- Знаешь, я ведь могу вернуть брата Томаса, - задумчиво произнесла она. - Еще не поздно отправить подарочек вместе с письмом. - Стало заметно, как Колин окаменел. - Ухо… или палец, или…
Хелена сделала вид, что размышляет, скользя взглядом по его телу.
Потом Хелена заметила, что Колин пристально смотрит на нее своим единственным открытым глазом, как будто оценивал ее, судил, делал ставку на ее душу. И, хотя он лежал беспомощный на земле, весь в ее власти, вдруг показалось, что он смотрит этим блестящим, пронзительным, всевидящим глазом прямо в ее сердце.
Смущенная Хелена протянула к Колину руку и дернула повязку вниз, на глаза.
Он гордо вскинул подбородок - не самое легкое дело для человека, лежащего на животе.
- Разумеется, ты поступишь так, как захочешь. Но я думаю, тебе следует знать, что я не терплю никакой боли, так что наверняка буду кричать, как свинья, которую режут.
Хелена подняла бровь.
- А кровотечение? - продолжал Колин. - Я однажды уколол палец о колючку, так кровь текла три дня.
Она никогда в жизни не слышала ничего более абсурдного.
- Три дня… - протянула она.
- Ага. Но я готов заключить с вами сделку, миледи, и избавить нас обоих от трудов уродовать меня.
Более жестокая женщина тут же отрезала бы ему ухо, чтобы показать ему, как мало тут труда. Но Хелена бывала дикой только тогда, когда ее к этому вынуждали. И в данный момент, когда норманн был связан, как гусь, она могла позволить себе быть милосердной. Кроме того, как ни ненавистно ей было признавать это, она была заинтригована хитростью Колина. Ей редко встречались такие сообразительные мужчины.
- Неужели?! - воскликнула Хелена, снова наклоняясь к нему.
Она не заметила раньше, отвлеченная блеском глаз Колина, какой приятной формы у него рот. Его губы выглядели мягкими и в то же время твердыми, а там, где они открывались, она видела белые края его зубов, - один передний был немного кривой, что придавало мощному рыцарю немного ранимости. Его нос тоже был превосходно вылеплен - не слишком узкий и не слишком широкий, с ноздрями, которые трепетали, пока он ждал ее ответа.
- Миледи?
Хелена резко тряхнула головой, отгоняя разбегающиеся мысли.
- Ты, любезный, находишься в таком положении, когда едва ли можно торговаться.
- Тем не менее, вы кажетесь благоразумной женщиной.
Хелена вскинула брови. Никто никогда не называл Хелену благоразумной. Она была какой угодно, только не благоразумной. Этот норманн либо слабоумный, либо бесстыдно врет.
- Продолжай, - приказала она.
- Если вы ответите на один вопрос, миледи, я перестану сопротивляться и охотно пойду с вами.
- Один вопрос?
- Да.
- Спрашивай.
- Если вы не собираетесь обменивать меня на Ривенлох, что вы собираетесь делать? Что говорилось в письме?
Хелена заморгала. Какое ему дело? Это не изменит его участь. Что с ним будет, решать Пейгану. С другой стороны, не такой уж это секрет. И если Колин действительно собирается выполнить то, что сказал, если он будет сотрудничать…
- Если я дам тебе ответ, ты добровольно пойдешь со мной? - спросила Хелена.
- Да.
- И ты больше не будешь использовать никакие уловки?
- Никаких уловок. Я клянусь в этом моей рыцарской честью.
Хелена самодовольно ухмыльнулась. Похоже, Колин не так умен, как она думала. Эта сделка слишком хороша, чтобы упускать ее. Она не даст ему ничего, а он даст ей все.
- Очень хорошо, - сказала она, убирая кинжал в ножны. - В записке говорится: "Я взяла норманна в заложники. Я не верну его до тех пор, пока брак не будет аннулирован".
- Что!
Хелена повторила:
- "Я взяла норманна в…"
- Да, я слышал тебя, но что… как… а, проклятие…
Она самодовольно хихикнула:
- Теперь ему придется вернуть мою сестру.
- Он этого не сделает.
- О, я думаю, сделает.
Уголки красивого рта норманна опустились.
- Ты не знаешь Пейгана Камелиарда.
- А ты не знаешь Воительниц Ривенлоха.
Колин покачал головой, как будто над ним сыграли какую-то невероятную шутку, но ничего не сказал.
Хелена помогла ему подняться на ноги, и они молча пошли вдоль по тропинке. Верный своему слову, Колин шел покорно, но для Хелены его молчание бросало мрачную тень на ее бурную авантюру.
По мере удаления от Ривенлоха Хелена все сильнее чувствовала беспокойство. Вдруг Колин прав? Что, если он не так ценен для Пейгана, как она думала? Что, если Пейган посчитает потерю своего человека разумной ценой за женитьбу на девушке по своему выбору? Что, если он порвет письмо раньше, чем Дейрдре успеет прочитать его? Что, если, Боже упаси, она не получит ответа от сестры? Как долго ей придется ждать в лесу? Как долго она сможет удерживать Колина в заложниках?
И самое важное, как долго они смогут продержаться без еды?
В животе Хелены урчало, когда они, наконец, добрались до рощицы шишковатых дубов, в которой прятался коттедж. Он так зарос плющом, мхом и папоротником, что стены коттеджа казались сделанными из листьев, и в глубокой тени раскидистых деревьев его практически не было видно. Дверь хижины провисла, и пара прогнивших ставней болталась на единственном окне так, что, казалось, они отвалятся при малейшем дуновении ветерка. В крыше было больше дыр, чем соломы, но разросшийся плющ закрывал прорехи, кое-как защищая коттедж от стихий.
Когда-то, очень давно, коттедж принадлежал какому-то фермеру, и рядом было расчищено место, где выращивался ячмень. Но его тоже давным-давно заполонили разнообразные сорняки и вереск. Неподалеку бил родник, стекающий по склону холма, превращаясь в ручей, потом в поток, потом в речушку, впадающую в одно из двух смежных озер, в честь которых был назван Ривенлох.
- Мы пришли, - объявила Хелена, останавливаясь на пороге, чтобы снять с глаз Колина повязку.
Колин не знал, что он ожидал увидеть. Возможно, древний храм. Или соседний замок. Или скромное жилище одного из союзников Хелены.
Но он совершенно точно не ожидал увидеть настоящий шалаш посреди густой чащи леса, обветшалый коттедж, который выглядел как жилище гоблинов и отвратительных жаб, прячущихся от света.
- О, тут очаровательно, - протянул Колин.
Раздраженная его сарказмом, Хелена подтолкнула его вперед.
- Когда придут волки, приятель, ты будешь рад хоть такому убежищу.
Он внимательно осмотрел гирлянды плюща, листы папоротника и пятна мха, покрывающие стены, и усомнился, есть ли вообще стены за всей этой зеленью.
- Сомневаюсь, что волки польстятся на этот шалаш, - пробормотал Колин.
- Они могут уже быть там, - сказала Хелена, а потом сделала нечто чрезвычайно героическое, то, что поразило его.
Схватив Колина за рубашку, она потянула его за собой и встала так, что оказалась между ним и дверью хижины. Если внутри прятался какой-то зверь, он сначала напал бы на нее, что чрезвычайно обеспокоило Колина.
- Подожди! - воскликнул он. - Позволь мне.
- Я так не думаю. - Хелена покачала головой. - Я не собираюсь отдавать своего заложника какому-то бешеному кабану.
- А я не собираюсь терять свои шпоры из-за недостатка благородства, - настаивал Колин. - Кроме того, много ли у тебя опыта в борьбе с дикими животными?
Уголок ее рта приподнялся в хитрой усмешке.
- Включая тебя?
В других обстоятельствах эта улыбка показалась бы ему завлекающей. Тот факт, что Хелена назвала его животным, ничуть не беспокоил Колина. Женщины называли его разными словами - плутом, мошенником, животным - и всегда с любовью. Но сейчас не время и не место для флирта. За дверью могут прятаться опасные создания. И он не собирался использовать даму как щит от них.
- Разрежь мои веревки и дай мне нож. Я могу…
Без предупреждения, совершенно игнорируя его приказ, Хелена изо всех сил резко толкнула дверь. Дверь распахнулась и с громким стуком и взметнувшимся облаком пыли ударилась о внутреннюю стену.
У Колина отпала челюсть. Если внутри действительно дикое животное, после этого удара оно нападет на них.
К счастью, изнутри доносились только шорохи мелких зверьков, разбегающихся от света. И кроме пары пауков, которые безумно носились по своей порванной паутине, натянутой ими по дверному проему, из тени не появилось больше никаких животных. Но когда Хелена обернулась к нему, чтобы заверить, что тут безопасно, Колин был так потрясен и бледен, что не мог говорить.
Заметив его паралич, Хелена вопросительно подняла бровь:
- Ведь вы, норманны, не боитесь мышей, не так ли?
Колин был слишком потрясен, чтобы ответить. С того момента как Хелена втащила его в коттедж, у него была только одна мысль: "Эта женщина сплошная неприятность".
Хелена была беспечной, необузданной и слишком дерзкой, что доставляло ей большое удовольствие. Такая импульсивность однажды убьет ее. И вероятно, убьет и его тоже.
- Вы, норманны, не привыкли к таким условиям с вашими надушенными подушками и шелковыми простынями, - произнесла она с едва прикрытым отвращением, пока Колин разглядывал внутренности лачуги, - но для нас сойдет.
Надушенные подушки? Шелковые простыни? Колин понятия не имел, о чем она говорит. Его постель была сделана из льна - грубого, простого льна, - если он не был на войне, а если был, то тогда он считал себя счастливым, если спал на ровном месте на своем плаще и подстилке из листьев. Откуда эта девица нахваталась своих познаний о норманнах, Колин не знал.
Внутри коттеджа было на удивление прибрано. Хотя тонкий слой пыли покрывал все вокруг, утрамбованный земляной пол был устлан желтым тростником, несколько веток плюша проросли в трещинах оштукатуренных стен, а немногочисленная мебель в комнате выглядела крепче, чем само строение.
В камине лежали наколотые дрова, на железном пруте над очагом висели три железных котелка. Рядом с камином стояли ведро, кувшин, моток веревки, три чашки и глиняная миска, полная разнокалиберных ложек. Перед маленьким сосновым сундуком стояла трехногая табуретка, а на вбитом в стену крюке висел пустой фонарь с кремнем. Придвинутая к одной стене, стояла деревянная кровать с относительно чистым тюфяком. Снаружи эта лачуга, может быть, и выглядела заброшенной, но ее внутренностями кто-то недавно пользовался.
- Ты приводишь сюда всех своих заложников? - спросил Колин Хелену.
Она притворно улыбнулась и кивнула в сторону тюфяка:
- Ложись на кровать.
Он бросил на нее плотоядный взгляд:
- Если ты настаиваешь.
Пока Колин со связанными руками неловко укладывался на спину, Хелена взяла лежавший у камина моток веревки и отрезала четыре куска в ярд длиной.
Она схватила одну лодыжку Колина и стала привязывать ее к деревянной ножке кровати. Хотя он и понимал ее желание держать его как пленника, Колину не нравилась идея оставаться беззащитным.
- Миледи, неужели это так уж необходимо?
- Я не могу позволить моему заложнику сбежать.
- Но что, если случится пожар? Что, если нападут волки? Что, если…
- Я уже говорила тебе, - ответила Хелена, затягивая узел, - ты нужен мне живым. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
Колин стиснул зубы, когда она принялась привязывать другую его ногу. Его воспитывали рассчитывать только на себя. Ему было достаточно трудно полагаться на своих собратьев-рыцарей. Но довериться женщине, к тому же такой импульсивной, как эта…
- Что, если я дам тебе мое слово, что не сбегу?
Хелена смерила его презрительным взглядом:
- Твое слово? Слово норманна?
- Я же сдержал свое слово добровольно прийти сюда, - парировал Колин.
- Ты сдержал свое слово только потому, что у меня оставался нож.
Хелена была не совсем права. Давая ей клятву, он даже не думал пытаться убежать, хотя, вероятно, для этого было много возможностей. В конце концов, он человек чести.
Колин повернулся на кровати, пытаясь разогнать онемение в руках, сдавленных телом. Хелена схватила его запястья и разрезала веревку, освободив его руки. Но она была осторожна и сразу же приставила нож к его горлу.
- Руки вверх! - приказала она.
- Надеюсь, ты права, - проворчал Колин, покорно раскидывая руки. - Надеюсь, твоя сестра придет раньше воров.
Она привязала его правую руку к деревянной раме.
- Давай, норманн, о ворах буду беспокоиться я.
Когда Хелена наклонилась над Колином, чтобы схватить его левое запястье, ему пришлось бороться с желанием попытаться освободиться. Один неожиданный удар его кулака наверняка вышиб бы из нее дух.
Его остановили две вещи.
Первым было рыцарство. Колин всегда благородно обращался с женщинами. Он никогда в гневе не поднимал руку на женщину. Да он даже голос редко повышал на даму. Мысль о том, чтобы намеренно причинить боль женщине, для него совершенно неприемлема.
Но было второе, что заставило Колина остановиться: когда Хелена наклонилась над ним, она поскользнулась на соломе и упала к нему на грудь. Он замер, уверенный, что почувствует, как кинжал вонзается в его горло. К счастью, ее инстинкты были молниеносны. Она убрала лезвие раньше, чем оно успело нанести вред.
Но на одно мгновение, пока Хелена лежала там, на его груди, их глаза встретились, и между ними возникло осознание взаимной уязвимости. Хелена могла зарезать его. Колин мог разоружить ее. Вместо этого оба оставались парализованными в каком-то непонятном тупике. И в этот момент, когда он смотрел в ее испуганные зеленые глаза, не в силах пошевелиться, не в силах дышать, разглядел за ее бравадой и дерзостью нежное сердце.
В следующее мгновение все исчезло. Хелена закрыла глаза и спрятала от него свою душу, с мрачным видом оттолкнувшись от его груди.
После чего привязала и другую руку Колина.
Колин попытался побороть нарастающую неловкость. Не впервые женщина привязывала его к кровати, но Хелена первая сделала узлы непреодолимыми. Если что-то случится, он не сможет защитить себя… или ее.
Хелена, завершив работу, удовлетворенно кивнула. Убрав кинжал в ножны, она сделала четыре шага и опустилась на табурет. Она все еще трепетала из-за того, что чуть не зарезала своего заложника. Во всяком случае, она пыталась убедить себя в том, что именно это причина ее затрудненного дыхания. Тот факт, что взгляд Колина на мгновение перестал быть насмешливым и в нем как будто появилось восхищение, не имел никакого отношения к тому, что ее сердце быстро забилось.
- Миледи, это неблагоразумно и…
- Цыц.
Хелена не хотела слушать его аргументы. Сейчас, когда ее пленник был надежно привязан, она могла быть уверенной, что сегодня уже не будет ничего интересного.
Колин подчинился ее приказу, и, казалось, был поглощен мыслями, пристально глядя в потрескавшийся потолок коттеджа. Теперь Хелене оставалось только сидеть и ждать.
И ждать.
И ждать.
Ее желудок громко заурчал, и Хелена с досадой взглянула на Колина, чтобы понять, не слышал ли он этот звук. Он слышал. Хотя его глаза ни на секунду не оторвались от потолка, уголки его рта весело приподнялись.
Хелена сердито нахмурилась:
- Может быть, если бы ты запер меня в кладовой с едой…
- Мои извинения, - сказал Колин.
Хелена прикусила нижнюю губу. Боже, как же она голодна! Многие смеялись над ее волчьим аппетитом, но они не понимали, сколько горючего требуется ее воинственному существованию.
- Дейрдре должна прислать письмо до наступления ночи, - сказала она, больше обращаясь к себе, чем к Колину.
- А если нет?
Хелена не хотела думать об этом. Будучи импульсивной, она не подумала взять с собой никакой провизии. Если они будут вынуждены остаться на ночь, утром ей придется серьезно пересмотреть свои планы.
Она продолжала ждать, беспокойная, как дикая кошка в клетке, шагая из угла в угол по маленькой комнате, временами садясь на табурет и снова подбегая к окну, чтобы заглянуть за провисшие ставни, только чтобы увидеть, что тени становятся все темнее.
В свой двенадцатый подход к окну Хелена увидела только смутные силуэты деревьев на фоне сумеречного неба. Воздух стал тяжелым от вечернего тумана, и по ее спине пробежал озноб. Теперь уже никто не придет. Если Хелена была бесстрашна, когда дело касалось леса, то осторожная Дейрдре никогда не пойдет в лес после наступления темноты.
Она вздохнула и отвернулась от окна. Видимо, им придется провести ночь в коттедже.
Хелена порылась в содержимом соснового сундука. В нем оказалось проеденное молью одеяло, и она набросила его на Колина. Ему пришлось выплевывать край одеяла изо рта, но оно успешно накрыло его от плеч до голеней. Она вытащила еще пару одеял, таких же ветхих, как первое, и из одного сделала для себя подстилку на полу рядом с тюфяком, напихав под него соломы.
Какая ирония, подумала Хелена, спать на земле, когда ее заложник занимает кровать. Но деревянная рама кровати была более надежным местом, чтобы привязать Колина, чем стены хижины, которые могли рухнуть, если он потянет с достаточной силой.
Вытянув ноги в направлении головы Колина, Хелена натянула на себя оставшееся одеяло и стала смотреть, как коттедж постепенно превращается из серого в темно-серый и потом угольно-черный.
Как раз в тот момент, когда она уже была готова поддаться подступающему сну, в темноте Колин прошептал:
- Ты не спишь?
Больше всего Хелене хотелось не отвечать ему. Она не хотела слышать, как он глумится над тем, что он оказался прав: никто не ответит на ее письмо.
Но она была раздражена, голодна и скучала. Разговор был бы приятной передышкой от тоски. Даже если это разговор с норманном.
- Чего ты хочешь?
- Скажи мне, чертовка, ты боишься хоть чего-нибудь?
Хелена ощетинилась, услышав это прозвище, которое Колин дал ей.
- Не считая вынужденного торчания всю ночь в хижине с болтливым норманном?
Он рассмеялся:
- Ну да, кроме этого.
- Страх - это бесполезная трата времени.
- Но ведь чего-то ты наверняка боишься?
Хелена пожала плечами:
- А чего нужно бояться?
- Диких зверей. Темноты. - Колин помолчал, потом добавил многозначительно: - Голода.
Она фыркнула:
- Не беспокойся, норманн. Я не позволю нам голодать. - Хелена ухмыльнулась в темноте. - Хотя тебе, возможно, придется потерять немного жирка по бокам.
- Жирка?! - выпалил он. - На мне нет ничего, кроме мускулов, наглая девица, и ты знаешь это.
- Тогда как же это я смогла победить тебя в кладовой?
Его смех как будто согрел комнату.
- Это был умный трюк, маленькая хитрюга, заманить меня в твое логово таким способом.
Хелена нахмурила лоб - ей хотелось почувствовать раздражение, но вместо этого она втайне была польщена похвалой Колина, которая на этот раз казалась ей искренней.
- Где ты научилась таким приемам?
- Приходилось часто сталкиваться с недоумками, - сухо ответила Хелена.
- Понятно.