Она почти ждала, что после этих слов он отстранится или хотя бы переведет разговор на другую тему, но вместо этого он сплел их пальцы.
– Я знаю. – Он легонько поцеловал ее в губы. – Пообещай, что будешь рядом.
– Обещаю.
Им потребовалось почти полчаса, чтобы добраться до двенадцатого этажа, где в пентхаусе обосновались его родители, большая часть из которых ушла на то, чтобы успокоить управляющего отеля, преподнесшего им в итоге бутылку шампанского.
– Отлично выглядишь, – улыбнулся Малаши за секунду до того, как лифт остановился на двенадцатом этаже, а когда двери открылись, Адди едва не забыла, как дышать.
И дело даже не в высоченных потолках, канделябрах и мраморном фонтане прямо в номере, а в людях. Несмотря на огромные размеры, из-за переполнявших его людей пространство казалась тесным. Женщины в блестках и кружевах, мужчины в темных костюмах… Они ходили, танцевали, смеялись, переговаривались, занимали собой все диваны, стулья, даже сидели друг у друга на коленях, и все они носили маски. Маски!
Ничего не понимая, Адди обернулась на Малаши в ту самую секунду, как он ухватил ее за руку и повел сквозь танцующую толпу к столику в углу, где в двух огромных золотых чашах лежали маски.
– Даже не знаю, какую выбрать, – выдохнула она нерешительно, почему-то не желая к ним притрагиваться.
– Тогда не выбирай. Нам нечего скрывать.
Взяв с подноса у проходившего мимо официанта два бокала, он подставил их под пенные струи фонтана и протянул один из них Адди.
Она осторожно пригубила игристый напиток.
– Шампанское!
Кивнув, Малаши оглядел собравшихся. Большинство на его месте решило бы, что вечеринка в самом разгаре, но он-то знал, что все это еще только цветочки. Только что он сам тут забыл? Да еще и привел с собой Адди?
– Хорошо хоть без абсента.
Адди снова пригубила шампанское.
– А кто все эти люди?
Малаши лишь плечами пожал:
– Наверняка случайные знакомые Сирены. Она ненавидит маленькие вечеринки и обожает новых людей. Как и все скандальное и запретное.
– А где твои родители?
– В одной из комнат. У них там своя особая вечеринка.
Услышав грохот, Адди обернулась, как раз вовремя, чтобы увидеть, как падает на пол мужчина с замысловатой прической с перьями, вдребезги разбивая бокал.
Малаши мгновенно ее заслонил и поднял мужчину на ноги.
– Иди подыши свежим воздухом, – велел он, легонько подталкивая пьяного к двери, и снова повернулся к Адди. – Пойдем отыщем Генри и Сирену.
Они с легкостью нашли закрытую дверь под охраной четырех верзил в черных костюмах. И что бы за этой дверью ни происходило, веселились там куда тише и цивилизованней, чем в основном зале. Не успела Адди с облегчением выдохнуть, как дверь распахнулась и в неярком свете она увидела полуголых людей, некоторые из которых… сношалась друг с другом.
К ним с криком бросилась блондинка в потрясающем золотом платье, а за ней последовал более чем привлекательный мужчина с помадой на лице и рубашке. Женщина расцеловала Малаши в обе щеки.
– Смотри, Генри, я же говорила, что он придет! Я помню, что ты велел нам к тебе не лезть, но я никогда не позволяла грубиянам и коротышкам указывать, как мне себя вести.
– Сирена, этот коротышка-грубиян – управляющий отеля. У вас почти две сотни гостей, и остальные постояльцы жалуются на шум.
– Они все такие скучные… Да и злые. Пытаются испортить нам веселье. – Сирена неторопливо провела пальцем по лацкану пиджака Малаши. – Но только не ты. Ты никогда не мог устоять перед отличной вечеринкой, да к тому же всегда умел обращаться с такими людьми получше нас с Генри. – Наконец-то заметив Адди, она на секунду замолчала. – Потрясающие волосы! Был у меня как-то сеттер точно такого же окраса, я его обожала. Мал, может, уже представишь нас?
Адди сглотнула. Так вот они какие, родители Малаши. Она ясно видела, что он унаследовал высокие скулы от матери, а от отца – темные волосы и серые глаза.
– Это Адди. – Он положил руку ей на поясницу. – Адди Фаррел. Адди, это Генри и Сирена Кинг.
– Красивое имя. – Сирена хлопнула в ладоши и махнула официанту: – Александр, четыре бренди. Двойных!
С этими словами Сирена упорхнула к гостям.
Пригубив напиток, Адди старательно сделала вид, что наслаждается происходящим, изо всех сил пытаясь не обращать внимания на сплетенные людские тела, приглушенные стоны, напряженное лицо Малаши и его руку, что до боли сжимала ее собственную.
В этой комнате не было и намека на любовь и нежность, лишь жадность, самолюбование и похоть. Мысленно содрогаясь, Адди представила, каково было Малаши расти в такой обстановке.
Видя, как пальцы Адди сжимаются на бокале, Малаши постарался расслабиться. Он почти не обращал внимания на остальных гостей и их занятия, слишком уж он к такому привык. Обычно на родительских вечеринках он полностью уходил в себя, но теперь, когда рядом с ним была Адди, он волей-неволей должен был сосредоточиться на происходящем и чувствовал себя так, словно смотрит на все ее глазами.
И чувствует ее отвращение. Стараясь обуздать нахлынувшую на него ярость, Малаши расцепил пальцы, сжимавшие руку Адди.
– Мне нужно переговорить с Генри и Сиреной.
– Пойти с тобой?
Посмотрев ей прямо в глаза, он покачал головой:
– Нет, подожди здесь, я быстро.
Когда он подошел к родителям, Сирена потянула его за руку, усаживая на кушетку рядом с собой.
– Малаши! Мы с Генри как раз про тебя говори. Нам нравится твоя рыжуля.
– Ее зовут Адди.
– Хорошо, что ты ее привел. Генри в восторге. – Она погладила Малаши по щеке. – А ты так похож на отца…
– Она со мной.
– Разумеется. Но почему бы немного не развлечься?
– Потому что это не весело, а отвратительно.
– Дорогой, только не надо устраивать истерик, – холодно улыбнулась Сирена. – Мы же всегда все делали только ради тебя, а ты стал таким скучным. Ну ладно, только черную работу ты на этот раз на меня не свалишь. Если еще не поздно, сам с Генри разбирайся.
Вздрогнув, Малаши посмотрел на противоположный конец комнаты, где Генри обворожительно улыбался Адди. Мгновенно вскипев, он оттолкнул руку матери и бросился к отцу.
– Сирена всегда любила слишком крепкие напитки, – доверительно вещал Генри. – Пойдем, я найду для тебя что-нибудь помягче. Или, может, ты хочешь прилечь…
Увидев разъяренного сына, Генри резко замолчал.
– Приляжешь только ты сам, да не здесь, а на больничную койку. Какого черта?
Весь дрожа, Малаши чувствовал себя так, словно летит в бездонную пропасть, да еще этот испуганный взгляд Адди… Не в силах смотреть в голубые глаза, он заслонил ее спиной и сосредоточился на отце.
– Ты же просто не можешь остановиться, верно? Но на этот раз ты зашел слишком далеко. Это тебе не какая-то глупая игра. Мы уходим. А у вас еще есть время до трех утра, только не надейтесь, что я стану за вами убирать. На этот раз вам придется самим как-нибудь справиться. – Он обнял Адди за талию и мгновенно почувствовал облегчение. – Кстати, больше не пытайтесь со мной связаться. С этой секунды я больше не хочу иметь с вами ничего общего.
Не в силах сосредоточиться ни на чем, кроме испепеляющей ярости Малаши, Адди сама не заметила, как они оказались на борту самолета. Она так толком и не поняла, что случилось на той вечеринке, но ясно чувствовала, как отчаянно Малаши сейчас в ней нуждается, но при этом явно не хочет ее к себе подпускать.
Совершенно вымотавшись, он повалился на диван и судорожно стиснул карты. Он приехал в отель, чтобы предотвратить вмешательство полиции, и после разговора с управляющим ему следовало сразу же уйти. Но, услышав громкую музыку и смех, он просто не смог остановиться и пошел на звук, как охотничья собака идет на запах, и лишь увидев Адди посреди устроенного родителями дебоша, он понял всю глубину своей ошибки. Ее удивление и ужас подействовали на него не хуже пощечины. А когда Генри попытался…
Малаши судорожно стиснул зубы.
Как он мог? Было же очевидно, что она принадлежит ему даже до того, как он это сказал. Вот только его слова их лишь подстегнули.
Стоило ему только вспомнить лицо Адди, когда отец протягивал к ней руку, и ему стало еще хуже. А что было бы, не окажись он рядом?
– Ты куда? – спросил он, когда она поднялась.
– Воды хочу. Тебе захватить? Или лучше сразу чего-нибудь покрепче?
– Покрепче. – Он поморщился. – Горе запить?
– Если хочешь. Или можем поговорить.
Он лишь головой покачал:
– По-твоему, разговорами все можно исправить.
– Да, но ты не хочешь со мной разговаривать, а просто сидишь тут и…
– Ты ничего обо мне не знаешь.
Адди дернулась, как от удара.
– Ошибаешься. Ты прыгал на спор в бассейн с акулами, любишь грызть яблоки в ванной и, когда злишься или нервничаешь, хватаешься за карты.
Только к чему это все? Она уже повернулась, собираясь уйти, но он ее остановил, поймав за руку.
– Адди, пожалуйста, не уходи.
– А зачем мне оставаться?
– Ты сама сказала, что будешь рядом. Будешь поддерживать.
Она целую вечность молчала, а потом, тихо вздохнув, села рядом.
– Сыграем?
– Не уверена, что получится. У меня мозг совсем не работает.
– Так часто бывает после общения с моими родителями, – грустно улыбнулся Малаши. Вздохнув, он сжал ей руку. – Иногда бывает очень тяжело.
– Что?
– Не быть таким, как они. Сперва у меня не было выбора, и меня совсем маленького таскали на бесконечные вечеринки и по ночным клубам. Родителям даже и в голову не приходило, что мое общество должно хоть как-то их сдерживать и мешать развлекаться. А если я создавал трудности, меня просто оставляли.
– Где?
– У друзей. Под друзьями в данном случае подразумеваются те, кто просто не сумел им отказать. И я даже не знаю, когда было хуже. Когда я боялся, что они не вернутся, или точно знал, что вернутся.
Чувствуя снедавшую его боль, Адди пристально вглядывалась в Малаши.
– А почему они не наняли тебе няню?
– Нанимали, но никто и двух недель не продержался. Но с возрастом стало проще, и я постепенно учился, как следует с ними обращаться.
– Именно поэтому ты и вернулся в Майами?
– Верно. Обычно их очарования хватает, чтобы выпутаться из любой ситуации, но порой его оказывается мало. Когда возникает угроза полиции, приходится вмешиваться мне. – Он небрежно пожал плечами. – Не слишком приятная обязанность, но проще и быстрее, когда я сразу со всем разбираюсь.
– А почему ты ушел? Сегодня.
Она сразу же поняла, что задала лишний вопрос.
– Потому что мне незачем было там оставаться. Я устал от их игр. А наше общение для них всегда игра.
Да как он вообще сумел вырасти в таком мире? Это же похуже любой катастрофы, что может ранить лишь тело и не затрагивает душу. Но кому, как не ей, знать, чем можно излечить любые раны? Надежда и терпение способны на многое.
И любовь.
Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, Адди зажмурилась, пораженная внезапным осознанием того, что до сих пор любит этого мужчину.
Что ж, наверное, пора наконец-то признать свои собственные чувства.
И сдержать обещание. Быть рядом и поддерживать.
Поддавшись порыву, она крепко его обняла:
– Пойдем в кровать.
Выглянув в окно, он сумел разглядеть далекую желтую черточку.
– Извини, дорогая, но выспаться мы не успеем. Меньше часа лететь осталось.
– А кто здесь что-то говорил о сне?
Улыбнувшись, Малаши подхватил ее на руки и понес в спальню.
Глава 9
Когда Адди выглянула с балкона гостиничного номера на тонувший в сумерках Каракас, Малаши обнял ее за талию.
– Весь день проспала, соня. – Он поцеловал ее в плечо. – Ты так крепко спала, что я уже было решил, что мне придется будить тебя поцелуем.
Мужские пальцы забрались под шелк, лаская и поглаживая живот, грудь, соски. Чувствуя, как буквально тает в его руках, Адди тихонько застонала.
– Тебе стоит немедленно прилечь, – посоветовал Малаши, продолжая ласкать ее тело, а спустя час она, свернувшись калачиком, наблюдала, как он поглощает заказанный в номер ужин.
– Я здорово проголодался, – пояснил Малаши, улыбнувшись и допивая кофе. – А ты же хочешь, чтобы я и дальше был полон сил?
Вспомнив, как неистово он только что ее любил, Адди решила, что слово "хочешь" слишком слабо описывает ее чувства.
– Постараюсь ночью быть не такой требовательной. А тебе не пора собираться?
Наблюдая, как он одевается, она вновь задумалась о встрече с его родителями. Неудивительно, что, выросши в такой обстановке, он решил оставаться один и ему сложно кого-то к себе подпустить. Но в последнее время он сильно изменился, и вчера сумел перед ней открыться. Разумеется, она знает о нем еще далеко не все, но начало положено. И он впервые намекнул, что может в ней нуждаться. А ведь там, где есть потребность, есть и любовь, разве нет?
Как же ей сейчас хотелось признаться в своей любви… Но она знала, что время еще не пришло. Да к тому же сама еще не успела освоиться со своими чувствами. И если она попытается прямо сейчас обрушиться на Малаши с откровениями, то получится еще хуже, чем если бы она попыталась натянуть на дикого зверя ошейник.
– Как ты? – спросила она осторожно, заворачиваясь в простыню.
– В порядке, только устал немного.
– Я про вчерашнее.
Его улыбка мгновенно застыла.
– Да с этим тоже все в порядке, – пожал он плечами.
Что-то она в этом сомневалась, но Малаши явно не желал развивать эту тему.
– Какой? – Он протянул ей два галстука.
– Напомни-ка, для чего это?
– Встреча с мэром и членами городского совета.
– Тогда синий.
– А мне больше красный нравится.
– Тогда надевай красный, если хочешь выглядеть как сутенер.
Малаши удивленно вскинул бровь:
– Как сутенер?
– Тебе бы еще те туфли, что мы в магазине видели… И сумочку, – уже даже не пытаясь сдерживать смех, закончила Адди.
– Сумочку… – протянул Малаши и, ухватив ее за запястья, пригвоздил их к спинке кровати. – Не думаю, что она мне пойдет, но с галстуком ты, пожалуй, права. Только мне кажется, на тебе он будет смотреться еще лучше.
Она слишком поздно поняла, что он собирается делать.
– Нет, ну не можешь же ты!..
– Еще как могу. – В его глазах было столько огня, что, будь на ней одежда, она мгновенно сгорела бы.
Нарочито медленно он обвязал галстуком ее запястья и притянул их к кованой спинке кровати, а пытаясь высвободиться, она лишь туже затянула узел.
– Вот так, – улыбнулся он, слегка отстраняясь. – Так и знал, что тебе он пойдет еще больше.
– Но не можешь же ты вот так меня оставить, – запротестовала Адди, борясь с настойчивой мыслью, что еще как может. – А что будет, когда горничные придут убирать номер?
– А я их предупрежу, чтобы они отложили уборку до завтра.
– Малаши! Развяжи немедленно!
– А что мне за это будет?
– Лучше бы побеспокоился о том, что будет, если не развяжешь! Развязывай! – Она уже не знала, смеяться ей или плакать.
– Уверена? Что-то мне кажется, дорогая, что ты не в том положении, чтобы что-то требовать. Правда, к счастью для тебя, жизнь давно научила меня, что, останавливаясь в отеле, всегда нужно соблюдать одно-единственное правило. – Он одним движением развязал узел. – Не стоит расстраивать обслуживающий персонал.
Адди легонько стукнула его кулаком:
– Так ты отпустил меня не из-за того, что не смог устоять перед моим очарованием?
Малаши поморщился:
– Дорогая, ты чертовски очаровательна, но мне все равно нужно на эту дурацкую встречу.
Малаши довольно оглядел новенькое казино, располагавшееся в отстроенном после пожара оперном театре. Руины годами не были никому нужны, и лишь он сумел разглядеть скрытый в них потенциал, потратив несколько лет, чтобы все здесь довести до ума и придать зданию лоск и величественность былых времен.
Но чего-то все равно не хватало. Нахмурившись, Малаши еще раз пристально все оглядел и вдруг заметил рыжие волосы и стройные ножки.
Адди!
Его мгновенно захлестнула волна радости, и он вдруг осознал, что именно ее ему и не хватало. Только спустя секунду он понял, что обознался.
Но неужели он настолько хочет ее видеть, что она уже начала ему мерещиться?
Он прищурился. Кругом столько красоток, так почему же он думает об Адди, когда легко может выбрать себе любую?
Да все просто. Ему не нужна любая, ему нужна именно Адди.
Стараясь не обращать внимания на бешено забившееся сердце, он попытался убедить себя, что провел с ней столько времени, что просто привык к ее постоянному присутствию.
Вот только где она сейчас?
А потом он увидел.
И на этот раз никакой ошибки быть не могло.
Она замерла на лестнице, ведущей в основной зал, а по обе стороны от нее стояли назначенные им телохранители.
Застыв в пятне яркого света, она была восхитительна и, как никогда, напоминала статную богиню. Черные туфли на высоком каблуке, короткое яркокрасное платье с длинным рукавом, облегавшее пленительные формы так плотно, словно его сшили прямо на ней…
Но помимо внешнего великолепия, Малаши ясно различил застывшее в ее глазах сомнение и сразу же бросился к ней.
Вблизи она оказалась еще прекрасней, а высокая прическа открывала тонкую шею и безупречное лицо, и Малаши понял, что не сможет жить, если прямо сейчас к ней не прикоснется. Не обозначит, что она принадлежит лишь ему одному и никому больше.
Взяв за руку, он притянул Адди к себе.
– Дорогая, ты прекрасна. Ты всегда должна носить эти серьги. А платье просто потрясающе.
Адди улыбнулась, а из ее глаз мгновенно исчезла неуверенность, да и вообще ему вдруг показалось, что толпа растворилась в воздухе и они остались одни.
– Спасибо, я немного сомневалась насчет длины. Но думаю, рукава уравновешивают открытые ноги.
Малаши кивнул, не имея ни малейшего представления, о чем она говорит, потому что одного взгляда на нее хватило, чтобы полностью вывести его из равновесия.
– Согласен. Или обязательно бы согласился, если бы знал, о чем ты говоришь.
Она легонько ущипнула его за руку:
– В одежде есть определенные правила.
– Как с галстуками?
– Малаши!
Стараясь хоть немного прийти в себя, он отвернулся и подозвал официанта.
– Вот так-то лучше! – объявил он, снимая с подноса два бокала шампанского. – Пойдем, я хочу кое-кому тебя представить.
Остаток вечера растянулся бесконечной вереницей имен и лиц, и Адди чувствовала себя так, словно парит над всем происходящим, а личный телохранитель умело оберегал ее от потока гостей.
Телохранитель! И когда она только успела превратиться в персону, которой полагается телохранитель?