– Будем атаковать "Улыбку покойника".
В наступившей тишине можно было разобрать бормотание довольного Головешки:
– Лео, ну наконец-то ты стал похож на самого себя!
– Как атаковать? Что мы сможем ему противопоставить? Там же команда минимум в три сотни человек и катапульт у них не меньше двадцати штук! А две остальные каракки? Они же не останутся в стороне!
Спрашивал один Алавир, остальные молча на меня уставились. И лишь виконт дю Эскальзер быстро строчил прямо на карте, вероятно опасаясь, что, пока он найдет лист писчей бумаги, какие-нибудь мелочи успеют выветриться из его памяти.
– Пока еще не знаю, – честно признался я. – Но поворачивать необходимо уже сейчас. Иначе мы потеряем время, догоняя их.
– Но это же безрассудство! Напасть на такой скорлупке сразу на три корабля не пришло бы в голову даже Чер… – Алавир вовремя опомнился, что нельзя сравнивать меня самого со мною самим. А ведь именно он клятвенно утверждает, что я являюсь Черным Корсаром. И потому он поправился: –…даже никому!
Конец фразы получился у него крайне нелепым, но никто на этот факт внимания не обратил, поскольку все были ошеломлены не меньше шкипера. Высказавшись, Алавир мягко, но настойчиво подхватил меня под локоть, чтобы отвести в сторонку, насколько это позволяли крохотные размеры мостика.
– Господин капитан, – начал он назидательным, почти менторским тоном. – Современные тактические построения флотов в бою подразумевают параллельные линии, в которые выстраиваются вражеские по отношению друг другу флотилии. Вы спросите меня, зачем? – воскликнул он, хотя мне даже в голову не пришло сделать этого. – Так вот, обе эти линии стремятся обогнать противоборствующую сторону, чтобы пересечь ее курс и в конечном итоге забрать у противника ветер. Что это дает? Враг упирается в борта кораблей, где уже наготове баллисты с катапультами, в то время как сам он вынужден терять строй. В нашем же случае… – Алавир задрал вверх указательный палец, что мгновенно вывело меня из себя.
– В нашем же случае, господин шкипер, – перебил его я, – "Морской орел" переменит курс на обратный, причем немедленно!
Плевать мне было на современные тактические построения! Впрочем, как и на те, которыми пользовались в прошлом, а еще больше – те, что грядут в будущем. Потому что сейчас единственной целью моей жизни было добраться до горла Гаспара и вскрыть его, причем совершенно не важно, чем именно – кинжалом, саблей или даже зубами. На самый худой конец – приблизиться к "Улыбке покойника" настолько, чтобы Гаспар оказался на расстоянии выстрела из арбалета. Уж я-то точно не промахнусь! Арбалетный болт, впившийся в глазницу Гаспара и показавшийся из его головы в теменной части, как вариант мщения тоже вполне меня устраивал.
Согласен, я погорячился: в нашем положении атаковать "Улыбку покойника" действительно безрассудно. Но приблизиться вплотную мы можем! Главное, чтобы Гаспар не признал ни меня самого, ни Рейчел, ни Головешку, ни Блеза. Ведь в этом случае, зная о моем искусстве стрелка, этот негодяй примет все меры, чтобы себя обезопасить.
– Руль на борт! Ложимся на обратный курс! – приказал я, неотрывно глядя на стоящего у штурвала Гайата. Если тот замнется хотя бы на миг, лететь ему с мостика вниз.
– Есть руль на борт, господин капитан! – проорал он в ответ. – На палубе, ложимся на обратный курс! – взял на себя Гайат функции шкипера.
Все верно: совершить без участия остальных даже на одномачтовом корабле не получится. Следует вовремя переложить гафель, и для этого необходима работа многих.
– Все готовы? Поворачиваем! – прокричал Гайат и тут же добавил: – Господин капитан, руль на борт не ложится! Что-то в нем заклинило.
Любой другой на моем месте подумал бы то же, что и я, – это саботаж! Когда команда боится ослушаться напрямую, но делает все, чтобы не получилось. И потому, не колеблясь, я скачком приблизился к штурвалу и плечом послал Гайата далеко в сторону. Чтобы через мгновение убедиться: руль действительно не желает ложиться ни на один борт. Нет, штурвал не заклинило намертво и он легко ходил туда-сюда, заставляя корабль рыскать. Но до определенного момента: даже на четверть борта положить его было нельзя. Кто-то успел заклинить штуртросы там, где они идут под палубой? Конечно, можно повернуть и так, но в дальнейшем нам может понадобиться вся маневренность корабля.
– Возможно, сами боги против того, чтобы мы делали безрассудные вещи, – развел руками Алавир.
"Если окажется, что дело совсем не в богах, кто-то пострадает так, что сами боги позавидуют моей фантазии!" – зло подумал я, безрезультатно пытаясь провернуть штурвал с помощью силы.
– Ого, так там же Гаспар! – воскликнула Рейчел.
Я даже головой тряхнул: как она смогла разглядеть этого мерзавца?! Особенно сейчас, когда пинас удалился настолько, что даже у меня, с моим-то чудесным даром, не получится. Невольно я на нее взглянул. Рейчел смотрела не куда-то вдаль, а вниз, в воду.
– Лео, так Гаспар, оказывается, не утонул! – радостно сообщила мне Рейчел.
– Сам вижу, – буркнул я.
Забытый мною и оплаканный Рейчел проклятый механизм как ни в чем не бывало пристроился на пере руля.
– Гайат, пошевели рулем.
Все верно: именно тробор не давал перу руля ходить из стороны в сторону так, как ему и положено.
– Может, попробуем подцепить его гаком и оторвать грузовой стрелой? – предложил Стерк.
– Чревато! – не согласился с ним шкипер. – Если он вцепился крепко, мы оторвем не только его, но и сам руль. А что по этому поводу скажет наука? – с изрядной долей ехидцы поинтересовался Алавир у виконта дю Эскальзера, который все время что-то записывал, к счастью, уже не на карте. – Может, она нам сможет помочь избавиться от этой железяки? Что наука вообще думает о троборах? Есть какое-нибудь средство борьбы с ними?
– Увы, господа! Боюсь, что в данном конкретном случае ничем помочь не смогу, – отрываясь от своего занятия, скорбно вздохнул Антуан. – Что же до самих троборов и средств воздействия на них… Есть у меня относительно этого одна теория. Но строится она на умозрительных заключениях и никакой доказательной базы пока не имеет. Вкратце суть ее такова. Если параболически экстраполировать сам факт их существования, в то время как течение времени представляет собой константу, пусть даже и относительную, то… Хотя постойте, скорость вращения планеты я не учел! – Тут виконт задумался так, что всем стало понятно: в ближайшее время ответа мы не дождемся.
– Ты что-нибудь понял? – с надеждой спросил Головешка сначала у Стерка, затем у Блеза, после чего все они с надеждой посмотрели на меня.
Но я лишь отмахнулся: что бы слова виконта ни значили, параболически экстраполировать Антуан может часами, а у нас столько времени нет.
– Алавир, распорядитесь, чтобы к линю привязали какую-нибудь тяжесть. Попробуем ударить тробора сверху: глядишь, и отцепится.
Этот проклятый механизм застыл на пере руля боком, соблазнительно открыв то место, куда я обычно и бил его ногой. Вообще-то всегда помогал именно пинок, но все-таки вода – среда иная, чем воздух, и потому есть надежда, что такой шаг может сработать. Или даже попробовать натянуть на тяжесть сапог, что давало еще больше шансов. И я уже собрался свою мысль озвучить, когда Рейчел сказала:
– Гаспарчик, лезь лучше к нам: тут в тебя железяками кидать собираются.
– И тот послушно полез наверх.
Когда тробор скрылся под подзором кормы, я с затаенной надеждой пытался услышать всплеск воды, что означало бы: он сорвался. Но нет, вскоре он показался, ловко перемахнул через ограждение мостика и застыл рядом с Рейчел.
– Уведи его куда-нибудь на нос: тут и без него не развернешься, – попросил я.
Подруга погладила тробора по абсолютно сухому, что нас совсем уже не удивляло, боку, после чего сказала: "Идем". И тот послушно за ней отправился. Все три корабля к тому времени успели от нас отдалиться значительно, но это совсем не повлияло на мое решение догнать пинас.
– Приготовиться к повороту! – вновь проревел я.
Пинас "Улыбка покойника" рос на глазах. И чем ближе он становился, тем сильнее скучнели глаза у Алавира и всех остальных. Кроме всегда равнодушного ко всем опасностям Блеза и Головешки, чей взор горел нешуточным азартом.
– Может, поднимем над кораблем флаг Черного Корсара? Авось хоть как-нибудь это и повлияет. – Алавир выглядел так, будто заранее смирился с неизбежной кончиной.
– А что, он у нас есть?
– Есть! – кивнул Алавир.
– И откуда же он взялся?
– Я его лично вышил, – скромно потупился шкипер.
– Лично?
– Именно так. Правда, в его создании есть еще и заслуга Блеза. Мелкие детали на нем – дело именно его рук.
– Блеза?! – И я едва удержался от того, чтобы не расхохотаться.
Блез-рукодельник! Узнали бы об этом у него на родине, в краю суровых и холодных как лед людей! То-то смеху бы там было! От улыбки мне все же удержаться не удалось, и потому в следующий миг я услышал:
– Зря вы смеетесь, капитан! – неожиданно обиделся Алавир. – Он именно такой, какой и должен быть. Не какая-нибудь там поделка, вроде той, что была на "Розовой каракатице", не говоря уже о "Фунте лиха".
– А почему вы до сих пор его скрывали?
– Мы хотели поднять его в наиболее подходящий момент. Правда… – Алавир умолк, но и без слов было понятно по его унылому виду – момент не такой безнадежный. – Ну так что, нести его?
– Несите. Если считаете, что он хоть чем-нибудь сможет нам помочь.
– Должен. Все-таки флаг Черного Корсара овеян такой мрачной славой! Хотя бы у части людей на афтангийских кораблях сердце обязательно содрогнется от ужаса.
И шкипер едва ли не бегом отправился за флагом. Я уже упоминал о том, что флаг Черного Корсара мне не понравился: слишком он пестрый. Думаю, чтобы при взгляде на него испытывать ужас или хотя бы смятение, флаг должен быть другим. Например, черным полотнищем. Или даже темно-темно-голубым. Можно еще по его центру разместить какое-нибудь яркое пятно. А по углам – лилии. И чтобы от углов к центру сходились полоски. Необязательно яркие, но непременно светлые. Ну и по краям обшить бахромой золотистого цвета. Правда, в таком виде он весьма напоминал скатерть, которой был покрыт стол в гостиной в нашем с Рейчел доме в Либасоне, но вот к ней-то у меня никогда никаких претензий не было.
Алавир вернулся быстро, неся в руках флаг, но вид у него был полностью обескураженным.
– Что-то не так? – видя его подавленное состояние, поинтересовался я.
– Все не так! – с неожиданным ожесточением заявил он. – Какой-то мерзавец полностью его испортил.
И верно: когда Алавир развернул полотнище, на нем оказалось множество беспорядочных порезов.
– Когда найду этого мерзавца, я лично вспорю ему брюхо и выкину за борт! – грозно вращая глазами, поклялся Алавир. – Столько трудов напрасно!
– В таком виде его вешать нельзя, – кивнул вышедший из сеанса параболического экстраполирования после гневного крика шкипера виконт Антуан. – Иначе его сразу же ветром порвет. Может, вначале его заштопать?
Алавир только скрипел зубами от переполнявшей его ярости.
– Получается, кто-то пробрался в офицерское помещение и испортил флаг? Зачем?! – поинтересовался я.
– Или это сделал тот, кто в нем проживает. – Блез тоже выглядел весьма и весьма расстроенным.
– Он хранился не там, – покачал головой Алавир.
– А где?
– Есть под вашей каютой, господин капитан, небольшой трюм, где содержатся наиболее ценные вещи. Именно там флаг и находился.
После его слов мне было несложно признать на флаге отметины от своей сабли. Они появились после того, как я пытался клинком добраться до крысы, которая просверлила отверстие, чтобы подслушивать и подсматривать. На некоторое время даже месть Гаспару вылетела у меня из головы.
– Так, Алавир, где вы, говорите, хранился флаг? В трюме под моей каютой?
Ведь это что же тогда получается: отверстие проделал Алавир?
– Именно там, господин капитан, – кивнул шкипер.
– И что, доступ в трюм имеется только у вас одного? – Если он ответит утвердительно, то прямо сейчас, не откладывая, я разделаюсь с ним, как с флагом Черного Корсара!
– В общем-то нет: трюм не запирается.
"Жаль, очень жаль, – расстроился я. – Ну да ладно, не эта проблема сейчас самая насущная. Покончу с Гаспаром, займусь непосредственно ею".
Глава 14
Наш пакетбот на всех парусах летел вперед, стремясь догнать "Улыбку покойника". Бурлила разрезаемая форштевнем вода, скрипела оснастка, кричали чайки над головой, и лишь команда "Морского орла" продолжала потрясенно молчать.
– Господин капитан, – наконец сказал Алавир, – так что же вы собираетесь предпринять? Зная всю глубину вашего ума, нисколько не сомневаюсь в том, что вы не решитесь на безрассудный поступок, способный погубить не только вас самого, но и всех доверившихся вам людей.
– Не решусь, – успокоил его я.
Мне и самому теперь, когда кровь перестала кипеть от мысли, что совсем близко находится столь ненавистный мне Гаспар, казалась глупой идея уничтожить его любыми средствами. Особенно – ценой собственной жизни. Какой смысл в мести, если ею нельзя будет насладиться?
– В общих чертах, господин шкипер, мой план таков. Мы приближаемся к "Улыбке покойника" настолько близко, чтобы вы криком смогли попросить появиться на палубе некоего Гаспара Перлейна. Под тем предлогом, что вам необходимо передать ему устное сообщение. В нужный момент на сцене появляюсь с арбалетом в руках я. Затем следует движение моего указательного пальца, Гаспар падает с арбалетным болтом в глазнице, и мы снова ложимся на прежний курс.
Подлый поступок с моей стороны? После того как Гаспар поступил со мной куда более подло, я был глубоко убежден, что у меня развязаны руки.
– А кто он, этот Гаспар Перлейн?
– После расскажу, при более удобном случае. Ну так что вы скажете о моем замысле? – Признаюсь, я опасался: шкипер начнет утверждать, что такие и подобные им поступки не красят благородных пиратов.
– План как план, – пожал плечами Алавир. – По крайней мере, наши люди не пострадают. И если этот человек действительно заслуживает смерти, какая разница, как именно он ее получит? Единственное…
– Что именно?
– Господин виконт. Он может расстроиться, что знаменитый пират поступает не совсем так, как ему пристало.
Ничего, переживет. Знаем мы всех этих летописцев и жизнеописателей! В их трудах правды не больше, чем в рассказах пьяного Головешки о его успехах у женщин. В конце концов, если у меня действительно возникнут такого рода затруднения, достаточно подать все под нужным соусом. И тогда виконт Антуан начнет смотреть на ситуацию совсем другими глазами. Если мне действительно того захочется и я не плюну на все, позволив виконту писать то, что ему только заблагорассудится.
Рейчел была направлена в каюту со строгим указанием до поры до времени носа из нее не высовывать. Блез с Головешкой и я старательно пытались не попадаться на глаза тем, кто с высоты борта пинаса разглядывал догоняющий его крохотный кораблик, вид которого не мог вызвать никакого беспокойства. Наконец "Морской орел" поравнялся с пинасом.
– Приступайте! – кивнул я Алавиру из-под капюшона плаща, удерживая под полой уже взведенный арбалет.
– Эй, на "Улыбке"! – во весь голос заорал он.
– Чего хотели? – тут же откликнулись оттуда.
– Позовите господина Гаспара Перлейна, у нас для него сообщение! Устное! – добавил он на тот случай, чтобы ему не ответили: "Ну так кидайте же его, а мы передадим".
– Такого на борту нет! – ответили через несколько мгновений.
– Точно нет?
– Точнее некуда!
Алавир вопросительно посмотрел на меня: что, мол, делать дальше? Настаивать на том, что тот есть, будет глупо, ну а если Гаспар сменил имя, тогда они и сами не подозревают о его наличии на борту.
– Так что делать-то будем, господин капитан?
А что тут еще поделаешь, кроме того, что придется лезть к ним?
– Придется мне нанести им визит. Теперь слушайте вашу задачу. Как только я окажусь у них на борту, вы отваливаете далеко в сторону и внимательно следите за происходящим на "Улыбке покойника", чтобы не пропустить тот момент, когда я спрыгну за борт. После чего подбираете меня из воды и мы уходим.
– Все бы так просто, как на словах, – засомневался Стерк. – А если вас подберет какая-нибудь из тех каракк, которые идут следом?
– Это не в моих интересах. Постараюсь избежать такой участи. Плаваю я замечательно, и кроме того есть у меня одна замечательная штука.
И я продемонстрировал дыхательную трубку Прежних, с помощью которой находиться под водой можно часами. Затем достаточно некоторое время подержать ее на воздухе, и она снова готова к действию.
– Лео, а не проще ли стрельнуть в них из гибмета зажигательным шаром? – предложил Головешка. – Огонь до небес, все спасаются в шлюпках, Гаспар – в их числе, и тут ты со своим арбалетом.
– Опасаюсь, что нам будет не до того, чтобы рассматривать людей в шлюпках. Не стоит забывать о них. – И Алавир головой указал на каракки.
– Так мы же сначала их сожжем! – фыркнул Головешка с таким видом, который должен был показать: "Мысль настолько простая, так почему я должен озвучивать ее вслух?"
– Экий ты кровожадный! – усмехнулся Блез. – Недаром же Гаспар в свое время тебя Кровавым Тедом назвал.
– Но ведь помогло же! Если бы не это, вряд ли бы нам удалось совершить тогда то, что мы совершили.
– А что вы тогда совершили? – тут же вклинился в разговор виконт Антуан, держа наготове лист бумаги и изящный карандаш из серебра с верхушкой в виде пасти дракона.
– Да ничего особенного, сущие пустяки, – небрежно отмахнулся Головешка. – Вчетвером захватили галеас. Правда, Гаспар тогда был на нашей стороне. И тем низменней поступок этого мерзавца! – заключил он.
Всегда удивлялся одной способности Теодора. В обычном разговоре он и косноязычен, и краток, но стоит только начать ему лгать!.. Его красноречию и оборотам речи позавидует любой. Хмыкнув, уличать его во лжи не стал. Ибо галеас захватили мы не вчетвером, а вместе с той частью его команды, которая подняла на нем бунт. Не стал уличать я, но не попугаи, которые тоже присутствовали при захвате. Они и достались-то Головешке после гибели своих прежних владельцев – пиратских капитанов. Так вот, один из попугаев залился соловьиной трелью, недвусмысленно намекая, что его хозяин заливает. Другой, по своему обыкновению, выдал глубокомысленный афоризм.
– Бескорыстное вранье – это не ложь, это поэзия, – заявил он.
Виконт на поведение попугаев никакого внимания не обратил. Вместо этого он посмотрел на Блеза: мол, правда ли все сказанное? Тот категорически не умеет врать. Головешку спасло то, что именно тогда Блез меня спрашивал:
– Лео, помощь понадобится?
– Нет.
– Лео, на всякий случай кирасу надень, – это была уже Рейчел, которая осторожно выглядывала из приоткрытой двери надстройки.