется на свет.
Иттан щурился, но темнота - чернильная, глубокая, поедающая - обволакивала. Потому он спотыкался как слепец, по щиколотку увязал в воде и, шарил вокруг себя руками, а провожатый шел спокойно, точно помнил тут каждую кочку. Впрочем, может, и помнил. Иттан ругался сквозь зубы и всё порывался развернуться - останавливало его только то, что сзади темнота была не менее густой, и выбраться из неё самому не представлялось возможным.
- Долго ещё? - спросил он, запнувшись о что-то, смутно напоминающее мягкое тельце живого (или некогда живого) существа.
- Нет, господин, вон, виднеется уже.
С горем пополам они вышли к одноэтажной развалине. Раньше тут имелся забор, но он лишился половины досок и издали (Иттан уже привык к тьме, потому мог всмотреться) напоминал клыкастую челюсть какого-то чудища, вылезшего из трясины.
- Заходите. - Незнакомец отворил перед Иттаном дверь, пропуская вперед.
Стало окончательно не по себе. Ночь, безлюдный пустырь и существо, дышащее с посвистом, стоящее за спиной. Так немудрено и головы лишиться.
- К чему эта конспирация?
Иттан приготовился обороняться, но оказалось, что опасаться нечего.
- Зажигайте свет, - разрешил провожатый, захлопнув дверь и задвинув щеколду.
Зеленоватое свечение светлячка разбежалось по единственной комнатушке дома. Незнакомец скинул капюшон. Да, рынди. Лицо в оспинах, нос с горбинкой, зато улыбка широченная, белые волосы вьются.
- Извините за кон-стира-тцию, - выговорил по слогам и всё равно ошибся, - просто тут, кроме нашего брата, всякие гады водятся. С иными мне знакомиться уж больно неохота.
- Мог бы и предупредить, а не водить по темени. - Иттан пустил светлячка по углам, чтобы рассмотреть, куда его завела нелегкая. Тряпье, мусор, гнилые доски, объедки и ничего путного. Всё мало-мальски ценное давно растащили.
- Так я это… - рынди вздохнул, - не подумал.
Неудивительно. Работа телохранителей-рынди - не думать.
- Где Регс?
- Дык там, внизу. - Указал на пол, и не сразу, но Иттан рассмотрел колечко дверцы, ведущей в подпол. - Ща спустимся.
На сей раз провожатый полез первым, чем окончательно успокоил расшалившуюся фантазию Иттана. Внизу оказалось просторно и относительно чисто, не считая угрожающего вида инструментов (тут были и клещи, и щипцы, и зажимы, причем все настолько ржавые, что порыжели), валяющихся на столе у правой стены. Стало не по себе - но о предназначении инструментов Иттан предпочел не узнавать. Горели факелы. Посреди подвала стоял крепко сколоченный стул (явно притащенный извне), к которому была примотана кучерявая девчонка. Она дергалась и крутилась, но стул выдерживал, не заваливался. Рот её был завязан тряпьем, потому вместо слов вырывалось мычание. Регс гладил скрипачку по волосам и повторял:
- Ну-ну, кисонька, в следующий раз не будешь тырить у приличных граждан их вещички.
- Что за игры, Регс? - Иттан зябко повел плечами. Под домом правила прохлада, и от земляных стен шел холодок; почудился кисловатый запах железа. - Езжай до упора, пройди три шага направо, сплюнь через левое плечо и будет тебе счастье?
- Не, ну а где я, по-твоему, должен был нашу красоту припрятать? - Регс похлопал девицу по щеке, и та остервенено замотала башкой. - Прям посреди улицы? Так дела не делаются. Принимай товар, целенький и почти нетронутый. - Гоготнул. - Нам покараулить снаружи или помочь в допросе?
Провожатый-рынди показательно хрустнул костяшками пальцев. Скрипачка зажмурилась, и Иттан, сжалившись, отмахнулся.
- Если что - позову.
Вскоре шаги стихли, и Иттан остался наедине с искомой воровкой. Та насупилась - будто неповинная овечка, а не преступница - и опять замычала. Иттан подковырнул веревку, стянул со рта. Первое предложение, сказанное девицей, состояло исключительно из бранных слов. Следом она и вовсе плюнула в Иттана - промахнулась.
- Чего тебя не устраивают, а, дядь? - Воровка надула тонкие губы. - Музыка моя, что ль, не понравилась? Так я, извините, школ не кончала.
- Где кольцо? - Иттан приблизился нос к носу.
- Какое? - Девица поморщилась.
- Моё. Оно пропало после общения с тобой.
Захлопала ресницами, пожевала щеку, точно припоминая. В отсветах пламени её лицо приобрело рыжеватый оттенок. В глазах плясал огонь свечей. Наконец, воровка выдала:
- Развяжи меня. А то ничегошеньки не скажу.
- Не в твоих интересах спорить.
- А что в моих? Ну, зови своего громилу, - она облизала нижнюю губу, и только сейчас Иттан заметил, что та рассечена. Да и на щеке, прикрытой кудрями, наливался синевой синяк. - Ну, изобьет он меня, ну и что с того? Развяжи и поговорим нормально, по-людски.
Не то чтоб Иттан проникся речью воровки, но чем эта тщедушная особа навредит колдуну, пусть и светлому, а не боевому? Веревка долго не поддавалась, но в итоге девица вскочила со стула, потрясла ногами, зашипев:
- Как же всё онемело! Ай-ай-ай! - Она с наслаждением почесала в немытой голове. Наверняка у неё вши, с тоской подумал Иттан, и ему почудилось, что кто-то ползет по его волосам. - Так какое кольцо, дядь, ты чего? Я колец не брала. - Потерла запястья. - Ты мне, значит, монету дал, а я тебя в благодарность обокрала? Клянусь чем угодно, хоть невинностью своей, что никакого кольца не трогала.
Ну, в невинности оборванки Иттан сомневался, что до остального - складно говорит. Даже с некой обидой, дескать, какого ты обо мне, честной попрошайке, мнения? Где это видано, чтобы такие как я воровали?
- Мне твоему честному слову верить?
- Ну зови громилу свою, допрашивайте вдвоем. - Воровка пусть и храбрилась, но кинула затравленный взгляд на шаткую лестницу. - Вешай на меня эту кражу, да только зазря. Во мне честь осталась, я не гажу там, где ем. - Помолчав, она подняла указательный палец. - О, слушай. Дай мне два дня, и я разузнаю всё о твоей безделушке. Авось где обронил, кто-то её поднял, кому-то продал.
- Иными словами: позволь мне улизнуть достаточно далеко, - со смешком перевел Иттан и оседлал стул, уложив локти на спинке.
- А что ты теряешь? - Девица принялась чесать макушку так усердно, что рисковала дочесать до черепа. - Твои громилы опять отыщут меня и приведут сюда. В моей норе кольца нет - эти гады, - она добавила и другое словечко, из числа тех, о которых приличным женщинам лучше не знать, - всё верх дном перевернули. Сбыть бы я его не успела. При мне тоже пусто. Где я его, по-твоему, спрятала?
- В любом тайнике, - подсказал Иттан, покачивая ногой.
Смешная она, убеждает так горячо, будто он ей поверит и отпустит восвояси. Девица простонала:
- Да не брала я! Ну поверь! Разрешаю переломать мне кости в случае чего. Куда мне идти? Крысиный король меня везде отловит.
Это она о ком так? В голосе девицы была безысходность, какую не выдумать и не сыграть. Иттан встал, задумавшись.
- Ломать кости - это грубо. И вообще. Как ты собралась что-либо искать, если никогда моего кольца не видела? - спросил с ехидцей.
- Так ты расскажешь, как оно выглядело. - Воровка дернула плечиком. - Камень там есть?
- Есть, чистейший бриллиант.
На этих словах девица присвистнула.
- Что ещё?
- Ободок тонкий, из светлого золота.
- А что, золото бывает разное? - неподдельно восхитилась она.
- Угу. - Не лекцию же о видах драгоценных металлов проводить. - А, огранка круглая.
- Какая-какая?
- Круглая. - Иттан вздохнул. - В общем, не важно. Ориентируйся на большой камень. И учти - глаз я с тебя не спущу. Два дня, после чего кольцо отрабатывать придется тебе.
Он, правда, не придумал, чем именно отрабатывать. Не на кухню же её ставить.
И вообще, может, не стоит покупаться на её нелепую отговорку? Явно же врет, вон, даже о кольце не спросила - готова была какое угодно искать.
А с другой стороны, ну что с ней делать? Щипцами зубы рвать или избить в кровь? Зачастую ожидание гораздо действеннее, чем непосредственно наказание. Воровка знает, что она на крючке - и ей не слезть с того, пока она не добудет кольцо. Пусть побарахтается, поищет.
- Два дня, - повторила она, кивнув.
Девица никуда бежать не планировала - уселась на пол, прижав колени к груди, и прикрыла веки. Запела какую-то мелодию, известную одной ей. Монотонно, но отчего-то завораживающе.
Наверху дышалось легче.
- Можешь приставить к ней кого-нибудь на пару дней? - Иттан отряхнул рукав от налипшего кома пыли. - Разумеется, за отдельную плату.
- За отдельную плату хоть богиней нареку, - потер ладоши Регс. - А чего она?
- Не раскалывается.
- Так ты колоть не умеешь. - В подтверждение слов начальника рынди закивал. - Где крики, где мольбы о пощаде? Поболтал полминуты, и всё. Как ты только со студентами управлялся? - Регс пальцем поманил рынди. - Пойдем, Грик, побалакаем с ней о нашем, о мужском.
- Не стоит, - Иттан напрягся. Наблюдать за тем, как эти двое сломают девчонку, пусть даже такую, он не хотел: она либо отыщет кольцо, либо нет - третьего не дано. - Я дал ей два дня на поиски, там посмотрим.
Регс пожал плечами.
- Договорились. Тогда с тебя для начала двадцать золотых. Пойдешь прощаться?
- Нет. - Иттан выудил из кошеля сумму, которую обычные люди не тратят и за месяц. Хорошо, что знал, с кем имеет дело, и запасся. - Спасибо.
- Спасибо не звякает. - Регс пересчитал монеты, погладил их как живые и спрятал в карман. - Тогда дальше мы сами. Грик, проводи господина до повозки.
В тишине, прерываемой разве что ворчанием болотных жаб, они вышли к посапывающему извозчику. Настроение было паскудное. Слабая надежда на то, что девица удумала носить кольцо, а не продала его за медянку, растаяла утренним туманом. Что с ней бороться? Пустое. Будет отрабатывать - у Иттана есть два дня, чтобы придумать, чем воровка может ему сгодиться.
А потом он уедет. Агния мертва, кольцо утеряно, должность декана перейдет кому-то иному. Сама судьба намекает, что настало время навсегда покинуть Янг - тут его ничто не держит.
6
Тая.
Когда крышка над её головой захлопнулась, Тая позволила себе разреветься. Всё, что скопилось за вечер, выливалось солеными, едкими слезами. Сердце колотилось дико, бешено, и его биение невозможно было обуздать.
Не сдаваться.
Драться.
Кусаться.
Делать что угодно, только бы выжить.
Бесполезно.
Нынешним вечером, укладываясь на пропахшую плесенью лежанку в своей норе, она не подозревала, где вскоре окажется.
О поздних гостях оповестил Кейбл.
- Малышка, это к тебе, - он легонько пихнул остроносым сапогом Таю под ребра. - Веди себя хорошо.
Та скорчилась (не больно, но неприятно) и, сцепив зубы, чтобы не выругаться - смешно, но страшила Кейбл не терпел брани и лупил за неё, не жалея силы, - вышла в общую залу, где крысы Затопленного города собирались за редкими трапезами. За громадным грубо сколоченным столом сидело двое. Импозантный мужчина, совсем молодой, одетый в накрахмаленную рубашку, из наружного кармашка которой торчал синий платок, о чем-то негромко переговаривался с мужланом под два метра ростом. Мужчина был красив, даже очень - и бородка его ровно стриженная, и взгляд из-под по-девичьи длинных ресниц, и осанистость.
Второй гость оказался рынди, жутковатым, матерым, с лицом словно слепленным из воска, но Тая глянула на него с особой теплотой, какая бывает у существа, не бывавшего в родных краях, но не переставшего о них грезить. Когда-то давно её родители покинули страну северного народа и поехали покорять столицу людского королевства. Но не смогли выстоять, сломались, оказались в Затопленном городе, где и родилась Тая.
Заняв скамью напротив, она вопросительно посмотрела на мужчину с бородкой, верно рассудив, что он главный.
- Ну, Тая, признавайся, зачем ты обокрала господина Берка? - вместо приветствия заулыбался мужчина.
- Кого? - Тая склонила голову набок. Сердце тревожно стукнуло и затаилось. Ни одна нормальная беседа не начинается с подобного вопроса - уж это Тая усвоила наверняка. Чаще всего несчастного, у кого спрашивали что-либо столь проникновенным голосом, в лучшем случае находили в сточной канаве с перерезанной глоткой, а в худшем - не находили вовсе.
- Вероятно, он не представился. - Мужчина выставил ладонь, требуя руки Таи. Та боязливо подала её. Пальцы, мягкие словно младенческие, помассировали её кожу. - Тебе нечего опасаться, я хочу стать тебе другом. Сколько тебе лет?
- Четырнадцать, - с легкостью соврала она.
Тае повезло уродиться тонкокостной и низкорослой, с детскими чертами лица и писклявым голосочком, потому о её истинном возрасте знали разве что свои. Подростков обижают реже. Нет, их бьют, им ломают кости, на их коже выжигают клейма, но их меньше насилуют.
- Совсем малютка, - мужчина причмокнул. - Ты же не хочешь умереть так рано? - Его пальцы сжались что клещи, вывернули запястье Таи. Она ойкнула. - Скажи, где его вещь, и тебя никто не тронет.
Рынди встал и, обойдя стол, оказался позади Таи. Одной рукой обхватил её шею - она и дернуться не успела, - надавил большим пальцем на горло. Воздуха стало так мало, что каждый его глоточек врывался с резью. Радужные пятна поплыли перед глазами. Пальцы разжались, и Тая задышала, тяжело, часто.
- Какая вещь? - прохрипела она.
Мужчина жестом приказал напарнику приблизить Таю и отвесил ей пощечину. Несильную, но ощутимую. Обидную. Из разбитой губы потекла кровь.
- Лжешь. Впрочем, твой выбор. Поехали, он заказывал лично тебя.
Руки её оказались связаны, сама она закинута за плечо рынди. Тая взвизгнула, но никто не вылез из своих ниш-нор - боялись. Тая не знала имени мужчины в накрахмаленной рубашке, но судя по воцарившейся тишине (даже Кейбл не побежал вызволять свою игрушку) - он важный и опасный.
В подвале разбитой хижины у края города рынди привязал Таю к стулу, затягивая веревку с такой дикостью, что кровь перестала поступать в перетянутые конечности. Пальцы занемели. Больно. На рот нацепили вонючее тряпье, добытое тут же. Рынди куда-то делся, и Тая осталась наедине с мужчиной.
- Сладкая девочка, - промурлыкал он ей в ухо. - Если выполнишь парочку просьб личного характера, я дам тебе на леденцы и новое платьишко.
Пальцы сдавили грудь, погладили кожу под рубашкой вроде бы с нежностью, но так мерзко. Тая скривилась. Н-да, до сих пор ей не попадались любители маленьких девочек, хотя и такие водились в Затопленном городе, где всё пропахло развратом и животной похотью. Крысы не умеют любить иначе.
- И на скрипке мне сыграешь, договорились? - обволакивающим голосом бормотал мужчина, касаясь живота Таи. - Кивни, если согласна.
Она кивнула, смирившись с неизбежным - раз уж Кейбл не защитил, то сопротивляться бесполезно. Обмякла. Но сверху донесся какой-то хлопок - наверное, порыв ветра отворил дверь, - и мужчина, извинившись, что вынужден прерваться, удалился. Тая отсчитывала про себя удары сердца, силилась стянуть путы, но руки-ноги совсем не слушались. Всё, допрыгалась.
Мужчина в накрахмаленной рубашке вскоре вернулся, но больше Таю не лапал. Он был задумчив и хмур. Бродил по подвалу, заложив руки за спину. Ну а потом в подпол влез светловолосый человек. Тая вспомнила его. Он просил сыграть на скрипке! Сутулился ещё, а в глазах такая тоска дикая стояла, что отказать ему было невозможно. Вот она, человеческая благодарность.
Знала же, что все верхние гады, что они только кажутся улыбчивыми и мягкими. И этот - не исключение. У него всё есть: и одежка, шитая в специальной лавке, и денег полный карман, и живет он как ему вздумается. Хочет - по трущобам гуляет; хочет - кушает в дорогих ресторанах, рядом с которыми Тая и пройти не может: стражники гонят оборванок прочь, да ещё грозятся "лицо разукрасить", если вновь заприметят.
А теперь думай, что этот напыщенный белобрысый решит? Согласится ли отпустить её или оставит тут?
Секунды текли. Пальцы рук оцепенели, вцепившись в лодыжки. И мучители вернулись, а светловолосого человека с ними не было.
- Ну-с, очаровала ты господина Берка, - фыркнул мужчина. - По его настоянию пообщаемся с тобой позднее. Ищи его колечко, сбегать не вздумай. А это тебе на память, чтоб понимала всю серьезность наших намерений.
Тая даже не успела подумать, откуда именно ждать подвоха. Указательный палец, оказавшийся зажатым в руках громилы-рынди, хрустнул. Вскрик вырвался из горла, но Тая сцепила зубы. Мелочь, ерунда, бывает и не такое. Сломанный палец - это не проблема, так, небольшая работенка для Кейбла.
… Спустя, наверное, целую вечность, вновь упав лицом в лежанку и баюкая ноющий палец - Кейбл вправил его обратно и перетянул жгутом, но обезболивающая настойка у него кончилась, - Тая обдумывала, как выбраться из передряги.
Злополучное кольцо лежало под камнем, в нише, где Тая хранила скудные сбережения: кучка монет да серебряная цепочка, прощальный подарок от матери. Белобрысый дурень сам виноват, что носил кольцо в пиджаке: сунула руку в карман, а оно само в ладонь легло, точно просилось. Тая школ не кончала, но сразу скумекала, что колечко-то не из дешевых. Продай она его, купила бы комнатушку в многоквартирном доме и даже осталось бы на сапожки, обязательно с каблучком и перекрестной шнуровкой.
Но не видать ей ни комнаты, ни сапожек.
Живой её за воровство у человека из верхних не оставят - это точно.
7
Иттан.
- Разбирали, значит, её вещи, и что, как ты думаешь, там обнаружили? - ворковала матушка, обращаясь к своей сестрице Рите, пучеглазой одутловатой женщине с напрочь прокуренным голосом. Та свое личное счастье так и не обустроила, более того - истратила на путешествия и платья всё состояние и теперь была вынуждена напроситься в дом успешной старшей сестры. Разумеется, Рита завидовала Аните Берк, муж которой был удостоен медали от самого короля, сын получил должность декана, а сама она в пятьдесят лет не растеряла былого обаяния и свежести.
Иттан вошел в гостиную, но, застав там мать с тетушкой, собирался выйти, потому как не терпел материнских сплетен, пускай всегда правдивых, но таких грязных, что после них хотелось окунуться в щелочь.
- Что? - вопросила Рита, облизывая языком желтоватые зубы. - Не удивлюсь, если эта Агния купалась в крови девственниц.
Иттан остановился у стеллажа, сделал вид, будто выбирает книгу. Теперь и ему стало интересно, что же нашли, копаясь в вещах недавно скончавшейся женщины.
- Если бы! - Матушка понизила голос, дабы добавить сказанному таинственности. - В столе стопками лежали десятки неотправленных любовных писем от неё к разным мужчинам, женатым и свободным, старым и молодым. Слуги уже подтвердили, что её дом ежедневно посещали любовники. Представляешь, каков будет позор, когда обнародуют имена?
Книга рухнула на пол, открылась на середине. Сестры повернулись к Иттану в немом вопросе.