На этом доброта местных обитателей и закончилась. Дриада, появившаяся на пороге после череды моих коротких стуков, выглядела опасней боевой феи, "воспитывающей" своего "козлика". Волосы болотного оттенка, дыбом, причем с одного бока, глаза заспанные, круги под ними черные, нос… кхм… красный, а кожа лица как раз под цвет стен - бледно - зеленое в серую крапинку. И во взгляде ректорши столько ненависти ко мне было, что я, невольно сглотнув, кивнула, развернулась и шустро зашагала на выход. Авось успею свалить раньше, чем меня обратят‑таки в жабу или засунут в ствол чахлого дерева в качестве живого источника питания. Ведь в отличие от кратковременных заклинаний фей месть дриад весьма разнообразна, изощренна и губительна.
- С - с-стоять! - со свистом выдохнула вставшая не с той ноги женщина.
Я замерла, но не обернулась.
- Звать как? - спросила она так, будто уточняла, что на моей могильной плите писать.
- К - катарина Ирмин, - решив, что спиной общаться невежливо, я на негнущихся ногах повернулась к ней, представилась и, набравшись храбрости, проговорила: - У меня письмо было…
- В кабинет! - скомандовала дриада и, широко зевнув, захлопнула за мной дверь. - Туда! - ткнула она зеленым когтем в сторону еще одной двери, и я послушно вошла в просторное помещение, где в большом кресле сидел лысый, как бильярдный шар, мужчина среднего возраста, одетый в черно - золотую мантию, идеально подходившую к его желтым глазам.
Оборотень! Такой же, как Каин. Или все же другой?
- Простите, я… без стука, - пробормотала, сглотнув. - Думала, что ректор… - и запнулась, неуверенно оглянувшись на оставшуюся в смежной комнате дриаду, которая, усевшись за секретарский стол, опустила голову на сложенные руки, явно намереваясь досмотреть прерванный сон, - она.
- С утра эту должность вроде как занимал я, - не зло усмехнулся желтоглазый. - И с вечера я. И завтра, надеюсь, тоже буду я. Кстати, разрешите представиться, Ежи Камински, ректор Академии Разрушения и Созидания. А вы?
- Катарина Ирмин - ведьма, которая очень хочет у вас учиться, - призналась ему и с тяжелым вздохом замолчала.
- Но..? - густая бровь его, особенно сильно выделявшаяся на лысой голове, выразительно изогнулась, пальцы сцепились в замок, в то время как весь он замер в ожидании.
- Но есть проблема, - ответила, снова вздохнув. Ректор располагал к беседе куда больше, нежели его секретарша. И, решив рискнуть, я выложила ему историю своих злоключений, опустив кое - какие ненужные, на мой взгляд, подробности.
- Хм… Все это, конечно, замечательно. И говорите вы, Катарина, складно, - потерев гладко выбритый подбородок, хмыкнул оборотень. - Но как проверить ваши слова?
- Никак, - понимая, что меня сейчас вежливо попросят пойти вон, я понуро опустила голову и уставилась в пол.
- Есть один способ…
Резко вскинулась и с надеждой уставилась на Камински:
- Какой?
- Я могу считать вашу память, а заодно и проверить рассказ на ложь. Но предупреждаю сразу, - серьезно проговорил он, - процедура неприятная, местами болезненная, к тому же откроет мне все ваши тайны. Согласитесь ли?
Я на все была готова. На все - все - все, лишь бы меня оставили здесь жить и учиться. Поспешно кивнув, подошла к его креслу и, зажмурившись, уверенно сказала:
- Приступайте.
- Может, хотя бы присядете, смелая вы моя? - с мягкой иронией предложил ректор.
И я, приоткрыв один глаз, обнаружила рядом с собой удобный стул с мягким сиденьем. Благодарно кивнув оборотню, опустилась на него и, сложив на коленях руки, снова зажмурилась. Висков коснулись прохладные пальцы, голова закружилась, и перед моим внутренним взором начали стремительно проплывать картины недавнего прошлого.
Больно не было. Неприятно - да, особенно когда память воскресила историю с выпавшим из окна оборотнем, в которой я чувствовала себя виноватой. Но самый сильный дискомфорт испытывала, когда в череду недавних воспоминаний вклинивались наиболее яркие фрагменты из моего детства. Нападение собак, разборки родителей с ведьмой, спасшей меня от них, вечер накануне побега из дома… А еще ночное небо с далекой серебристой луной, навес над нашим крыльцом и странно большой и молодой отец, склонившийся над подозрительно крошечной мной.
- Хм, хм… - услышала я словно через толщу воды. - Любопытно, Катарина. Очень любопытно, - задумчиво произнес голос ректора, казавшийся сейчас каким‑то далеким и нереальным, будто сон.
И снова, сменяя одно другим, понеслись воспоминания. Когда они начали путаться, сливаться и превращаться в нечто неправдоподобное, господин Камински резко отдернул руки от моей головы, и… все прекратилось. Несколько долгих минут я сидела, привалившись к спинке стула, и тяжело дышала, не в силах поднять отяжелевшие веки. Потом дыхание постепенно выровнялось, сердце перестало рваться из груди, а усталость, накатившая во время магического сеанса, отступила. Когда я открыла глаза, ректор уже сидел за столом и подписывал какую‑то бумагу.
- Пришла в себя, ведьмочка? - улыбнулся мне оборотень, внимательно взглянув из‑под черных бровей. Я кивнула. - Тогда подойди, - потребовал он, и я, встав, направилась к разделявшему нас столу. - Есть для тебя две хорошие новости и одна плохая. С какой начать?
Я нервно облизала губы, теребя пальцами кружевной манжет узкого рукава. Что плохого он может мне сказать? А что хорошего? Выбрать оказалось так сложно, что я только и смогла, что пожать плечами, предоставляя оборотню возможность решать самому. Он понял меня без слов и, снова улыбнувшись, сказал:
- Во - первых, поздравляю! Вы приняты в МАРиС, госпожа Ирмин. - Я чуть в ладоши не захлопала от радости, но в самый последний момент сдержалась. Сердце снова забилось сильнее, но на этот раз от счастья. - Это первая хорошая новость, - прекрасно видя мою реакцию, хитро усмехнулся Камински. - Теперь для контраста плохая, - став серьезным, проговорил он. - Ваша мать отправила вас к нам вовсе не из‑за ошибки с приворотным зельем. Да и ошибка та уже была в рецепте. Вы же все приготовили правильно. Мужайтесь, милочка. От вас просто хотели избавиться и, создав подходящую ситуацию, избавились.
- Мать? - непонимающе глядя на него, переспросила я.
- Ну да, не поворачивается у меня язык назвать мамой женщину, подбросившую дитя мужчине, с которым у нее была короткая интрижка. Узнав, что вы учитесь в школе ведьм и вам прочат блестящее будущее среди магиан Идора, Танис взяла вас в ученицы с одной лишь целью: сослать подальше, избавив себя от молодой и сильной конкурентки.
- Мать… - повторила я, продолжая пребывать в состоянии дикого изумления, смешанного с горьким разочарованием. Меня словно пыльным мешком ударили. Новость была странной, но отчего‑то не вызывала сомнений в своей правдоподобности. Ректору я верила. Ему не было смысла мне врать. Особенно после того, как он считал мою память. Считал и нашел там то, о чем смутно догадывалась и я сама, но не желала признавать. Мама… моя неласковая строгая мама никогда меня не рожала. А та, что родила, никогда не любила. И вся эта история с частным наставником была лишь поводом, чтобы убрать с дороги свою непризнанную дочь.
- И последнее: это вам, - протянув мне белый конверт, сказал оборотень. Ошарашенная его предыдущими словами, я не сразу среагировала на новую реплику. А когда наконец поняла, чего от меня хотят, и сфокусировала странно расплывающийся взгляд на предлагаемом предмете, чуть не охнула от удивления. Это был мой конверт! Тот самый, потерянный возле клумбы во время бегства от лекаря - василиска. Дрожащими руками взяла находку и инстинктивно прижала к груди.
- Но… откуда? - прошептала я, взглянув в желтые глаза мужчины.
- Доставили с припиской, - охотно пояснил он.
- С какой? - спросила тихо.
- Передать адресатам, - лукаво улыбнулся он. - Письмо твое рекомендательное мне, - он указал на лежащую перед ним бумагу, на которой я только сейчас признала печать Танис. - А конверт и его содержимое - тебе. И кстати, если бы ты не пряталась под мороком, покупая билет на экспресс, тебе бы вручили приглашение в МАРиС еще на вокзале. А так… не признали, видимо.
- Но… - я нахмурилась, вертя в руках конверт. - Если вы все знали, то зачем была эта проверка?
- Чтобы прояснить некоторые моменты твоей биографии. Для меня, - он сделал паузу. - И для тебя. - Я кивнула, соглашаясь с его ответом. - Идите, студентка Ирмин. Найдете женское общежитие с пометкой "Разрушители", спросите у смотрящей, где ваша комната, и вас проводят, а расписание занятий занесут ближе к вечеру, - сказав это, Камински отодвинул в сторону письмо Танис и демонстративно погрузился в чтение бумаг, стопкой лежащих на его столе. Аудиенция была закончена.
Выйдя из кабинета ректора и на цыпочках прокравшись мимо похрапывающей дриады, я вновь оказалась в коридоре. Прижалась спиной к прохладной стене, открыла конверт и вынула оттуда чек и записку, на которой было всего две строчки:
"Возмещаю ущерб за испорченное платье, госпожа Ирмин".
И подпись: "С. С."
Покрутив в руке листок, я перевела взгляд на чек и тихо присвистнула: сумма там была отнюдь не смешная. Да и подпись стояла вовсе не моей… матери. Странно как‑то этот тип в очках оценил мое порванное платье. Или дело было вовсе не в нем?
- Поступила? - спросил невидимый привратник на выходе.
- Ага.
- Так столовая в другой стороне, - напомнил он, но я лишь отмахнулась, сказав, что не до обеда мне пока, надо обустроиться сначала и разобраться, что здесь к чему. А там и ужин подоспеет.
- Ну, как знаешь, ведьма, - не стал спорить невидимка. - Главное, за обустройствами и ужин не пропусти, а то останешься голодная, что вредно, особенно для такой худышки, как ты.
- Спасибо, не пропущу, - ответила, выходя на крыльцо. На "худышку" не обиделась, потому что на правду не обижаются. Да и сказано это было с заботой, а не из желания задеть. К башне общежития шла, раздумывая почему‑то не о переменах в моей судьбе, и даже не о Танис, оказавшейся моей матерью, а… о причинах излишней щедрости светловолосого лекаря.
Эллис
Лететь пришлось долго, устали мы знатно, особенно я. Бабушка же всю дорогу грызла яблочки, которые мне, по ее словам, вредны. Спорить и обижаться на нее я, естественно, не стала: вредны так вредны. Тем паче пельмешки, съеденные на завтрак, до сих пор держали чувство голода в узде. Еще бы кто чувство усталости приструнил - и вообще лепота.
В дремучий лес, непонятно кем прозванный светлым, мы не совались, предпочитая использовать транспортные средства на полную катушку и, подобно птицам, лететь над колючими макушками высоченных елей, а не продираться между веток. Но все время, пока под нами находилась эта мрачного вида чаща, мне казалось, что за мной кто‑то наблюдает. И вроде амулеты все активированы, аура прикрыта, отвод глаз подключен, еще и морок старой беззубой карги надет, так… на всякий случай, а все равно чужой взгляд так и скользил по телу, причем по самым неприличным местам, будто оглаживая, ощупывая… бр - р-р! Может, я просто переутомилась, а?
- Не дрейфь, Элька! - заявила родственница, чей морок, напротив, постепенно менялся, делая ее молодой и красивой. - Мы уже наподлете.
- Ба, там лес странный… был, - пожаловалась я, придерживая свою энергичную метлу, чтобы не рвалась вперед степенной ступы.
- Был да сплыл, - хохотнула подозрительно веселая ведьма, глянув на меня зелеными глазищами с круглосуточной подсветкой.
Такие были только у чародеек с очень сильной кровью, одна капля которой при должном умении могла превратить обычную воду в мощное зелье. И у меня глаза мерцали, если сильно нервничала или колдовала, поэтому в школе травников приходилось капать в них специальные капли, устраняющие подобный эффект. Бабушка не хотела, чтобы меня считали сильной. Хоть по законам Радужного королевства трогать таких, как мы, строго - настрого запрещалось, да и сами ритуалы на крови были под большим запретом, осторожность - наше все.
- Нам, наверное, в арку надо? - предположила я, разглядывая сверху лужайку с одинокой постройкой. - А то моста тут нет и в помине.
- Вот еще! - отмахнулась родственница, развеяв в прах огрызок последнего яблочка. - Мосты, арки… мы ж с тобой не пешие! Полетим через стену.
- А если защита? - осторожно уточнила я, держась с ней рядом.
- Не если, а точно. Но я, - она подмигнула мне ярким глазом, - знаю код доступа, - и направила свою верную ступу вперед, помахивая при этом метлой, как веслом.
Я же посмотрела на кровавый закат с черными тучами галдящих птиц, не предвещающих ничего хорошего, покосилась вниз, впечатлилась количеством подтягивающихся на пир обитателей темного рва, сглотнула, икнула, подумала, что бабушка переела вредных фруктов, потому и не соображает, и, рванув за ней, закричала:
- Стой! Сколько лет назад тебе этот код говорили‑то?
- Да какая раз… А - а-а! - охваченная заревом вспыхнувшей молнии, ведьма потеряла управление и, завертевшись волчком, полетела вместе со всеми пожитками в воду, где ее ждали собравшиеся на ужин монстры.
- Едрит твою… - вырвалось у меня, со свистом промчавшейся мимо неприступной стены с сюрпризами, чтобы отвоевать хотя бы бабушку, если не получится спасти и ступу тоже. Мирно дремавший домовенок выпал из сумки и, выпучив желтые глазищи, истошно заверещал, не сообразив спросонья, что происходит. А после всплеска, окатившего меня холодными брызгами, раздалось громкое:
- Мои ла - а-апушки! Подросли‑то как!
- Ась? - застыв в метре над кишащей тварями водой и затолкав обратно в сумку возмущенно сопящего Веньку, я вытаращилась на родственницу, раскрывшую объятия скалящимся "рыбкам". Судя по стоящим дыбом волосам и странному поведению, приложила ведьму местная охранная сеть неслабо. А судя по тому, как ткнулась в ее ладонь лобастая голова чешуйчатой твари, и их откатом зацепило.
- Элька, знакомься! - скомандовала Арина Ильинична. - Это мои детки. Смотри, как вымахали за семьдесят годков.
- Твои… кто? - выдохнула я, едва не свалившись с метлы.
- Кто‑кто, - нахмурилась бабушка, поглаживая очередную ластящуюся к ней морду, - питомцы мои. Я их вывела по просьбе Камински. Маленькие были, хоро - о-ошенькие, - протянула она мечтательно.
- Они и сейчас… ик… ничего, - поджав ноги, под которыми проплыл "хорошенький" бабушкин "деть", все‑таки икнула я. А может, и не деть, а внучек или правнучек, раз она их аж семьдесят лет назад сотворила.
Ступа не тонула, даже доверху нахлебавшись воды, и бабушка, сидя в ней, как в купальне, продолжала приветствовать все подгребающих к нам монстров, явно вознамерившись погладить каждую особь. Я же, поднявшись от греха подальше на безопасное расстояние, наблюдала сие действо, втайне мечтая, чтобы подводный выводок оказался не шибко плодовитым, так как очень уж хотелось сменить метлу на удобное кресло, ну или хотя бы на табурет. Однако увлеченная радостным воссоединением "семьи" ведьма совершенно не замечала моей кислой физиономии, занятая исключительно питомцами. И длилось бы это все еще очень долго, если б над нами не прогремел… нет, не гром, а усиленный магией голос!
- Страхова, а Страхова? - вопросил невидимый оратор. - Ты там совсем страх потеряла? Хватит из моих боевых рыбрарий ласковых зайчиков делать!
- А - а-а, - заулыбалась бабушка, кокетливо поправляя вздыбленную прическу, спасти которую могла только помывка с добавлением нескольких сортов зелий. - Ёжик! Как же я рада тебя слышать, - и, недовольно надув губы, тут же укорила: - Что ж ты, поганец, код сменил! Или с глаз долой из сердца вон?
- Какой я тебе Ёжик, Ари! - рыкнул голос.
- Лысый, - ничуть не смутившись, ответила ведьма, а я в очередной раз подумала, что шандарахнуло ее конкретно.
- Хватит, Страхова! - приказал невидимый собеседник, тяжело вздохнув. - Не позорь меня перед своей дочкой.
- Внучкой, - поправила его бабушка, которая сейчас выглядела не намного старше меня. Хм… качественный морок.
- Просто помолчи! Сейчас за вами платформу спустят, - пообещал наш незримый благодетель. - И доставят ко мне. Только ради всего святого, не рассказывай охране о своем вкладе в благоустройство академии.
- Ответь, зачем код сменил, и, быть может, умолчу, - нагло усмехнулась ведьма.
- Больше шестидесяти лет прошло, Страхова! Думаешь, ты одна в курсе была, как на территорию МАРиС проникнуть, минуя портал?
- Ну - у-у…
- Ясно. Время идет, а самомнение некоторых не меняется.
- Ёжик, а Ёжик… - недобро прищурилась бабушка, сверкнув зелеными глазами.
- Господин ректор, Арина, - снова рыкнул Ёжик и обреченно добавил: - Хотя бы при людях.
Катарина
Был на свете город Рил,
Мирный город Рил…
Тихо напевала я, с интересом следя, как по некромантскому полигону, расположенному напротив моего окна, нетрезвые студенты в длинных мантиях гоняют несчастных мертвяков. Черные волосы, бледные физиономии, чернильные круги под глазами - не будь на их одежде отличительных знаков МАРиС, я бы давно запуталась, кто тут зомби, а кто охотник. Но серебристые нашивки с аббревиатурой спасали от сомнений. Странно, что мое окно выходило на учебное кладбище, куда привозили хоронить мертвецов, завещавших свои останки науке. Мне, когда я подходила к общежитию, казалось, что за башней небольшой мирный сад и стена. А тут - танцы живых мертвецов! Хотя… увлекательно.
Много было в нем могил,
Мертвый город Рил.
Полюбился он, поверьте,
Для прогулок детям смерти.
Пьяным детям пьяной смерти,
Бедный город Рил…
Песнетерапия, рекомендованная дедушкой Фомой, навевала умиротворение. Да и мрачноватый репертуар, коим наградили меня годы обучения в Идорской школе, пришелся очень кстати. Мурлыкая под нос незатейливый мотивчик, я была спокойна, как шаирский змей после зимней спячки. А еще довольна жизнью и… комнатой! Ну а чем плохо, если подумать? Стою вся такая чистая, пушистая, переодетая в новое платье после купания, сытая и отдохнувшая напротив огромного окна в полтора моих роста и любуюсь на захватывающее действо в лучах багряного заката. И пусть полуразложившиеся трупы время от времени мимо пробегают…. Не беда! Зато какой вид, какая динамика, какая экспрессия, черт возьми!
Во всем были свои плюсы, и в том, что расположенная по соседству башня ведьм и ведьмаков оказалась уже полностью укомплектована студентами, поэтому меня поселили на первый этаж здания, где проживали представители разных рас, представленные в МАРиС небольшим числом учащихся. Да и комнаты свободные остались чуть ли не в подвале, что поначалу немного огорчило, так как я из тех, кто любит гулять по крышам, но потом в полной мере осознала, как мне повезло, и возблагодарила небеса и ректора за то, что имею. На стенах горели магические светильники, на полу валялась не до конца разобранная сумка, на застеленной темно - бордовым покрывалом кровати лежали книги и кое - какие личные вещи, а я стояла у окна в своем уютном "склепе" и, напевая песенку, следила за борьбой добра со злом, болея то за одну, то за другую команду, а то и вовсе за выбранного фаворита.