- Ты слишком много думаешь, - он наклонился над ней и провел кончиком пальца по ее брови.
- Донован…
Кэссиди не договорила, потому что почувствовала на шее его поцелуй. Нет, сейчас не до серьезных разговоров. Лучше просто полежать в его объятьях.
Она положила руку ему на затылок и погладила шелковистые волосы. Она слышала его дыхание и чувствовала губы на шее.
Кэссиди повернулась на бок. Он положил руку ей на бедро и приподнял ночную рубашку.
- Приподнимись.
Она приподняла бедра, и он через голову стащил ее рубашку. Теперь на ней остались только трусики. Он повел пальцем от шеи до груди, обвел пальцем вокруг одной груди. Потом наклонился, поцеловал сосок и легонько стиснул его зубами. Другая рука в это время ласкала вторую грудь. От этого ее тело выгнулось дугой.
Он поднял голову.
- Хорошо?
- Да, - ей нравилось, как осторожно и любовно он ее касается.
- Я хочу тебя, Кэссиди.
Она провела рукой вдоль его тела и спустя мгновение ответила:
- Я знаю.
- Ты чертовски сексуальна. Я весь день думал об этом моменте.
- Вот как?
- Угу, - его рот опять был занят ее соском. Потом он поцелуями добрался до ее живота, помедлил и что-то прошептал, тихо-тихо, чтоб она не услышала. После этого встал на колени между ног Кэссиди и опять начал ласкать ее.
- А ты меня хочешь?
- Да, - ответила она.
Тогда он осторожно раздвинул ее ноги ровно настолько, чтобы добраться до увлажнившейся сердцевины, коснулся ее пальцем и поднес его к губам. Она, приподняв голову, наблюдала за ним.
- Я соскучился по твоему вкусу.
Донован всегда был грубоватым любовником, а она даже и не знала, как соскучилась по нему. Он наслаждался ее телом, осторожно ласкал ее, пользуясь зубами, языком, пальцами. Он почти довел ее до крайней точки, но все оттягивал завершение.
И тогда она взмолилась:
- Донован, пожалуйста…
Он не отпускал Кэссиди, пока волна наслаждения не прокатилась по всему ее телу. Потом он шепнул:
- Вот так мы и будем делать, пока ты не родишь мне малыша. Но учти, что я рассчитываю на тебя, как на жену.
- Рассчитываешь?
- Да. Я не хочу, чтоб оставались хоть какие-нибудь сомнения. Ты - моя, Кэссиди Толли, а я никогда не отказываюсь от того, что принадлежит мне.
Донован проснулся. Ему опять хотелось заниматься любовью с Кэсси, и казалось, что и ей хочется того же. Он подтянул ее поближе к себе, она ткнулась головой ему в плечо и тихонько застонала.
Он потянулся к ее губам. Они раскрылись ему навстречу, и он поцеловал ее. Донован знал, что ее нельзя подминать под себя, как он делал это раньше. Его рука скользнула по ее бедру. Она вцепилась рукой в его плечо и закрыла глаза.
- Привет, малышка.
- Привет, - она оставила на его плече легкий поцелуй.
Он наклонился, чтобы опять ее поцеловать, но она отодвинулась.
- Донован?
- Да.
- Мне кажется, только что отошли воды.
- Черт возьми!
Он соскочил с кровати и заметался в поисках брюк. Они нашлись на спинке кресла. Вообще-то он оказался не совсем к этому готов. Точнее, совсем не готов. Донован просил своего помощника достать ему парочку книг о беременности, он также знал, где находится больница, в которой Кэссиди собиралась рожать… но не раньше чем через две недели. Он даже наметил на следующей неделе сходить с Кэссиди на подготовительные занятия по родам.
- Ты уверена?
Она бросила взгляд на постель.
- Ммм… да.
Он держался спокойно, но в душе трусил отчаянно. Что полагается делать с беременной женщиной?
- Так. Ты одевайся, и поедем.
- Донован…
- Да, крошка?
- Я боюсь.
- Не бойся. Я здесь, и все будет, как положено.
Он понимал, что Кэссиди нельзя показывать свою растерянность. Он обязан быть спокойным и уверенным - дескать, у него все под контролем. Она ему улыбнулась, и он почувствовал, что хотел бы взять на себя ее бремя. Донован тоже был напуган. Он очень боялся, как бы что-нибудь не случилось. Ему нужна Кэссиди. И не только для того, чтобы обскакать Сэма на карьерной лестнице.
Выхватив из комода чистую одежду, он протянул ее Кэсси, и, пока она переодевалась в ванной комнате, позвонил врачу. Потом оделся сам, приготовил бумажник и позвонил гостиничной прислуге, чтобы подогнали его машину.
Открылась дверь ванной, и в комнату вошла Кэссиди, немного бледная и напуганная. Донован поймал себя на том, что все его мысли были только о Кэссиди и ребенке. Он больше ни о чем не мог сейчас думать.
Надо же, он впервые заботился о ком-то другом больше, чем о себе! Но об этом он подумает потом. А сейчас, когда они спускались на эскалаторе, Донован осторожно, но крепко поддерживал Кэссиди.
- Я была совершенно уверена, что справлюсь сама.
- И справишься. С тобой будет твоя мама. Или Эмма.
- Это верно, но мне вдруг подумалось, что лучше всего, если бы рядом со мной был ты. С тобой я действительно могу не нервничать, потому что ты обо всем позаботишься.
Нет, в самом деле, какой же он подлец! Как он мог ее бросить?! И даже вернуться только ради себя! Оказывается, он и сам не понимал, что наделал.
Когда они спустились, машина их уже ждала. Пока они ехали до больницы, у Кэссиди несколько раз случались схватки. Хорошо еще, она решила, что первую брачную ночь им следует провести в Чарлстоне, а не где-нибудь за городом.
- Ты позвонил моим родителям?
- Нет еще.
Она достала из кармана телефон и набрала номер. Он слушал ее разговор вполуха, поскольку думал о том, что теперь Кэссиди - его жена. Она - его женщина, и у него вот-вот родится ребенок. Господи, а вдруг он не готов к таким радикальным переменам в собственной жизни?
Донован поставил машину на больничную стоянку и помог Кэссиди дойти до регистратуры. Он внимательно осмотрел приемный покой, потребовал, чтобы сестра осмотрела Кэссиди, подписал какие-то бумаги, поговорил с доктором по телефону, и… и больше делать было нечего.
Он начал ходить кругами по комнате. Это даже хорошо, думал Донован, что стены выкрашены в такой нейтральный, успокаивающий цвет.
- Перестань бегать, - сказала Кэссиди.
- Извини. После того, как мы столько сделали, чтобы попасть сюда, просто стоять и ждать, пока нам что-то покажет этот монитор…
- Ты обалдел?
- Пожалуй. Вот! Теперь схватки должны стать интенсивнее. Я буду помогать тебе справиться с ними.
- Ты? Каким образом?
- Ну-у… я буду отвлекать тебя.
- Представляю себе! - фыркнула она.
- О чем ты подумала, когда поняла, что беременна?
- Сначала обрадовалась.
- А потом?..
С тех пор как он вернулся, события развивались так стремительно, что у него даже не было возможности поговорить с Кэссиди о ребенке. Он массу времени проводил в офисе, как мог укрепляя свои позиции в совете. Совет директоров должен убедиться, что он - единственная подходящая кандидатура на пост исполнительного директора фирмы.
- В тот день, когда ты сделал мне предложение в первый раз…
Он скрестил руки на груди:
- Почему же ты мне отказала? Ты ведь, наверное, уже знала о ребенке.
Она на мгновение прикрыла глаза, а он кинул взгляд на монитор и увидел, что у нее сейчас должны быть схватки.
- Прости, забыл.
Он подошел к ней и взял за руку, но одним глазом все-таки поглядывал на монитор.
- Скажи, почему ты тогда не согласилась выйти за меня? Только из-за того, что я говорил о семье и детях?
- Да. Я не хотела, чтобы ты думал, будто тебя подловили. Только заикнись я об этом, и ты поступил бы, как полагается. Я ж тебя знаю, Донован.
Ну, он не был бы в этом так уверен. Как ни гордиться своей честностью, каким джентльменом себя ни считать, но жениться потому, что должен появиться ребенок… Он не раз наблюдал, как самые прочные отношения рушились под давлением обязательств, когда мужчина становился отцом.
- А что в этом плохого? - спросил Донован, искренне не понимая, почему она так говорит. Ведь поменяла же она свое решение и вышла за него замуж, а что изменилось?
- Я хотела, чтобы ты женился на мне ради меня самой.
Но сейчас Кэссиди не хотелось говорить о себе. Во время родовых мук ей не хотелось спорить ни о браке, ни даже о ребенке. Ей, конечно, интересно знать, как идут дела у его кузена и на фирме, но пока ей не до серьезных разговоров. Сейчас она прикидывала, что схватки, по книжным описаниям умеренные, совсем не кажутся ей умеренными. А может, она просто слабее духом, чем другие женщины?
- Малышка, - позвал Донован, и она почувствовала, как в глазах закипают слезы.
Она отвернулась, чтоб он их не увидел. Он так говорит, как будто его это действительно волнует… Она ненавидела свою слабость и слезы. Особенно сейчас, когда старалась не показать, как ей больно.
- Я говорил гипотетически. Я был человеком, который самонадеянно думал, что знает, как относиться к детям.
- А ты не знал? - спросила она, поскольку всегда считала, что Донован разбирается почти во всем. Благодарная ему за старания отвлечь ее от боли, за его словами Кэссиди уже разглядела истину. И в этой истине заключалось именно то, чего она больше всего опасалась. Донован женился бы на ней, а возможно, потому и действительно женился, что она носила его ребенка.
- Хорошо, скажу прямо. Я ничего не собирался делать. Ни с тобой, ни с собой, ни с этим ребенком.
- Что это значит?
- У тебя сейчас опять будут схватки, - он взял ее за руку.
Она схватилась за него.
- Послушай, Кэссиди… я просто… - начал он, как только боль ее отпустила. - Понимаешь, моя жизнь шла по накатанной колее. Я прокладывал путь к вершине, чтобы доказать деду, что я его естественный наследник. Только это меня и интересовало.
Он хотел сказать что-то еще, но ей было уже не до него. Ее тело раздирала такая боль, как будто ребенок желал немедленно появиться на белый свет. Хорошо, что Донован решился, наконец, все ей объяснить, но сейчас, ей-богу, не время.
- Я знаю, ты всегда был весь в своей работе.
У нее опять начались схватки, и она вцепилась ногтями в его руку:
- Господи, как больно!
Донован дождался, когда кончится затянувшийся приступ, и поднялся:
- Сейчас я об этом позабочусь.
Она даже удивилась, как быстро он привел медсестру. В самое короткое время ее уже устроили со всеми удобствами. Донован отдал распоряжения и даже заплатил, лишь бы больничный персонал позаботился о том, чтобы Кэссиди ни в чем не нуждалась.
Приехали ее мама и Эмма. Женщины суетились возле кровати Кэссиди и все время спрашивали, как она себя чувствует. Отец, прижав к уху сотовый телефон, топтался где-то в холле. Кэссиди с трудом верила, что он тоже приехал.
- Я ненадолго оставлю тебя с твоими девушками. Они позвонят мне на сотовый, если я понадоблюсь, - Донован поцеловал ее в лоб.
Она кивнула, предположив, что он неловко себя чувствует здесь или что ему нужно в офис. Но все-таки ей больше хотелось, чтоб он остался. Ведь так страшно! Вдруг он не успеет вернуться вовремя и во время родов что-нибудь случится?
- Куда ты?
- Я только спущусь в холл. Нужно позвонить моим родителям, - сказал Донован.
- Ты будешь поблизости?
- Конечно-конечно, - заверил он. - Эмма?
- Да?
- Ты сообщишь мне, если что-нибудь изменится. Я хочу быть рядом с ней.
У Кэссиди на душе опять потеплело. Конечно, Донован испытывает к ней такие же глубокие чувства, как и она к нему!
- Если она захочет, я спущусь и позову, - ответила Эмма.
Донован еще раз поцеловал жену и вышел. Мама и Эмма немного помолчали.
- Ночью? - ухмыльнулась Эмма. - В первую же брачную ночь ты решила рожать. Поистине, это самая дивная брачная ночь.
- Не знаю, насколько дивная, но, конечно, самая странная.
- Ну, не такая уж и странная, - заявила мама. - У мужа кузины Дороти случилась аллергическая реакция на ее шелковую ночную сорочку, и все его тело покрыла крапивница. Пришлось обращаться в пункт первой помощи.
Кэссиди рассмеялась и все никак не могла остановиться. А потом смех сменился слезами.
Эмма взяла ее за левую руку, мама наклонилась с правой стороны:
- Все идет нормально, детка, все будет хорошо.
- Обещаешь?
- Дети - это самые большие переживания в жизни женщины.
- Самые-самые?
- Кэсси, ты на пороге чуда. Через несколько часов появится твой сын, а все остальное забудется.
Это Кэссиди понравилось. Но, с другой стороны, ее мама всегда знала, что и когда сказать. Кэссиди крепко держала Эмму за руку, хотя в душе чувствовала, что больше всех друзей и даже мамы ей сейчас нужен Донован. Но она боялась просить Эмму позвать его. Не хотелось показывать, что так нуждается в нем.
Но, когда некоторое время спустя дверь открылась и он всунул в палату голову, она почувствовала облегчение.
- Тебе что-нибудь нужно?
- Да, - призналась она.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Кэссиди в панике пробудилась от крепкого сна. Со времени родов прошло три недели. Они с Донованом и малышом приехали в его дом прямо из больницы.
Она взглянула на часы. Уже почти девять. И Донован-младший, или просто Вэн, как решили его называть, ее не разбудил. Она вскочила с постели и по пути к двери схватила халат. Кэсси бежала по мраморному полу к детской. Дверь была закрыта. Кто ее закрыл? Сыну нет еще и месяца, она никогда не закрывала дверь в его комнату.
Толкнув створку, Кэсси резко остановилась. Колыбелька Вэна пустовала. На столике для пеленания валялась его пижамка. А где ребенок?
Она выскочила в холл и спустилась вниз. Услышав, что Донован с кем-то разговаривает, она вошла в его кабинет и остановилась на пороге. Донован держал на руках Вэна, одетого в ползунки и рубашечку из хлопчатобумажной рогожки. В таком наряде он очень напоминал Донована-старшего в миниатюре. Если не считать того, что сын спал и во сне пускал пузыри.
При виде этой сцены у Кэссиди замерло сердце. Она не могла оторвать от них взгляда. Вид Донована с сыном на руках - это то, о чем она мечтала.
Он прекрасно смотрелся дома, с сыном. Покачивая малыша на плече, Донован расхаживал по кабинету и разговаривал по громкой связи.
- Джозеф просит о специальном собрании совета для обсуждения вопроса о Вэне.
- Он созывает совет по первой же своей прихоти. Пока совет не соберется официально, никаких изменений быть не может.
- Он хочет определиться в совете. До голосования осталось всего три месяца. И я должен сообщить, что слышал кое-что, неприятное для тебя.
- Ладно, Сэм, о своем положении я сам позабочусь. Я то же самое слышал о тебе. Марселле, например, не очень нравится, как ты управляешь канадской группой.
- А ты с трудом вытащил Западное побережье из недавних неприятностей.
- Но ведь вытащил! И совет это учтет.
- Ты же знаешь, деда уже нет, и стравливать нас некому.
- Он оставил нам последнее испытание, Сэм.
- И ты думаешь, что победишь?
- Разумеется, - Донован повернулся и вдруг поймал взгляд Кэссиди.
Она сделала еще один шаг в комнату.
- Я перезвоню, Сэм, - он нажал кнопку на телефонном аппарате.
- О чем он говорил? Почему совет должен обсуждать Вэна?
- Тебе не о чем беспокоиться. Хорошо спала?
- Да, хотя немного испугалась, когда проснулась так поздно и не нашла его в кроватке.
- У тебя сегодня ленч с Эммой и Полом, а я весь день могу провести с Вэном, - сказал Донован.
- Замечательно!
Она подошла к Доновану и поцеловала Вэна в лобик. Кэсси и не знала, что можно кого-то любить так, как она любит сына. Не было на свете важнее заботы, чем забота о нем. Ее очень расстроило, когда выяснилось, что придется отказаться от кормления грудью. Зато это дало возможность Доновану проявлять еще больше заботы.
- Ты уверен, что с ним все в порядке?
- Конечно.
Опять зазвонил его сотовый, он взглянул на экран и повернулся к Кэссиди.
- Тебе надо поговорить по телефону?
Он покачал головой.
- Хорошо, тогда я хочу поговорить с тобой о Сэме и "Толли-Паттерсон". До Эммы дошли кое-какие слухи о странном условии в завещании деда…
- Это конфиденциальная информация.
- Она не знает подробностей, просто кое-что слышала на вечеринке с коктейлями.
Кэссиди уже несколько раз пыталась поднять тему завещания, но она так устала после рождения сына и от забот о нем, что до сих пор у нее не было ни сил, ни времени выяснить наконец, что к чему.
- От кого?
- От адвокатов из фирмы ее отца. Эмма упомянула об этом, потому что…
- Что она все время мешается между нами?
- Дорогой, я в самом деле тебе верю. Просто опасаюсь, что Сэм постарается навести какую-нибудь тень на плетень. А только что услышанное заставляет меня смотреть на него еще более косо.
Донован свободной рукой обнял Кэссиди и поцеловал ее:
- Не волнуйся, крошка. Все, что мне нужно, у меня уже есть.
- Правда? - Она боялась верить ему, когда он так говорил.
- Да.
Кэссиди привстала на цыпочки и поцеловала мужа, а он отпустил руку и отступил, оставив ее в неловком положении. Со времени свадьбы они с Донованом еще никуда не выходили, тем более что он много работал. По сути дела, с тех пор как она приехала из больницы, сегодня было их первое совместное утро. Таким образом вполне можно было бы растить Вэна, не оформляя брака и даже не живя вместе.
И потом - она не понимала, что у Донована на уме. Он жалеет, что женился на ней?
- Что?
- Ничего.
- Нет, не ничего. Ты смотришь на меня так, будто хочешь что-то сказать.
Она хотела спросить его: почему с тех пор, как она родила, он больше не находит ее привлекательной? Но как об этом спрашивать?
- Просто хочется довести до конца наши планы на день. Ты уверен, что можешь забрать сегодня Вэна?
- Конечно, могу.
Она смотрела на Донована и думала о том, что любит его еще сильнее. Ей очень хотелось, чтоб он стал ей тем мужем, о котором она мечтала. И он поступал именно так, чтобы она продолжала в него верить. Но иногда вдруг как бы отстранялся от нее. И тогда Кэсси думала, что все-таки их брак основан не на любви, а на обстоятельствах и необходимости.
Донован не считал себя семейным человеком. И даже то, что сегодня он принес в рабочий кабинет Вэна, не изменило его мнения о себе. Когда в зале заседаний совета директоров он поставил на стол автомобильное детское сиденье с Вэном, все секретарши сразу заквохтали, заворковали, а мужчины неловко сгрудились у одной стороны стола.
- Не слишком рано заниматься подготовкой следующего поколения? - спросил Маркус, входя в помещение.
Донован рассмеялся:
- Это кредо деда. Мои самые ранние воспоминания - мы с Сэмом играем на полу в его кабинете.
- И теперь ты перенес это на… Никогда не сказал бы, что ты из тех, кто таскает детей даже с собой на работу.