- Разумеется, не означает, - сказал Лео и, внимательно посмотрев на графа, добавил: - Если вы опасаетесь скандала, то хочу вас успокоить. Государственная измена вашего дяди не обязательно должна стать достоянием гласности.
- Что ж, пусть и небольшое, но все-таки утешение, - со вздохом ответил Джулиан. - Скажите, многие ли знают, что Артур, возможно, предатель?
- Таких людей всего несколько. И им можно всецело доверять. А если проблема разрешится как-то иначе, то они уничтожат все документы, свидетельствующие о неблаговидных делишках вашего родственника. Так что в любом случае доброе имя Кенвудов не будет запятнано. Ведь ваш отец пользовался всеобщей любовью и уважением, как и ваш дед.
Джулиан молча кивнул и откинулся на подушки. Он чувствовал ужасную усталость, но знал, что на сей раз усталость вызвана вовсе не слабостью - такова была реакция на рассказ о предательстве Артура. Хотя Леопольд и сказал, что доказательств недостаточно для того, чтобы повесить Артура за измену, но ведь люди из министерства даже не обмолвились бы об этом деле, если бы не имели полной уверенности… Следовательно, они просто ждали, когда собранных свидетельств хватит для суда, на котором можно будет доказать виновность Артура Кенвуда.
- Если его обвинят в государственной измене, это станет страшным ударом для его жены, для тети Милдред, - сказал наконец граф. - Дело в том, что она происходит из старинной военной династии. Мало того что она все потеряет… этот скандал наверняка повлияет на будущее дочерей Артура и тети Милдред.
- Именно поэтому люди из министерства не хотят предавать гласности эту историю. Вашу тетушку весьма уважают в обществе, и все прекрасно знают, как много сделали для Англии ее знаменитые предки. Более того, жены некоторых моих начальников входят в число ее подруг. - Леопольд улыбнулся уголками рта. - Могу по секрету сообщить вам следующее: имеется распоряжение, согласно которому ваша тетя и ее дочери ни в коем случае не должны пострадать из-за преступлений ее мужа. Что же касается самого Артура, то с ним в министерстве еще не определились окончательно. К сожалению, мы пока еще не все знаем о его деятельности. И как я уже говорил, нет необходимых доказательств.
- Ваши начальники знают, что я жив?
- Только двое из них. И как это ни печально, мы склонны считать, что у вашего дяди имеются рычаги воздействия и на некоторых из наших людей. Мы стараемся выявить и разоблачить их. Это требуется не только для того, чтобы пресечь деятельность Артура Кенвуда, но и для разоблачения французских шпионов, которые, судя по всему, обосновались в Лондоне. Ходя, конечно, и у нас есть свои агенты во Франции.
Граф нахмурился и пробормотал:
- Как жаль, что мой дядя не использовал свой талант во благо Англии.
Лео невольно рассмеялся:
- Боюсь, что такая служба, как у меня, не часто делает человека богатым.
- А для моего дяди богатство - это все, - со вздохом заметил Джулиан. - Боюсь, что мне придется пролить кровь своего родственника, - добавил он неожиданно.
- Будем надеяться, что это сделает за вас кто-то другой, - ответил Лео. - И если уж выбирать, то лучше его смерть, чем ваша или кого-то из ваших родственников.
Джулиан еще больше помрачнел и процедил сквозь зубы:
- Если честно, то я даже и сейчас с удовольствием бы с ним расправился. Да-да, без всяких доказательств.
Настойчивый стук в дверь прервал их беседу, и Джулиан вздохнул с облегчением; казалось, этот разговор совершенно лишил его сил. Кроме того, он боялся, что узнает от Лео еще что-нибудь о проделках дядюшки.
Взглянув на часы, граф понял, что означал стук в дверь. Настало время очередного визита его сына. И тут Джулиан вдруг почувствовал, что немного нервничает перед встречей с Хлоей. Более того, он сразу же сообразил, что именно его беспокоило. Было совершенно очевидно, что у него возник интерес к кузине Леопольда Уэрлока. Да, возник интерес, хотя он прекрасно понимал, что Хлоя не из тех женщин, с которыми можно флиртовать просто так, от скуки. К тому же он все еще был не свободен, пусть даже и порвал все связи с женой.
Тут Леопольд открыл дверь, и Джулиан тотчас же почувствовал, как сердце его подпрыгнуло в груди. Хлоя же, держа Энтони за руку, подвела мальчика к его кровати. Она замечательно смотрелась вместе с его сыном. Да. Замечательно. И это вызывало какое-то странное беспокойство. Оба они улыбались ему, а Джулиану в эти мгновения казалось, что кто-то нашептывает ему на ухо: "Твоя семья, твоя семья…" Невольно поморщившись, он мысленно отругал себя за глупые фантазии. Ведь семья предполагала брак. А жениться снова, освободившись от Беатрис, он не собирался. Наследник у него уже и так имелся, а в жене он нужды не испытывал. Правда, внутренний голос в этом усомнился, но Джулиан решительно его заглушил и строго сказал себе: "Тебе следует наконец-то образумиться".
- Вас все еще мучают боли? - спросила Хлоя, заметив, что он хмурится. - Могу принести лечебный чай, если хотите.
Джулиан заставил себя улыбнуться:
- Нет-нет, я в полном порядке. Просто размышляю над тем, что узнал от вашего кузена. Не очень-то приятные новости.
- А… понятно. - Хлоя взглянула на Лео. - Эти новости, вероятно, следовало преподносить мелкими порциями.
- Нет, вы не поняли, - возразил Джулиан. - Я очень даже рад, что ваш кузен выложил мне все сразу. Теперь мне ясно, что я должен делать. А что касается вашего травяного чая, то я с удовольствием выпью чашечку после ужина. Этот чай помогает действительно хорошо.
Улыбнувшись сыну, он спросил:
- Как дела, Энтони?
Вскарабкавшись на постель, мальчик сел рядом с отцом и начал рассказывать обо всем, что делал с того момента, как открыл утром глаза. Хлоя же вставляла слово-другое, чтобы внести ясность. И в какой-то момент Джулиан вдруг почувствовал себя счастливым - даже предательство Артура уже не казалось таким ужасным. Конечно, и присутствие Хлои подействовало весьма благотворно, но граф упорно этого не признавал. Более того, он даже старался пореже смотреть на Хлою. Снова улыбнувшись мальчику, граф сказал:
- У тебя был сегодня очень трудный день, не так ли?
Малыш энергично закивал:
- Да-да, это плавда. И у меня еще очень много всяких длугих дел.
Хлоя рассмеялась, но тут же, строго посмотрев на мальчика, сказала:
- Ты займешься делами после того, как поспишь.
Мальчик надул губы и заявил:
- Я совсем не устал.
Джулиан улыбнулся и осторожно подтолкнул сына к Хлое.
- Что ж, если не устал, то просто полежи и подумай о чем-нибудь.
Энтони вздохнул и спустился с кровати.
- Ладно, холошо, если так надо.
Малыш произнес эти слова с видом мученика, и Джулиан, взглянув на него, с трудом удержался от смеха. Хлоя же театрально закатила глаза и в это мгновение стала еще более привлекательной.
Когда Энтони и Хлоя вышли из комнаты, граф со вздохом откинулся на подушки. При мысли о том, что Артур и Беатрис хотели убить его сына, он невольно сжал кулаки и вполголоса выругался. Ведь вполне могло случиться так, что он никогда бы не увидел своего мальчика. И все из-за алчности Артура.
Тут граф вдруг вспомнил про Лео и, осмотревшись, увидел, что тот приближается к кровати. Усевшись на стул, Леопольд проговорил:
- Да, трудно представить, что этот малыш, едва родившись, чуть не стал жертвой злодеев.
- Очень трудно… - Джулиан взял со столика у кровати кружку с сидром и сделал большой глоток, чтобы смочить внезапно пересохшее горло. - Когда думаю об этом, то готов убить свою жену собственными руками. И дядю вместе с ней. От этих мыслей во мне просыпается зверь, вспыхивает слепая ярость…
- Нельзя давать волю гневу, - заметил Лео. - Мы должны действовать последовательно и хладнокровно.
Джулиан кивнул:
- Да, согласен. - Перед его мысленным взором возник Энтони, и он со вздохом пробормотал: - Только бы с сыном ничего не случилось.
Глава 4
- Что вы делаете?! Почему вы поднялись?!
Джулиан привалился к столу, у которого стоял, и взглянул на Хлою, только что вошедшую в комнату. Она смотрела на него очень строго и вовсе не собиралась скрывать свое недовольство. Уголки ее губ чуть опустились, а огромные темно-синие глаза, казалось, стали еще темнее. К счастью, у него хватило ума не сказать ей, что она прекрасна в гневе. Вероятно, она опрокинула бы ему на голову поднос с ужином, если бы он произнес нечто подобное.
Пытаясь изобразить улыбку, граф пробормотал:
- Я подумал, что лучше поужинаю за столом, а не в постели. Надоело лежать. Неужели не понимаете?
Хлоя вздохнула и воздела глаза к потолку, затем молча поставила поднос на стол. Джулиан пожал плечами и попытался сесть за стол. Он провел в постели уже неделю, и теперь, когда раны затянулись, решил, что с него достаточно. Сделав же несколько шагов без посторонней помощи, он понял, что придется очень постараться, чтобы по-настоящему восстановить силы. Но граф все же надеялся, что в ближайшее время ему это удастся. Он не желал постоянно скрываться в доме Уэрлоков - хотелось и самому что-то предпринять против своих врагов.
Хлоя села напротив него и налила себе сидра из кувшина. Джулиан вопросительно взглянул на нее:
- Вы хотите поужинать со мной?
Эта идея очень ему понравилась. Но Хлоя тут же покачала головой:
- Нет, я уже поужинала. Просто мне кажется, что будет разумнее посидеть с вами, чтобы потом помочь вернуться в постель. - Она улыбнулась и сделала глоток сидра. - Еще одна неделя, милорд, и вы совсем поправитесь.
Джулиан молча кивнул и принялся за говядину. Потом вдруг взглянул на Хлою с опаской и спросил:
- А вы в этом абсолютно уверены?
- Вас интересует, видела ли я это?
- Да… интересует. - Он шумно вздохнул. - Так что, видели?
- Не очень четко. То есть даже не видела, а… Понимаете, я просто это знаю. Иногда бывает и так. Просто знаю, и все. Например, я точно знаю, что через неделю вы окончательно поправитесь. Хотя не советую вам тотчас же выходить из дома на бой со своими врагами.
- Открытый бой не самый лучший способ победить врагов?
- Полагаю, что так. Если бы они не были теми, кем являются, то есть не были бы родовитыми дворянами, вы, конечно, могли бы поступить с ними так, как вам заблагорассудится. Одного вашего заявления об их преступлениях против вас было бы достаточно, чтобы оправдать учиненную над ними расправу. Возможно, расправа эта была бы слишком жестокая, но…
Хлоя умолкла и пожала плечами.
Джулиан заставил себя отвести глаза, чтобы не смотреть на ее грудь, соблазнительно колыхнувшуюся в декольте темно-синего платья.
- Да, расправа жестокая, но вполне заслуженная, - заявил граф. - Однако я не собираюсь на них набрасываться, Буду собирать информацию и ждать своего часа.
- Лучше немного поиграть в эту игру, чем лежать в могиле, - заметила Хлоя.
- Хорошо сказано, - улыбнулся Джулиан.
Он снова наклонился над своей тарелкой, но тут же понял, что не может не смотреть на Хлою. "Проклятие, ведь это не просто интерес к женщине, а самое настоящее влечение", - подумал граф. Он говорил себе, что должен успокоиться, должен образумиться, но из этого ничего не выходило. Более того, влечение усиливалось, и Джулиан чувствовал, что не может с ним бороться. Каждый раз, когда он слышал ее тихий, чуть хрипловатый голос или смех, каждый раз, когда смотрел в ее темно-синие глаза, он ощущал силу ее чар.
Уменьшить влечение не помогал и длинный список причин, по которым ему не следовало думать о Хлое Уэрлок как о красивой женщине. "Ты ведь женат, женат", - говорил себе Джулиан, но внутренний голос тотчас же отвечал ему: "Очень скоро все изменится". Увы, он ничего не мог с собой поделать, хотя прекрасно понимал, что должен взять себя в руки. И ведь не было ни малейших сомнений в том, что она была невинна, пусть даже и нарушала частенько правила приличий, заходя к нему в спальню без сопровождения. К тому же она считала, что способна предвидеть будущее. И якобы все ее родственники обладали какими-то необычными способностями. И вообще Хлоя Уэрлок относилась к тому типу женщин, на которых мужчины непременно женятся, если ухаживают. А он, Джулиан, повторно жениться не собирался. Все эти доводы казались вроде бы вполне разумными, но в глубине души он знал, что не желает подчиняться доводам разума.
Невольно вздохнув, граф отодвинул пустую тарелку и поставил перед собой блюдо с печеными яблоками, посыпанными корицей. Хлоя протянула ему горшочек со взбитыми сливками, и он выложил их на яблоки. Заметив, что она, наблюдая за ним, улыбается, он взглянул на нее вопросительно.
- Энтони тоже любит печеные яблоки со взбитыми сливками, - пояснила Хлоя и вдруг рассмеялась.
Граф промолчал и принялся за десерт. Но почему-то эти ее слова о сыне несказанно его обрадовали. Доев сладкое, Джулиан тщательно вытер салфеткой рот и пальцы и в смущении откашлялся. Правила хорошего тона требовали, чтобы он сейчас что-то сказал, но Джулиан не знал, что именно. К тому же, как ни странно, он был необычайно тронут тем, что его сын, оказывается, тоже любит печеные яблоки со взбитыми сливками. Да-да, он был так растроган этим сообщением Хлои, что у него даже горло перехватило.
Наконец, взяв себя в руки, граф проговорил:
- Что ж, у мальчика… хороший вкус. - Он потянулся к бокалу с вином.
Сделав глоток, добавил:
- И вообще он довольно смышленый.
Хлоя снова рассмеялась, потом закивала:
- Да-да, очень смышленый!
И выражение ее лица свидетельствовало о том, что она любит Энтони как своего собственного сына.
- Вы прекрасно заботились о моем сыне, - заметил граф.
Он был безмерно благодарен этой женщине и в то же время испытывал чувство ревности - ведь это его сын, только его!
Хлоя заставила себя улыбнуться; она знала, что ей будет очень больно расставаться с Энтони.
- Да, милорд, конечно… Но мне было приятно о нем заботиться. - Она встала и начала складывать на поднос посуду. - Я люблю этого ребенка, люблю с тех пор, как впервые взяла на руки. Но я никогда не забывала, что он не мой сын и даже не сын моей сестры, хотя мы всем говорили именно так. Да, ни на мгновение не забывала… Энтони - ваш сын, будущий граф Колинзмур. И вам не стоит беспокоиться, я не собираюсь оставлять его у себя.
Выходя из комнаты, она добавила:
- Постарайтесь не упасть, когда будете возвращаться в постель.
Громкий стук закрывшейся за Хлоей двери свидетельствовал о том, что она, вероятно, уловила в его интонациях нотки собственника, не заметив благодарности.
Выругавшись сквозь зубы, граф направился к кровати. Он прекрасно понимал, что с его стороны было неблагодарностью и глупостью испытывать ревность. Ведь Энтони знал Уэрлоков всю свою жизнь, а его, отца, - всего несколько дней. И вины Хлои в этом не было - напротив, только благодаря ей ребенок остался в живых. Да и сам он наверняка стал бы жертвой убийцы, если бы не Хлоя. Следовательно, он должен был обуздать свою глупую ревность, забыть о ней.
Едва он добрался до постели, как в дверь постучали. Через несколько секунд в комнату вошел Эдгар и, встретив друга улыбкой, тотчас же сообразил, что улыбка у Джулиана получилась не слишком жизнерадостная. Впрочем, ничего удивительного: он чувствовал себя так, как будто поднимался на высокую гору, а не просто прошелся по комнате.
Эдгар внимательно посмотрел на него и нахмурился.
- Думаю, мне лучше уйти. Ты что-то очень бледный… Наверное, тебе надо отдохнуть.
- Нет, присаживайся. Я действительно немного утомился после своей первой прогулки без посторонней помощи, но это сейчас пройдет.
Эдгар кивнул и придвинул стул к кровати.
- Уже не лежится? - спросил он, усаживаясь.
- Верно, не лежится. Мне не терпится поскорее восстановить силы, чтобы не только говорить, но и делать что-то реальное, чтобы себя защитить.
- Это понятно. Но нельзя слишком уж усердствовать, иначе процесс выздоровления займет больше времени.
- Да, знаю. - Тут Джулиан заметил, что Эдгар одет так; словно собирался куда-то. - Ты куда сейчас? - спросил он.
- У Пэкстонов прием. Хотим посмотреть, не появится ли там твоя жена и дядя. Их видели вчера у Гремонтов.
- Очевидно, моя жена не намерена долго меня оплакивать.
- Похоже, она всем, кто ее слушает, говорит, что считает тебя мертвым с того дня, как ты ее бросил, пустившись в пьянство и блуд. Хотя слово "блуд" она не использует, обходится другими словами.
Граф криво усмехнулся:
- Представляет себя жертвой? И как, получается?
- Да, в некоторых случаях. То есть далеко не всегда. - Эдгар кашлянул и поправил манжеты. - Слишком многие знают, что она была отнюдь не святой, когда ты бросил ее. И многие ее недолюбливают.
- Что ж, возможно. Ты ведь едешь к Пэкстонам не один?
- С Лео и Хлоей. Я зашел, чтобы поговорить с тобой, пока Хлоя одевается.
Джулиан вдруг вспомнил, что в последний приход Хлои волосы у нее были уложены по-особому: по хрупким плечам струились длинные локоны. У него тогда еще промелькнула мысль, что ей, возможно, нравятся и распущенные волосы. Но как ни странно, ему даже не пришло в голову сказать Хлое, что ей идет новая прическа. А ведь в прежние времена он непременно сделал бы даже комплимент, Очевидно, в последнее время слишком глубоко погрузился в свои несчастья. А то обстоятельство, что он позволил Хлое заметить его ревность, вызванную привязанностью к ней мальчика, только добавило масла в огонь - Джулиан ужасно злился на себя и считал свое поведение не только глупым, но и недостойным. Вероятно, все свое обаяние и учтивость он залил вином, которого за последний год выпил столько, сколько не выпивал за всю жизнь. Удивительно, что она не обрушила ему на голову поднос, перед тем как выйти из комнаты.
- Значит, едете втроем? - пробормотал граф. - Конечно же, для того, чтобы еще что-нибудь разузнать о моем дяде и Беатрис, не так ли?
"А не испытывает ли Эдгар романтического интереса к Хлое?" - подумал он и тут же устыдился этой мысли. Эдгар с усмешкой кивнул:
- Совершенно верно. Едем для "сбора информации", как выражается Лео. Вчера вечером моя крестная случайно услышала, как Артур и Беатрис говорили о твоей смерти.
- Прилюдно?
- Видимо, они считали, что их никто не слышит. Но мне кажется, с их стороны это было ошибкой. Беспечностью.
- Удивительной беспечностью, - согласился граф. - Ведь мой дядя торгует государственными секретами… Такой человек, наверное, должен понимать, что его могут подслушать. А что именно услышала твоя крестная?
- Дядя сомневается, что можно доверять слухам о твоей безвременной кончине. Он напомнил Беатрис, что ему самому о твоей смерти не сообщали.
- Он очень неглуп, мой дядюшка, - проворчал Джулиан.
- Да, неглуп и хитер, - кивнул Эдгар. - А вот Беатрис не настолько умна. Хитрая, вероломная, безнравственная - но не умная. Она сказала, что ты мертв. Предположила, что ты перебил всех их людей, а потом скончался от ран. Мол, если бы ты был жив, то непременно уже объявился. Крестная сказала, что Артур после этого произнес такие слова, которые она ни за что не смогла бы повторить, и велел Беатрис не болтать лишнего. Конечно, этих сведений не хватит, чтобы отправить человека на виселицу, но кое-что все-таки проясняется.
Джулиан кивнул и пробурчал:
- Ясно, что Беатрис не слишком осторожна.
- Ты удивлен?