Он наклонился, обдав лицо Хеллер теплым дыханием. Ресницы ее затрепетали, руки крепче впились в его плечи. Он нашел губами ее рот. У нее вырвался тихий стон блаженства и радости, от которого он почувствовал себя так, словно растворился в воздухе, исчез, оставив после себя только горячее желание и непреодолимую потребность касаться ее, осязать, открывать в ней новое. Ему хотелось познать все тайны ее тела, дойти с ней до самых крайних пределов наслаждения, так чтобы он стал частью ее, а она - частью его, чтобы они принадлежали друг другу без оглядки. Он не думал, что это возможно сию минуту, но хотел подняться с ней как можно выше к вершине счастья.
Стоило ему лишь подумать об этом - и в его крови разгорелся настоящий пожар. Он осыпал ее поцелуями, проявив при этом изощренное искусство, какого и не подозревал в себе. Она снова издала стон. Ее бедра и грудь прижимались к мускулистой тверди его тела, руки обвивали его шею. Он завел одну руку ей за спину, а второй провел по нежной выпуклости живота и нырнул вниз, во влажную расщелину между ее ногами.
Она, прервав поцелуй, выгнулась дугой навстречу, а он провел губами по ее щеке и спустился к шее, стараясь одновременно расстегнуть три огромные пуговицы, украшавшие ее блузку. Покусывая ключицу Хеллер, он стащил блузку с ее плеч, затем расстегнул застежку бюстгальтера и снял его.
Бережно положив ее на подушки и тяжело дыша, он сначала налюбовался совершенными округлостями и золотистой кожей грудей и лишь затем нежно взял их в ладони. От его прикосновения коричнево-розовые соски набухли и напряглись. Нагнувшись, он поцеловал соблазнительную родинку у основания одной груди, а затем языком прочертил дорожку до соска. Хеллер вскрикнула, вцепившись руками в его влажные волосы. Он припал ртом к ее груди, забыв, что усами может оцарапать нежную кожу, забыв обо всем на свете, кроме желания слиться с ней. Но для этого требовалось раздеть Хеллер. Он спустил руки к поясу ее шорт и нащупал застежки и молнии. Те, словно испытывая его терпение, не поддавались, и, отчаявшись, Джек выпрямился - взглянуть, что делают его руки. Это была его первая - и последняя - ошибка.
В ней произошла молниеносная перемена - он ее почувствовал сразу, раньше, чем она его оттолкнула.
- О Боже мой! - ужаснулась она, пытаясь встать.
- Подождите, Хеллер! - Он нажал ей на плечи, чтобы уложить обратно, готовый обратиться к ней с мольбой, но, взглянув ей в глаза, понял: лучше держать язык за зубами. Застилавшая их голубизну дымка страсти уступила место темной пелене, предвестнице грозы. Он убрал руки и помог ей занять сидячее положение, но она поспешно соскочила с его колен, выпрямилась во весь рост, схватила блузку и отбежала в другой конец комнаты.
- Прямо не верится! Что мы делаем?
"Занимаемся любовью", - вертелось у него на языке, но он лишь откинул непокорную прядь волос со лба. Хеллер же тем временем вступила в борьбу с застежкой лифчика. Женщина в полном соку, красивая, чарующая, но - очень сердитая!
- Это совершенно ни к чему! - воскликнула она, закидывая блузку себе на плечо, чтобы освободить руку для единоборства с застежкой.
- Разрешите мне помочь вам! - предложил Джек, поднимаясь с дивана.
- Нет, ни за что! Не трогайте меня! - И она выставила вперед руку, обороняясь от него.
- Да-да! Понимаю! - улыбнулся Джек, схватил ее за плечи и, чуть ли не силой повернув спиной к себе, застегнул лифчик. Ощутив прикосновение его пальцев к коже, Хеллер вздрогнула всем телом. - Ну вот и готово. Теперь можете ругать меня, - промолвил он, отступая.
Хеллер накинула на себя блузку, застегнулась на все пуговицы и лишь после этого повернулась к Джеку.
- Я не собираюсь вас ругать, - пробурчала она. - Моя вина не меньше вашей.
Он покаянным жестом приложил руки к груди, изо всех сил стараясь не улыбнуться.
- Что вы, что вы! Я всю вину беру на себя.
- Но раскаиваться, судя по всему, не намерены?
- Не намерен. - Он не выдержал и улыбнулся.
- О-о-о! - Она откинула волосы с лица и укоризненно взглянула на него. - Ну и тип же вы! А мне-то вы казались таким симпатягой!
- А я и есть симпатяга.
- Ну так вот, симпатяга, зарубите себе на носу, я вам не какая-нибудь вертихвостка и не бегаю по первому зову в постель к мужчине, даже если меня туда и тянет!
Понимая, что не дай Бог ему рассмеяться - она ведь и пощечину может отвесить, - Джек зажал рот рукой, весьма довольный тем, что между ними, оказывается, стоят лишь ее принципы, а не отсутствие чувства.
- Я запомню это.
Но, упиваясь своей обидой, Хеллер пропустила его слова мимо ушей.
- Воображаете, что если вы мне по душе больше других, то я пойду у вас на поводу… Хоть вы и напоминаете греческого бога в этих ваших… - она обвела его полуголую фигуру взглядом и очаровательно засмущалась, - все равно, тому не бывать. - Она отвела глаза в сторону и начала одергивать на себе блузку. - Даже если это означает, что никогда… даже если это означает… Я никогда не буду спать с вами, пока мы… - Тут она запнулась.
"Пока мы не поженимся?" - докончил про себя Джек. Он едва не произнес это вслух, едва не предложил ей подумать об этом. К счастью, он удержался - ее настроение не располагало к подобным разговорам.
- Словом, - твердо сказала она, - больше такое не повторится.
- Хорошо, - согласился он, поднимая руки в знак полной капитуляции. - А сейчас, когда мы обо всем договорились, скажите, когда я могу вас куда-нибудь пригласить?
- Вы… вы… У вас не пропало желание меня видеть? - Глаза ее от изумления чуть ли не вылезли из орбит.
- Нет, не пропало, я хочу вас видеть, и как можно чаще. В любое удобное для вас время. Скажите только, когда именно.
Она молча воззрилась на него. Он видел, какая внутренняя борьба в ней происходит, и радовался: раз борьба - значит, это сражение им еще не проиграно.
- Нелепая мысль, - вздохнула она.
- Видите ли, - сообщил он самым убедительным тоном, - не в моих силах уговорить вас принять мое приглашение, но обещаю: если вы откажетесь, вам ужасно надоест захлопывать дверь перед моим носом.
- Я… я не могу.
- Это не ответ. - Он сложил руки на груди и уперся в Хеллер строгим директорским взглядом.
Она таяла прямо у него на глазах.
- Нет, правда, я…
- У вас нет выбора, - решил он за нее, - ибо я не отступлюсь. Что вы скажете насчет завтрашнего вечера?
- Занята. Работаю, - мотнула она головой.
- А когда у вас следующий выходной?
- Только в среду.
- Прекрасно. Когда заехать за вами?
- Ах, Джек, я не могу. Мне так редко удается побыть с детьми.
- А мы их возьмем с собой.
- Могу себе представить, - засмеялась она. - Дейви сразу же на меня вскарабкается, а Коди и Панк заведут ссору из-за пустяка. Обед что надо!
- Обед отменяется. Придумаем что-нибудь взамен.
- Например?
- Пока не знаю, - пожал он плечами.
Хеллер, закусив губу, на минуту задумалась.
- А давайте обед устрою я, у себя дома. И никуда не придется идти. Чем плохо?
Он бы закричал от радости, если бы не боялся ее напугать.
- Лучше и не придумаешь. В шесть, скажем?
- Пожалуй, удобнее в семь.
- Чтобы никому не было обидно - в шесть тридцать. Идет?
- Хорошо, в шесть тридцать.
"Слава Богу!" - возликовал он в душе, надеясь на продолжение любовной атаки. Он и мысли не допускал, что она неподходящая ему женщина. Теперь остается лишь убедить в этом ее. Его больше не тревожил урок, полученный от Лилиан. Уроки - дело хорошее, но и попытка не пытка. Потерять по собственной нерасторопности такую необычную женщину - вот что страшно!
До Хеллер донесся стук его шагов по лестнице. Сразу запаниковав, с застывшей на лице улыбкой, она сунула в духовку сковороду и кастрюлю, затем убавила газ и закрыла дверцу. Джек постучал в дверь, и она удивилась, что биение ее сердца не заглушает стука. Слышала его, разумеется, и Панк, но она сидела с надутым видом в конце стола и скулила и даже не стронулась с места. Хеллер хотела было направиться к двери, но ноги почему-то не слушались ее. А вдруг ему придет в голову обнять ее и тут же расцеловать? При этой мысли пульс ее забился учащенно, но ей не хотелось так срамиться в присутствии маленькой дочки, да еще с мужчиной, которого та видеть не желает. Можно, конечно, позвать Коди из соседней комнаты, где он по ее просьбе сидит с Дейвом, но ведь тогда Джек услышит из-за двери ее голос.
- Пойди открой дверь, - настойчивым шепотом приказала она Панк, которая заскулила громче. - Иди же!
Панк сползла со стула только после повторного стука и двинулась по направлению к входу. Двигаясь со скоростью восьмидесятилетней ленивой улитки, она все же в конце концов добралась до двери, но отпирать ее стала с невероятной медлительностью. Джек буквально проскользнул в открывшуюся ему узкую щель и молниеносно отскочил в сторону, чтобы не быть прижатым дверью, которую с удивительной для ее возраста силой захлопнула Панк. Откровенная враждебность девочки вызвала у Джека улыбку.
- Добрый вечер, мисс Мор! Рад тебя видеть!
Панк в ответ скорчила злую гримасу. Джек, пребывавший в превосходном настроении, усмехнулся.
- Где твоя мамочка?
Панк ткнула рукой в сторону кухни. Джек с теплой улыбкой направился туда, но Хеллер, памятуя о необходимости держать его на расстоянии, издали помахала рукой. Он с одобрением осмотрел ее с головы до ног, перевел взор на лицо и внимательно вгляделся в ее глаза, без слов сообщая, как она желанна. Хеллер сглотнула слюну и почувствовала, как бьется пульс в низу живота.
Вдруг Джек нахмурился и сдвинул брови.
- Что-нибудь горит?
Хеллер моментально вернулась к действительности, принюхалась и ощутила легкий запах гари. Бросилась к плите и увидела, что из духовки вырывается столб дыма.
Значит, желая уменьшить огонь, она по рассеянности его увеличила до предела. Одной рукой она прикрутила газ, а другой - открыла дверцу духовки. Ударившая в лицо волна пара и дыма не помешала ей разглядеть, что мясо сверху покрылось черной коркой, а грибы в сметане сморщились и засохли.
- Нет! - Она схватила одной рукой горячую сковороду, а другой - шипящую кастрюлю.
- Хеллер, не трогай!
Джек подскочил к ней, прежде чем боль в левой руке заставила ее уронить маленькую кастрюльку с грибами, которая грохнулась на пол.
Обхватив Хеллер за талию, Джек оттащил ее в сторону, так что кипящая грибная подливка не успела причинить ей вред. Он донес ее, болтающую в воздухе ногами, до раковины и подставил ее руку под струю холодной воды.
- Мясо! - прокричала она в отчаянии.
- Все в порядке. Я его выну. Ваше дело - держать пальцы под водой. - Он выпустил Хеллер из рук, но, повернувшись, наткнулся на Панк. - Иди в другую комнату, детка. Еще не хватает, чтобы и ты обожглась.
Панк, к удивлению Хеллер, без звука повиновалась, а Джек, отыскав две прихватки для сковород, осторожно ступая между грибами, приблизился к плите и вытащил из нее то, что уцелело.
На шум в кухню прибежали Коли и Дейви.
- Попридержи их, - обратился Джек к девочке. - Видишь, что тут творится?
Панк, расставив руки, преградила братьям вход в кухню, а Хеллер, вытерев пострадавшую руку, стала отрывать от рулона бумажные полотенца.
- Вот несчастье! Мой обед пропал! Весь вечер испорчен.
Джек отодвинул горячие сковороды подальше и заключил Хеллер в объятия.
- Да ничего не испорчено. К тому же, - он перешел на шепот, - не обеда ради я сюда явился. Поесть можно где угодно, а обнять вас - только здесь.
Тая от удовольствия, Хеллер хихикнула, однако, не сомневаясь в том, что дети с нее глаз не спускают, оттолкнула Джека. Тяжело вздохнув, она нагнулась и принялась вытирать пол бумажными полотенцами, а Джек снял рулон со стенки и пошел за ней следом.
- Если хотите, мы можем поехать куда-нибудь пообедать, - предложил он.
- Я, пожалуй, не голодна, - сообщила она, затирая самую большую лужу.
- А дети?
Выкинув бумагу, Хеллер осмотрела пострадавшее мясо. Сгорела только верхняя корочка, остальное мясо вполне годилось для еды.
- Для них наскребу, сколько надо, да и вам, если не откажетесь, хватит.
- Ну и хорошо, - весело согласился он, подбирая с полу последние грибы.
Она отослала его в гостиную, а сама вооружилась шваброй и принялась мыть пол. Но Джеку не удалось спокойно посидеть на диване - Коди и, как ни удивительно, Дейви затормошили его. Одна Панк, снова скорчив враждебную мину, молча взирала на них со стороны. Хеллер, срезав верхушку мяса, залила его кетчупом и поставила на стол, окружив спасенным гарниром. Затем отодвинула стол от стены, чтобы Джеку было где сесть, и позвала всех обедать.
Пока она наполняла тарелки, все шло хорошо, но Джеку не терпелось завязать общий разговор. Коди подхватил его, но, пожалуй, с чрезмерной готовностью, Панк, надувшись, глядела исподлобья злыми глазами, и Хеллер, присматривая за тем, чтобы Коди ел, старалась сгладить ее дурное поведение. К несчастью, Дейви почувствовал себя обойденным вниманием и решил принять участие в общей беседе, издав душераздирающий вопль. Дети рассмеялись, Хеллер его отругала, а Джек стал увещевать приторно-ласковым тоном. Не поддаваясь ему, Дейви выкинул номер почище: водрузил себе на голову кусок мяса с кетчупом, вызвав общее веселье. Только Хеллер, обтирая его волосы бумажным полотенцем, во всеуслышание выражала свое недовольство. Воспользовавшись ее замешательством, Панк попыталась спрятать тушеную морковь под край своей тарелки, но бдительная Хеллер ее уличила и наградила ледяным взглядом, призывавшим девочку к порядку. В раздражении она наложила ей вторую порцию моркови, настаивая, чтобы та съела. К досаде Хеллер и огорчению Панк, Джек встал на сторону последней.
- Вареную морковь я ем лишь потому, что мне это полезно, - сообщил он, демонстративно закладывая в рот ложку моркови и быстро ее глотая. - А нравится мне только сырая и хрустящая.
Панк, вытаращив глаза, мрачно жевала постылую морковь. Хеллер, зажмурившись, считала до десяти. Дейви запустил горсть моркови в грудь Джеку и размазал гарнир по его щеке и подбородку. В наступившей тишине он поднял свои маленькие брови, явно ожидая приступа веселья, которым была встречена его предыдущая выходка. А не дождавшись, влепил себе в глаз мятую морковь и взвыл от боли. Растерявшаяся Хеллер не знала, что делать раньше - то ли броситься обтирать лицо Джека, то ли промывать глаз Дейви.
Она рассыпалась в извинениях, а Коди набросился на Панк, обвиняя ее в том, что своим поведением она настраивает Дейви против Джека. Панк бурно запротестовала, пиная брата под столом ногой. Хеллер отчитывала всех троих. Только Джек, обтерев лицо салфеткой, сидел с равнодушным видом. Он призвал - сначала тихим голосом - всех к спокойствию, но, видя, что его призывы - глас вопиющего в пустыне, постепенно повысил голос, не забывая при этом уговаривать Хеллер, что все в порядке. Кончилось тем, что он грохнул кулаком об стол, да так, что тарелки и стаканы, задребезжав, подскочили, и возопил: "Хватит! Тихо!"
Воцарилась мертвая тишина. Дейви стал счищать морковку с пальчиков, Хеллер в замешательстве замолчала, а Коди и Панк заерзали на своих стульях. Джек откашлялся, взял вилку с ножом в руки и как ни в чем не бывало предложил: "Ешьте".
Хаос сменился позвякиванием ножей и вилок - неотъемлемой принадлежностью любого обеда в цивилизованном обществе. Хеллер вымыла Дейви руки и принялась сама кормить его с ложечки. А что дальше? - подумала она. Чудом будет, если после такого вечерочка Джек придет в дом еще раз, но ведь и раньше она так думала, а он пришел даже вроде бы против ее желания, хотя на самом деле она его прихода очень желала. Во всяком случае, она не удивится, если этот его визит окажется последним, что страшно обрадует Панк, бесконечно огорчит Коди, а ей разобьет сердце. Проклятие! Неужто этого не избежать? Голос Джека вывел ее из задумчивости:
- О, Хеллер, смотри!
Она посмотрела на него, ложка с очередной порцией еды повисла в воздухе.
- Что?
Он движением головы показал на Дейви. Ее младшенький с плотно набитым, как у бурундука, ртом энергично пережевывал пищу, переводя взгляд с Джека на нее и с нее на Джека. Она в расстройстве уронила ложку на стол.
- О Боже! - только и смогла она выдавить из себя и, схватив салфетку, подставила ее Дейви ко рту, чтобы тот выплюнул излишки, но Джек перехватил ее руку и еле заметно покачал головой. Дейви, внимательно следивший за тем, что происходит вокруг, на глазах матери из малыша, не так давно вышедшего из пеленок, превратился в мальчика: его маленькие челюсти работали как мельничные колеса, он наконец проглотил все, что было во рту, с облегчением вздохнул и улыбнулся. И кому же? Джеку. Джек в свою очередь улыбнулся ему и погладил вьющиеся волосы ребенка. Дейви просиял, перегнувшись через перекладину своего высокого стульчика, схватил со стола оброненную Хеллер ложку и с достойным удивления проворством стал черпать морковь и есть. Джек хмыкнул и уткнулся в свою тарелку. Но время от времени он взглядывал на Дейви, и они обменивались немного загадочными улыбками, как если бы между ними существовал известный лишь им двоим заговор.
Коди с надеждой в глазах наблюдал за тем, что происходило между Джеком и его братишкой. Панк же сначала смотрела на них равнодушно, но потом ее взгляд принял обычное в присутствии Джека холодное, даже враждебное выражение. Впрочем, сперва на ее лице мелькнуло что-то вроде ревности. И вдруг до сознания Хеллер дошло: ее красивая колючая дочка точно так же, как она сама, Хеллер, хочет открыть свое сердце Джеку, но боится. Она и хотела бы его полюбить, да опасается, как бы ее не обидел мужчина, который производит впечатление почти неправдоподобный доброты.
Хеллер припомнилось все, что произошло между ними в последний выходной: как он содрал с нее одежду, обнажив до пояса, и, не дав опомниться, заставил ее таять от блаженства; как улыбнулся, словно услышав приятную новость, когда Хеллер объявила, что не ляжет с ним в постель; как настаивал на этом обеде, проявив полное безразличие к сплетням в его адрес и к своей репутации. Может, он и далек от совершенства. Но он именно такой, каким в ее представлении и должен быть мужчина. Сердце Хеллер дрогнуло при этой мысли, впервые она ощутила проблеск надежды. Впрочем, надежда - штука опасная! Она постарается вытравить ее из сознания, надо только придумать, каким образом.
Остаток вечера прошел без происшествий - во всяком случае, без таких, которые могли быть сочтены серьезными. Джек настоял на том, чтобы помочь Хеллер убрать со стола и перемыть посуду, так что оба они возились допоздна на кухне, а дети тем временем смотрели телевизор.