Дэнни отключила телефон. Она решила воздержаться от каких-либо реплик по поводу состоявшегося в присутствии Джима разговора. Джим тоже хранил молчание. Чем дольше длилась тишина, тем сильнее нервничала Дэнни. В конце концов, девушка не выдержала и произнесла свою коронную фразу:
- Прости…
- За что теперь ты извиняешься? - ухмыльнулся Джим.
- Мне очень жаль, что тебе пришлось это выслушать… Похоже, моей маме труднее всего далось понимание, что я собираюсь пригласить друга. Чувствую, они с отцом уже успели поставить на мне крест, - неловко пошутила Дэнни.
- Все родители одинаковые, с незначительными поправками, конечно. Ты думаешь, моя мама иначе воспринимает мои перспективы на брак? Увы. Только почему ты не сказала своей матери правду?
- Что ты имеешь в виду? - насторожилась Дэнни.
- Почему ты не ответила честно, когда она спросила, роман ли у нас? - вызывающе посмотрел на девушку Джим.
- А что я, по-твоему, должна была ответить? - пожала плечами она.
- Сказала бы, что у нас многообещающее начало, - произнес Джим и описал рукой широкий жест.
- И это был бы честный ответ? - усомнилась Дэнни, но все-таки мечтательно откинула голову на спинку сиденья.
- Видишь ли, Дэнни, ни я, ни ты, оба мы не знаем, что у нас там впереди. Но поворачивать назад я не собираюсь. Раньше надо было, теперь уже поздно. Даже если момент и можно считать не вполне подходящим, но сдаваться из-за суеверий и мнительности я не собираюсь.
Дэнни посмотрела на своего спутника с нескрываемым восхищением.
- В тебе говорит желание, которое очень скоро может оказаться утоленным. Хотела бы я знать, что ты скажешь потом.
- Это обещание? - походя спросил он, убавив скорость. - Почему молчишь? Ответь…
Дэнни внимательно следила за каждым его движением. Джим съехал с колеи, отстегнул свой ремень безопасности, и она послушно последовала его примеру.
- Я сознаю, что момент неподходящий, женщина… Но все-таки…
Он склонился к Дэнни, она подалась к нему.
Начав с нежного прикосновения губ, в следующий миг они оба утонули в поцелуе, сочившемся огненным нектаром страсти. Пальцы Даниэль утопали в курчавых волосах Джима, она чувствовала его руки на своей спине, на своей талии, наконец, на бедре…
Целовать любимого - ни с чем не сравнимое наслаждение.
В ее жизни случались разные поцелуи. В юности Даниэль Моррисон не воспринимала себя иначе как нелепой девочкой, в компании которой парни только скучают. Со временем она освоила приемы самозащиты. Таковыми стали иронические выпады в сторону парней и шутливая самокритика. В то время как другие сверстницы учились общаться с молодыми людьми, Дэнни отчаянно делала вид, что ее это не интересует, искренне веря в то, что настоящая любовь сумеет разглядеть ее даже сквозь эти отталкивающие доспехи нарочитого безразличия. Потом же, когда кто-то намекнул девушке, что годы уходят и молодость не бесконечна, она несколько раз пыталась уловить быстротечные ласки… Чувствовала ли она при этом хоть что-нибудь, кроме отвращения к себе и мужчине, которому позволила лишнее? Увы…
Хотела бы она перечеркнуть весь предыдущий опыт?
- Обожаю твои волосы, - словно опьянев, прошептал Джим. - Люблю твой взмах головой, когда ты откидываешь их назад. Как атлас… Так бы и гладил их…
И снова он целовал ее, пока Дэнни не стала задыхаться от волнения.
- Малышка Дэнни, что с тобой?
Даниэль всегда считала себя очень ревнивой. Девушка знала, что это яркий признак неуверенности в себе. Она боялась дать своей ревности волю, и потому все темные чувства кипели глубоко внутри, выходя на поверхность лишь отвращением к себе. Сарказм матери, слова Лейлы, толкнувшей ее к Джиму… нескольких мыслей-сомнений хватило, чтобы отчаяние вновь овладело ею.
- Где ты витаешь? - обратился к ней Джим. - Это из-за родителей?
Дэнни поспешила кивнуть в ответ.
- Может быть, мы поедем? - робко предложила она.
- Иди ко мне, - игриво потянул он ее за пуговку.
- А нас не арестуют? - попыталась возразить ему Дэнни.
- А ты этого хочешь?
- Джим… - ее протест утонул в сладостном поцелуе.
И вновь дикий дерзкий Джим показался ей самым безупречным, бесконечно желанным. Таких поцелуев, какие дарили эти губы, она никогда не знала.
Он чувствовал все. И ее волнение, и сопротивление, и сомнения, даже потаенные страхи. Он боролся с ними с нежностью и упорством.
- Это уже происходит с нами, Малышка Дэнни, - шептал он. - Перестань бороться с собой. Я слышу, как возражения стучат в твоей головке. Эти никчемные возражения, которых можно изобрести полчище, и они все равно не смогут противостоять моим поцелуям…
- И все-таки давай поговорим для начала, - Дэнни предприняла попытку вырваться из его объятий.
- Я не в состоянии мыслить, - признался Джим, посмотрев на разрумянившуюся девушку затуманенными глазами. - Ну хорошо, о чем ты хотела поговорить? - осведомился он, примирившись.
- Когда ты принял приглашение Лейлы прийти на вручение диплома, думал ли ты, что все еще влюблен в нее? - прямо спросила его Даниэль.
Джим изумленно приподнял брови, ошарашенный ее прямотой.
- Это не праздное любопытство, Джим, - поспешила заверить его Дэнни. - Мой отец трагически расстался со своей возлюбленной и именно тогда встретил мою маму. Она не понимала или не хотела понимать, что с ней он ищет только забвения… Когда она узнала, что беременна мной, ничего уже нельзя было исправить. И отец решил поступить благородно - в своих представлениях. Они поженились. Мама, видимо, искренне верила, что счастье возможно. Но чем сильнее она старалась вызвать в нем привязанность, тем глубже становилась их взаимная антипатия… Не спорю, они оба любят меня. Но ведь не такой жизни они себе желали… - осторожно подытожила девушка.
- И это то, о чем ты думала, пока я тебя целовал? - снисходительно улыбнулся Джим, словно разговаривая с несмышленышем. - Приняв приглашение от Лейлы, я хотел лишь убедиться, что она по-прежнему счастлива с Джейком. Это так. В противном случае я был бы последним подлецом, если бы целовал тебя на виду у Лейлы лишь из желания вызвать ее ревность.
- Но ты целовал многих девушек все те годы, что не находил у нее взаимности.
- Возможно… Никогда их не считал, - хвастливо усмехнулся Джим.
- Я думала, ты относишься к этому серьезно, - разочарованно произнесла она.
- К тому, что происходит сейчас, я отношусь крайне серьезно, - заверил девушку Джим. - Но ты требуешь от меня невозможного, Малышка Дэнни. Не могу я точно сказать, что мною движет. Знаю только, что хочу тебя.
- И всего-то? Посреди вечера от тебя ушла та, другая девушка, после чего подвернулась я? Она тебя бросила, и именно это сблизило нас?
- Она меня бросила, потому что я весь вечер смотрел на тебя… - раздраженно произнес Джим.
- После того, как ты убедился, что Лейла, как и прежде, души не чает в своем Джейке? А что ты сделаешь, если у них вдруг разладится?
- Чего ты хочешь от меня, Дэнни? Чтобы я лгал?
- Разберись сначала сам, чего хочешь.
- Я уже сказал тебе, чего хочу!
- Думаю, ты ошибаешься, Джим…
- Тогда зачем ты пошла со мной? Я совершенно запутался!
- Из-за твоих семейных проблем. Я, как друг, не могла оставить тебя одного.
- Ну что же… Очень великодушно с твоей стороны. Благодарю, что вернула меня на землю. Ты воплощенное благоразумие, Моррисон. Пара поцелуев, и достаточно…
- Да… - кивнула Дэнни.
- Да? И это все, что ты можешь сказать?
- Я не хочу быть твоей очередной женщиной, Хаскелл.
- Отлично…
- Вот как?
- А что еще? Ты не слушаешь свое сердце, игнорируешь потребности тела. Пожалуйста, если тебе так нравится. Подожду, пока ты прислушаешься к собственному разуму.
- Ты так уверен в себе, Хаскелл! - воскликнула Дэнни.
- Если ты в себе не уверена, пристегнись! - ответил он и рванул на трассу.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Даниэль Моррисон знала, что всегда лучше промолчать, чем сказать лишнее. И теперь у нее появился очередной повод в этом убедиться.
Она страшилась открыть глаза и посмотреть на Джима.
Девушка страшно разочаровалась в самой себе. Она была уверена, что возраст, опыт общения, профессиональные успехи, уважение окружающих сделали ее действительно взрослой. Отнюдь. Как и прежде, она была не способна управлять даже собственными эмоциями.
Все незнакомое ее пугало, внушало опасения. Они-то и заставляли ее торопиться, совершать опрометчивые поступки. Когда Дэнни что-то было непонятно, она требовала исчерпывающего объяснения от других. Если что-то казалось ей очевидным, она самонадеянно навязывала свое мнение.
Сознавая многие из своих недостатков, девушка не могла предотвратить их разрушительного влияния, потому что не знала, как правильно следует себя вести, чем руководствоваться.
Вот и сейчас в который раз она начала мучить себя неразрешимыми проблемами и вопросами.
Все знают, как сильно Джим любил Лейлу. Но кто сказал, что он обречен изнывать от любви к ней до конца своих дней? И разве его поцелуи не говорят об обратном?
Его поцелуи… Сочные, глубокие, страстные.
Нужно быть более чувственной, внушала себе Дэнни. Поцелуи ради поцелуев, близость ради близости. Наслаждаться, но не терять при этом голову. И после не придется ни о чем жалеть.
Глупо было рассказывать печальную историю своих родителей, подумала Дэнни. Как-то по-детски, незрело, неумно… Глупо начинать с этого собственный - волшебный! - роман.
Только Джим Хаскелл мог отнестись к этому спокойно, другой бы на его месте просто поднял бы ее на смех.
Она внушала Джиму, что он не знает, чего хочет. Но не ту же самую претензию должна адресовать к самой себе?
Плюс ко всему жуткий камень преткновения по имени Лейла… Дэнни презирала себя за это недостойное чувство. Она разрывалась между любовью и преданностью к подруге. Но при этом с не меньшей силой исходила завистью к ее власти над мужчинами. Много раз она всерьез задумывалась над природой этой власти. И видела только один ответ. С юных лет Лейла была королевой. Для своего отца и братьев, для сверстников и сокурсников, для служащих на отцовской ферме… Ее могли любить или ненавидеть, но никогда не игнорировали. Уверенность в себе не позволила Лейле усомниться в своем праве на женское счастье, даже когда ее постигла первая любовная неудача. Она быстро оправилась и, встретив Джейка, точно знала, что следует делать, не уповая на случай…
А Даниэль из-за своих страхов и сомнений рискует не только не обрести любовь, но и потерять дружбу.
* * *
У Джима было меньше колебаний. Он точно знал только то, что ехал взглянуть на медноволосую красавицу Лейлу, а вместо этого засмотрелся на пугливую черноволосую Даниэль. Конечно, сейчас им руководило желание - сильное, все сметающее на своем пути, но при этом он не был ни похотлив, ни капризен. Просто Джим не знал ни одного достойного аргумента, чтобы унять ее тревоги, ни одного ответа, чтобы закрыть все ее вопросы.
И все-таки он был благодарен старой подружке, что она согласилась поехать вместе с ним.
Он уже приближался к родительскому дому и был крайне сосредоточен - не столько на дороге, сколько на собственных мыслях. И не знал, что она уже несколько миль сосредоточенно наблюдает за ним.
- Хочешь поговорить? - вкрадчиво обратилась к нему Даниэль.
Джим повернул к ней лицо, и она увидела, как он растерян.
- Так много всего произошло этим вечером, а я еще по глупости свалила на тебя столько ерунды… - тоном искреннего сожаления нежно проговорила Дэнни. - Что тебя тревожит, Джим?
- Не хочу сейчас говорить об этом. Успеем еще.
- Хочешь остаться суперменом? Зачем? Ты мог бы поделиться со мной.
- С тобой? - насмешливо переспросил Джим. - Даниэль Моррисон - мудрая и отзывчивая. Со своей бедой иди к Даниэль Моррисон! Поможет сочувствием и советом! - язвительно прокомментировал он.
- Браво, Хаскелл!
- Ты все знаешь о прошлом своих родителей. Все их ошибки, все их заблуждения. Каждый из них уверен, что заслуживал лучшей доли, и ты разделяешь с ними их уверенность. А тебе не кажется, что в этом ты запуталась не меньше, чем они? - словно нападая, обратился к ней Джим.
- То есть?
- Каждый получает от жизни то, чего заслуживает. Ты будешь спорить? В свое время они попали в ситуацию, из которой, как им показалось, не было выхода. Совместная жизнь не удалась, и они решили свалить друг на друга ответственность за собственные неудачи…
- К чему ты клонишь, Джим?
- К тому, что эта ночь у нас с тобой могла быть волшебной, и следующая, и множество ночей после… Но тебе понадобилось расставить все точки над "i". И к чему мы пришли?
- К чему мы пришли, господин Фрейд?
- К злобной полемике, Моррисон.
- Тебе самому так больше нравится, Хаскелл. И знаешь, почему?
- Ну-ка, скажи!
- Потому что впервые в твоей жизни кто-то вызвался тебе помочь. У тебя уже давно выработался комплекс спасателя и мирового парня. Ты всех опекаешь, берешь на себя чужие проблемы, мастерски их разрешаешь… Тебе невыносимо сознание, что может возникнуть момент, когда ты сам будешь нуждаться в помощи друзей.
- Феноменальная проницательность, Моррисон! Божественная мудрость вещает твоими устами! Хвала просветленной Даниэль!
- Я не в обиде на тебя, Джим. Признайся честно, ты такой альтруист действительно ради друзей или хочешь себе что-то доказать?
- А как расценивает тревожные симптомы всезнающая доктор Даниэль Моррисон?
- Я предполагаю, что это стало твоей вынужденной привычкой. Такое случается, если ты старший ребенок в многодетной семье, или если тяжелобольной родственник нуждается в постоянном уходе, или если кто-то из членов семьи наркоман или алкоголик.
- И какой же из этих случаев мой, профессор?
- Я полагаю, последний, - в ужасе от собственной дерзости произнесла Дэнни.
- Я потрясен, Моррисон. И что заставило тебя прийти к такому неординарному выводу?
- Я пытаюсь поговорить с тобой начистоту, Джим.
- Тогда подожди, пока у тебя появится собственный психоаналитический кабинет с дипломами на стеночке, куда я всенепременно приду, лягу на удобную кушетку, и мы поговорим о моей маме, если мне, конечно, удастся выяснить, кто она такая… А пока этого не произошло, превращайся, пожалуйста, в прежнюю Малышку Дэнни, а то на меня слишком давит твой коэффициент интеллектуального развития. Пожалей тупицу.
- Только после тебя, Хаскелл! Джим, которого я знала прежде, никогда бы не обидел друга, даже в шутку.
- Это означает только то, что ты и прежде не слишком хорошо меня знала.
- Видимо, так и есть. Прости меня, Джим, еще раз! Прости, что я не Лейла Роббинс, с которой ты мог бы быть откровенен. Мне искренне жаль, что я всего лишь Даниэль Моррисон! - надрывно воскликнула она и отвернулась к окну.
- Дэнни, Денни, Дэнни… - укоризненно покачал он головой.
По всему видно было, что Джима в этом доме дожидались.
Многочисленное семейство Хаскелл высыпало из тесных дверей на крыльцо, а оттуда с шумом на улицу. К изумлению Даниэль и к радости Джима…
Дэнни растерялась не на шутку. После препирательств с Джимом она не знала, как себя вести с этими незнакомыми людьми. Джим заметил ее неловкость и, прежде чем покинуть салон автомобиля, шутливо произнес:
- Нам чуть ли не весь городок родней приходится, поэтому ничему не удивляйся. Зато более удобного случая познакомить тебя сразу со всеми не представится. Так что наберись терпения и напряги память.
Дэнни еще раз, прежде чем выйти из машины, оглядела толпу. Собралось не менее шестидесяти человек - так ей показалось.
- Это Дэнни, моя подруга по университету, - громко представил свою спутницу Джим.
Ответом было понимающее сосредоточенное молчание благожелательно настроенных людей. Джим подвел гостью к стоящим впереди прочих людям и представил их Дэнни:
- Мои родители, Боб и Клер… Тетушки, дядья, - указал он жестом. - Прочие родственники… Разберешься чуть позже.
- Да… Придется постараться, - хихикнул кто-то в толпе.
Мама Клер не смогла долго выносить "официальной" части и при первом же послаблении кинулась любимому сыну на шею. Худощавая чернявая женщина с ласковым лицом пристально смотрела на Дэнни поверх сыновнего плеча. Подойдя затем к гостье, она произнесла:
- Милая, - и нежно обняла за плечи, но, тотчас вернувшись к сыну, сочувственно нахмурилась и посетовала: - У тебя расстроенный вид, дорогой. Ты устал… Пойдем скорее в дом. Бедный мой мальчик…
- Все нормально, мама, - как ни в чем не бывало улыбнулся Джим.
- Мать не обманешь, - сказала она с грустным видом, потрепав сына по плечу.
- Ребята, я очень рад видеть вас всех! - громко обратился к родне Джим, обведя всех взглядом. - Но мне бы хотелось пообщаться с родителями наедине.
Толпа понимающе зашумела, пропустила сквозь себя любимого родственника, наградила его искренними цветистыми пожеланиями и быстро рассыпалась в разные стороны, не оскорбляя гостеприимный дом мелочными обидами.
Даниэль в очередной раз удивилась тому, как все быстро разрешилось без лишних объяснений. В своей семье, где вынуждали оправдываться за каждое слово и действие, такое было невозможно.
- Дэнни, ты не хотела бы выпить чашечку кофе и что-нибудь перекусить, пока мы немного поболтаем с Джимом? - предложил его отец, ведя гостью в дом.
- Он очень расстроен, мистер Хаскелл, - доверительно тихо произнесла Даниэль. - Я еще никогда его таким не видела. Я всю дорогу за него страшно беспокоилась. Всю ночь он вел машину в таком напряжении…
- Он вам сказал? - удивился мистер Хаскелл. - Вы в курсе?
- Если вы говорите о телефонном звонке его настоящей матери, то я в курсе. Джим рассказал мне.
Даниэль заметила, что мистер Хаскелл с неодобрением воспринял эту новость. По всему выходило, что чета Хаскелл не собиралась выносить подробности за черту их семейного круга.
- Я хочу, чтобы Дэнни присутствовала при нашем разговоре, - твердо уведомил родителей Джим.
- Не понимаю, в каком качестве, - тоном возражения произнес отец.
- Поверь, у нее есть на это право, - заверил отца Джим.
- Я не разделяю твоего решения, сынок, но если ты так настаиваешь, будь по-твоему… - с недовольством согласился мистер Хаскелл, уступая девушке дорогу.
Даниэль постаралась занять неприметное место в дальнем углу, родители устроились в креслах, Джим продолжал стоять. Он уже не мог дольше сдерживать переполнявший его гнев.
- У меня такое чувство, что весь город знает все, кроме меня! Когда вы собирались сказать мне правду, если вообще собирались?
- Не говори таким тоном со своим отцом, Джим! - тихо, но твердо произнесла миссис Хаскелл.
- С моим отцом? А кто мой отец? Кто мне скажет?
- Пойду сделаю чай… Ты будешь завтракать, Дэнни? - непринужденно осведомилась Клер Хаскелл, поднимаясь с дивана.
- Благодарю, миссис Хаскелл… Чуть позже, - отказалась Дэнни.
Даниэль решила: что бы ни происходило, она будет поддерживать сторону Джима, в противном случае и приезжать не стоило.