- Ты рассуждаешь, как нормальный человек, Саша. Но не забывай, что я не совсем такой, как вы все. Я прожил 29 жизней. Вот уже почти 700 лет я живу на земле. Мне пришлось повидать мир во всем его извращенном 'великолепии'. Первый раз я родился в Индии в семье, принадлежавшей к самому бедному сословию. У меня не было никаких шансов что-то изменить. Вся моя жизнь прошла в постоянном противостоянии с голодом, нищетой и болезнями. Ты даже не можешь представить себе всего, что я видел. Мой отец рано умер, и мы остались втроем с матерью и братом. С тех пор я стараюсь не вспоминать о том времени. Это была самая ужасная из моих жизней, потому что тогда я был уверен, что она у меня единственная. Я старался прожить ее 'на бело', как и все вы, но в ней не было ничего, кроме унижений и бедности. Умер я от лихорадки, когда мне едва исполнилось 20 лет. С тех пор со мной многое случалось. Я рождался каждый раз в другом месте. В те времена еще не было тех названий материков и стран, которые тебе сейчас известны. Я был свидетелем взятия Бастилии, казни Людовика ХVI, даже открытия Америки. Мне пришлось поучаствовать во многих войнах, без которых нельзя вообразить само существование человека. Я мог бы переписать заново историю тех государств, где жил, но у меня просто не поднимется рука, чтобы описать все эти ужасы. Мне редко удавалось умереть собственной смертью. Поначалу я еще дорожил своей жизнью, но потом все потекло само собой. Можно было бы собрать целую коллекцию оружия, убившего меня: сабли, мушкеты, ножи, топоры, шпаги, пистолеты и даже один раз виселица, когда меня вздернули за пиратство. Я сменил множество лиц, имен и фамилий, мне даже начало казаться, что я просто теряю себя самого…
Мне вдруг стало понятно, что это бессмертное существование было для него скорее мукой, чем наградой. Он сменил множество родственников и знакомых, быть может, даже друзей по всему свету, но, в сущности, он был одинок. Везде и со всеми.
- Дэвид - это твое имя в последней жизни? - спросила я. Мне почему-то захотелось отогнать от него воспоминания, которые причиняли ему боль.
- Нет. Его я не меняю уже давно. Так назвала меня одна женщина, которая была моей матерью. В тот раз я родился в Израиле, и она дала мне имя Давид. Никогда больше я не встречал такой любящей женщины. Она была для меня всем. Ей удалось изменить мои взгляды на жизнь. Ее уверенность в том, что все мы живем на земле не просто так, заронила в мою душу сомнения. Я стал задумываться о своем существовании, почему именно мне была дана эта возможность продолжать жить. После нее я начал искать ответы, которые и привели меня обратно в Индию, на свою первую родину, откуда все началось. Но это уже потом. Сначала была она. Иногда я рассказывал ей о своем прошлом, но это ее пугало. Она говорила, что дьявол диктует мне эти мысли, и часто молилась у моей кровати, когда я засыпал. Потом она умерла, и с тех пор я ношу данное ею имя. Со временем, правда, пришлось его немного изменить. Были причины. Но в целом оставил для себя память о ней.
Дэвид замолчал, глядя вниз на водопад. Я вдруг подумала, что только он один может рассказать, что чувствует человек, падая с такой огромной высоты в бушующий поток. Что скрывается в его памяти? Я даже не могла предположить, какие чувства он может испытывать, если даже смерть для него представляется обычным делом.
- Я, кажется, напугал тебя, - сказал он, внимательно глядя на меня. - Я не должен был этого говорить.
На его лице сквозили сомнение и разочарование.
- Мне, почему-то, показалось, что ты сможешь меня понять. Я уже давно не разговаривал об этом ни с кем. Прости, ты наверно думаешь, что я сумасшедший!
- Нет, Дэвид. Я вовсе не сомневаюсь в твоих словах, - поспешила я его успокоить, - просто твоя история такая… необычная. Пойми, мне трудно так сразу принять все это.
- Да, я знаю, - он усмехнулся. - Я бы на твоем месте поспешил, как можно скорее, отсюда убраться.
Я засмеялась.
- Ну, тогда мне точно пришлось бы нести Алекса на своих мужественных плечах, - я вспомнила его насмешливые слова.
- Ах да, Алекс! - он как-то небрежно произнес его имя. - Что вообще так привлекает тебя в нем?
Я насторожилась. Мне было почему-то неприятно, что он так говорил о человеке, которого я готова была назвать своим женихом.
- Я люблю его, - мой ответ прозвучал как-то неуверенно, и за это я еще больше разозлилась на Дэвида.
Почему вообще мне нужно оправдываться перед ним?! Скоро Алекс придет в себя. Мы вернемся в Питер, и все будет, как и раньше. И я забуду весь этот кошмар и самого Дэвида.
При этой мысли мое сердце сжалось. Но я не хочу его ЗАБЫВАТЬ! Что-то изменилось за эти два дня. Может, все мои переживания так сильно сказались на мне, но я уже ничего не знала наверняка. Мне не хотелось сейчас об этом думать. Я знала, что он прекрасно видит все мои чувства, и отвернулась. Догорал закат, и от воды стало совсем холодно. Я поежилась. Дэвид накрыл мои плечи своей курткой, не говоря ни слова. Рядом с ним слова вообще не имели значения.
- Пойдем. Тебе нужно выспаться. Завтра тебя ждет длинный путь.
Но у меня эта перспектива почему-то не вызвала оптимизма. Я в последний раз оглянулась на водопад.
- Мне понравились твои сокровища, - сказала я, чтобы как-то заполнить эту паузу.
- Я рад, - только и ответил он.
- Глава 4. Прошлое -
Я проснулась из-за того, что кто-то около меня разговаривал. Голоса звучали приглушенно, поэтому сначала мне показалось, что они - часть моего сна. Однако вскоре стало ясно, что я не сплю. Прислушавшись, я поняла, что где-то за пределами пещеры разговаривают Алекс и Дэвид. Александр, наконец, пришел в себя! Сон тут же испарился, я вскочила на ноги, но остановилась посреди комнаты. Вот он, момент, которого я так давно ждала, но которого и больше всего боялась. Теперь, когда ему стало лучше, какими будут у нас отношения? Раньше было все просто: он больной - я сиделка, а теперь наши роли должны будут как-то измениться, но я не знала, как именно.
И еще Дэвид. Мне совсем не хотелось, чтобы именно он стал свидетелем этого разговора. И потому я медлила, не решаясь выйти к ним из своего убежища. В памяти всплыл вчерашний вечер. Мы еще долго сидели с Дэвидом у огня камина, вырезанного в каменной стене пещеры. Я рассказывала ему о своей жизни в Питере, а он говорил, что никогда не встречал такой безнадежной оптимистки, как я. Нет, я совсем не хотела, чтобы он увидел мою неуверенность по отношению к Алексу. Только не он!
Минуты бежали, и весь день притворяться спящей было невозможно. Надо решаться. Я сделала робкий шаг по направлению к выходу. Они сидели на пороге. Я старалась ступать неслышно, но оба тут же обернулись. Последовала пауза, каждый из нас ждал, что кто-то начнет разговор первым.
- Привет, - наконец почти шепотом произнесла я.
Дэвид был абсолютно спокоен, но на секунду мне показалось, что в уголках его глаз притаилась грусть.
- Саша, - воскликнул Алекс, - ты просто чудо! Не представляешь, как я благодарен тебе за все, что ты сделала! Посмотри, я снова здоров!
И он вскочил на ноги, сгреб меня в охапку и закружил над землей так, что я только успела испуганно взвизгнуть. Это было немного не похоже на Алекса, обычно он был более сдержан на эмоции, но сегодняшнее утро было для него особым. Он снова почувствовал вкус к жизни. Мы так долго ждали с ним этого дня! Я была счастлива! Конечно, мы останемся вместе, как я могла в нем сомневаться?! Он осторожно поставил меня на землю.
- Да, ты снова здоров! - засмеялась я.
- Что со мной случилось? - спросил Алекс и нахмурился. - Он сказал, что ты сама мне потом все расскажешь.
Я удивленно обернулась на Дэвида.
- У тебя это получится намного лучше. Видишь ли, из меня рассказчик неважный, - ответил он с сарказмом.
Я открыла было рот, чтобы возразить, но передумала. Да, так будет лучше. Захочет ли Алекс поверить во все случившееся? А история Дэвида, тем более, вызовет у него отвращение.
- На обратном пути у нас будет возможность, чтобы поговорить, - ответила я, решив выиграть время.
Мне нужно было определиться, что именно стоило рассказывать Алексу.
- Вчера утром я ходил в деревню, - сказал Дэвид. - Сегодня к полудню вас будет ждать телега там же у реки. Вам надо спешить. А сейчас я, как радушный хозяин, приготовлю завтрак.
- Я помогу, - быстро отозвалась я.
Мне нужно было чем-то заняться, чтобы немного собраться с мыслями.
Мы поели в полной тишине. Какая-то недосказанность витала над всеми нами. Алекс хотел как можно скорей покинуть это место, мне же почему-то было жаль уходить. Я точно знала, что никогда больше не увижу этот лес, водопад и Дэвида тоже. Это было невыносимо, за эти два дня мы стали как-то по-особому близки друг другу. Осознание того, что он мне одной доверил тайну своей жизни, давало повод думать, что я что-то значу для него.
Дорога вниз заняла еще больше времени, чем я думала. Спускаться по полуразрушенным ступенькам было трудней, чем взбираться по ним. Дэвиду пришлось ждать, когда мы с Алексом, наконец, осилим эту каменную лестницу. Дальше дорога была легче, тропа все время спускалась вниз, и нам удалось к полудню добраться до нужного места. Телега уже ждала нас у ручья, но провожатый был другой. Отлично, мне совсем не хотелось снова повстречать того противного старика, который привез нас сюда.
- Я договорился, чтобы вас отвезли на станцию. Скоро отходит автобус до Барнаула. Там вы сможете сесть в самолет.
Ну, вот и все, наступила минута прощания. Алекс с благодарностью пожал руку Дэвиду.
- Я твой должник. Раз ты не берешь денег, я не знаю, что предложить тебе взамен, - сказал Алекс немного растерянно.
- Пожалуй, оставлю твой долг открытым, - ответил Дэвид, его взгляд был серьезен.
Потом он повернулся ко мне. Я стояла, не зная, что говорить. Мне было понятно, что какая-то часть меня навсегда останется в этом лесу рядом с ним. Он первым прервал молчание.
- Удачи тебе, Саша, и береги своего Алекса, - он сказал это очень тепло, не смотря на иронию, сквозившую в его словах.
- Когда-нибудь еще увидимся? - спросила я.
- Может в следующей жизни? - ответил он вопросом на вопрос и грустно улыбнулся.
В его случае, эти банальные слова имели особый смысл. Я не ответила. Алекс взял меня за руку и притянул к себе.
- Пойдем, нам нужно ехать, - мягко сказал он.
Но его взгляд, обращенный на Дэвида, выдавал напряжение. Я видела, как у того сдвинулись брови. Они застыли на секунду, глядя друг другу в глаза, потом Дэвид отступил на шаг.
- Счастливого пути, - сказал он, жестом давая нам понять, что больше не держит нас.
Телега медленно двинулась в обратный путь. Я не хотела смотреть назад, но когда поляна закончилась, и мы въехали в лес, я не выдержала и оглянулась. Дэвид стоял, сложив руки на груди, такой же спокойный и уверенный, как всегда. Он смотрел нам вслед. В этот момент деревья заслонили нас, и я потеряла его из виду.
Дальше была дорога домой. Оказывается, новый провожатый был не из того хутора, откуда начался наш путь два дня назад. Мне было немного жаль, что не удастся сказать 'Спасибо' бабе Маше, но в целом это было даже хорошо, я не хотела вновь встречаться с теми стариками. Алекс забросал меня вопросами обо всех событиях, которые произошли с ним за последние полгода. Оказывается, в его памяти было очень много пробелов. Я подробно рассказывала ему обо всем, он хмурился и переспрашивал интересовавшие его моменты. Последнюю неделю он не помнил вовсе. Мне пришлось подробно описывать, как мы попали сюда, скольких усилий мне стоило отыскать шамана в лесу. Рассказала я и о волках, и о буре, и о том, как, по словам Дэвида, он помог ему вернуть себе жизнь. Я не стала скрывать от Алекса ничего того, что говорил мне шаман о неведомых силах, способных управлять чувствами и поступками всех живых существ на любом расстоянии. Алекс должен был знать, что именно случилось с ним за эти полгода, что его воспоминания, оказывается, были кому-то очень нужны. Настолько нужны, что этот Некто готов был заполучить их даже ценой его, Алекса, жизни. Но я ни слова не сказала ему о самом Дэвиде. Свою тайну он доверил мне одной, и я не имела права разбрасываться ею. Да и был ли вообще смысл в том, чтобы кому-то рассказывать его историю? Ее сочли бы просто плодом моего больного воображения. Возможно, и я сама буду скоро так думать, покинув эти места. Мой рассказ произвел на Алекса сильное впечатление. Он долго молчал, пытаясь понять все услышанное.
- Я просто не могу поверить, - наконец проговорил он, - хотя это объясняет мою странную 'болезнь'. Но тогда кем это был? Что он искал в моей памяти?! И почему выбрал именно меня?!
- Мы должны понять это, - ответила я ему. - От этого теперь многое зависит. Кто знает, что ОН еще предпримет? Дэвид сказал, что он не нашел того, что искал.
- А этот Дэвид? Он вовсе не похож на шамана. В нем есть что-то очень странное. Мне он не понравился.
- Алекс, но ведь он помог тебе, - возмутилась я.
- Да, я знаю, и потому я готов был его отблагодарить, но он ничего не захотел у меня взять. Оставил мой долг открытым! - его глаза горели. - Что он пожелает однажды? Я не удивлюсь, если - тебя!
Последние слова он сказал с особой злостью.
- Мне вообще кажется, что я что-то проспал! Он не был с тобой груб?!
Я была поражена ходом его мыслей.
- Нет, Алекс, он не собирался причинять вред ни тебе, ни мне. Мы сами пришли к нему за помощью, а ты пытаешься найти в его действиях какой-то умысел! Он вылечил тебя и это главное! - мой голос почти сорвался на крик.
Я не понимала, почему у Алекса сложилась о нем такое отрицательное впечатление. Мне захотелось, во что бы то ни стало, защитить Дэвида от его несправедливых нападок.
- Ну, хорошо, Саша, я не буду говорить о нем плохо, не заводись, - казалось, он был сбит с толку моей эмоциональностью по отношению к этому вопросу, - но он так странно смотрел на тебя…
Тут я не выдержала и рассмеялась. С его стороны это было ни что иное, как проявление ревности. Алекс был способен испытывать это чувство? Мне казалось, что он всегда был очень уверен в себе и даже не допускал возможности сомневаться в своем превосходстве над другими мужчинами. Это было так… трогательно. Все-таки я что-то значу для него!
После долгих переездов мы прибыли в аэропорт, где наконец-то, получили возможность позвонить домой и сообщить, что с нами все в порядке. Моя мама не знала, где я нахожусь сейчас. Уезжая из дома, я сказала ей, что лечу к Алексу в Стокгольм. Потом я звонила ей с сотового, рассказывая, что добралась, и у меня все хорошо. Это был, конечно, обман, но мне не хотелось тревожить родителей лишний раз. Им и так пришлось ко многому привыкнуть за эти пять месяцев. Мое упрямство было невозможно пересилить ни слезами, ни скандалами, ни уговорами. Я была непреклонна, и они, кажется, в конце-концов смирились, что их дочь уже выросла и принимает самостоятельные решения. Было очень тяжело видеть, как мое поведение причиняет маме столько боли, но я не могла иначе. Я уже перестала быть ребенком - мне пришлось быстро повзрослеть. И вот я уже два дня не звонила им. Снова я повторяю эти слова 'два дня'. За это короткое время так много случилось, что, кажется, они поделили мою жизнь на 'до' и 'после'. Да, это действительно было так, хочу я того или нет.
Я потратила кучу денег на межгород, разговаривая сначала с мамой, а потом и с отцом. Смешно, но за эти полгода он стал частым гостем в нашем доме, иногда мне даже начинало казаться, что мы снова одна семья, как и раньше. Конечно, они очень беспокоились, я выслушала сейчас от них целую тираду обвинений, что я не имела права выключать свой телефон, что они просто места себе не находили от беспокойства. И только я появлюсь дома, они тут же запрут меня в моей комнате и больше никуда не отпустят.
Оба в точности повторили одни и те же угрозы, как будто договорились заранее. Но я не сердилась на них за это. Я просто была рада вновь услышать их голоса и поняла, что очень по ним соскучилась. Когда я, наконец, положила трубку, Алекс еще продолжал разговаривать. Ему было сложней, он не слышал родителей намного дольше, чем я.
Потом мы прошли предполетный контроль и сели в самолет.
- Мы летим домой! - восторженно прошептал мне на ухо Алекс. - Через несколько часов уже будем в Питере. Мои родители все еще там. Маму завтра выписывают из больницы.
- Теперь, когда ты поправился, ей точно станет лучше, - ответила я.
Самолет взлетел. Сзади остались огни аэродрома. Оказывается, пока мы ждали рейса, совсем стемнело. Я откинулась в кресле и поняла, что устала. Заныло плечо, оно еще долго не даст мне покоя. Как мне это объяснить маме? Придется что-нибудь соврать. Алекс заметил, что я поморщилась от боли.
- Тебе плохо? Я же говорил… Надо было сходить в медпункт.
- Нет, все нормально. Просто неудобно села.
Мы замолчали, я попыталась уснуть, но мысли не давали мне покоя, несмотря на усталость. Они роились в моей голове, не оставляя никакой надежды на сон.
- Алекс, что все-таки ОН искал в твоей памяти? - не выдержала я.
Он тоже не спал, потому что сразу ответил.
- Я не знаю.
- Может у тебя есть какие-то тайны в прошлом, которые могли бы кого-то интересовать?
- Тайны? - Алекс был удивлен. - Я что, по-твоему, шпион или подпольный ученый, который изобрел вечный двигатель?
Он засмеялся.
- Расскажи мне о себе, - попросила я.
- Ты думаешь, я чего-то не договариваю? - переспросил он.
- Нет, конечно, Алекс! - мне совсем не хотелось его обидеть. - Но, может, разгадка кроется глубже, чем мы думаем. Где-то в детстве или вообще не в тебе, а в твоих друзьях?
Он внимательно посмотрел на меня.
- Мне почему-то кажется, что ты знаешь больше, чем рассказала мне, - он наклонился ближе и испытующе заглянул мне в глаза.
- Просто, я ВИДЕЛА все это, а ты нет, - ответила я сердито. Мне показалось, что он заставляет меня оправдываться. - Понимаешь, над тобой трудился не какой-нибудь второсортный гипнотизер, ЕГО возможности просто не укладываются в моем воображения. Вряд ли ему было нужно знать, как именно ты замазал плохую отметку в дневнике в первом классе.
- У нас не было дневников, Саша, - он усмехнулся и миролюбиво проговорил. - Извини, я не хотел тебя обидеть.
- Я не обиделась, Алекс, просто это, действительно, серьезно. Это еще не конец, и тебе по-прежнему может грозить опасность. Мы просто обязаны понять, в чем здесь дело.
- Ты, правда, думаешь, что это может повториться? - он побледнел.
- Да, не исключено.
Неужели он и впрямь думал, что все уже позади? Какая непозволительная наивность! Между нами повисла напряженная пустота. Наши мечты о доме уже не казались такими уж безоблачными. Дэвид говорил той ночью, что мы принесли с собой страх. Теперь мы везли его в Питер. А за иллюминаторами была ночь, и от этого наша судьба представлялась еще более мрачной.