Быть незаметной Ада умела, и хорошо умела. Этому поспособствовали годы практики в окружении главы клана. Казалось бы, быть одновременно и незаметной и востребованной, невозможно. Но ей это удавалось, почти всегда. Главное, чтобы в целительских качествах нуждались больше, чем в сомнительной женской ласке и компании в постели. Аде удавалось оставаться только целителем, бесполым, серым, молчаливо выполняющим свои обязанности, существом.
От размышлений, уже плавно переходящих в дрему, девушку отвлекло шебуршание в другом конце повозки. Щель, в которую Ада все время подглядывала, выходила на противоположную сторону, и то, что творится у входа в фургон, она не видела.
Прикрывающая вход материя отодвинулась в сторону и в образовавшийся проем заглянула незнакомая любопытная девушка. Из‑за бъющего ей в спину дневного света, черты лица не разглядеть. Рыжие яркие волосы распушились вокруг головы ореолом и светились подсвеченные солнцем. Ада не успела ни слова сказать, ни даже просто рот открыть, как ткань снова закрыла вход и незнакомка спряталась за ней.
- Ты куда полезла?! - раздался приглушенный встревоженный шепот. - Тебе ясно сказали, стоять и ждать.
- Я только посмотрела, чего ты все ко мне цепляешься?! - не менее эмоционально прошипели в ответ.
- Я не цепляюсь, ты дуреха! Попадешь как‑нибудь со своим любопытным носом в заварушку, будешь знать.
- Бе - бе - бе…, мы и так уже попали дальше некуда. - Обладательница рыжих кудрей и любопытного носа не желала признавать правоту оппонентки и последнее слово осталось за ней.
Ада же подумала, что та ошибается, всегда есть 'куда' дальше и хуже.
Она по - тихому выбралась из кучи матрасов и подползла к пологу, осторожно выглянула наружу. Спиной к ней, в шаге от фургона, стояли две девушки. У одной, что выше ростом, коротко остриженные каштановые волосы, она застыла прямая как палка и в обеих руках сжимала по вместительному мешку. Видимо, сумки были не легкими, потому что мышцы на обнаженных руках девушки были напряжены и она периодически перехватывала ношу поудобнее. Но на землю не ставила, держала крепко в руках.
Вторая незнакомка ниже ростом, и это ее волосы конкурировали по яркости с солнцем. Чисто морковного цвета кудри развевались на ветру и напоминали одуванчик, готовый вот - вот разлететься веселыми оранжевыми искрами. Ада моментально назвала девушку про себя Лисичкой, характерный оттенок волос не оставлял места для фантазии. Если только менее благородно звучащее прозвище - Морковка.
Девушка топталась неспокойно на месте, облокачивалась об угол фургона. То приседала и ковыряла палочкой землю, то поддевала носком валяющиеся вокруг камешки. Мало обращая внимание на шикание и одергивание первой девушки, Лисичка маялась в ожидании. Нетерпеливая, она не могла долго спокойно стоять и ждать.
Сразу понятно, что эти двое - сестры. Необъяснимо как, ведь внешне они мало чем походили друг на друга, во всяком случае, со спины. Но с первого взгляда на эту, такую различающуюся парочку, становилось совершенно ясно одно, - они семья.
Старшая сестра, привыкшая опекать и караулить младшую, и маленькая Лисичка, привыкшая, что ее опекают и караулят и поэтому норовившая из чувства противоречия что‑нибудь да напакостить. Просто, чтобы оправдать ожидания окружающих. Как настоящий ребенок. Интересно, сколько им обеим лет?
Смотря на сестер, Ада почувствовала неприятный укол зависти. Они есть друг у друга, любят и любимы. Даже их переругивания и споры скрывали в себе любовь и заботу. То, чего Ада давно лишена.
В зеленых глазах на миг отразилась боль, но Ада тут же бесшумно отползла обратно в свой угол, в тень. Нельза выказывать какие‑либо чувства, мало ли кто их заметит. И как обретенным знанием воспользуется. Гораздо безопаснее оставаться в тени, одной. Если не в силах скрыть свои чувства, скройся сама.
Не бежать впереди коней, одно из главных Адиных правил. Всегда лучше подождать тихо в сторонке.
Именно поэтому она не окликнула девушек, не стала знакомиться, а спряталась. Хотя и поняла, что две незнакомки тоже трофеи и продолжат путь к Берам вместе с ней.
Как бы хорошо сестры не относились друг к другу, неизвестно как они поведут себя с чужой. А Ада не привыкла доверять кому‑либо. Тем более первой начинать знакомство, не зная сильных и слабых сторон потенциального противника. Подождать и посмотреть, в разы умнее. Доказано опытным путем.
На улице раздались новые голоса, властные и уверенные. Все еще, даже проиграв войну, не растерявшие уверенности и чувства собственного превосходства.
- Сундук в фургон, нет смысла отправлять нашу плату в отдельной повозке.
- Жалко что‑ли? - с усмешкой в голосе спросил Ральф.
- Не нарывайся, а подумай головой. Зачем вам еще одна замедляющая общее движение колымага? И охранять сподручнее, когда все ценное в одном месте.
- Лесли прав, Ральф, - добавил Генрис, - так будет действительно быстрее и безопаснее.
- А где женщины? - раздался оживленный голос Райниса.
- Хм, да вон стоят.
Четыре пары глаз устремились к щуплым фигуркам облаченным в старые походные одежды. Оборотни все вместе приблизились к фургону и замершим у него девушкам. Последние непроизвольно прижались друг к дружке плечами и опустили взгляд на землю.
- Мы сейчас выдвигаемся или переночуем в деревне? - Ральф, разглядывая новеньких молоденьких самок, не забывал беспокоиться и о собственном удобстве.
- Здесь негде ночевать. Сами жители в лес уходят или целыми семьями в одной комнатенке ютятся. - Лесли, старшина деревни, говорил спокойным тоном, но чувствовалось, что его не радует происходящее и легкомысленное отношение собеседников к ситуации. - Я отправляю с вами трех своих, должно хватить. Да и нет больше воинов в этой дыре, некого мне с вами посылать. Все в столице Лемосе у nbsp;Ада пробежала вперед и свернула в лес, обогнув их стоянку. До нее доносились голоса охранников, дым и запах жареной на костре дичи. Что ж, пусть они хорошо повеселятся и отдохнут. Только без нее, пожалуй. владыки. Так что, если что произойдет, должны справиться собственными силами.
- Да что может случится? - беспечно и залихватски спросил Райнис. Он красовался перед симпатичными новенькими девушками. Распрямил плечи, встал в вальяжную позу, играл роль уверенного и опытного воина. - Справимся! Обычный сброд нам не помеха.
- Ну - ну. Желаю удачи. - Генрис и Ральф недоуменно переглянулись над головой Райниса. В голосе старшины звучала горечь и пренебрежение.
- Лесли, - Генрис отозвал старшину в сторону, - тебе известно что‑то, что неизвестно нам? - Лесли удостоил рыся мрачного взгляда. По настоящему опытный воин и не плохой старшина, которого уважают жители деревни. Но за год войны Лесли потерял слишком много, и слишком устал, чтобы еще печься о чьем‑то чужом благополучии. Жизнь не радовала покоем и умиротворенностью, сделав старшину равнодушним ко всему пессимистом.
Лис один из немногих, кто понимал, что окончание межклановой войны вовсе не обязательно означает начало спокойной мирной жизни. Прошедшая война была только лишь глупостью, так не вовремя ослабившей кланы оборотней. Как три клана сражавшихся заодно, так и клан беров.
- Мы долго не могли понять, что происходит. Берсерки хоть и не щадили нас, но определенной черты не переходили. А тут… Вырезали целые поселения подчистую. Трупов женщин мы не находили. - Лесли отвел глаза от внимательно следившего за ним собеседника. - Мы не могли понять, пока не нашли чудом выживших, но все равно обреченных на смерть оборотней в более дальних поселениях, ближе к горам. Трупный запах от еще живых, разлагающиеся внутренности, полные безумия и муки глаза. С нашей стороны было милосердием завершить их мучения. - Он испытующе посмотрел на Генриса, следя за его реакцией. Но тот еще не понимал о чем речь, только недоуменно смотрел на Лесли. На худом и изможденном лице лиса отпечаток обреченности.
- У всех в той деревне были гниющие раны от зубов смолгов, - тихо закончил лис.
- Это невозможно… - начал было Генрис, но под пристальным взглядом старшины осекся и замолчал.
Говорить стало нечего. Если это правда… Если лисы не ошибаются в своих выводах, то им всем предстоят нелегкие времена. Снова.
Существа о которых говорил Лесли, стоят по ту сторону черты, отделявшей людей от зверей. Но и от обычного зверья они отличаются тоже, и не мало. Смолги обладают большим разумом, они сильнее любого хищника физически. Первичный, самый сильный инстинкт - истребить конкурентов, подавить и уничтожить, остаться сильнейшими на территории. В их природе заложена ненависть к оборотням, единственным равным по силе, но превосходящим по интеллекту, врагам в этом мире.
Смолги не имеют второй ипостаси. Недолюди и недозвери, на любой вкус, даже на самый непритязательный, они выглядят страшно. Чаще всего смолги имеют общие черты с оборотнями волками, но встречаются и другие виды.
У них длинные жилистые тела, вытянутые лица - морды с узкими глубоко посаженными глазами и звериной пастью. Сильные конечности, они могут передвигаться как на четырех лапах, развивая предельную скорость, как и только на задних лапах, уподобляясь человеку.
Самое опасное оружие, каким наградила их природа, это содержащая смертельный яд слюна. Попадая в кровь живого существа, она вызывает гнойные процессы. Раны не заживают, а зараженная кровь отравляет весь организм, умертвляя ткани и провоцируя разложение. Смерть наступает в течении двух - трех дней.
Такого медленного и мучительного конца не пожелаешь даже худшему врагу. Поэтому слова Лесли о проявленном милосердии к зараженным оборотням в горных деревнях, не были пустым звуком.
Генрис передернул плечами, по позвоночнику прошел холодок.
- Как давно вы узнали? Как давно это происходит? - он пытался взять себя в руки, но голос все‑таки дрогнул. - А беры, как же…
- А что беры?! - от последнего, заданного растерянным голосом вопроса, Лесли не выдержал и в раздражении повысил голос.
Охранники у фургона навострили уши. Как и сестры лисички, жавшиеся друг к дружке.
- Думаешь, наша паршивая межклановая война продлилась столько месяцев, если бы беры сражались только против нас?
Предводитель отряда рысей опустил взгляд и задумался. Действительно, все сражения, что происходили с берсерками, были проиграны. Единственные удачи трех кланов касались тех случаев, когда воинов противника не было в мирных поселениях, или было, но недостаточно. Глупцы… Какие же они все глупцы.
Ни слова больше не говоря, Генрис развернулся и пошел к своим. Ждали его в напряженном молчании. Охранники хотели разъяснений, а уж сестры просто сгорали от любопытства, разных догадок и предчувствий.
- Что там? - первым не выдержал Райнис.
- Потом, - не поднимая взгляда от земли и не замедляя хода, бросил Генрис. - Собираемся, за оставшееся до темноты время надо успеть проехать как можно больше.
Спорить никто не стал, когда предводитель говорил таким тоном, лезть с расспросами не стоило. Воины пошли седлать лошадей и грузить лисьи сундуки с золотом.
Притихшие и настороженные девушки с двух сторон отодвинули ткань со входа в фургон и при свете яркого полуденного солнца разглядывали сидящую у задней стенки Аду.
Пауза затягивалась, ни лисы, ни Ада не произносили и слова. Ни приветствия, ни улыбки, ни движения. Девушки молча, не отрываясь, изучали друг друга.
- Приветствую.
- Ну что…
- Привет, - заговорили они все одновременно, разом и замолчали.
Ада встретилась взглядом с коротко стриженной девушкой и им обеим еле удалось сохранить серьезное выражение на лице. А третья в их новообразовавшейся компании и не пыталась ничего сдерживать, улыбнулась во весь немаленький рот.
- Ну так что, давайте знакомиться? - Лисичка ловко запрыгнула в фургон и удобно устроилась на один из валявшихся на полу матрасов. - Я Несса.
- Ханна, - вторая девушка села рядом с сестрой и вопросительно посмотрела на Аду.
- Ада, - три имени повисли в воздухе как резкие вскрики чаек, ни одна из девушек не спешила продолжать знакомство. Слова о том, как всем приятно, так и не прозвучали. Были имена, последующие звуки убрали, стерли, и осталась только тишина между ними. Непроизнесенные слова и паузы.
Аде все это напоминало какой‑то ритуальный танец вокруг да около костра. Шаг навстречу, два назад. И в тоже время, две сестры начинали ей все больше нравиться, она узнавала в них свои собственные черты, ту же осторожность, затаенный страх и настороженность.
Разница лишь в том, что у Нессы и Ханны имелся хотя бы один близкий, кому они доверяли безоговорочно. Они вдвоем. Ада же всегда одна.
Несса полезла в карман своей старой, подбитой изнутри кроличьим мехом, куртки. Она была явно маловата для девушки, рукава коротки и расположение карманов выше, чем предусмотрено кроем. Лисичка достала на ладошке две кругляшки и протянула новой знакомой.
Ада подозрительно следила за действиями Нессы и теперь еще более подозрительно и серьезно, прищурив свои зеленые глаза, разглядывала протянутую ладонь.
- Хочешь? - спросила Лисичка, очень хитрая Лисичка. То, что она что‑то задумала, написано на ее лице. Слегка поджатые губки, невинные круглые глаза, бровки домиком.
Ханна хмыкнула неодобрительно и отвернулась ко входу, но краем глаза продолжала коситься на сестру и ее подопытную.
Кругляшки на ладони выглядели безобидно, небольшие, коричневого цвета, неровные и бугристые. Что‑то они Аде напоминали, что‑то из далекого - далекого детства. То, что родом из сказки. Из мечты…
Девушка потянула носом и наконец уловила легкий, еле ощутимый аромат пряностей и ванили. Теплый, заманивающий, родной. Запах перечного печенья беспрепятственно и легко проник в Аду и коснулся ее души, едва не вышиб дух. Одно из самых дорогих воспоминаний о родителях вспыхнуло в голове.
Вот мама, нечеткая, рассеянная в лучах света фигура. Но Ада точно знает, что это ее мама. Женщина готовит, вынимает из печки большой поднос с печеньем. Вот папа, кажущийся великаном. Он подходит и быстро утаскивает прямо с горячего подноса пышущий жаром кусочек выпечки. Мягкий женский голос что‑то укоризненно говорит, слов не разобрать, важен сам тембр, теплота и любовь звучащая в родном голосе. Где‑то там, рядом с ними, малышка Ада. Окутанная божественным ароматом дома, семьи.
Дрожащими пальцами она медленно и неверяще потянулась к все еще протянутой раскрытой ладошке. Эти сладости на их кухне в доме главы никогда не пекли. Ада не видела, не чуяла и не ела их больше десяти лет.
Взяла одну печенюшку и посмотрела прямо в глаза Нессе.
- Спасибо, - тихо и очень искренне произнесла Ада. За подаренные ей мгновения, воспоминания, Ада была готова вечно благодарить Лисичку. Продалась с потрохами за печенюшку… Даже не смешно. И извечный Адин черный юмор молчал, у него имелось чувство такта.
Лисичка с сестрой переглянулись, отнюдь не понимающими взглядами. Несса не выдержала, осторожно хихикнула, наблюдая как Ада нюхает печенье, прямо таки дышит им. Оно было уже довольно старым и черствым, Несса испекла примерно неделю назад.
- Проверку ты прошла… - задумчиво протянула, - но все равно ты какая‑то странная.
- Подожди, - Ада неохотно оторвалась от своего сокровища, так и не попробовав, даже еще ненанюхавшись вволю. Но решила, что насладится печеньем в более удобное время, когда никто не будет отвлекать. Очень аккуратно убрала его в нагрудный карман. К сердцу. - Что за проверка?
- Не обращай внимания, дурацкие выдумки Нессы. Сама придумает, сама же и поверит, - посчитала нужным объяснить Ханна.
- Ничего и не дурацкие, а самые проверенные и надежные. И с не прошедшими эти проверки, сближаться нельзя. - Несса с негодованием доказывала свою правоту, спор, видимо, давний. Она еще недолго посопела и продолжила объяснения.
- Зимой, когда нечего есть было, нам дядя привез мясо и еще так, по мелочи, еды всякой. И там лежало немного конфет. Я таких никогда не видела. И не пробовала. Они были круглые, гладкие и прозрачные. Разноцветные шарики, такие хорошенькие…
Ханна закатила глаза от монолога сестры, но Несса этого не заметила увлекшись воспоминаниями.
- У нас тогда подруга в гостях была. Я сделала так, как меня мама учила. Тем более Марин наша подруга… - Лисичка замялась.
- Наша сладкоежка собрала все четыре конфеты. С горящими глазами и закапывая пол слюной, уже хотела их сожрать… - продолжила за сестру Ханна.
- Не сожрать! Попробовать!
- Но решила для разнообразия побыть вежливой и сначала предложила конфетку подруге.
- А та, представляешь… - у Нессы от возмущения аж дыхание участилось, - она взяла и все четыре конфеты забрала. В свои загребущие лапки! Развернулась и ушла, как будто так и надо. Пока я столбом стояла и глазами хлопала.
- После того случая, она новых знакомых этим способом на вшивость проверяет, - закончила Ханна.
- И это надежный способ, говорит о человеке очень много.
Обе сестры смотрели на Аду, слушавшую их с невольной улыбкой. Невозможно не улыбнуться, просто насилие над собой сдерживать улыбку.
Закрывающую вход ткань в очередной раз отодвинули в сторону и внутрь заглянул Райнис. Свою роль крутого парня он усердно продолжал исполнять, чуть прищуренные глаза должны были прожигать девушек насквозь, а приоткрытый и усмехающийся рот призван искушать и завлекать слабый пол. Говорил он нарочито низким хрипловатым голосом.
- Подвинетесь? Для меня место найдетса? - для полноты картины он медленно, так самоуверенно подмигнул, что выглядело уморительно. Во всяком случае, для Ады.
Если серьезно, то Райнис неплохой оборотень, просто он легко поддается чужому влиянию. К тому же молодость требует свое, инстинкты и гормоны срывают контроль настолько, что и так в не очень то хорошо соображающей голове остается одна единственная мысль - хочу самку. А как найти себе ее, хотя бы временную, если он не самый умный, не самый сильный и даже не очень красивый? Да еще и конкуренция между самцами совсем не хилая, можно даже сказать, конкуренция не на жизнь, а на смерть. Молодой, неопытный и в тоже время испорченный, с искаженной шкалой приоритетов, оборотень.
Поэтому Райниса можно понять. И Ада его понимала, в какой‑то степени, но это нисколько не уменьшало испытываемого ею негатива к нему и той компании, к которой он принадлежал.
На заданный уверенным тоном вопрос никто не ответил и после непродолжительного молчания Райнис почувствовал себя чуточку неудобно. Маска самоуверенного самца дала мелкую, но заметную трещинку.
- Двигайтесь, нам еще два сундука поставить нужно. - Вставший рядом с Райнисом Матис подвинул того плечом и даже не обратил внимания, что этим жестом окончательно разрушил создаваемый Райнисом образ. Указал тому на место в иерархии воинов.
И молодой оборотень подчинился, не вспылил, не двинул плечом в ответ, а стерпел и отступил. Ему нечего противопоставить, он слабее и физически и морально.
Три девушки, не сговариваясь, придерживались одной линии поведения - меньше говорить и болше слушать. Лишнее внимание оборотней значит и большую опасность.
Они молча выполнили приказ и наблюдали за погрузкой сидя в ряд у боковой стены. Лишь быстрые, но красноречивые переглядывания говорили об истинном отношении девушек к ситуации и самим воинам. И отношение это было далеко от восхищения.