Глава 27
- Не так быстро, - злобно окликнул их солдат со шрамом на лице, когда они вышли наружу.
Рука Трейса потянулась к висящему на боку пистолету, но остановилась, когда он почувствовал, как горла его коснулось дуло винтовки. Он негромко выругался. Почему он не обдумал все более тщательно? А этот солдат явно любуется собой. Проклятье!
- Не отдадите ли мне ваш маленький пистолетик ради вашей же безопасности?
Трейс с окаменевшим лицом наблюдал, как омерзительный человек извлекает пистолет у него из кобуры. Он почувствовал, как дрожит стоящая рядом Бетани, и заскрежетал зубами.
- Теперь, пожалуйста, нож. - В обманчиво вежливом голосе солдата было столько ехидства, что глаза Трейса сузились. Забрав нож, солдат приказал Трейсу поднять руки и завести их за голову. Тот с неохотой послушался, по-прежнему не сводя глаз с перуанца.
- Что вы собираетесь с нами сделать? Не думаю, что кто-то платит вам столько, чтобы вы рискнули взять на себя…
- Никакого риска, сеньор. - Улыбка обнажила желтые зубы. - Во всяком случае, для меня.
У Трейса не было выбора, и он подчинился требованию солдата, указывающего винтовкой на стоящее неподалеку строение, следовать туда. Ему оставалось только надеяться, что Бетани воздержится от глупых выходок и не впадет в истерику.
Солдат, находивший, видимо, особую прелесть в том, чтобы тыкать Трейса в спину дулом винтовки, провел их к маленькому приземистому строению без окон. Слабый пучок солнечных лучей, проникая в дверь, высвечивал груду шерстяных одеял, сваленную у одной из стен. Больше внутри ничего не было.
- Если вам не трудно, подождите внутри, - с прежней любезностью обратился к Трейсу перуанец, чей голос уже невероятно бесил его. Бетани чуть ли не бегом ринулась под крышу, очевидно, пытаясь укрыться от солдата.
Стоя вполоборота, Трейс хотел было осуществить мгновенно созревший план, заключающийся в том, чтобы разоружить стоящего рядом мужчину, но оставалось еще двое за его спиной, с беззаботным, но не оставляющим особых иллюзий видом держащих в руках винтовки. Трейс с трудом сдержал ярость, когда, пригнувшись, вынужден был войти в дом. Последовал пронзительный скрип двери, и освещенный прямоугольник исчез, оставив их в кромешной тьме. Трейс попробовал дверь, но она была сделана на славу и неплохо сохранилась. Раздавшийся лязг увесистого засова заставил Трейса разразиться проклятиями.
Голос Бетани был на удивление спокоен.
- Итак, что мы будем делать?
- Я что-то не вижу большого количества открывающихся возможностей, - мрачно ответил Трейс. - Превращаться в поганки, скорее всего.
- Или в трупы? - нервные нотки, чего он опасался больше всего, послышались в ее голосе.
Он обвил ее рукой в темноте и быстро окликнул, когда она взвизгнула:
- Это я. Дай мне руку. - Ее пальцы скользнули ему в ладонь. - А теперь дай мне свои губы, Бетани.
- Трейс, не время для!..
- Поцелуй меня, черт побери! Кто знает, представится ли нам другая возможность?
Он настаивал не потому, что ему хотелось целовать ее, а для того, чтобы помешать ей впасть в истерику и утратить возможность соображать. Он готов рассказать ей, что происходит, если человек утрачивает способность трезво соображать. Разве он не позволил ненависти к Бентворту затуманить себе рассудок? Теперь из-за этого они попали в передрягу.
Бетани сдалась и прильнула к нему, зарывшись лицом в рубашку, чувствуя, как его руки погружаются в ее волосы и закидывают голову назад, чтобы поцеловать. Его губы коснулись ее рта, бархатистая сладость которого всегда пробуждала его.
- Не так плохо, а? - прошептал он и почувствовал, как она качает головой.
- Трейс, что мы собираемся делать? - снова спросила она с ноткой отчаяния в голосе, и руки его опять обвились вокруг ее тела.
- Заниматься любовью.
- Что!
- Ты можешь придумать лучшее занятие в темноте?
- Ты, наверное, спятил! Здесь?
- Почему нет? Не думаю, что в ближайшее время нас кто-нибудь побеспокоит, - он улыбнулся во мраке. - А если и побеспокоят, ты представь, как они удивятся, обнаружив, что нас не так легко выбить из колеи.
В голосе ее послышался смех, пока она говорила:
- Теперь я не сомневаюсь, что ты либо ненормальный, либо гений.
Руки его легли ей на бедра, потом нащупали грудь. Ему не нужен был свет, он помнил все нежные перламутровые изгибы ее тела, месяцами не выходившие у него из головы.
- Мы определим это позже, - прошептал он, уткнувшись в ее нежную шею губами, отыскивая крошечную, неистово пульсирующую жилку.
Когда он расстегнул блузку и начал горячими неспешными ласками исследовать ее тело, Бетани затрепетала. К их страсти примешивалась нешуточная опасность, и это привносило особую обостренную чувственность. Быстрые уверенные движения рук Трейса, горячие нетерпеливые губы, блуждающие по ее телу, заставляли отвечать на прикосновения судорогами возбуждения. Когда она в нетерпении принялась раздевать его, он пришел ей на помощь. Темнота скрывала его наготу, но любящая память восстанавливала детали. Бетани не нужно было смотреть на его сильный плоский живот, хорошо тренированные мышцы, на переливы его мускулатуры, чтобы ощущать совершенство этого тела. Она могла видеть все это кончиками пальцев.
Возбужденный до предела уже одним ощущением ее бархатистой кожи, Трейс, охваченный внезапным бешеным порывом, рывком приподнял ее и крепко прижал к себе. Ее полные груди дразняще уперлись ему в грудь, а когда она мягким движением обвила бедрами его ягодицы, он застонал от наслаждения.
Хотя на полу и валялись одеяла, Трейсу не хотелось их использовать. Вытянув одну руку, он нащупал гладкую поверхность стены и уперся в нее. Бетани оказалась зажатой между стеной и его сильным телом. Тогда он слегка наклонился, поднял ее вверх, а потом бережным осторожным движением, от которого у нее захватило дух, опустил на себя. Он услышал его, этот всхлип, который ей не удалось сдержать, когда он резким страстным толчком уверенно вошел в нее, обжигая неистовым пламенем неукротимого желания.
Бетани сцепила руки у него на шее, чувствуя, как холодные камни обжигают ей кожу. Трейс двигался внутри ее тела, распаляя ее все больше, мышцы непроизвольно сжимались, ноги и бедра начали судорожно двигаться, подчиняясь все убыстряющемуся темпу этих ритмичных толчков.
Оргазм наступил одновременно, подобный взрыву, вызвавший конвульсии, которые невозможно было сдержать. Трейс крепко прижимал ее к себе, обхватив руками нежную плоть ягодиц, пальцы его судорожно вцепились в бедра при последнем неистовом толчке.
Готовая разрыдаться, Бетани закричала, и звук этот эхом отразился от стен их мрачной тюрьмы. Трейс быстро накрыл ей губы ртом. Когда он наконец оторвался, то с трудом держался на ногах. Его охватило настолько расслабленное состояние, что единственным желанием было лечь на пол и не шевелиться.
Они не спеша разъединились, и Трейс осторожно опустил ее.
Именно Трейс собрал раскиданную одежду. В кромешной темноте он отыскал одеяла и расстелил их на полу. Бетани с громадным облегчением опустилась на них. Она была не в состоянии больше стоять ни секунды и перестала обращать внимание на незначительные неудобства. Трейс оказался прав. Именно это было нужно, чтобы расслабиться. Теперь она была уверена, что вынесет все что угодно. Сейчас ей слишком хотелось спать.
Часы сменялись часами. При полном отсутствии света невозможно было следить за временем. Оно перестало существовать. Гложущая неопределенность будущего давила тяжким грузом. Бетани откинула голову назад, прислонясь к стене. Возможно, именно такой предстает перед человеком смерть. Полным отсутствием звуков, света, ощущений.
- Мрачные мысли? - спросил Трейс, когда она в беспокойстве заерзала на месте. Бетани было кивнула, и только потом вспомнила, что он не может ее увидеть.
- Да. А ты о чем думаешь?
- О том, как бы чего-нибудь поесть.
- Ну не типичный ли мужчина!..
- Держу пари, что мечтать об этом приятнее, чем размышлять о чем-либо еще, - поддел ее Трейс, она пожала плечами.
- Ладно. Ты выиграл.
- Скоро придет кто-то. - Потянувшись, Трейс согнул ногу в колене и обхватил ее рукой. - Если это не Бентворт, то обязательно кто-то, кого ты знаешь, - через минуту снова заговорил он. - Кто-то, кого знал твой отец, кто-то, чье имя начинается с "Б".
- Я не могу представить, кто бы это мог быть.
- Не можешь? - Вопрос Трейса повис в тишине. - Кому, как ты считаешь, была выгодна смерть твоего отца?
- Никому, только мне, - растерялась Бетани. - И какая мне выгода. О, есть дом и небольшая рента, которая истощится через несколько лет, за исключением этого отец ничего после себя не оставил. Его богатством была его работа.
Ботинки Трейса заскрипели по полу, чудовищно грохоча в темноте.
- Не так уж много пользы.
Уловив в его голосе нечто, чего она могла бы и не заметить, будь они в любом другом месте, Бетани спросила:
- Тебе что-то известно, правда?
- Давай так: у меня есть подозрения.
- Расскажи.
- Сейчас в этом нет смысла. Мне совершенно не хочется спорить с тобой, а это наверняка произойдет. Я скажу больше, когда узнаю больше, - добавил он, пытаясь предупредить очередной вопрос.
- Это может быть слишком поздно… или никогда, - прошептала она.
- Может, - согласился он, и Бетани пожалела о своих словах.
Раздавшийся звук отодвигаемого засова не застал их врасплох. Трейс не спеша поднялся на ноги, не желая встречать неизведанное, сидя на полу. Дверь медленно распахнулась с раздирающим душу протяжным скрежетом металла, вслед за лязгом засова и пронзительным визгом петель. Свет прорезал мрак, царящий внутри сарая.
То, что сначала показалось ослепительным светом солнца, оказалось скудным светом пасмурного дня. Пришедший за ними солдат, к счастью, почти заслонил собой дверь, давая возможность глазам привыкнуть.
- Выходите! - гаркнул он по-испански. - Живо!
Бетани машинально схватила записную книжку отца и вышла. Она глубоко вдохнула свежий прохладный воздух, подставляя лицо ветру. Пахло свежестью, пахло дождем, и она обрадовалась тому, что жива. Если бы ей можно было постоять так еще… Со связанными руками они, подталкиваемые сзади, шли через город, потом вниз по каменным ступеням, ведущим к храму. Начался дождь, стремительно обрушился с неба целыми потоками, по древним камням потекли ручьи. Солдат поторапливал их, проклиная себе под нос погоду.
Трейс покачал головой.
- Вы же не собираетесь в ближайшее время покидать город? - спросил он идущего за спиной солдата. - Путь достаточно опасен, даже когда погода сухая.
Небо слегка просветлело, и в голосе конвоира явственно слышалась бравада:
- Наш хозяин найдет дорогу при любой погоде.
- Прекрасно. Надеюсь, он вступил в сделку со святым, покровительствующим дуракам.
Дуло винтовки уткнулось ему в спину, заставив Трейса прикусить язык. Во рту внезапно пересохло. Тело напряглось, чувствуя нарастающую опасность. Он бы дорого дал, чтобы узнать, что на уме у этих людей и каким образом пленники вписываются в их планы. Или они собираются попросту столкнуть их с края скалы, покончив со всем сразу?
Бетани старалась не терять равновесия на скользкой поверхности, будь то размокшая земля или камни, взглядом следя за солдатом. Он отобрал у нее записи отца и беспечно нес их под мышкой, ничем не прикрывая от дождя. Это были последние слова Брэсфилда, обращенные к миру, последний долг, который он отдавал дочери, и она не могла Допустить, чтобы все это пропало.
- Прошу вас, - пробормотала она, пока они шли по ступеням, - будьте побережнее с записной книжкой.
Солдат даже не посмотрел в ее сторону.
Когда они пересекли центральную площадь и оказались прямо перед храмом, солдат велел остановиться. Трейс пытался разглядеть хоть что-нибудь сквозь пелену дождя. Он различал тусклый свет, льющийся из открытой двери, солдат выкрикнул приветствие, и они, пройдя через каменный портал, очутились внутри.
Масляные лампы отбрасывали отблески света на стены и потолок, освещая все вокруг. Ковры из викуньи и альпаки были расстелены на полу, на стене за низким креслом висел массивный медальон, от которого отражался свет ламп.
В дальнем конце комнаты горело несколько огней, освещая сидящего в кресле мужчину, но, поскольку свет шел у него из-за спины, лицо его оставалось в тени. Почему-то он не был похож на солдата со шрамом.
Он им и не был.
- О, синьорина, - раздался низкий приятный голос, - как я рад снова вас видеть, пусть и при таких необычных обстоятельствах.
Вспыхнувшая надежда помогла ей чуть ли не взлететь на несколько ступенек вверх, в голосе слышалось облегчение.
- Синьор Бертолли! О, вы представить себе не можете, как я рада, что это вы! Знаете, эти люди ужасно обращались с нами, а мы должны вам столько рассказать…
Голос Трейса заставил ее резко обернуться.
- Заткнись, - едва слышно прорычал он. - Ты не видишь, что он забавляется?
Все еще не желая поверить в то, о чем говорили глаза и уши, Бетани затрясла головой.
- Трейс, это синьор Бертолли…
- Я знаю, кто это, - перебил Трейс, его потемневшие глаза сверкали в тусклом освещении. - Просто я узнал слишком поздно.
Бетани во все глаза смотрела па дородного итальянца, поднявшегося с кресла и вышедшего на освещенное место. Его приветливое лицо излучало дружелюбие и благодушие, на видневшихся из-под роскошных усов губах играла улыбка.
- Я польщен, что мне удалось обвести вокруг пальца человека с такой репутацией, как ваша, синьор Тейлор. - Бертолли был явно доволен собой. - Это станет жемчужиной в моей коллекции.
Трейс скривился в насмешливой ухмылке.
- Правда? Мне всегда было интересно, на какие средства вы содержите свой роскошный особняк, но я никак не мог сложить два и два.
- Что ж, все мы ошибаемся, - спокойно отвечал Бертолли. - К счастью, не все ошибки роковые. А ваша, судя по всему, окажется таковой.
- Посмотрим. - Трейс твердо встретил его взгляд. - Вы простите меня, если я не стану восхвалять ваш ум, договорились? У меня отвращение к ворам.
- Я слышал. - Рот Бертолли искривился под темными усами. - О вас ходило много всяких слухов, синьор. Интересно, какая часть их соответствует действительности?
- Может остаться, что все.
Бертолли перевел взгляд на Бетани, которая издала сдавленный звук и сделала шаг вперед.
- Прошу прощения, синьорина, что вы оказались замешанной в этой трагедии, но помните, я сделал все, что мог, чтобы вас отговорить. Я даже через моих верных "солдат" пытался помешать вам идти дальше по этому роковому пути. Но вы не прислушивались ни к чему.
- Сейчас это абсолютно неважно, - процедила Бетани сквозь зубы. - Зачем вам все это?
Пожав плечами с красноречивостью галлов, Бертолли подошел к ней, взял за руку и подвел к латунной жаровне, наполненной горящими угольками.
- Погрейтесь, а я расскажу вам короткую сказку, хорошо? - Он слегка подтолкнул ее рукой так, что она оказалась стоящей на коленях перед жаровней, и откинул назад густые влажные пряди ее волос, свисавшие вдоль лица. Она вздрогнула от его прикосновения.
Обернувшись к Трейсу, Бертолли сказал:
- Жаль, что не могу быть настолько же гостеприимен с вами, синьор, но вы слишком опасный человек, чтобы позволить вам пользоваться здешними удобствами. Не сомневаюсь, вы меня понимаете.
- Не совсем, - пожал плечами Трейс, вода капала с его влажных темных волос на пол, пока он, прищурясь, смотрел на итальянца. - Изощренные построения преступного ума никогда не давались мне. Я всегда находил, что большинство воров представляют собой обыкновенных маленьких людишек с гипертрофированным эго.
Глаза Бертолли злобно вспыхнули.
- Что ж, вам виднее.
Трейс напрягся, но голос его звучал по-прежнему спокойно.
- Мне виднее; больше чем кому бы то ни было.
- Ваш отец, насколько я понимаю, был не слишком хороший вор.
- Очевидно, нет, - сухо согласился Трейс. - Будь он хорошим, он бы не попал в тюрьму.
- А ваш хороший друг, и мой тоже, синьор Бентворт, ведь это он упрятал его туда? Насколько непостоянна человеческая натура! Все это время вы были уверены в порочности методов Бентворта, а мне доставляло удовольствие еще больше укреплять вас в ней. Конечно, ему тоже не хватило ума разгадать мои загадки, так что вы не должны расстраиваться.
- Я не расстраиваюсь. Возможно, испытываю отвращение от вашей жадности и скупости, но не расстраиваюсь.
Бертолли расхохотался.
- Бог мой! - Он положил руку на склоненную голову Бетани, но та увернулась. Итальянец посмотрел на нее сверху вниз. - О, вы утратили иллюзии относительно меня, ведь так? Понимаю. Это очень непросто - пережить, когда разбиваются надежды. Я бы избавил вас от этого, если бы было возможно, но вы предпочли слушаться синьора Бентворта и вашего смазливого любовника. Очень плохо. Теперь вы здесь, и у меня слишком мало возможностей внести изменения в вашу участь.
Бетани, с отсутствующим видом глядя на тускло мерцающие в жаровне угольки, почувствовала, как в горле встал комок. Как она могла некогда считать Бертолли джентльменом? Под тонким покровом респектабельности и дружелюбия скрывался сатана, а ей это и в голову не приходило.
- Вам нет нужды убивать ее, - донесся до нее голос Трейса. - Отпустите ее.
- И поставить под угрозу мой бизнес? Вы, надо думать, сошли с ума, если предлагаете подобные вещи, синьор!
- Кто будет ее слушать? Всем известно, что она покинула Перу после гибели отца, едва не обезумев от горя. Всем известно, что она обвиняла меня и всех остальных в его смерти. Ее вежливо выслушают и забудут обо всех обвинениях, которые сорвутся с ее языка.
- О, как галантно с вашей стороны предпринимать подобные попытки, но, боюсь, они ни к чему не приведут. Я не намерен возбуждать хоть малейшее подозрение. У меня ушли годы на то, чтобы разработать этот грандиозный план, и я не собираюсь ставить его под угрозу из-за кого бы то ни было, включая этот чудеснейший женственный цветок. - Он провел пальцем по щеке Бетани и то, что она в очередной раз вздрогнула, вызвало у него улыбку.
- Как вы сможете объяснить нашу смерть? - не унимался Трейс. - Не думаю, что еще одна неудачная экспедиция останется без внимания и без расследования. Бентворт наверняка захочет узнать, что с нами произошло.
- Будет устроен несчастный случай. К тому времени, когда они найдут ваши бренные тела, я буду далеко. Это место оставалось заброшенным и никому не известным на протяжении долгого времени, но теперь оно стало центром внимания. Мне нужно подыскать другое хранилище, - Бертолли ослепительно улыбнулся. - Должен признать, что сокровища инков весьма и весьма в цене.
Подняв голову, Бетани пробормотала:
- Вы называли себя ценителем искусства, синьор Бертолли. Вы говорили, что не хотели бы, чтобы оно оказалось потерянным.