И, честно говоря, – добавил он, – мне кажется, что это хорошая мысль. Мне кажется, жизнь должна продолжаться. Нам всем нужно поскорее забыть об этом, – сказал он, странно посмотрев на Кейтлин, как будто говорил о ней. – Это были ужасные сутки, мы не знали, где она и что с ней. Но Скарлет вернулась. И это самое главное. Больше меня ничто не интересует. Я хочу поскорее всё это забыть и жить дальше. Я не хочу постоянно думать о случившемся. Мне кажется, Скарлет это не поможет. Мне не хочется, чтобы у неё развился комплекс, она начала слишком критично к себе относиться и гадать, всё ли с ней в порядке. Я так благодарен за то, что она вернулась живой и здоровой. Это самое главное, не так ли?"
Калеб остановился и посмотрел на Кейтлин. Утренний свет осветил его большие карие глаза. В них Кейтлин увидела надежду, отчаяние и мольбу о том, чтобы она признала, что всё вновь стало нормально, и они могут двигаться дальше.
Этого Кейтлин хотелось больше всего. Глядя Калебу в глаза, ей так хотелось, чтобы они были счастливы. Она не хотела с ним спорить. Но как бы ей ни хотелось всё забыть, сделать она этого не могла. На карту были поставлены жизнь её дочери, её здоровье и её будущее. А также будущее всего человечества. Как бы ей это было неприятно, но Кейтлин должна была докопаться до истины.
"Мне кажется, ей не следует так рваться в школу, что бы там ни говорили врачи, – сказала Кейтлин, слыша решимость в собственном голосе. Она старалась успокоиться. – Мне кажется, необходимо провести дополнительные исследования. Этот врач – часть системы. Может, Скарлет следует посетить другого врача? Специалиста".
"Какого специалиста? – сказал Калеб. – Какие исследования?"
Кейтлин пожала плечами. Ей и самой хотелось бы знать ответы на эти вопросы. Жаль, что не было никого, кто бы мог дать ей все ответы, никого, кто не считал бы её сумасшедшей. Глядя Калебу в глаза, она понимала, что и он полагал, что она была не в себе.
"Я не знаю наверняка, – сказала Кейтлин. – Я не эксперт, но должны же быть специалисты".
"Эксперт в чём?" – нетерпеливо наседал Калеб.
Кейтлин всё больше расстраивалась, глядя на мужа.
"Как ты можешь притворяться, что тогда в комнате ничего не произошло? Ты можешь говорить полицейским или врачу, что захочешь, но ты же знаешь – мы оба знаем – что произошло. Ты знаешь, что ты видел".
Калеб нетерпеливо отвернулся.
"Я не знаю, о чём ты говоришь", – ответил он.
"Нет, знаешь, – не унималась Кейтлин. – Ты видел, что происходило с твоей дочерью. Ты слышал её рычание. Она отшвырнула тебя в другой конец комнаты – там до сих пор осталась вмятина в стене!"
"И что из этого!?" – отрезал Калеб, выходя из себя.
"Ты можешь это как-то объяснить?"
"Ты слышала врача. Конверсионный синдром. Люди в этом состоянии меняются. Они способны на всё. Это истерический припадок, так он сказал. Ты же знаешь, что всплеск адреналина может привести к разным последствиям. Это ничего не доказывает".
"Это не был всплеск адреналина! Это не был конверсионный синдром! – парировала Кейтлин, срываясь на крик".
"У неё была лихорадка. Она была не в себе. Это было что-то вроде лунатизма", – не унимался Калеб.
"Это не лунатизм!"
"Называй, как хочешь. Зачем на этом зацикливаться? С нашей дочерью всё в порядке!" – прокричал в ответ Калеб. Его крик эхом огласил пустой холл, заставив обернуться людей на другом конце коридора.
Кейтлин увидела, что на них смотрят. Калеб тоже это заметил. Они смущённо отвернулись.
"Хотелось бы мне в это поверить, – мягко сказала Кейтлин. – Правда. Сейчас с ней всё хорошо. Но это ненадолго. Ей нужна помощь. И я не оставлю всё так, как есть, что бы ты или она ни говорили".
"Какая ей нужна помощь? – ответил Калеб. – Что, по-твоему, с ней не так?"
"Ты сам знаешь. Ты слышал мои слова. Ты можешь в них не верить, но ты знаешь, что я права".
Кейтлин видела во взгляде Калеба замешательство, но он упорно не хотел видеть правду.
"Права в чём?"
Кейтлин вышла из себя.
"НАША ДОЧЬ – ВАМПИР!"
Крик Кейтлин поднялся к потолку и эхом прокатился по холлу, вызвав недоумённые взгляды окружающих.
Калеб оглянулся, а потом смущённо опустил голову. Наконец он сделал шаг вперёд и посмотрел Кейтлин прямо в глаза. Она стояла, не двигаясь с места, дрожа и не зная, что делать и что думать.
Калеб медленно и осуждающе покачал головой.
"Доктор был прав, – сказал он. – Тебе и вправду нужна помощь".
* * *
Кейтлин медленно ехала в школу. Скарлет сидела на пассажирском сиденье. Калеб ушёл на работу, попросив Кейтлин довести дочь. Последние несколько минут они ехали молча. Кейтлин следила за дорогой, пытаясь всё понять. Скарлет сидела рядом, не отрывая взгляда от телефона и переписываясь с несколькими друзьями.
"Репутацию мне ещё долго восстанавливать, мам, – сказала она. – Лучше бы вы не звонили моим друзьям, – добавила Скарлет, вздохнув".
Кейтлин не знала, что ответить.
Скарлет вновь посмотрела в телефон. "Я успеваю на второй урок, – сказала она. – Отлично. Первая контрольная у меня на четвёртом уроке. Сегодня я задержусь, у меня футбол, – быстро добавила она, когда Кейтлин притормозила у главного входа в школу".
Скарлет поцеловала Кейтлин в щёку, открывая дверь. "Не беспокойся за меня. Я в порядке. Правда. Что бы со мной ни случилось, уже всё позади. Люблю тебя", – протараторила она, выпрыгивая из машины и вбегая по ступеням. Кейтлин даже не успела ей ничего ответить.
Она смотрела на дочь, не в силах избавиться от неприятного предчувствия. Она испытывала грусть, страх и беспомощность. Там была Скарлет, её единственная дочь, человек, которого она любила больше всех в мире. Ей хотелось её защитить. И защитить других.
Кейтлин наблюдала, как Скарлет в одиночку поднимается по пустой школьной лестнице. Больше всего в жизни ей сейчас хотелось верить, что всё было в норме, хотя в глубине души она понимала, что это не так. Скарлет закрыла за собой дверь, войдя в здание, в котором были сотни ребят. Кейтлин не могла перестать думать, не попали ли эти дети в ловушку, оказавшись в одном здании с её дочерью. Как скоро мир снова столкнётся с вампирами?
Глава седьмая
Скарлет пересекла широкую мощёную площадку и вбежала по ступеням, направляясь к школьному входу. На ходу она плотнее запахнула лёгкую ветровку, жалея, что не додумался надеть что-нибудь теплее. Всего несколько дней назад температура воздуха доходила до 20 градусов, а сейчас было не больше 10. Октябрь такой непредсказуемый, подумала она, особенно в конце, ведь до празднования Хэллоуина оставалось всего несколько дней. Скарлет напомнила себе, чтобы, вернувшись домой, она первым делом отправилась в подвал, чтобы достать тёплые осенние вещи.
Схватившись за дверную ручку, Скарлет оглянулась через плечо в надежде, что мама уже уехала. Тот факт, что мать всегда сидела в машине и ждала, пока Скарлет не скроется за дверью, заставлял её смущаться – ведь она давно уже не была первоклашкой. Скарлет вся сжалась, когда увидела мамину машину у ворот. Оставалось надеяться, что больше никто из ребят этого не видел – двор был пуст, все были в классах. Скарлет подозрительно осмотрелась.
На самом деле, она не особо злилась на маму за излишнюю опеку, сожалея, что пришлось её так напугать. При этом Скарлет хотелось как можно скорее забыть вчерашний инцидент. Мама излишне переживала, и Скарлет хотела убедить её в том, что всё было в порядке. И пусть ей только исполнилось 16, она уже была почти взрослой женщиной, независимой и способной о себе позаботиться.
Скарлет быстро открыла дверь и побежала по коридору. Шаги эхом отскакивали от стен, а кроссовки скрипели по вычищенному до блеска плиточном полу. Сердце забилось быстрее, когда Скарлет взглянула на часы и увидела, что второй урок почти закончился. Ей было неловко: она собиралась зайти в класс прямо перед звонком. Она уже начинала чувствовать на себе недовольные взгляды одноклассников. Особого выбора у неё не было. Она не могла дожидаться конца урока в коридоре потому, что коридоры постоянно патрулировались. Скарлет хотелось хотя бы появиться в классе и взять домашнее задание на завтра.
Торопливо ступая по коридору, она вновь начала задумываться о вчерашнем. Скарлет не понимала, что с ней произошло, и ей не верилось в то, что рассказывали родители о том, как она убежала из дома. Она ничего этого не помнила. Внешне она старалась выглядеть спокойной, говоря им, что всё было в порядке, и что она чувствовала себя хорошо, но внутри она боялась. Скарлет нервничала от того, что совсем ничего не помнила и не знала, где провела весь день. Было ужасно очнуться в больнице. Её всю трясло от страха. Тёмное пятно в её сознании не давало ей покоя: она не знала, куда отправилась, что делала, и почему никто не мог так долго её найти. Неужели она натворила какую-нибудь глупость? Виделась ли она с друзьями? Виделась ли с Блейком? Почему она ничего не помнила?
Скарлет вдруг покраснела, вспомнив слова матери о том, что они позвонили в полицию и всем её друзьям. Просто ужасно. Интересно, кому именно они позвонили? Что говорили? Как теперь Скарлет смотреть всем в глаза? Что подумают о ней друзья? Как она сможет всё объяснить? Скарлет и сама не совсем понимала, что с ней произошло.
День будет непростым, подумала девочка, приближаясь к двери кабинета. Будет много вопросов, на которые у неё не было ответов.
Скарлет дошла до конца длинного коридора, подошла к крайней двери и взялась за ручку. Собравшись с силами, она сделала глубокий вдох, крепче сжала книги и открыла дверь.
"Алгоритм треугольника, который не превосходит…"
Учитель математики прекратил писать на доске, обернулся и посмотрел на Скарлет. Все ребята тоже повернулись в её сторону. В классе было около 30 учеников. Это был самый скучный урок математики, и, к счастью, среди присутствующих Скарлет почти ни с кем не дружила.
На последних партах сидело несколько девочек, которых Скарлет считала своими подругами, включая её лучшую подругу Марию. Скарлет с облегчением отметила, что Мария приберегла для неё свободное место. Мария была ей как сестра, которой у Скарлет никогда не было. Они были знакомы с детства и почти никогда не расставались. Латиноамериканка с длинными, кудрявыми каштановыми волосами и карими глазами, по мнению Скарлет, Мария напоминала молодую Дженнифер Лопез. Они всегда были готовы помочь друг другу.
В конце класса, к своему ужасу, Скарлет увидела ещё двоих противных популярных девушек, включая её главного врага – Вивиан. Скарлет могла найти общий язык почти со всеми, кроме неё. Метр семьдесят десять ростом, блондинка с идеальными прямым волосами, злыми голубыми глазами, идеальными подбородком и носом, Вивиан всегда ходила по школе так, будто прогуливалась по собственному особняку. Она была на год старше Скарлет и в свои 17 лет являлась одной из самых взрослых девочек в их классе, поэтому смотрела на всех свысока. На ней всегда была надета шёлковая блуза одного из оттенков голубого и небольшое колье из сверкающего натурального жемчуга. Дополняла она его такими же жемчужными серьгами. У Вивиан всегда был идеальный маникюр одного из оттенков розового. Как бы прекрасно она ни выглядела снаружи, она была уродлива внутри: никогда не упускала возможности посмеяться над другими, поиздеваться над ними и воспользоваться их слабостями.
Скарлет сделала шаг вперёд, и, как по команде, Вивиан громко и злобно хихикнула. Её смешок повлёк за собой злобные насмешки ещё нескольких человек, в основном тех, кто относился к её злобной свите. Жизнь Скарлет становилась всё хуже.
"Простите за опоздание", – сказала она, обращаясь к учителю, который продолжал удивлённо смотреть в её сторону.
"Серьёзное опоздание, – отрезал он. – Урок почти закончен. Мне придётся отметить, что ты на нём отсутствовала".
"Хорошо", – довольно резко ответила Скарлет, развернулась и прошла среди парт, направляясь к свободному месту рядом с Марией. Она терпеть не могла этого учителя математики. Он был противный и скучный. Иногда ей казалось, что он и Вивиан были дальними родственниками.
Да и сам предмет Скарлет не любила. Она любила с головой уходить в учёбу, но когда предмет был ей неинтересен, ей было сложно себя мотивировать. На данный момент её любимым предметом бы английский. Она любила читать и в последнее время начала замечать у себя наклонности к письменному творчеству. Учитель английского, мистер Спэрроу, относился к Скарлет очень доброжелательно. Он был полной противоположностью этого зануды-математика.
Учитель громко и недовольно прокашлялся.
"Как я говорил, – продолжил он, – когда речь идёт о треугольниках, тождественность…"
"Что случилось?" – прошептала Мария в следующую секунду, как Скарлет села рядом.
Скарлет огляделась, ожидая, когда все перестанут на неё смотреть. Наконец, все вновь уставились в свои тетради. Все, кроме Вивиан: она продолжала смотреть на Скарлет холодным, как лёд, взглядом, не скрывая снисходительной улыбки. Потом она наклонилась и прошептала что-то подруге на ухо. Та прикрыла рот ладонью и захихикала. Скарлет могла только догадываться, что вызвало подобный смех.
"Ничего", – прошептала она Марии. Скарлет не нравилось, что приходилось скрывать от Марии подробности, но сейчас обсуждать вчерашнее она не хотела, особенно здесь, посреди урока.
Скарлет вдруг почувствовала вибрацию в кармане. Оглядевшись и убедившись, что никто на неё не смотрит, она достала телефон и спрятала его под парту. Скарлет посмотрела на дисплей.
Ты в норме?
Сообщение от Марии.
Скарлет увидела, как Мария украдкой одной рукой печатает сообщения в телефоне под партой, при этом делая вид, что следит за учителем и пишет в тетради.
Скарлет улыбнулась. Повторяя за Марией, она стала писать что-то в тетради, пока другой рукой печатала СМС:
Норм. Спс.
Только Скарлет нажала "отправить", как зазвонил звонок.
"Хорошо, класс, не забудьте прочитать к завтрашнему дню главу номер три. Первый тест в пятницу!" – громко сказал учитель, пытаясь перекричать шум, ведь все ученики тут же поднялись со своих мест, начали собирать учебники и выходить из кабинета.
Скарлет тоже поднялась со стула, собрала свои вещи и вышла из кабинета вместе с Марией.
"Боже, так что же случилось? – сразу спросила подруга, едва сдерживая волнение. – Твоя тётя Полли звонила мне вчера. Сказала, что тебя не могли найти".
Сердце Скарлет забилось быстрее, пока она придумывала вразумительный ответ. Врать ей не хотелось, особенно Марии, от которой она никогда ничего не скрывала. В то же время Скарлет не знала, что ответить, поэтому ей нужно было превратить всё в шутку.
"Ой, они просто переволновались, – быстро придумала она. – Я ушла из дома всего на несколько часов, забыла дома телефон, и они не могли меня найти".
Скарлет была ужасной лгуньей и гадала, купилась ли Мария на её оправдание.
"Я слышала, что сегодня ты была в больнице", – скептически возразила она.
Сердце Скарлет готово было вырваться из груди. В этом был большой недостаток маленьких городков, и от него никуда не деться.
"Да… хм… ну… после школы мне вчера стало очень плохо, и меня отвезли в больницу. Сейчас всё в порядке".
"Хорошо, класс", – ответила Мария. Скарлет облегчённо вздохнула – похоже, подруге её объяснений было достаточно.
Они смешались с громогласной толпой в школьном коридоре. При этом Скарлет вдруг стало страшно. Она подумала о том, кто ещё может начать задавать вопросы, и стала гадать, где же она на самом деле провела вчерашний день. Что если она отправилась к одному из своих друзей? Что если друзья спросят её о том, что она сделала, и окажется, что она совсем ничего не помнит? Какое оправдание ей придётся придумывать тогда?
В холле становилось всё более людно, потому что из многочисленных кабинетов бесконечно выходили всё новые и новые ученики. Пока Скарлет и Мария шли по коридору, их заметили ещё две близкие подруги и заторопились в их сторону. Подруги странно смотрели на Скарлет, и она мысленно готовилась к множеству вопросов.
"Господи, что с тобой случилось? – спросила Жасмин, подходя к ней. Темнокожая, хрупкая и энергичная, Жасмин была одной из двух ближайших подруг Скарлет. Ростом метр пятьдесят пять, с короткими чёрными волосами и большими зелёными глазами, Жасмин казалась крошечной и хрупкой, хотя на самом деле она была крепким орешком и гордилась тем, что что бы о ней ни думали люди, она всегда добивалась своего. Жасмин была бесстрашной и неустанно вдохновляла Скарлет, которой хотелось иметь хоть часть той смелости, которой обладала подруга. Скарлет любила ей, несмотря на то, что Жасмин любила посплетничать и слишком много болтала. – Я слышала, что ты пропала, – продолжила она. – Твоя тётя звонила мне, и я слышала, что к тебе домой приходили полицейские!"
"Ты в порядке?" – спросила Бекка.
Ещё одна подруга Скарлет, Бекка, была четвёртым членом их группы. Она была высокой, ширококостной и немного полноватой блондинкой с вьющимися волосами. Она была не такой красивой, как остальные, но очень доброй и очень умной. К тому же, она была лучшей футболисткой и одной из самых верных подруг Скарлет по команде. В отличие от всех остальных у Бекки был постоянный парень, с которым они встречались уже два года. Жасмин тоже с кем-то встречалась, но всего лишь несколько месяцев. Получалось, что, как ни странно, парней не было только у Скарлет и Марии. Мария только что рассталась со своим поклонником, а Скарлет надеялась, что Блейк станет её парнем, хотя она не была уверена в том, хочет ли он того же самого.
В школе они были неразлучны и всегда встречались в коридорах, а после школы проводили время у кого-нибудь дома. При этом лучшей подругой Скарлет считала Марию, к которой относилась, как к сестре. Если они не были вместе, то обычно переписывались в чате. У Скарлет были и другие друзья, но ни с кем она не была так близка, как с Марией. Их группа не была самой популярной в школе, но и не относилась к аутсайдерам. Скарлет и её подруги были обычными. Их любили остальные, а они хорошо относились к окружающим и не отталкивали от себя людей.
Что было полной противоположностью тому, чем занималась Вивиан и группа её мерзких подруг, которые относились к верхушке школьной элиты. Вивиан была их лидером, и её всегда окружали как минимум шестеро подруг. Это были самые красивые девушки, одетые в самую дорогую одежду дизайнерских брендов, лучшие украшения, самые модные туфли, и носили они всегда самые красивые сумки. Все они были из команды группы поддержки. Они встречались с самыми симпатичными парнями и лучшими спортсменами и жили в самых больших и красивых домах. Они были центром любого школьного мероприятия, всегда организовали лучшие и самые весёлые вечеринки и были в центре культурной жизни школы.
Как будто этого было недостаточно, эти девушки считали, что день их прошёл зря, если они не сумели над кем-нибудь поиздеваться. Мишенью их насмешек мог выступить любой из их параллели, и у каждой из семи подруг была собственная жертва. Они были вредными и злобными каждая сама по себе, а выносить их всех вместе было просто невозможно – они всегда держались рядом, хихикали, показывали пальцем и перешёптывались, как стая гиен. Никто не знал, о чём они говорили, но судя по выражениям их лиц и жестам, было очевидно, что они уж точно не раздавали окружающим комплименты.