Виктор прошел по прилагаемой к комментарию ссылке. И сразу увидел фотографию Соланж на аватарке. Это был весьма оригинальный коллаж: девушка сидела в кресле, похожем на трон, собранный из человеческих костей, на ней был серый балахон с капюшоном, лицо выглядело застывшим и мертвенно-бледным с черными губами. Только глаза сияли зелеными звездочками. Под ногами был рассыпан целый ворох увядших лепестков роз желтовато-серых, коричнево-красных, пепельно-розовых оттенков.
"Сообщество мертвых роз", – гласила надпись сверху. Статус выглядел так: Actum ne agas.
Виктор открыл свою записную книжку, куда заносил понравившиеся афоризмы и изречения.
"Actum ne agas" с латинского переводилось как "С чем покончено, к тому не возвращайся". Он зашел на страничку админа. Это была Соланж. На аватарке он увидел ее фотографию, она выглядела, как обычная девушка. Личные записи на страничке отсутствовали, Соланж лишь перекидывала посты сообщества.
Он начал просматривать меню группы. Стена была открыта, и каждый желающий мог оставлять запись. Почти все они были депрессивного содержания, и общий тон группы сильно напомнил Виктору сайты самоубийц. Они были запрещены во всем мире, их отслеживали и блокировали. В Ордене знали, что все сайты подобного содержания создаются прилипалами, это был один из проверенных способов "вербовать" суицидников и доводить их до самоубийства. Орден создал специальную службу, которая денно и нощно мониторила Сеть и выискивала инет-площадки прилипал. Способы уничтожения были разными, вплоть до внедрения особых вирусных программ.
Виктор читал записи на Стене группы и пытался понять, что же это за сообщество.
"Annet:
Он меня бросил и так подло! Просто написал эсэмэску: "Ты мне надоела! Не пиши, не звони! Все кончено!" А я люблю его, люблю! И что делать? Как жить?! Не хочу больше!"
В этой записи была прикреплена картинка в готическом стиле: ночной невнятный пейзаж, девушка с черными крыльями за спиной сидит у креста, ссутулившись и опустив голову. Комментариев к записи было немало, многие просто пытались утешить, писали, что на этом жизнь не кончается и впереди много счастливых дней с новым возлюбленным. Annet отвечала всем, но почти одно и то же: ее все задолбало, жизнь – дерьмо, парни все козлы и предатели. И вот Виктор увидел официальный комментарий от "Сообщества мертвых роз":
"Ты думаешь, что смерть выглядит так: страус спрятал голову в песок, темно, ничего не видно и не слышно? Но потом, когда воображаемая опасность миновала, он вынул голову и снова начал радоваться солнечному дню?"
Ответила не только Annet, но и другие участники. Многие поставили смайлики, написали, что примерно так все и представляют и сравнение вполне уместно, и Виктор поразился такому однобокому мнению. Но потом посмотрел возраст участников и понял, что это в основном подростки.
"Сообщество мертвых роз":
"Страус думает, что прячет голову в песок, но это жидкий цемент. Представьте сами, что стало со страусом, ведь цемент имеет свойство застывать. Смерть – это цемент. Неужели кто-то хочет такой участи? И ради чего?"
Ответов было много, и никто не хотел попасть в "жидкий цемент".
Виктор прокрутил записи вниз, заметил, что довольно часто сообщество выкладывало интересные материалы, так или иначе касающиеся темы самоубийства. Он даже увидел цитаты из книги Макса Генделя "Космогоническая концепция розенкрейцеров":
"При обычных условиях уход Духа из тела, которое ему стало тесно, подобен падению семени из спелого плода. Но если Дух разрывает связь до назначенной жатвы смерти, незрелый духовный проводник не может подняться в более высокие сферы; он зависает поблизости от своего земного пристанища, так же жаждущий земной пищи, как и зерно, насильно отделенное от незрелого плода. Естественно, это не может принести удовлетворения, и сильный неутолимый голод вызывает у самоубийцы самые тяжелые мучения".
К удивлению Виктора, комментариев под такими записями было огромное количество. Несмотря на, как ему казалось, сложный для понимания подростков язык Генделя, они все отлично воспринимали. Истины Ордена Розы и Креста входили в их души и вызывали живой отклик.
"Возможно, Соланж ведет это сообщество по заданию руководства, – решил он. – Ведь Сеть – один из самых эффективных способов охвата наибольшей аудитории. Особенно подростковой! Они-то сидят в инете сутками, обожают общаться в соцсетях, заводят дневники. И судя по количеству участников, "Сообщество мертвых роз" пользуется огромным успехом. Правда, Соланж выбрала странное название. Но она вообще человек неординарный, даже для высшего".
Виктор занес ссылку на сообщество в закладки и вышел из Сети. Он решил сейчас особо не задумываться над сетевой деятельностью Соланж, а просто наблюдать, периодически заходя на страничку "мертвых роз".
Из дневника Виктора:
"Версии смерти Мэрилин Монро.
Официально: передозировка снотворных.
Версия доктора Гринсона: Монро страдала психическим расстройством, поэтому – самоубийство.
Версия ряда исследователей ее жизни: заказное убийство.
Предполагаемые причины.
Первая: связи с мафией. Будто бы за неделю до смерти Мэрилин Монро одновременно принимала у себя эстрадного певца Фрэнка Синатру и крупного мафиози Сэма Джанкану. Певец служил своего рода курьером для передачи тайных посланий Джанканы братьям Кеннеди, а дом Монро был чуть ли не местом такого обмена информацией. Это значит, что актриса являлась для мафии опасным свидетелем.
Вторая: убита из-за романа с Робертом Кеннеди. Ходили также слухи, что у нее была интрижка с Джоном Кеннеди. Монро вела дневник, и будто бы некоторые тетради исчезли после ее смерти.
Третья: Монро якобы находилась в контакте с советскими секретными службами. Согласно высказываниям бывшего агента Людмилы Темновой, в 1960 году Мэрилин будто бы приезжала в Россию под кодовым именем Маша по приглашению своего друга, агента КГБ, с которым она познакомилась в США.
Истина: смерть наступила в результате врачебной ошибки. Никто не хотел убивать актрису. Ральф Гринсон из лучших побуждений, одно из которых – нежелание терять гонорары от богатой пациентки, заботился о здоровье Монро. Понимая, что развивается зависимость от прописанного лечащим врачом нембутала, он решает заменить его. Но не учитывает фатальный эффект взаимодействия этих двух препаратов. Хлоралгидрат существенно замедляет метаболизм нембутала, вследствие чего и наступает смерть.
Являлась ли Мэрилин провокатором? Я не изучал факты ее жизни, хотя наверняка у такой женщины были фанаты, обожавшие ее и добивавшиеся взаимности или любившие молча на расстоянии. Возможно, что кто-то из них покончил с собой. Но есть установленные факты, и они куда страшнее этих неизвестных смертей. Сразу после гибели актрисы версия о передозировке широко обсуждалась в американской печати, вызвав так называемый эффект Вертера, в результате чего сотни экзальтированных поклонников Монро последовали ее примеру".
Виктор пришел в ресторан довольно поздно, но веселье было в разгаре. Раскрасневшаяся Сибилла выбежала ему навстречу и повисла на шее. Он мягко отстранился и протянул ей бутылку французского шампанского Veuve Clicquot. Она взяла и смущенно поблагодарила. К ним подошел мужчина, он держал обычную на вид белую тарелку. Сибилла быстро их представила. Синьор Престо оказался ее отцом и владельцем заведения. Выглядел он как типичный итальянец: смуглый, черноволосый, с живыми карими глазами, яркими губами. Сибилла походила на отца. Виктор быстро оценил его бьющую через край энергию и цветущий вид. Из памяти выплыл аморф его жены, но Виктор отогнал это видение.
Синьор Престо протянул ему тарелку и предложил от души грохнуть ее об пол. Виктор рассмеялся, но не отказался. Тем более весь пол ресторана уже был усыпан осколками. Гости, не обращая внимания на хруст фарфора под ногами, отплясывали под заводную мелодию тарантеллы. Виктор разбил тарелку и влился в общее веселье. Ему необходимо было переключиться, ощутить себя обычным парнем, пришедшим просто отдохнуть хоть и в незнакомой, но приятной ему компании. Через какое-то время он почувствовал легкую физическую усталость и возросший голод и попросил Сибиллу угостить его каким-нибудь фирменным блюдом ресторана. Она обрадовалась такому вниманию к кухне отца, усадила Виктора за отдельный, изысканно сервированный столик, налила бокал Orvieto и удалилась. Он пригубил вина и начал бездумно наблюдать за гостями. Все уже прилично набрались – Виктор машинально отслеживал общую ауру собравшихся, и она выглядела зеленовато-оранжевой, это был цвет алкогольного опьянения – но агрессии не наблюдалось. Люди были добродушно-веселыми, их жизненная энергия взаимодействовала, радость, наслаждение, всплески счастья переплетались и окутывали собравшихся, создавая лучистое радужное поле. Виктор впитывал энергию праздника и отдыхал душой.
Появилась Сибилла. Она несла поднос и широко улыбалась. Виктор встал и помог ей составить блюда.
– Но зачем же ты так себя утруждаешь? – мягко пожурил он. – Могла бы прислать обычного официанта!
– Хочу сама обслужить такого дорогого гостя! – ответила она, хлопоча вокруг стола.
Виктор улыбнулся и сел на место.
– Наш фирменный салат из морепродуктов, – сообщила девушка, ставя перед ним большое плоское блюдо с красиво уложенной посередине зеленью, на которой тонкие кольца кальмаров составляли что-то типа конуса, заполненного креветками. – Главный секрет – особый соус, придуманный моим отцом. Ингредиенты и пропорции знают шеф-повар и я, – кокетливо добавила Сибилла.
– Прекрасно! – одобрил Виктор, отведав салат. – Очень изысканный вкус, кислинка лайма в сочетании со сладковатой горечью кумквата в соусе придают морепродуктам пикантный оттенок…
– О! Синьор Виктор – знаток и гурман! – оживленно произнес подошедший в этот момент отец Сибиллы.
Видимо, чтобы сделать гостю приятное, он говорил на русском. Но произношение оставляло желать лучшего.
– Благодарю, – любезно ответил Виктор. – Не скрою, я люблю хорошую еду. Даже одно время собирал эксклюзивные рецепты! Ваш достоин похвалы!
– Я назвал этот салат в честь моей дочки! – с гордостью сказал синьор Престо.
– Папа! Ну зачем нашему гостю такие подробности! – с легким укором заметила девушка и покраснела.
– Сейчас принесут горячее блюдо, – сообщил синьор Престо. – Наша фаршированная копчеными мидиями каракатица пользуется неизменным успехом.
– Уверен, что это будет еще один кулинарный шедевр! – сказал Виктор и широко улыбнулся.
И замер, стараясь, чтобы выражение его лица не изменилось.
За спиной стоящей возле отца Сибиллы появился аморф. Он сразу узнал бледное тонкое лицо Марии. И стоило большого труда сохранять спокойствие. Виктор скользнул взглядом вглубь ресторана и заметил Монику. Она сидела через пару столиков от него в компании молодого человека. Виктор "включил сканер" и понял, что ее спутник из клана прилипал. Вид у них был, как у обычной влюбленной парочки, зашедшей в ресторан на праздник. Моника, заметив его взгляд, помахала рукой, обворожительно улыбнулась и снова начала общаться со спутником как ни в чем не бывало.
Мария обошла мужа, она жадно смотрела то на него, то на дочь. Виктор кожей ощущал, каково ей сейчас: видеть семью, стоять так близко и не иметь возможности обнять, поговорить, сообщить, что она здесь. Он увидел, как аморф поднял бесплотные руки, начал гладить волосы Сибиллы.
"Дьявол забери всех прилипал вместе взятых!" – ругался про себя Виктор и не знал, что предпринять.
– Простите, я отлучусь ненадолго, – сказал он и встал.
– О, конечно! – заулыбался синьор Престо. – Я пока наведаюсь на кухню, гляну, как там ваша каракатица.
– Прямо и направо, – тихо подсказала Сибилла, глядя на Виктора немного смущенно.
Он молча кивнул и быстро двинулся между столиками.
Но в туалет Виктор не пошел. Он отправился на улицу, был уверен, что Мария последует за ним. И не ошибся. Едва Виктор уединился в уголке между невысокими деревцами миндального дерева, как перед ним возник аморф.
– Что ты? Зачем? – раздраженно спросил он и уселся на скамейку между деревцами.
Мария замерла в метре от него. Ее расплывчатый полупрозрачный силуэт то становился четче, то почти исчезал, будто аморф таял. Виктор знал, что чем прозрачнее аморфы, тем более они истощены прилипалами.
– Я – никто, – прошелестел голос, и туманное лицо начало проступать явственнее, – но то, что еще осталось от моей души, ощущает благодарность. Знаю, что моя девочка в хорошем настроении, в прекрасном самочувствии и даже не помышляет ни о чем ужасно-непоправимом! Благодарю тебя, ловец!
– Не за что! – хмуро ответил он. – И зря ты так беспокоилась, Сибилла обладает здоровой жизнелюбивой натурой, она пошла в отца. И я уверен, что с ней все будет в порядке. Вот увидишь, встретит она достойного парня, они полюбят друг друга, поженятся. Если хочешь, могу попросить Монику, чтобы она разрешила тебе присутствовать на свадьбе.
– Благодарю! – еле слышно ответила Мария. – Как бы мне этого хотелось! Но прилипалы питаются исключительно черной энергией, думаю, вряд ли она пойдет тебе навстречу. Она жива лишь тем, что беспрестанно мучает меня и мне подобных.
– Значит, радость ты все же можешь испытывать? – уточнил Виктор.
– Бледное ее подобие, – после паузы ответила Мария. – Но даже такие незначительные проявления светлой стороны являются для прилипалы чем-то вроде отравы.
– Вообще, я был уверен, что аморфы погружены в пучину страданий, – тихо заметил Виктор.
– Так и есть! Эти муки несравнимы ни с чем… человеческим! Если бы все знать заранее! – страдальческим голосом сказала она.
Ее колышущийся силуэт начал словно сгущаться, его контуры становились четче, тело наполнялось мутно-серой энергией. Черты лица явственно проступили, Виктор видел тонкий нос, высокий лоб, большие раскрытые глаза без зрачков, будто бы заполненные молоком тумана, маленькие губы, с горестно опущенными уголками.
– Ты становишься все энергичнее, – неловко пошутил Виктор.
– Но прилипалы рядом, – ответила она, – и сразу учуют, что я начала восстанавливаться. Пиявки чертовы!
– Так уж они устроены! – заметил Виктор.
Он смотрел на аморфа и ощущал наваливающуюся тоску.
"А ведь могла бы жить! Такая замечательная семья! – размышлял он. – Но уже ничем не поможешь! И я не устану благодарить Господа, что уберег меня от такого состояния!"
– Я могла бы жить, – тихо сказала Мария, словно читала его мысли. – Как же я была глупа!
– Но что случилось? – полюбопытствовал он. – Официальная версия, что ты утонула из-за судороги в ноге.
– Пусть так это и останется! – ответила она. – Так наверняка легче и мужу, и Сибилле! Хотя я знаю, что они все еще не забыли, не успокоились, рана, которую им нанесла моя смерть, не заживает. И с ужасом думаю, что они могут узнать истину!
– Откуда? Это невозможно! – сказал Виктор.
– Моника периодически грозится сделать так, что мои родные поверят в самоубийство. И это вызывает во мне дикую боль и непреходящий разъедающий ужас!
– Моника специально тебя пугает, чтобы и вызвать эти сильные эмоции! – уверенно проговорил он. – Это же ее пища!
– Да-да, ты прав! – после паузы сказала Мария.
От все заполняющей ее энергии она уже выглядела как стандартный призрак – полупрозрачная фигура с четкими очертаниями и хорошо просматриваемыми чертами лица.
– Я всегда была импульсивной, экспрессивной и от этого влюбчивой, – после паузы начала она. – Стоило встретить симпатичного парня, который улыбнулся мне, как в голове тут же возникали картины. И откуда что бралось! Я будто кино смотрела с нашим участием. И всегда это были фильмы о безумной, взаимной и красивой любви. В главных ролях, конечно, я и очередной поклонник. Чуть ли не с детского сада я была постоянно в кого-то влюблена. И вот Марио! Пылкий итальянец, как ухаживал! Потеряла голову в первый же вечер, на все согласилась, вышла замуж, переехала из Питера сюда. Чего же мне не хватало?! Я кондитер, муж ресторатор, успешный семейный бизнес, свой дом, родилась чудесная дочка… Как я могла по собственной, ничем неоправданной глупости потерять этот рай на земле?
Аморф застыл. Виктор смотрел на печальное лицо, напоминающее неудачный слепок посмертной маски, и испытывал все большее неудобство. По роду деятельности он постоянно выслушивал "клиентов", некоторые чем-то его поразившие истории даже записывал в особую тетрадь, но обычно это были люди, не дошедшие до последней черты. С аморфами он общался редко и старался избегать этого, заботясь о сохранении душевного спокойствия.
– Глупый мальчишка, претенциозный, артистично-лживый, разнузданно-сексуальный увлек меня, – тихо продолжила Мария. – Я никогда не изменяла мужу, несмотря на свою страстную и вечно чем-то неудовлетворенную натуру. Но в этот раз отчего-то потеряла голову. Если бы я знала, кто такой этот Эд! Он добился своего и тут же меня бросил, сказав на прощание, что это была ошибка, он поддался страсти, но у него есть невеста. И это был ужас! Я была уверена, что люблю по-настоящему, разлуки не вынесу и мне лучше умереть прямо сейчас…
– Все этого хотят, – тихо заметил Виктор. – И даже не подозревают, на что себя обрекают…
– Прелесть какая! – раздался веселый голос, и из-за кустов вынырнула Моника в сопровождении своего спутника, парня-прилипалы. – Мой истощенный аморф снова наполнился энергией! И мы отлично поужинаем, Эд!
Мария задрожала, ее лицо исказилось, она рывком отлетела за кусты. Но Моника словно дернула за невидимую нить, и аморф оказался между ней и Эдом.
– Избавьте меня от всего этого! – сухо проговорил Виктор и вскочил.
– Неженка какой! – рассмеялась Моника и подмигнула Эду. – А если я сейчас подошлю моего дружка к Сибилле? А ведь он хорош, не правда ли? Мало кто устоит перед его красотой и сексуальным обаянием. Мать вот не устояла!
Эд захлопал в ладоши. Виктор пристально на него посмотрел. Парень и правда выглядел эффектно: высокий блондин скандинавского типа, с волнистыми пшеничного цвета волосами, ярко-синими глазами и мягкой, по-мальчишески милой улыбкой.
– Нет! Умоляю! – с мукой в голосе сказала Мария.
– А что, отличная получится парочка: мать и дочь, – оживленно произнес Эд. – Твоя идея мне нравится! Их эмоции должны по идее быть сильными и нереально вкусными от горечи и страданий, постоянно поддерживаемых друг в друге. А зацепки есть? Может, девочка в кого-нибудь влюблена и ей не отвечают взаимностью? Например, в этого… ловца?
– Не дождетесь! – ядовито ответил Виктор.
Мария глянула на него с надеждой в засиявших глазах. Моника поморщилась и оттащила аморфа от Виктора.
– Не порти мне аппетит своим обрадованным видом! – грозно проговорила она.
– Так что? – нетерпеливо продолжил Эд.
– Думаю, бесполезно, – после паузы ответила Моника. – Виктор уже поработал, но сама природа Сибиллы не оставляет нам шансов. Она вся в отца, слишком любит жизнь и не склонна к суициду. А определенная доля глупости не дает ей погрузиться в глубины чувств. К тому же девушка практична и всегда будет выбирать лишь тех, кто не доставит ей много хлопот.
– Слава Деве Марии! – прошелестел тающий голос аморфа.