Мой взгляд упал на соседнее кресло, там сидела пара уже немолодых супругов. Он читал газету, а она мирно спала, сложив руки на коленях. Обычные люди, они летят абсолютно спокойно, не боясь за свой завтрашний день. Почему именно нам с Алексом выпала такая судьба? Мне всегда нравились фильмы мистического жанра, но я никогда не собиралась стать одной из его героинь. Я вспомнила о Дэвиде. Оказывается, в мире есть столько всего необъяснимого, о чем рядовой человек даже не догадывается. Теперь я знала это наверняка, и пока не представляла, как буду с этим дальше жить.
- Мы не должны сдаваться, - я взяла его за руку, - мы что-нибудь придумаем.
Пока продолжался полет, Алекс рассказывал мне о своей жизни, о детстве, о школьных друзьях, о том, что лето любил проводить в городке под названием Лидинге, где жили родители его отца. Вся его шведская родня была очень гостеприимна по отношению к нему, но его мать они так и не смогли до конца принять в свою семью. Вообще, у Элен была непростая судьба. Родственники с ее стороны в свое время не одобрили ее брак, а шведские считали ее человеком не своего круга. Она осталась практически одна, Алекс и его отец были единственными близкими ей людьми. Конечно со временем, когда в нашей стране взгляды на заграницу круто изменились, русская семья готова была принять ее, но гордость и обида на родителей не позволила ей вернуться. Зато Алексу разрешалось все. Он был единственным внуком, и потому всегда был желанным гостем у обоих бабушек и дедушек. Так он и жил на две страны, заводя друзей и впитывая в себя обе культуры.
И та и другая его семья были очень активны и легки на подъем. В свое время Алекс исколесил всю Европу, но так же повидал и Россию. Он посетил сотни городов, больших и малых, повидал множество людей. Я просто не представляла, где именно нужно было искать разгадку, которую мы стремились найти. Его шведский дедушка всю свою жизнь посвятил охране природы в своей стране. Биолог по образованию, он боролся за сохранение популяций перелетных птиц и потому много времени проводил в разъездах по всем европейским странам. Отец Элен был историком. Он исследовал культуру Востока, поэтому часто уезжал в экспедиции, в перерывах между которыми писал научные работы и помогал музеям расширять экспозиции. Более точно Алекс не мог рассказать об их работе. Он, как и все мальчишки его возраста, был занят больше собой, чем старался вникнуть в суть их увлечений. На долю обеих бабушек выпало постоянное ожидание своих мужей из очередной длительной командировки.
Русские родственники жили с самого начала в Ленинграде и очень гордились своим происхождением. Его дед всегда говорил, что однажды сядет за составление генеалогического древа своей семьи, но так и не успел. В прошлом году он внезапно умер от сердечного приступа прямо в музее, который был его детищем и смыслом жизни в последние пятнадцать лет. Этот музей был небольшим и располагался на территории одной из питерских библиотек. Дед посвящал ему все свое свободное время- там были выставлены его находки, собранные во время экспедиций за всю жизнь. Эта экспозиция, по рассказам Алекса, имела огромное значение в научном мире. К нему приезжали искусствоведы и ученые из разных стран. Многие музеи с мировым именем делали ему предложения купить экспонаты, но дед относился к ним как к священным реликвиям и никому не разрешал вывозить их из страны.
- Я не раз был в этом музее, - сказал Алекс, - дед хотел, чтобы я тоже 'заболел' его страстью к Востоку. С каждой вещицей у деда была связана какая-то удивительная история или тайна. Конечно, меня приводили в восторг рассказы о неизведанных странах, в которых он побывал. Когда мне было лет 10–12, я был уверен, что тоже обязательно стану исследователем и буду участвовать в экспедициях. Однако моему отцу не очень нравилось то, что я слишком увлекся безумными, по его словам, идеями деда, и я стал больше времени проводить в Швеции. Он объяснял это тем, что мне пора серьезно заняться своим образованием. Конечно, я продолжал иногда гостить в Питере, но в то время дед часто бывал в разъездах. Я уже закончил Университет, когда он однажды сказал мне, что стоит на пороге какого-то открытия, которое перевернет наше представление о мире. Это было сказано почти шепотом, его глаза горели, и я невольно подумал, не свихнулся ли он от своих постоянных экспедиций. Моя бабушка разделяла мои опасения, он стал просто одержим своим музеем. Дед почти не бывал дома и даже иногда оставался там ночевать. Это продолжалось до прошлой весны, пока однажды утром уборщица не нашла его лежащим на полу комнаты рядом с разбросанными экспонатами. Врачи поставили свой безапелляционный диагноз - сердечный приступ. Его давно предупреждали, что сердце заслуживает большего внимания, чем он тому уделял. Но дед не реагировал на все уговоры жены и врачей, он был слишком занят своими исследованиями, чтобы обращать внимание на здоровье.
Алекс помолчал немного и добавил.
- Так он и закончил свою жизнь рядом с вещами, которые значили для него больше, чем все остальное. Я даже не знаю до сих пор, сделал он свое открытие или нет. Да и было ли оно вообще в реальности? Может, оно существовало только в воображении самого деда? На мою бабушку его неожиданная смерть оказала пагубное влияние. Она не смогла пережить такой потери и через четыре месяца тоже умерла.
- Какая грустная история, - мне не хотелось говорить банальные слова, но ничего другого не пришло мне в голову.
Я находилась под впечатлением от всего рассказанного. Жизнь Алекса была, оказывается, так насыщена событиями, что я просто не могла поверить, что это действительно происходило с одним человеком.
Мое детство было настолько неинтересным по сравнению с его, что даже не хотелось вспоминать. В нем не было ничего, что вообще можно было кому-то рассказать. Родители отца умерли рано, а бабушка и дедушка с маминой стороны жили в далеком Иркутске, поэтому виделись мы с ними очень редко. Когда-то мама приехала в город на Неве, чтобы получить образование. Она отучилась на факультете истории в Питерском Государственном Университете, потом осталась там при кафедре, защитила диссертацию и до сих пор преподает в нем, обучая студентов истории и естествознанию. Когда-то она подавала большие надежды, ее приглашали за границу в команду ученых при Музее естествознания в Париже. Но она осталась. Как потом говорила, муж не хотел уезжать из страны и тем более отпускать жену и дочь одних. Мне тогда было совсем мало лет, пять или шесть. Мама в то время как раз писала диссертацию. Помню, что она постоянно сидела в библиотеках и всегда брала меня с собой, так как оставить ребенка ей было не с кем. Поэтому мир книг был для меня знаком с детства.
Все каникулы я проводила в Питере или его пригороде. Москва была единственным интересным городом, кроме, конечно, Питера, который мне удалось увидеть. И то это случилось лишь в прошлом году, когда я стала победителем в тематической олимпиаде между питерскими вузами. Меня включили в команду, которая представляла наш город на общероссийском слете студентов. Так мне и удалось посмотреть столицу. Вот и все. Именно поэтому наша поездка на Алтай для меня была серьезным испытанием.
Хорошо еще, что самолет не вызвал у меня приступа паники. Все-таки детский опыт полетов в Иркутск к родственникам оказался как нельзя кстати. Я лишь дважды была на родине мамы, один раз мне было 7, а второй раз-14 лет. Скорей всего видеться раз в семь лет было для них вполне достаточно. Мне пришло в голову, что согласно моей теории, через два года мы снова должны будем с ними встретиться. Все-таки моя семья была не самая дружная. Мы все умели прекрасно обходиться друг без друга. Мне снова стало стыдно перед мамой. Она была единственным преданным человеком, а я так бесцеремонно разбрасывалась ее любовью. Я поклялась, что больше никогда не обману ее и не заставлю волноваться. Часто я слышала через дверь, как она потихоньку жалуется подругам, что ее жизнь не удалась - с мужем не сложилось, карьера, о которой мечтала, не получилась, а дочь скоро совсем вырастет и уйдет. 'Мамочка, я больше никогда не буду такой эгоисткой', - пообещала я.
Разговоры отвлекли нас с Алексом от полета, и время пробежало быстро. Стюардесса попросила всех пристегнуть ремни, и вскоре я почувствовала, что самолет начинает снижаться. Вот уже показались огни города. Под нами был Питер. Мое сердце радостно забилось. Наверно, Алекс чувствовал нетерпение, так же как и я, потому что сильней сжал мою руку.
- Мой отец будет встречать нас в аэропорту, потом я отвезу тебя домой. Я должен сказать твоим 'Спасибо' - его глаза смотрели на меня с благодарностью. - Им, наверно, тоже пришлось не сладко.
Я была счастлива от того, что он беспокоился о них. Мне было бы трудно все им объяснить, но появление Алекса решит все эти проблемы. Когда я в последний раз говорила с ними, огромного труда мне стоило убедить их не приезжать за мной в аэропорт. Ведь я летела вовсе не из Стокгольма, как думали они.
Самолет, слегка вздрогнув, коснулся земли, под нами замелькала посадочная полоса. Я дома! Мне казалось, что я не была здесь тысячу лет, хотя прошло не больше недели. Слезы навернулись у меня на глазах, когда мы входили в двери аэровокзала, на крыше которого ярко светились огромные буквы 'Санкт-Петербург'. Отец Алекса действительно был там. Он бросился к нам навстречу, все еще не в силах поверить, что Алекс снова здоров. Эрик сгреб его в свои объятья, позабыв о смущении и этикете. Обычно он был сдержан и не позволял себе проявлять эмоции. Но люди вокруг даже не обратили на это внимания, аэропорт был именно тем местом, где можно было видеть слезы на глазах даже самых суровых мужчин. Я невольно засмотрелась на них, остановившись посреди зала. Наконец, Алекс высвободился их отцовских объятий и повернулся ко мне.
- Папа, ты должен благодарить за все Сашу.
Тот серьезно пожал мне руку и сказал, что очень рад, что моя помощь оказала такое потрясающее действие на его сына. Я с улыбкой смотрела на его попытки подобрать нужные слова. Наверно, он впервые находился в подобной ситуации. Он говорил по-русски неплохо, но те обороты речи, которые он использовал, выдавали в нем иностранца.
- Отец, я должен отвести Сашу домой. Прости, но я обязан это сделать. Потом я сразу же приеду к маме в больницу.
- Хорошо, - ответил Эрик, он с пониманием отнесся к словам сына и спорить не стал. - Я отвезу вас.
- Нет, мы возьмем такси. Ты езжай к маме, а то она будет беспокоиться. Я скоро тоже буду там.
Мы тепло попрощались с Эриком. Он еще раз поблагодарил меня за Алекса, и мы вышли на улицу, где стояла в ожидании целая вереница такси. Путь до моего дома занял не так уж много времени. В этот поздний час движения на дорогах почти не было. Город спал, укутавшись в сумерки белой ночи. Я тоже почувствовала неимоверную усталость, глаза мои просто закрывались. Но вот уже знакомый поворот, двор и подъезд.
Все, я приехала домой! Мама, я так хочу тебя скорей увидеть! Алекс помог мне выйти. Пока он договаривался с таксистом, чтобы тот его подождал, я успела взлететь по ступенькам до своего четвертого этажа. Дверь уже была распахнута настежь - мама всю ночь караулила меня у окна. Я упала в ее теплые объятия и вдохнула такой знакомый с детства запах ее духов.
- Прости меня, я больше никогда-никогда не буду так волновать тебя, - я разрыдалась. Только теперь я могла, наконец, быть сама собой, не стараться казаться сильной и не пытаться кого-то спасти.
- Девочка моя, ты так нас напугала, - ее голос звучал очень мягко, как будто она вовсе не упрекала меня в моем безрассудстве. От этого мне стало еще тяжелей.
- Я знаю, мама.
Так мы стояли с ней, обнявшись на пороге, пока не подошел Алекс. Мама нахмурилась, именно в нем она видела причину всех наших проблем.
- Я пришел сказать Вам спасибо. Если бы не Саша, я бы никогда не выздоровел. Я знаю, что сам того не желая, доставил Вам столько неприятностей. Но я надеюсь, что смогу еще загладить свою вину, если Вы мне позволите, - его смиренный вид был настолько трогательным, что даже мое сердце сжалось.
Я умоляюще глядела на маму. Она продолжала хмуро смотреть на него еще несколько секунд. Но потом взгляд ее смягчился, и она сильней прижала меня к себе. Ей невозможно было устоять перед обаянием Алекса и моими безмолвными просьбами.
- Хорошо, мы попробуем. А пока я хочу вернуть, наконец, Сашу в родной дом.
- Я обязуюсь завтра целый день не подходить даже близко к ней, - пообещал Алекс.
- Это не честно, я протестую! - возмутилась я.
Все рассмеялись, и напряжение окончательно спало. Мама скрылась квартире, а я немного задержалась на пороге. Мне хотелось попрощаться с Алексом наедине. Он взял мои руки и положил их себе на грудь, потом притянул меня ближе и тихо произнес:
- Саша… Теперь я многим обязан тебе, - он повернул мои руки и поцеловал ладони, после чего сделал шаг назад, - я позвоню тебе завтра, или нет, наверно уже сегодня. Тебе надо хорошенько отдохнуть.
На этом мы попрощались, и я закрыла за ним дверь. Все вокруг было, как и раньше, но ощущение, что я вернулась домой после долгой разлуки, не покидало меня. Я просто валилась с ног, и мама, хоть и хотела подольше поговорить со мной, сдалась и отпустила меня спать. Я еле доползла до кровати и, едва коснувшись подушки, тут же провалилась в сон.
Когда мне удалось, наконец, открыть глаза, в комнате было серо. Я удивилась, неужели утро еще не настало. Мой взгляд упал на часы рядом с кроватью, там горели цифры 07:15 РМ. Мозги ворочались медленно, но, наконец, я поняла, что уже вечер, и шторы на окне плотно задернуты. Ничего себе! Я проспала весь день. Наверно, я отсыпалась за все последние полгода.
На кухне кто-то звенел посудой, и глухо слышались чьи-то голоса. Я встала и оглядела себя в зеркало. Немного помятый вид, но самое ужасное - это бинт на плече. Он почти сполз и развязался. Надо было что-то делать, не хватало еще пугать родителей своими ранами. На полке валялась моя дамская сумочка. Уже давно я не носила ее. Гулянки я забросила, а ходить по больницам мне было удобней с рюкзачком. Именно его я и брала с собой в поездку. Но теперь сумочка представляла собой огромную ценность: в ней должен был находиться широкий лейкопластырь, я всегда носила его с собой на тот случай, если туфли начнут натирать ноги. О счастье, он оказался на месте. Я сняла бинты и осмотрела рану. Она уже начала затягиваться. Я вспомнила, как Дэвид смазал ее какой-то приятно пахнущей, но очень жгучей настойкой. Все-таки он многое знал о травах, и это действительно помогало ему лечить людей.
Мысли о Дэвиде выбили меня из равновесия. Воспоминания о нем не стали на расстоянии более тусклыми. Я как сейчас видела необычное жилище в пещере и картины на стенах. Теперь мне было понятно, почему некоторые из них выглядели совсем старыми, наверно он собирал их, чтобы оставить память о тех местах, где жил когда-то. Человек вне времени… Я подошла к окну: там, в свете вечерних фонарей гуляли по улице компании горластой молодежи. Находясь здесь, в Питере вся его история казалась нереальной, но от этого она не стала для меня менее правдивой. Даже сейчас я ни минуты не сомневалась, что все это действительно было с ним. Мне стало жаль, что я никогда больше не увижу его снова.
Чтобы отогнать от себя грустные мысли, я занялась своим плечом. Отрезав кусок лейкопластыря, я налепила его на свою рану, скрыв от посторонних глаз жуткую картину. Конечно, мама будет в шоке, надо поскорей придумать правдоподобное объяснение по этому поводу. Я набросила на плечи плюшевую накидку и приоткрыла дверь. В нос ударил сладкий запах пекущегося пирога, наверно, там готовился праздничный ужин по поводу моего возвращения. Ну вот, а я боялась, что меня и в правду закроют на амбарный замок в комнате, как обещали. Я улыбнулась и пошла на кухню. Там кулинарничала моя мама и ее лучшая подруга Тоня. Она первая увидела меня и бросилась ко мне с поцелуями. Мне всегда нравилась эта женщина, ее веселый нрав часто помогал нам с мамой справиться с нашими житейскими неприятностями. Казалось, в ней был заключен неистощимый запас энергии и оптимизма, которыми она с радостью делилась с окружающими.
- Блудная дочь вернулась! - воскликнула она. - Ну, и горазда же ты поспать, мы с мамой сначала приготовили обед, но ты даже не соизволила проснуться.
Они обе рассмеялись. Их смех наполнил нашу квартиру весельем, отчего она показалась уютной и по-настоящему домашней.
В этот вечер было много улыбок, смеха и слез. Я рассказала им свою историю, повторив ее с самого начала, ведь за эти полгода мне с мамой так и не удавалось поговорить откровенно. То не было времени, то желания. Теперь я могла все рассказать ей, конечно опустив эпизод с поездкой на Алтай. Я заменила ее историей о том, что в Швеции, наконец, нашелся доктор, который помог ему вернуться к жизни. Я сказала, что все это были последствия какого-то гипноза, которому Алекс подвергся по неизвестной причине. Их это объяснение вполне удовлетворило. Я оправдывалась, что не выходила на связь потому, что ученый, который занимался излечением Алекса, категорически запретил в своем доме пользоваться сотовыми телефонами. Он объяснил, что оборудование чувствительно к излучению мобильников и потому просил отключить их ради успеха нашего дела.
Мне было противно от того, что я занимаюсь таким безоглядным враньем, но я знала, что правда только усложнит маме жизнь. Пришел отец. Оказалось, что он уже два раза приезжал, чтобы увидеть меня, но я все еще продолжала спать. Пришлось повторить свой рассказ. Одним словом, только через два часа мне, наконец, удалось добраться до ванной и залезть под душ. Он окончательно вернул мне силы, и я вспомнила про Алекса. Он же обещал мне позвонить.
- Мама, где мой телефон? - я с удивлением обнаружила, что его нет на том месте, где я его ночью оставила.
- Он начал звонить, я и забрала его на кухню, - мама начала искать его среди бесконечных кухонных баночек и коробочек.
- Вот он, - после минуты поисков она победно подняла над головой мой сотовый, и я буквально вырвала его из ее рук.
- Алекс звонил два раза! - воскликнула я.
- Что плохого в том, что ему немного пришлось подождать, ведь ты ждала его намного дольше, - парировала мама, но я все равно с упреком посмотрела на нее. Отвечать мне ей не пришлось, так как телефон зазвонил прямо в моих руках. Это был Алекс.
Я закрылась в своей комнате и открыла трубку.
- Привет, - сказала я.
- Саша, с тобой все в порядке, я звоню тебе уже полдня! - его голос был встревожен.
- Я проспала весь день, - ответила я смущенно.
- Ну, ты даешь! А я просто не смог валяться в постели. За окном такая погода. Весна! Все цветет! Я уже объехал весь Питер.
Я его прекрасно понимала: проторчать на больничной койке полгода для любого человека было бы убийственно. Теперь Алекс снова начал жить, и он не хотел попусту тратить ни одной минуты.
- Маму выписали из больницы, - продолжал Алекс, - она сейчас в гостинице и мечтает тебя увидеть. Хочешь, я прямо сейчас приеду за тобой?
Я засомневалась. Мне очень хотелось поехать, но я пообещала родителям, что этот вечер проведу с ними.
- Извини Алекс, я хочу сегодня весь вечер быть дома. У нас гости, все они собрались ради меня. Я просто не могу их бросить.
Мой голос не был уверенным, но Алекс правильно понял меня.
- Знаю, я сам пообещал сегодня утром держаться от тебя на расстоянии.