Талос шумно выдохнул, закрыв глаза, снова и снова входя в нее, замедляя темп, двигаясь мощно, но медленно. Каждый новый толчок был сильней, и наслаждение разливалось по всему телу Ив, поглощая ее без остатка.
Он еще шире раздвинул ее ноги и стал двигаться быстрее и настойчивее, вызывая в ней мучительное блаженство. Всего четыре толчка, каждый сильнее и глубже, чем предыдущий.
И ее тело взорвалось оргазмом.
Глава 9
Ощутив ее возбужденное, разгоряченное тело, Талос понял, что не сможет устоять. Прикосновения к ней возносили его к самым небесам. Ее кожа была нежнее, чем в его воспоминаниях. Она пахла так сладко. Войдя в нее, он потерял контроль над собой. При каждом толчке ее пышная грудь колыхалась от его резких движений, и она судорожно выдыхала. Как же долго он хотел ее?
И как он мог так долго сдерживать свои желания?
Каждый его нерв полыхал огнем. Он не испытывал такого раньше - даже с ней.
Всего три движения, и он уже отчаялся контролировать себя. Он рычал от удовольствия, близкого к безумию, входя в нее снова и снова, заполняя все пространство внутри нее. Талос слышал ее шумные вздохи, переходившие в крик, и ощущал содрогания ее тела. Он больше не мог сдерживаться. Он вошел в нее последний раз, с гортанным стоном, пульсируя и взрываясь внутри нее.
Выбившись из сил, он обрушился на кровать рядом с ней, заключив ее в объятия и прижав к себе.
И вот теперь, увидев серый свет, пробивавшийся в окна, он понял, что уже утро. Они проспали в объятиях друг друга по крайней мере два часа.
Как никогда раньше.
Конечно, они спали в одной постели, отдыхая между вспышками почти не прекращавшейся страсти. Но он никогда не обнимал ее вот так, бережно прижимая к груди в полусне.
Он почувствовал себя… довольным. И надежным.
Талос разглядывал ее прекрасное обнаженное тело. Белая простыня едва прикрывала ее бедра. Кожа блестела и сияла кремовым светом. Соски на ее налитой, тяжелой груди, которые он так сладко посасывал еще недавно, теперь алели, подобно бутонам роз. Растущий живот делал ее еще более женственной, похожей на богиню плодородия.
Его тело немедленно напряглось. Он снова хотел ее. И не только ее тело…
Как она могла до такой степени измениться?
Неужели потеря памяти сделала ее совершенно другим человеком?
У него были все основания, чтобы наказать ее, сделать ей больно. Но он не мог.
Вопреки своей жаждавшей справедливости душе он не мог ранить Ив.
Оставалась только одна запасная карта в рукаве. Единственный шанс восстановить справедливость.
Он мог сказать ей правду.
Мог привести ее в то место, где она предала его.
Это был последний шанс.
Потому что новая Ив, которая сейчас спала в его объятиях, была слишком прекрасна, слишком реальна и уязвима. Слишком влюблена, естественна и нежна.
Талос рассчитывал на то, что она беззащитна. Ему не могло прийти в голову, что ее невинность обезоружит его.
Но рано или поздно Ив вернется к своей прежней сущности - хладнокровной, жестокой и хитроумной сирены, предавшей его за любовь или за деньги. Женщины, которая, без сомнения, возненавидит их малыша только из-за того, что он сделал с ее фигурой. Которая будет пренебрегать благом ребенка, преследуя собственную выгоду.
Которая ни за что не станет довольствоваться одним мужчиной.
Вздохнув, он крепче сжал Ив в объятиях. Нужно покончить с этим. Сегодня. Он должен избавиться от этой новой женщины.
Внезапно он услышал странный звук. Нахмурившись, посмотрел на Ив. Сначала он различал только ее тихое посапывание и пение утренних птиц в бледно-голубом предрассветном небе.
Но потом Ив снова судорожно вдохнула. И стала кричать.
Убаюканная в объятиях Талоса, окутанная мягким предрассветным сиянием, Ив не хотела просыпаться. Она прижалась лицом к его груди, наслаждаясь теплом его кожи и мягкостью темных волос.
Его тело было таким огромным по сравнению с ее. Уютно свернувшись калачиком рядом с ним на большой кровати, она чувствовала себя защищенной. Любимой. В нем было так много всего непонятного ей. Но она все сильнее влюблялась в него.
Сонная и довольная, она вслушивалась в стук его сердца, который становился все громче, словно звук тяжелых шагов равномерно ступающего по каменному полу человека. Топ. Топ. Топ.
И вдруг ей стало холодно, потому что перед ней пронеслись затуманенные лица людей. На первом плане она увидела плачущее лицо матери. Причитая, она вцепилась руками в Ив, в то время как перед ними какой-то старик проносил на плечах гроб отца. Ив сжала руки матери в страхе, что смерть отца неминуемо повлечет за собой и смерть матери. Только на прошлой неделе они потеряли отца, дом, состояние, репутацию. И во всем был виноват один человек. Своей ложью он погубил ее отца. Безжалостно расправился с ними…
И теперь, стоя на заиндевевшей траве посреди могил, окруженная людьми в черном, пришедшими проститься с ее отцом, она увидела, как ледяной мартовский ветер откинул черную вуаль ее матери. Мать простерла руки к гробу, когда ее любимого мужа предавали земле, как будто хотела быть похороненной в той же холодной могиле…
- Нет! - закричала Ив. - Пожалуйста!
- Ив! - Она вдруг почувствовала тепло сильных мужских рук, обнимавших ее, и услышала встревоженный голос. - Проснись. Проснись.
Задыхаясь, она открыла глаза. И увидела лицо Талоса.
- Что… что случилось?
- Ты кричала. - Он крепко прижал ее к себе, гладя по лицу и волосам. Взгляд его темных глаз был полон заботы. - Тебе что-то приснилось?
Приснилось?
Боль пронизала ее, и она вдруг ощутила такую тяжесть в голове, словно ее череп раскололся на кусочки. Она отстранилась от него, обливаясь слезами. Ей почему-то стали неприятны его прикосновения.
- Я вспомнила похороны отца, - прошептала Ив. Она отодвинулась от Талоса и, вставая с постели, поняла, что не одета. Она застыла, вспоминая ночь, проведенную с ним. Вспоминая, как была счастлива, засыпая в его объятиях…
Она глубоко, судорожно вздохнула, откидывая волосы с глаз.
- Пойду приму душ, - и, не давая ему вставить слово, добавила: - Одна.
Талос помрачнел. Он отвернулся от нее, подходя к гардеробу.
- Хорошо.
Она быстро приняла душ, пытаясь смыть острую боль от нахлынувших воспоминаний. Оделась в летние вещи, подходившие для жаркого греческого солнца: бледно-розовый топик на бретельках, хлопковую юбку и белые сандалии без каблука. Расчесав волосы, взглянула на свое отражение в зеркале.
Все эти дни она так отчаянно пыталась вспомнить свое прошлое. А теперь…
Что, если ей не понравится то, что она вспомнит?
- Хочешь есть? - тихо спросил Талос, когда она вышла из ванной. - Может, перекусим?
- Звучит заманчиво, - сказала Ив, стараясь не прикасаться к нему. Только бы уйти из этого места, где, едва обретя счастье, она тут же испытала невыносимую, пронзающую боль.
Талос держал руки в карманах пиджака, когда они спускались в лифте. Он открыл заднюю дверцу "бентли" и помог ей сесть. Но, сев рядом с ней, отстранился. Словно между ними появилась невидимая стена.
Прошлой ночью он прижимал ее к себе, нашептывая нежные слова на греческом, покрывая ее тело поцелуями.
Что же изменилось за это время?
- Чего еще я не помню? - прошептала она. - Что, если все так плохо? Еще хуже?
Он стиснул зубы.
- Что может быть хуже?
- Что произошло с моим отцом?
Нахмурившись, он пристально посмотрел на нее.
- Я не знаю, что с ним случилось, - проговорил он наконец. - Мы никогда не затрагивали тему твоей семьи.
Она ошеломленно уставилась на него:
- Никогда? За все время, которое мы были вместе?
Он кивнул.
- Как такое возможно?
- Мы не говорили о прошлом, - отрывисто сказал он.
Холодные мурашки пробежали по ее спине.
Они ни разу не говорили о прошлом?
Их отношения были только ради секса?
Машина остановилась. Талос молча вышел на улицу и открыл дверцу машины. Оглядевшись, она увидела изысканный французский ресторан в новом блестящем здании в стиле модерн.
- Так ты представляешь себе место для перекуса?
Талос улыбнулся, но его глаза остались серьезными.
- Это был твой любимый ресторан в Афинах.
Их сразу же провели к лучшему столику, с которого открывался вид на переполненную улицу. В этом причудливом, изящном месте царила прохлада. Ресторан был полон официантов, но, кроме Ив и Талоса, посетителей не было.
- Он не очень популярен в воскресное утро, - робко заметила она.
- Я забронировал целое помещение, - сказал Талос скучающим тоном, открывая меню.
- Зачем?
- Хотел, чтобы тебе было комфортно. - Он отложил меню. - Что ты будешь?
Вздохнув, она прошлась глазами по списку блюд. Все было на английском и французском. В этом месте буквально от всего веяло холодом. Завистливо оглядывая улицу, она наблюдала за местными жителями и туристами, толпившимися на пестром открытом рынке.
Люди под палящим греческим солнцем улыбались друг другу, наслаждались едой в открытых кафешках, весело торговались на блошином рынке.
Подошел официант и принял заказ, обратившись к ним на безупречном английском языке с британским акцентом. Как только он отошел, другой официант принес им напитки. Она отхлебнула апельсинового сока, затем облокотилась на стол, придвигаясь к Талосу.
- Ладно, Талос, - сказала она тихо. - Зачем мы здесь?
Он помрачнел, устремив на нее взгляд.
- Прошлым летом я чуть было не потерял свою компанию, - тихо заговорил он. - Кто-то украл из моего пентхауса документ, по которому выходило, что я якобы украл огромные суммы денег у своих акционеров. Разумеется, это не так. Но это подорвало доверие к компании.
Ив в изумлении смотрела на него.
- Какой кошмар! Ты нашел того, кто это сделал? Надеюсь, ты упрятал его в тюрьму!
Он отпил черного кофе.
- Это не в моем стиле.
- Но при чем тут я - и этот ресторан?
- Здесь я в последний раз видел тебя, Ив. Перед несчастным случаем.
Тряхнув головой, она нахмурилась:
- Перед тем как я уехала на похороны отчима?
- Ты бросила меня задолго до этого. Почти три месяца назад. Ты помнишь этот столик?
Она посмотрела вниз:
- Нет. А должна?
- В тот последний раз, когда я видел тебя, ты сидела за ним с Джейком Скиннером. Завтракала с ним спустя пару часов после того, как мы занимались любовью.
- Что? - выдохнула она.
Он вцепился руками в белую полосатую скатерть.
- Кефалас следил за тобой…
- Следил? - ошеломленно переспросила она.
- Охранял тебя, - поправился он. - В тот день у меня была важная встреча. Он позвонил мне, и я ее отменил. Понесся сюда, как дурак, стал требовать объяснений. Но ты отшутилась как ни в чем не бывало.
Она вспомнила о том американском магнате, которого они встретили на вечеринке.
- Поэтому ты хотел, чтобы я с ним потанцевала, - сказала она тихо, - чтобы проучить меня?
- Я хотел, чтобы ты вспомнила о своем предательстве.
Она покачала головой:
- Но я не помню!
- Ты скрылась из города. На следующее утро, проснувшись, я обнаружил название своей компании в заголовках всех газет, мой телефон разрывался от звонков журналистов и озлобленных акционеров. Скиннер отдал тот документ в печать. Но это не он выкрал его из моего дома. - Он придвинулся к ней, сжигая ее взглядом. - Не он, а ты!
Она в изумлении отстранилась от него:
- Я?!
- И я все ждал, пока ты вспомнишь. Каждое место, куда я водил тебя, каждое твое воспоминание нужно было мне для того, чтобы ты смогла ответить мне - почему.
Внезапно она поняла все.
- И не только для этого, - прошептала она. - Ты хотел наказать меня. Ты хотел этого с того самого дня, когда нашел меня в Лондоне. Ты хотел отомстить…
- Восстановить справедливость, - поправил он ее холодно.
- Но когда ты узнал о том, что я беременна, твои планы изменились, верно? - Ив сдавленно усмехнулась, затем глубоко вздохнула. - Ты решил, что должен жениться на мне только потому, что внутри меня твой ребенок. Ты никогда не любил меня. Все, к чему ты стремился, - сделать мне больно.
- Я потратил месяцы на то, чтобы найти тебя, пока ты наконец не объявилась на похоронах отчима. Ты и так богата, Ив, значит, ты не могла предать меня из-за денег. Получается, что ты сделала это из любви. Любви к Джейку Скиннеру. Это единственное объяснение.
Представив себе плейбоя с белоснежной улыбкой, она покачала головой:
- Я никогда не полюбила бы его.
- Тогда почему? Почему ты так поступила? Что плохого я сделал тебе?
Она глубоко вздохнула, слезы наполнили ее глаза.
- Не знаю, - прошептала она.
- Ты сделала это просто назло мне? Я обидел кого-то из твоих друзей? Я не обращал на тебя внимания или ранил близких тебе людей? Почему? Почему ты отдала мне свою невинность - а потом предала меня?
- Я не знаю. - Она вздохнула. - Но… прости меня.
Он уставился на нее. Его красивое лицо выражало смятение.
- И все? - прошептал он. - Ты так просто признаешь свою вину?
- Я не помню этот ресторан. Не помню, как предала тебя. Я не могу даже представить, что способна сделать что-то настолько ужасное. - Ее глаза опять наполнились слезами, и она сморгнула. - Но я догадывалась, что ты по какой-то причине ненавидишь меня. И если ты говоришь, что я предала тебя, что я тебе верю. Значит, я действительно это сделала. - Она покачала головой. - Я не знаю почему и не могу предложить никаких оправданий. Я могу только сказать, что мне очень жаль.
Талос безмолвно смотрел на нее, расширив глаза и не двигаясь.
Неудивительно, что он был так холоден и безразличен к ней после свадьбы. Неудивительно, что он хотел наказать ее. Он ненавидел ее, но должен был жениться ради ребенка.
Что бы она чувствовала на его месте, принужденная выйти замуж за любовника, предавшего ее? Ее сердце разрывалось на части от одной мысли об этом.
- Ты должен ненавидеть меня, - сказала она приглушенно.
Он стиснул зубы.
- Нет, - ответил он тихо. - Не тебя я ненавижу.
- Тогда кого?
Он отвернулся.
- Я думал, ты вспомнишь Скиннера, увидев его. Думал, ты вспомнишь о своей любви к нему.
- К нему? Нет! - Ив энергично помотала головой. - Если ты говоришь, что я предала тебя, я верю тебе. Но только не ради этого мужчины, нет. Никогда!
Она увидела удивление на его лице, перераставшее в недоверие.
- Почему ты так уверена?
- Он отвратителен!
- Возможно, ты не всегда так думала. Ты изменилась после аварии, Ив.
Она закусила губу, взглянув на свой розовый хлопковый топик и простую бежевую юбку. Она тихо спросила:
- Тогда я была более привлекательна?
Он неожиданно поднял руки из-под стола и положил их поверх ее ладоней.
- Нет, - сказал он тихо. - Тогда ты была эгоистичной, холодной и заботилась только о себе. Теперь… - Он глубоко вздохнул. - Ты другая. Ты стала беспокоиться о других людях. Ты нежная, и добрая, и чертовски привлекательная. Я пытался превозмогать свое желание, Ив. Пытался не думать о тебе. Но ничего не вышло.
Со слезами на глазах, ощущая, как сердце едва ли не выпрыгивает из ее груди, Ив посмотрела на него и глубоко вздохнула.
- Я люблю тебя, Талос, - прошептала она. - Вне зависимости от того, что я чувствовала к тебе прошлым летом, - сейчас я люблю тебя.
Его рука дрогнула. Он хотел отнять ее от ладони Ив, но она остановила его, прижав его руку к своей щеке.
- И мне так жаль, - прошептала она, касаясь губами тыльной стороны его ладони. - Прости меня.
Его рука дернулась, но вместо того, чтобы убрать ее, он снова сжал ладонь Ив. Подняв на него взгляд, она испуганно следила за борьбой эмоций, отражавшейся в его глазах.
Откашлявшись, он оглядел пустой изящный ресторан.
- Пойдем позавтракаем где-нибудь в другом месте.
Всматриваясь в его лицо, она ощущала, как колотится сердце в ее груди. Внезапно она поняла, что теперь все будет хорошо.
Теперь она знала причину, по которой он так плохо с ней обращался, - он наконец сказал ей правду, а это может залечить рану. Он еще может простить ее. Она не перестанет просить прощения, пока он наконец ее не простит - и пока она не вспомнит, зачем сделала это. И тогда они смогут стать семьей. Вытирая слезы, она кивнула. Сжимая ее руку, он кинул большую стопку денег на стол и вывел ее на солнечную улицу.
Греческое солнце становилось белым. Но они пересекали эту многолюдную улицу, и утро казалось Ив свежим и новым. Повсюду она видела только радость.
Талос крепко держал ее за руку, ведя через оживленное движение и защищая ее своим телом. Они прошли мимо античных белокаменных зданий, расположенных между недавно построенными сувенирными магазинчиками. Она задрала голову и увидела молодых мам, играющих с детьми на балконах, увешанных одеждой, которая сушилась на солнце; морщинистых стариков, курящих за партией в шахматы.
Над ними качались пальмовые ветви, обеспечивая кратковременную передышку от утренней жары. Они пересекали площадь Ависсиниас, открытый рынок, оживленный играющей музыкой, шипением и ароматом сувлаки, возбужденными спорами возле лотков, торгующих всем, начиная с украшений и заканчивая турецкими коврами.
Ив вдруг почувствовала, что счастье поджидает их за каждым углом.
- Прости за то, что я лишила тебя состояния, - сказала она, когда они подошли к площади.
Талос удивленно посмотрел на нее. А потом схватил ее, рассмеявшись по-детски весело. Он так преобразился, что у нее захватило дыхание.
- Ты пыталась уничтожить меня, - объяснил он. - Но в конце концов пресса только подтвердила нашу добропорядочность. Так что теперь моя компания приносит больше дохода, чем когда-либо прежде.
- Так, значит, - подразнила она его, - ты еще должен благодарить меня.
Они шли по тротуару и он крепко прижал ее к себе, заставив оживленное движение и всех остальных людей раствориться.
Его взгляд потемнел от желания. Притянув ее к себе, он погладил ее лицо.
- Спасибо.
И когда он коснулся ее губ, поцеловав ее так крепко и нежно, она поняла, что будет любить его всегда.
Ничего не изменилось.
Но в то же время изменилось все.
Стоя на оживленной рыночной площади, Талос любовался ее прекрасным лицом. Ее глаза все еще были закрыты, а губы припухли от поцелуя.
Приникнув к ней снова, он едва расслышал звонок мобильного в кармане. Достав его, он посмотрел на номер и тихо выругался, увидев, что звонил его ассистент, без сомнения по делу Сиднея.
- Извини. - В его голосе звучала досада. - Я должен ответить.
Ее красивые глаза светились, словно говоря, что она принимает его таким, какой он есть. Только прося, чтобы и он принял ее.
Она признала свою вину.
Она любила его. Как такое возможно?
- Все в порядке, - вздохнула она. - Я просто… мм… прогуляюсь по рынку, пока ты занят.
- Оставайся в поле зрения Кефаласа.