– Она долго капризничала, но в конце концов угомонилась.
– В какой-то момент я начал сомневаться, что это произойдет. – Он посмотрел на спящую малышку: – Думаю, она вряд ли проснется в ближайшее время.
– Давайте на это надеяться. Мой запас колыбельных и прибауток иссяк.
Он кивком указал ей в сторону камина, и она увидела расстеленный на полу плед и мягкие белые подушки, прислоненные к свободным креслам.
– Я полдня мечтал выпить стаканчик бренди у камина. Не хотите составить мне компанию?
Пульс Тринити участился. За последние несколько часов ее неприязнь к нему немного ослабла, но не настолько, чтобы согласиться выпить с ним крепкий алкогольный напиток, лежа у камина. Но прежде чем она успела возразить, Зак вскинул вверх руки и сказал:
– Я знаю, вы считаете меня развратником…
– Как и все, кто читает журналы и пользуется Интернетом.
Он вздохнул и улыбнулся:
– Даю честное слово, что не стану пользоваться ситуацией и применять свои тактики обольщения, о которых, похоже, ходят легенды.
– Почему я должна вам верить?
– Вы же сами сказали, что вы не мой тип, забыли?
Тринити задумалась. Она действительно сказала это в отеле, и это была чистая правда. Такие мужчины, как Зак, не интересуются заурядными женщинами вроде нее. Все же ей следует быть начеку. Сексуальный магнетизм – это то, что дано ему природой, и он не в силах его сдерживать.
– Я составлю вам компанию, но вместо бренди я лучше выпью чашку какао.
Она собралась идти на кухню, но Зак преградил ей путь:
– Предлагаю компромиссное решение в виде красного вина.
– Не любите проигрывать?
Он потер ладонью свою широкую грудь. Его темные глаза блестели.
– Расслабьтесь, Тринити. Уже поздно. Мы оба устали. Я всего лишь предлагаю немного выпить, перед тем как лечь спать.
Тринити медлила с ответом. Она не знала, является ли это предложение частью хитроумной тактики или она переоценила свою привлекательность. Зак Харрисон привык иметь дело с актрисами, моделями и богатыми наследницами, а не с простыми девушками, снимающими однокомнатные квартирки в Бруклине. Признаться, в глубине души она хотела, чтобы он с ней флиртовал. Возможно даже, чтобы он ее поцеловал. Интересно, что сказали бы ее коллеги и начальница? Все они знают, как она относится к мужчинам этого типа.
Но Зак прав. Уже поздно. Они оба устали, и она может себе позволить немного расслабиться.
– От бренди я мгновенно опьянела бы, – улыбнулась она, – но от бокала красного вина вреда точно не будет.
Очаровательно улыбнувшись, он подошел к шкафчику, в котором находился бар. Опустившись на плед и прислонившись к одной из подушек, Тринити наблюдала за тем, как он разливает алкоголь. Белая футболка облегала его широкие плечи и грудь. Похоже, он регулярно посещает спортзал.
Протянув ей бокал, он сел на почтительном расстоянии от нее. Понюхав вино, она сделала глоток, и ее горло обволокло приятное тепло.
– Ну как вам вино?
– Очень вкусное.
Кивнув, он прислонился к подушке и пригубил бренди:
– Вы не ужинали. Вам следует поесть.
Она приняла более удобную позу:
– Давайте просто посидим минут пять, ничего не делая.
– В таком случае мне, наверное, не следует сейчас напоминать вам о том, что вы еще не связались со своим начальством. Вы, конечно, понимаете, что не сможете вернуться в Нью-Йорк к завтрашнему утру.
При мысли о предстоящем объяснении с начальницей внутри у Тринити все сжалось. Та непременно напомнит ей о множестве желающих занять ее, Тринити, место.
Но она слишком устала, чтобы думать сейчас о подобных вещах.
– Всего пять минут, – пробормотала она, за крыла глаза и задремала.
Какое-то время спустя она проснулась оттого, что на нее легло что-то мягкое. Открыв глаза, она обнаружила, что Зак укрыл ее одеялом.
– Если малышка ночью проснется, я о ней по забочусь, – сказал он.
Губы Тринити скривились в усмешке. Она не представляла себе, как безжалостный магнат Зак Харрисон будет менять ребенку подгузник.
На крышу что-то упало с грохотом. Должно быть, это была ветка, оторванная ветром. Похоже, снегопад превратился в бурю, и она вряд ли утихнет до утра. Сделав глоток вина и натянув одеяло выше, Тринити стала наблюдать за языками огня в камине. Это зрелище завораживало и успокаивало.
В какой-то момент Зак заговорил:
– Вы опять засыпаете.
– Нет, я любовалась картинами.
– Картинами? – удивился он.
– Да, теми, которые огонь рисует в камине.
Зак повращал в руках стакан с бренди:
– Вы артистическая натура.
– Это слишком громко сказано, – улыбнулась она. – У меня просто доминирует правое полушарие мозга. Я люблю рисовать.
– А у меня дальше школьных уроков рисования дело не пошло. Как у вас обстояли дела с математикой и физикой?
Она накрыла рот ладонью и притворно зевнула.
В его глазах появился дразнящий блеск.
– Расскажите мне, что вы видите в огне.
– Иногда животных, иногда лица людей.
– А сегодня?
Тринити перевела взгляд на языки пламени в очаге и задумалась.
– Я вижу крошечную девочку. Она такая милая. Просто ангелочек. Мне будет грустно с ней расставаться.
Зак снова повращал в руках свой стакан, и до нее донесся запах бренди.
– А вы представьте себе, как обрадуются ее родители.
Прогнав от себя мысль о том, что малышку могли бросить, она заставила себя улыбнуться:
– Обязательно представлю.
Зак с трудом сохранял внешнее спокойствие. Тринити Мэттьюз волновала его с самого начала, даже несмотря на ее неприязненное отношение к нему. Сидя рядом с ней у камина, он чувствовал, как его желание усиливается с каждой секундой.
Несмотря на то что она, начитавшись таблоидов, осуждала его образ жизни, его к ней влекло. Он хотел прикоснуться к ней, притянуть ее к себе, поцеловать, заняться с ней любовью.
В какой-то момент он прочитал в блестящих глазах Тринити ответное желание. Она его ударит, если он проведет кончиком пальца по ее щеке? Если положит голову ей на плечо? Если подхватит ее на руки и отнесет в свою постель?
Искушение было велико, но он медлил. Тринити умна, уверенна в себе, полна жизненного огня. Ни одной женщине до сих пор не удавалось так сильно его заинтриговать, и это тревожило. Наверное, влечение – плод необычных обстоятельств, в которых они оказались, и, когда эти обстоятельства исчезнут, все закончится.
Несколько минут Зак потягивал бренди, глядя на огонь. Приняв решение, он поднялся и сказал:
– Пойду приму душ.
Тринити, которая умудрялась выглядеть сексуально в безразмерной пижаме, сонно улыбнулась:
– Я останусь здесь.
Пока он не подчинился первобытному инстинкту, Зак взял свой мобильный телефон, поднялся по лестнице и вошел в свою спальню. Через две минуты он уже стоял под горячими струями воды. Когда зазвонил его телефон, его первой мыслью было проигнорировать вызов и перезвонить потом, но, поняв, кто это может быть, выключил воду и выскочил из душевой кабины.
Как он и предполагал, ему позвонила Крессида Кэссиди, сотрудница службы опеки, с которой он разговаривал до этого.
– Простите, что не связалась с вами раньше, – сказала она. – Я хотела вам сообщить, что полиция в курсе того, что произошло. Завтра мы вам перезвоним. Погода ужасная. Дороги замело. Надеюсь, вы не будете возражать, если ребенок проведет эту ночь у вас.
– Конечно, не буду, – ответил Зак, глядя на капли воды, стекающие с него на коврик.
– Она в порядке?
– Да. Поела и спит.
Мисс Кэссиди не нужно знать, что малышка орала как резаная, пока Тринити ее не искупала. Говорят, что быть родителем труднее всего на свете. После сегодняшнего вечера он в это поверил и понял, что еще не готов жениться и стать отцом. Что он вполне доволен своей холостяцкой жизнью.
– Мистер Харрисон, мне нужно сказать вам кое-что еще.
Схватив с вешалки полотенце, Зак прислушался, но продолжения не последовало. Через несколько секунд он посмотрел на дисплей и понял, что связь прервалась.
На крышу упала еще одна ветка.
Обмотав полотенце вокруг бедер, Зак побежал в спальню, где находился стационарный телефон. На всякий случай он дал мисс Кэссиди его номер, и она наверняка сейчас перезвонит.
Пока этого не произошло, ему нужно одеться. Зак подошел к комоду и выдвинул ящик. У него нет шелковой пижамы. Если бы он не прислушался к здравому смыслу, то на Тринити сейчас не было бы красного шелка. На ней сейчас вообще ничего не было бы.
Вдруг крыша задрожала от удара, и в комнате погас свет.
Холодильник издал тихий щелчок, единственная лампочка над баром погасла. Если бы не слабый огонь в камине, комната погрузилась бы в полную темноту. Очевидно, из-за сильного ветра возникли проблемы с электричеством. Возможно, они будут устранены только завтра. Хорошо, что малышка уже спит и что в кухне есть газовая плита, на которой можно подогревать молоко.
Закусив нижнюю губу, Тринити натянула одеяло до подбородка и обвела взглядом помещение, которое внезапно наполнилось зловещего вида тенями. Она всегда боялась темноты, и у нее были на это причины.
В темноте послышались шаги. Наклонившись, она внимательно присмотрелась и едва разглядела движущуюся фигуру, которая затем остановилась у двери. Раздался щелчок, затем фигура задвигалась снова и…
Исчезла?
Пульс Тринити участился.
Мгновение спустя что-то коснулось ее руки. Она резко дернулась, ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Увидев лицо Зака, она облегченно вздохнула. Разумеется, это он. Кого еще она ожидала увидеть?
– С вами все в порядке? – спросил он.
– Да, в полном, – ответила Тринити с притворным спокойствием.
– Вы выглядите напуганной.
– А вы бы не испугались, если бы раздался грохот, погас свет и кто-то подкрался к вам в темноте?
– Я могу вас успокоить, подержать за руку?
Несмотря на то что он ее дразнил, ей хотелось ответить "да". Подавив это желание, она взяла свой бокал и вскинула подбородок:
– Спасибо, но в этом нет необходимости.
Ее взгляд скользнул по его лицу, шее, затем опустился ниже…
– Что на вас надето? – спросила она нахмурившись.
Он посмотрел вниз, словно забыл, затем констатировал факт:
– Полотенце.
Тринити небрежно кивнула, словно ей было безразлично, что над ней склонился полностью обнаженный мужчина редкой красоты. Ей безумно хотелось провести пальцами по его мощным бицепсам и плоскому животу с четким рельефом пресса.
Затем он выпрямился, и она, к своему ужасу, поняла, что его полотенце держится на честном слове.
– Не хотите еще? – спросил Зак. Его темные глаза озорно блестели.
– Чего? – пробормотала она, чувствуя, как горит ее лицо.
Он широко улыбнулся:
– Вина, разумеется.
Тринити отставила в сторону бокал:
– Пожалуй, я откажу себе в этом удовольствии.
Зак мягко рассмеялся:
– Время от времени нужно удовлетворять свои желания, Тринити.
– Я предпочитаю не сходить со стези добродетели, – парировала она.
Он долго смотрел ей в глаза, после чего что-то пробурчал себе под нос и направился к бару.
– Неужели все было так плохо? – спросил он, наливая себе еще бренди.
– Что вы имеете в виду?
– Разрыв отношений, – бросил он через плечо. – Полагаю, он произошел недавно.
Ее щеки и шея вспыхнули. К счастью, в темноте он не увидит, как она краснеет.
– Что заставляет вас думать, что у меня был разрыв?
– Ваше поведение. Мой опыт.
– С женщинами?
– Да.
– Мне жаль вас разочаровывать, доктор, но мне некогда ходить на свидания.
– В этом-то и состоит ваша проблема.
– Мои проблемы вас не касаются, мистер Харрисон.
Зак пошел назад. Его полотенце слегка съехало. Еще немного, и оно упадет. Сделав глоток, он окинул ее взглядом, и она, почувствовав жар во всем теле, выпрямила спину и посмотрела на него с вызовом.
– Это одна из ваших тактик? Нависать над человеком, чтобы он почувствовал себя маленьким и ничтожным?
– Значит, разрыв действительно был тяжелым.
Ей хотелось послать его куда подальше, но это было бы невежливо, поскольку она находится в его доме. Кроме того, он абсолютно прав насчет проблем в ее прошлых отношениях. Было бы глупо это отрицать.
– Он был добрым, внимательным и умел слушать, – призналась она. – Он не любил детей.
– У вас так далеко все зашло?
– Он не делал мне предложения, если вы это имели в виду. По-моему, если одно лишь упоминание о детях приводит человека в ужас, это многое о нем говорит.
– Я ни в коем случае его не защищаю, но мужчины обычно осторожно подходят к этому вопросу.
– Почему?
– Потому что, если мы будет сентиментальничать при упоминании о детях, женщины могут увидеть в этом знак того, что готовы…
– К отношениям с обязательствами?
– Да. – Он кивком указал на расстеленный на полу плед. – Не возражаете, если я к вам присоединюсь? Разумеется, после того, как я избавлюсь от полотенца.
Она понимала, что он опять ее дразнит, но у нее все равно перехватило дыхание.
– Вы, наверное, имели в виду после того, как переоденетесь во что-нибудь приличное.
– И это тоже, – ответил он, удаляясь.
Мгновение спустя из зоны кухни донесся негромкий шум, и Тринити увидела луч света. Похоже, Зак нашел фонарик.
Тогда она снова откинулась на подушки и продолжила наслаждаться теплом, слушая завывания ветра. Интересно, в этом доме электрическое или газовое отопление? Если электрическое, то одного камина будет маловато, чтобы поддерживать комфортную температуру в помещении. В этом случае они могут лечь рядом и согревать друг друга. При мысли об этом ее пульс участился.
"Даже не думай".
Когда Зак вернулся, на нем были футболка и спортивные брюки. Должно быть, он взял их в ванной. Она видела там корзину с чистой неглаженой одеждой, когда купала малышку.
– Я выглянул на улицу, – сообщил он. – Сугробы глубокие.
– Снег еще идет?
– Он уже не такой сильный, но сейчас выходить из дому не стоит. Надеюсь, завтра небо прояснится, и включат электричество. Отопление в доме газовое, так что мы не замерзнем. Кстати, до того как погас свет, мне позвонила женщина из службы опеки. За ребенком приедут сразу, как только это будет возможно.
Тринити сказала себе, что ей следует испытывать облегчение, но ее по-прежнему беспокоила дальнейшая судьба малышки. Где ее родители? Они ее потеряли или от нее избавились?
Взяв еще одно одеяло, Зак опустился на пол рядом с ней и укрылся.
– На улице очень холодно и темно. Я не помню, когда в последний раз отключали электричество.
– Без света плохо, – ответила Тринити.
– Зато в темноте можно рассказывать друг другу истории о привидениях.
– Я так не думаю.
– Мне было лет десять, – продолжил он, проигнорировав ее слова. – Отец взял небольшой отпуск, и мы всей семьей отправились в Денвер. Шале, которое мы обычно снимали, оказалось занято. Единственным свободным местом оказалось ветхое здание, которое когда-то было конюшней.
– Вам меня не напугать. Я не верю в привидения.
– Я тоже в них не верил. До той ночи.
Тринити фыркнула:
– Вы не похожи на человека, который верит во всякую мистическую чушь.
– А вы в нее верите?
– Конечно нет.
Все же ей захотелось послушать его историю.
– Итак, вы жили в старой конюшне.
– Да. За несколько десятков лет до этого ее переоборудовали в жилое помещение. Гостиная и кухня находились внизу, а спальни – наверху. В ту ночь электричество не вырубили, но во всем доме горело всего несколько лампочек. Стены скрипели, и Сиенна от волнения грызла ногти. Она до сих пор это делает, когда нервничает. – Откинувшись на подушки, он заложил руки за голову, и его бицепсы напряглись. – В тот вечер лампочка в спальне для мальчиков перегорела и лопнула.
– Сколько у вас братьев?
– Трое. Мейсон, Дилан и Томас. – Он сделал серьезное лицо. – Мы совсем не испугались.
Она сдержала улыбку:
– О, я понимаю.
– Но ветер завывал как сегодня, и, когда взорвалась лампочка, мы все вдруг одновременно захотели пить. Томас, младший из нас, выскочил из комнаты первый. Остальные последовали за ним. Наши родители сидели в убогой гостиной на продавленных диванах, по которым давно плакала свалка. Отец был в ярости. Он говорил, что подаст в суд на тех, кто нам сдал эту халупу. Именно так он и поступил. По его словам, если бы ветер был немного сильнее, на нас рухнула бы крыша.
– А где была ваша сестра?
– У матери на коленях. Она тогда была совсем еще малышкой.
– Полагаю, вы провели ночь все вместе в одной комнате.
– Да, мы с братьями устроились на одеялах перед камином. В полночь начался шум.
– Какой шум?
– Поначалу он был неотчетливым, но вскоре усилился. Это были странные приглушенные голоса. Одновременно с этим кто-то скребся о доски. Потом начал кукарекать петух.
– В полночь?
– Да. Именно тогда мы и разбудили родителей. Отец отругал нас, но, когда услышал звуки, ему тоже стало не по себе. Мама от страха с головой забралась под одеяло.
Тринити бросило в дрожь. Подтянув к груди колени, она обхватила их руками.
– Что сделал ваш отец?
– То, что сделал бы на его месте любой муж и отец, – пошел смотреть, в чем дело. Он отсутствовал целую вечность. В какой-то момент звуки стали громче. Казалось, их источник находится прямо над головой. Когда раздалось кудахтанье, я натянул на голову одеяло.
– Кудахтанье?
– Через пару минут вернулся отец. Он успокоил нас. Сказал, что на чердаке курятник, и мы испугались десятка кур.
Тринити изумленно уставилась на него, и он рассмеялся. Она хлопнула его по руке:
– Это не смешно.
– Конечно нет. Я ведь хотел не рассмешить вас, а напугать.
Тринити почувствовала, как ее губы растягиваются в улыбке.
– Вы умеете развлекать.
– У моих старших братьев есть дети. Всякий раз, когда я к ним приезжаю, они просят меня рассказать эту историю. Развлекать детей я умею, но в вопросы воспитания не лезу. Пусть этим занимаются те, у кого это лучше получается.
– Вы не годитесь на роль отца?
– Уверен, вы уже сами это поняли.
Она легла на бок и приподнялась на локте:
– Как часто вы встречаетесь со своими родными?
– Не считая Рождества, Пасхи и многочисленных семейных торжеств? Очень часто, и я ничего не имею против. Мне нравится общаться с моими племянниками и племянницами. Они славные. Но меня раздражает… – Не договорив, он сглотнул.
– Что?
– Это не важно.
– А мне кажется, что важно.
Зак потер подбородок:
– По правде говоря, мне надоело постоянно слышать о том, что мне нужно остепениться. Как будто сейчас начало девятнадцатого века, когда каждый джентльмен должен был найти себе подходящую жену.
– Может, ваши родные просто хотят видеть вас счастливым?