- Познакомилась с кем-то?
- Вроде того, - рассмеялась Бетти, но во избежание дальнейших расспросов поспешила переменить тему: - А вы куда-то собрались?
Сумочка и зонтик в руках Хеллер и забранные наверх волосы красноречивее всяких слов говорили о ее намерениях.
- Да, хотела отлучиться на несколько минут.
- Хоть на час. - Бетти пожала плечами. - Я присмотрю за детьми.
- Ты не против? - осторожно спросила Хеллер.
- Да нет же, мне все равно нечего делать.
Хеллер обрадованно вздохнула и направилась к двери.
- Дейви спит. Мы уже позавтракали. Если хочешь есть, в холодильнике остались макароны и сыр.
На пороге дома Хеллер задержалась и оглянулась на детей, снова расположившихся на полу с книгой.
- Играйте спокойно, дети, пока Дейви спит, а как только он проснется, мы все вместе пойдем в парк. - (Дети обрадованно заулыбались.) - Мне надо выйти ненадолго, но я не задержусь.
Послав ей воздушные поцелуи, они снова уткнулись в книгу. Довольная - хоть несколько минут свободы, - Хеллер выбежала из дому.
Ее старушка, в которую механик влил новые силы, завелась с первого раза и быстро доставила Хеллер в другой конец города - в квартал новостроек, где жил Джек Тайлер. Припарковавшись у дороги, близ пруда, на берегу которого загорали любители купания, она искоса оглядела отдыхающих, в основном - женщин, и убедилась, что Джека среди них нет. Перевела взгляд на ребят, игравших в воде мячом, но и там его не оказалось. Успокоившись на этот счет, она быстро зашагала по тротуару к двухэтажному дому, в котором, судя по номеру на фасаде, находилась квартира Джека. Она располагалась на первом этаже, ибо Джек не хотел по нескольку раз в день расхаживать с больным коленом по лестнице. Мысль о его больном колене придала Хеллер храбрости: она приблизилась к двери и постучала латунным молотком.
В ответ ни звука. Отчаявшись, Хеллер подошла к краю террасы, на которой стояла, и увидела седан Джека. Значит, он дома. Она закрыла глаза, набрала в грудь воздуха и подняла молоток, но так и не успела постучать: дверь распахнулась, открыв ее взору Джека в одних трикотажных шортах серого цвета, волосы у него были взъерошенные и мокрые, в руках полотенце, на усах и бровях застыли капельки воды. Он изумился необычайно.
- Хеллер?!
Сердце у нее дрогнуло, мужество мигом пропало. Она не могла отвести взгляда от его широкой груди. Как ни странно, без рубашки Джек казался не таким великаном, но он буквально источал физическую силу. Под бронзовой гладкой кожей перекатывались могучие мускулы, узкая полоска темных волос уходила за эластичный пояс шорт. Хеллер сглотнула слюну и сделала шаг назад.
- Кажется, я не вовремя.
- Нет-нет! - Он схватил ее за кисть, но тут же отпустил, словно обжегшись. - Просто я отмываюсь после купания в пруду.
- Да-да, - кивнула она. Значит, он был на пляже, со всеми этими женщинами! Она невольно скривила рот в недовольную гримасу.
Несколько мгновений он стоял истуканом, затем окинул ее с ног до головы внимательным взглядом, словно пытался таким образом понять, что привело ее сюда. Хеллер отвернулась и от смущения стала поправлять рукой прическу. Он поспешно обтер полотенцем голову и лицо и отступил назад.
- Проходите! Пожалуйста, проходите!
Чувствуя себя законченной идиоткой, Хеллер бросила прощальный взгляд на автостоянку, опустила голову и решительно переступила порог. Он запер за ней дверь, она же стала нервно оглядываться вокруг себя, лишь бы не смотреть на него. Маленькая выложенная кафелем прихожая, с одежным шкафом у задней стены, справа переходила в гостиную, а слева - в кухню. В тусклом освещении она рассмотрела обеденную нишу у полукруглого окна: серый пластиковый стол с голубой хромированной отделкой и четыре стула с серо-голубым твидовым покрытием. Позади виднелась корзина с фруктами и чайник в виде жирного петуха, придававшие уют довольно строгой серо-белой кухоньке. Но внимание Хеллер немедленно привлек холодильник. Приблизившись к нему, она рассмотрела, что его двойная дверца сплошь увешана рисунками и вырезанными фигурками. На одну из картинок магнитом было прикреплено объявление Коди.
- Вы храните его, - пробормотала она, пересекая сияющую чистотой кухню, и кончиками пальцев разгладила бумажку. - И не только его. Ничего себе коллекция! - Нагнувшись, она с трудом разобрала надпись на рисунке, изображающем, по-видимому, школу. - "Мистеру Тайлеру: лучшему директору всех времен. Гэйл Дж.". - Хеллер улыбнулась. - Умно.
- Гэйл очень умная девочка, - подтвердил он, приглаживая волосы.
- Вы ведь любите детей, правда?
- Иначе я не мог бы делать то, что делаю.
- А своих тем не менее у вас нет… - вырвалось у нее, о чем она пожалела прежде, чем отзвучали слова.
- Я не женат.
Она кивнула, покраснев до ушей.
- Но вы, надо полагать, пришли не для того, чтобы обсудить мое семейное положение или полюбоваться коллекцией детских рисунков, - откашлявшись, произнес он.
- Нет, не для того, - ответила Хеллер, избегая его взгляда.
- А для чего же? - мягко поинтересовался он.
Она повернула голову в его сторону ровно настолько, что в поле ее зрения попали его босые ступни. Затем глаза ее скользнули выше и добрались до колен. Левое, все в шрамах, было деформировано, одна его сторона была совсем плоской, а другая выступала вперед намного больше, чем на другой ноге. Хеллер откинула волосы со лба, смело посмотрела ему прямо в глаза и промолвила:
- Я беспокоилась за вас.
- Да? - Он иронически поднял одну бровь.
- Я давно ничего о вас не слышала и начала волноваться, не болит ли ваше колено.
Он перекинул полотенце через плечо и сложил руки, отчего напряглись мускулы. Грудь его стала казаться много шире, а руки в верхней своей части напомнили ей стволы деревьев.
- Не более обычного, - сообщил он. - Даже чуть поменьше. Плавание чрезвычайно полезно в этом смысле - укрепляет мышцы, а значит, кости несут меньшую нагрузку.
- О, я и не знала.
- Ну, откуда же вам знать. А теперь выкладывайте начистоту, что заставило вас прийти.
Она раскрыла рот, но, так и не издав ни звука, закрыла его. Он, явно недовольный, покачал головой и вышел в гостиную, она - тише воды, ниже травы - за ним следом. В этой небольшой прохладной комнате он уселся на дальний край желто-коричневого дивана.
Хеллер осмотрелась. Ей бросились в глаза отделанные мягчайшей кожей диван с креслами, девственной чистоты стеклянные столешницы журнальных столиков, высокие керамические лампы под бежевыми абажурами. Мраморный фасад маленького камина украшала разрисованная доска с несколькими спортивными наградами на ней. На стенах висели портреты в серебряных рамах - явно родителей и самых близких родственников. У противоположной дивану стены помещалась техника - телевизор, стерео, проигрыватель для компакт-дисков, видик и самая последняя приставка для видеоигр.
- Вот было бы раздолье для Коди! - заметила Хеллер.
- С ним что-нибудь неладно? - Сложив руки на коленях, Джек с вопрошающим видом нагнулся в ее сторону.
Закусив губу, Хеллер села в противоположный конец дивана, положив сумочку себе на колени.
- Хм… Он все спрашивает, когда вы… к нам еще придете.
Джек сжал губы, на его скулах заходили желваки. Выпрямившись, он положил руку на спинку дивана.
- Вы, надеюсь, объяснили ему, что успешно отшили меня раз и навсегда? - В его голосе звучала горечь.
Глаза Хеллер наполнились слезами, она захлюпала носом.
- Ах, Джек, простите меня.
- Представляете себе, что я чувствовал? Вы же не просто отказали мне в знакомстве, вы публично высекли меня.
- Я знаю, - прошептала Хеллер. - Тогда мне казалось, что это единственный способ пресечь сплетни.
- Какие сплетни?
- Я была уверена, что вы все знаете, - удивилась она. - И своевременно приняла меры. Может, они сработали.
- О чем вы толкуете? - Джек снова склонился в ее сторону, внимательно вглядываясь в ее лицо.
- Ко мне приходила мама. По ее словам, Кэрмоди повсюду треплет языком, что мы с вами любовники.
Джек продолжал смотреть на нее. Он ничего не сказал, ничего не сделал, а просто смотрел на нее в упор. И тут ей стало ясно, что ему совершенно безразлично, что говорит про него Кэрмоди или кто-либо другой.
Но ее снова охватил гнев.
- Я не могла допустить, чтобы ваше имя смешивали с грязью.
Джек еще больше наклонился в ее сторону и положил свою большую руку между ними.
- Хеллер, я взрослый человек, - твердо сказал он. - И в разумных пределах могу сам распоряжаться своей личной жизнью. Кэрмоди Мор мне повредить не может. Он может распространять про меня какие угодно небылицы: люди, которые меня знают, уверены в моей порядочности и не изменят своего мнения обо мне, не имея на то достаточно веских оснований. Хорошо бы и вам относиться ко мне с таким же доверием и не делать скоропалительных выводов о том, что для меня хорошо, а что - плохо, не побеседовав, во всяком случае, предварительно со мной.
Хеллер с такой силой обхватила свои колени, что кровь отлила от кончиков ее пальцев.
- Вы так ничего и не поняли! Свифты и Моры люди в своем роде опасные. Вы хороший человек, и я не хочу, чтобы ваша репутация страдала из-за того, что по доброте душевной вы уделяете внимание мне и моему семейству.
Джексон Тайлер в изумлении воздел руки к небу.
- О чем вы толкуете? Мне и моей репутации не страшны никакие сплетни, распространяемые Кэрмоди Мором. Что же до Свифтов и Моров, то из всей этой компании меня интересуете только вы и ваши дети.
- Значит, вам не известно, какой репутацией мы пользуемся.
- Вы так полагаете? Заблуждаетесь. Я знаю, что ваш отец был забулдыга, каких мало. Знаю, что после гибели вашего брата он упился до смерти. Знаю, что жизнь в родном доме была для вас адом, и догадываюсь, что, выходя замуж за Кэрмоди, вы надеялись ее изменить.
- Да, - грустно усмехнулась Хеллер, - а попала из одной помойной ямы в другую.
- Но в ней не остались, - заметил Джек. - Собственными силами вы выбрались из нее, и, с моей точки зрения, это героический поступок.
- Ах, Джек, - сокрушенно возразила Хеллер, - вы так ничего и не поняли! Как бы я ни старалась жить иначе, всегда найдутся люди, которые не прочь поставить меня на одну доску с родителями.
- Это глупо.
- Может, и глупо, но это так. Всякий раз как Фанни напивается в каком-нибудь клубе до бесчувствия или, того хуже, в беспамятстве демонстрирует какой-нибудь непристойный номер стриптиза, покупатели наутро косятся на меня и делают гнусные намеки на события минувшей ночи. А собутыльники моего папаши?! Вот уже сколько лет прошло после его смерти, а они все надеются, что я пойду по его стопам. Они, Джек, говорят мне такое, что ни в жизнь не осмелились бы сказать какой-нибудь женщине, работающей в вашей школе. А все потому, что они уверены: яблоко от яблони недалеко падает!
- Какая вам разница, что они о вас думают?
- Для меня это не имеет значения. Но для моих детей и для вас, Джек… Дети в безвыходном положении - я их мать, но вы, Джек…
Он открыл было рот, желая ей возразить, но, положив два пальца на его губы, она заставила его промолчать.
- И вот что еще, Джек, - продолжала она смягчившимся голосом. - Насчет вчерашнего… Мне наплевать, что обо мне подумают другие, но вы… вы, Джек, не думайте, пожалуйста, что мне нравилось ехать с этим типом. Мне просто позарез было нужно, чтоб меня довезли. Если бы хоть одна клеточка в моем мозгу еще работала, я бы смекнула, что вы вернетесь за мной, но… - она уронила руку себе на колени и потупилась, - но я решила, что даже вашей доброте есть предел. Так и вышло, что я села в его грузовик.
- Вы вправе ездить с кем только вам угодно, - резко сказал он.
- Да-да, конечно, но при нормальных обстоятельствах я бы не совершила этой оплошности. При нормальных обстоятельствах я бы ни за что не села в его машину…
Он смотрел на нее так, словно она сошла с ума.
Хеллер вздохнула. Ну и что ж, пусть думает, что у нее крыша поехала, она выложила ему все, что хотела, это главное. А если он ее не понял, тут уж ничего не поделаешь.
Поднимаясь с дивана, она с независимым видом вздернула вверх подбородок и подтянула повыше на плече ремень сумочки.
- Я просто хотела, чтобы вы это знали, - повторила она.
Он с отсутствующим видом кивнул.
- Ну, мне пора. - Она заставила себя улыбнуться. - Всего доброго, не забывайте о вашем колене.
Видя, что он ее не слышит, Хеллер повернулась и пошла к двери. А что еще можно добавить к сказанному? Она сказала все, что было у нее на душе, а теперь пора уходить. Ее ждут дети, ждет ее жизнь, какая она ни на есть, и сейчас она готова в нее вновь окунуться. Она вышла из дома и закрыла за собой дверь.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Озадаченный только что услышанным, стараясь вникнуть в его сокровенный смысл, Джек настолько задумался, что при виде удаляющейся из комнаты Хеллер не сразу понял, что она уходит совсем. Уходит, заботясь о нем больше, чем о себе самой? Он-то полагал, что глубоко ей безразличен, а на поверку выходит наоборот - она относится к нему гораздо серьезнее, чем он полагал. Услышав звук закрываемой двери, он догнал ее на террасе. Как может она сейчас уйти? Ему же так много надо ей сказать! Джек положил руку ей на плечо, она, вздрогнув от неожиданности, обернулась. Всматриваясь в лицо Хеллер, чистое и красивое, Джек заметил, что в солнечном свете ее ресницы отливают золотом. И расплылся в такой широкой улыбке, что у него заболели углы рта.
- Куда это вы собрались?
Она нахмурилась, словно не понимая.
- Что?
- Вы вдруг перестали понимать английский? - подтрунил он над ее замешательством.
Он опять положил руку ей на плечо, но Хеллер, сделав шаг в сторону, освободилась от нее.
- Не делайте глупостей!
Значит, понял он, им совершенно необходимо поговорить об очень многом.
- Ну хорошо, - посерьезнел он. - Если не хотите, не буду. Но ответьте на мой вопрос.
Она нахмурилась и стала переминаться с ноги на ногу. Видно было, что от неожиданности она растерялась.
- Куда я собралась? К себе.
- Еще рано, - сообщил он, приближаясь к ней. - Вернемся в дом.
Его пальцы как-то сами собой легли ей на ладонь, но она вздрогнула и крепко прижала ее к телу.
- Зачем?
Побуждаемый неосознанным желанием коснуться ее во что бы то ни стало, он потерял сдержанность. Приложил палец к ее подбородку и приблизил лицо к себе.
- Затем, что я хочу вас поцеловать.
- Что-о-о?! - Она содрогнулась, выкинув вперед руку для защиты.
Он тяжело вздохнул. Оглохла она, что ли?
- Я сказал…
- Я слышала, что вы сказали, но не верю, что это всерьез.
- Уверяю вас, всерьез. - И в подтверждение своих слов он притянул ее к себе и прижал свой рот к ее губам. Какой-то миг она стояла неподвижно, но затем под свист и улюлюканье с пляжа с силой оттолкнула Джека прочь.
- Вы что, спятили?
- Я спятил? - Он искренне рассмеялся, так комичен был ее ужас. - Разве это я отказываюсь войти в дом?
Она так возмутилась, что раскрыла рот, в больших голубых глазах замелькали молнии. "Вот она, моя Хеллер", - с облегчением подумал Джек, но, понимая, что лучше войти внутрь, пока не разразился гром, схватил ее за кисть и буквально втащил в квартиру.
- Что вы делаете?! - закричала она. - Разрушаете все, ради чего я старалась. Или вы не слышали, о чем я вам тут толковала?
- Слышал. Слышал каждое ваше слово, - мягко сказал он и оперся руками о дверь так, что их лица почти соприкоснулись.
- Прямо не верится, что вы могли так поступить! - продолжала возмущаться неумолимая Хеллер. - О чем вы думали, целуя меня на глазах половины жителей квартала?
- Я думал о том, какая вы привлекательная женщина.
- Вы будете наконец говорить серьезно? - В голубых глаза сверкнула молния. - Неужели вам не ясно, что вы подливаете масла в огонь?
- Этого-то я и хочу. - Он никак не мог сдержать улыбку.
- Уже то, что я сюда пришла, достаточно плохо, - с горячностью продолжала она. - Но я понимала, что должна вам объяснить…
Тут его терпение иссякло. Решив прервать поток ее слов поцелуем, он нагнулся, поймал губами ее рот и не выпускал, пока она не отреагировала должным образом. Как и в первый раз, она на секунду замерла, потом напряглась, встала на носки и уперлась руками в его грудь, будто хотела оттолкнуть от себя. Но действовала она вполсилы, он же вложил в поцелуй все свое чувство и все свои надежды на грядущее счастье. Вскоре она наградила его беспомощным стоном, тело ее прильнуло к нему, руки обвились вокруг шеи.
Он готов был ликовать от радости, прыгать по комнате, размахивая руками, ударить по мячу - словом, излить свою радость в действии, но для этого требовалось выпустить ее, а непреодолимое желание держать эту женщину в руках перевешивало все остальное. Где предел его желаний, он пока еще не знал, но намеревался во что бы то ни стало выяснить. С этой целью он подхватил ее на руки и понес к дивану.
- Что вы делаете? - с трудом выдохнула она, опомнившись и поднимая голову.
Он, не выпуская ее, опустился на диван и погрузил обе руки в золото ее волос. Одна из заколок расстегнулась и упала на подушки.
- Я все хочу кое-что сообщить вам, - сказал он, любуясь ее лицом. Ему было видно, как в углублении между ключицами лихорадочно бьется пульс.
- Что же именно? - Голос ее звучал тихо и нежно.
Он поцеловал ее между бровей и, выпрямившись, внимательно всмотрелся в голубые глаза, горевшие уже не грозовым огнем.
- Так вот, я все хочу вам сообщить, что меня совершенно не интересует, что говорят или думают обо мне. Интересуете меня только вы, вы одна в целом свете.
Огонь в ее глазах перешел в мягкое сияние.
- Ах, Джек, это так приятно слышать. Но я не могу допустить…
Он положил руки ей на плечи и слегка, всего один раз, встряхнул ее.
- Вы сказали все, что хотели. Я выслушал. Теперь мой черед. - Он улыбнулся, стараясь этим смягчить твердость своего тона, и ласково погладил ее стройную шею и лицо. - Я сам знаю, как мне себя вести, Хеллер. Не такой уж я дурак.
- Да. Мне не следовало говорить…
Он заставил ее замолчать, приложив палец к ее рту. Такому соблазнительному рту!
- Я себе не враг. И человек я не увлекающийся. Точнее, увлекающийся, но не очень. А главное - я знаю, что делаю.
- Что же вы делаете, Джек? - прошептала она.
- Занимаюсь исследованием, - сообщил он, не отрывая глаз от ее рта. - Я давно не испытывал ничего подобного, и никто не сможет помешать мне исследовать, как глубоко это чувство. Даже вы, Хеллер, после того как объяснили, почему отвергли меня.