Прислонившись спиной к стене, сложенной из подобранных один к одному камней, Бетани наблюдала за тем, как все остальные, словно мартышки, разбежались по каменным террасам и принялись заглядывать под булыжники и шарить в траве. Они напомнили ей резвящихся ребятишек. Когда она подняла глаза на Трейса, ей стало ясно, что его что-то беспокоит.
- Что случилось? - спросила она, но он только пожал плечами.
- Не знаю. Мне это не нравится.
- Это и есть… - она взмахнула рукой в направлении каменистых террас, - город, о котором ты говорил? Вообще-то он не такой, каким я его представляла.
Трейс покачал головой, его рука лежала на спусковом крючке револьвера.
- Нет. Город как раз над террасами. Это и странно, черт возьми.
- Что ты хочешь сказать?
Он мотнул головой.
- Я хочу сказать, что находка золотой серьги, лежащей прямо посреди дороги - это не то, что я ожидал.
- Может, ты излишне осторожен, - проговорила она после небольшой паузы, на что он снова пожал плечами.
- Да. Может.
- Но ты так не думаешь.
Его темные глаза скользнули по ее лицу, и он едва заметно улыбнулся.
- Да. Я так не думаю.
- Тейлор! - окликнул Риган, и Трейс отвел глаза от Бетани.
- Чего?
- Как идти к городу?
Трейс сжал в руке мачете и направился к густым зарослям бамбука, ритмичными движениями срезая их; лезвие мелькало среди побегов толщиной с большой палец. Отсекаемые листья со свистом летели на землю. Остальные участники следовали за Трейсом, прокладывавшим для них путь вокруг выступа стены.
Когда заросли были расчищены и за ними открылась стена из великолепного белоснежного гранита, у Бетани перехватило дыхание. Рядом с ней стоял отец, который тоже пришел в восторг и, всплескивая руками, умолял спутников ни в коем случае не разрушать ничего и как можно больше освободить место от растительности.
Частично скрытое за буйно разросшейся зеленью, их взорам открылось каменное сооружение, будто забытое в веках и уснувшее на время. Тяжелые каменные блоки были настолько плотно пригнаны один к другому, что тончайшее лезвие не прошло бы между ними.
- Этот громадный блок из гранита, должно быть, весит не меньше пятнадцати тонн! - выдохнул в экстазе профессор Брэсфилд. - Никто не поверит, что мы нашли!
- Вы, надеюсь, прихватили новую камеру, - сухо заметил Трейс.
- Разумеется, разумеется! Какие впечатляющие места мы нашли! Я не могу адекватно выразить моих чувств, - приговаривал Брэсфилд, сосредоточенно шаря в мешке в поисках измерительных инструментов.
Когда профессор, судя по всему, окончательно забыл о его существовании, Трейс покачал головой. Брэсфилд с головой ушел в процесс вбивания в землю деревянных колышков, а потом принялся натягивать между ними бечевку, чтобы получить таким образом эталон для измерения площади.
- Этим он будет заниматься до темноты, - прокомментировала Бетани, отвечая на вопросительный взгляд Трейса. - До тех пор он о нас и не вспомнит. Или пока ему не понадобится наша помощь.
- Ты, похоже, ничего не имеешь против.
Она рассмеялась и откинула со лба пряди волос, застилавшие ей глаза.
- Почему бы и нет? В конце концов, для этого мы сюда и забрались. Это осуществление самой заветной мечты моего отца.
- Немного грустно, тебе не кажется? - сказал Трейс, прислонясь спиной к высокой каменной стене.
Озадаченная, Бетани посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
- Почему?
- Обычно процесс осуществления мечты делает человека счастливым, а не завершение пути к нему.
- А в данном случае и не должно быть завершения. Сейчас для него все только начинается. Даже если эта сережка окажется единственной находкой, папа будет счастлив. Осколки керамических сосудов, эти каменные сооружения - все это поглотит его с головой.
- А слава? - с едва заметной усмешкой поинтересовался Трейс. - Успех, который ждет его, как первого археолога, оставившего потомкам описание этих развалин?
Слова Трейса сбили Бетани с толку, и она какое-то время молча смотрела на него, склонив голову набок. Наконец она спросила:
- Тебе не нравится мой отец, да?
- Не очень. Мне кажется, что глиняные черепки не являются достаточным оправданием ни для риска пролития крови, ни для загубленной жизни дочери.
- Тогда почему ты пошел с экспедицией? Если ты так его не любишь…
- Мне не неприятна его дочь, - со значением произнес Трейс, и Бетани вспыхнула. - А, кроме того, как я понимаю, не столько он мне не нравится, сколько, как мне думается, у него несколько смещенные понятия о жизненных ценностях.
- Все мы несовершенны. - Это заявление было сделано таким непреклонным тоном, что Трейс, оттолкнувшись от стены, быстро преодолел несколько шагов, которые их разделяли.
- Послушайте, Бетани Брэсфилд, я не хочу делать вид, что испытываю чувства, которых на самом деле не испытываю, и при этом следить за тем, чтобы не задеть вас. Мне жаль, если вы неспособны оценить мою откровенность.
Она встретилась взглядом с его потемневшими глазами, и ей показалось, что она поняла.
- Ясно. А ваши представления о жизненных ценностях, мистер Тейлор, каковы они, если у меня есть право поинтересоваться?
- Я хочу, чтобы все мы живыми возвратились в Куско, - резко произнес он. Он протянул руку и удержал ее за запястье, когда Бетани рванулась, чтобы уйти. - И в особенности ты. Мне кажется, что ты представляешь для меня наибольшую ценность.
Она внимательно смотрела на него.
- Большую, чем необходимость вернуть себе доброе имя? - не смогла удержаться она от вопроса, и лишь потом подумала, что несправедлива. К ее удивлению, он усмехнулся.
- Почему женщины всегда требуют всего? Тебе, похоже, хочется услышать, что ты значишь для меня больше, чем что бы то ни было еще, так вот, я это признаю.
Она вся встрепенулась.
- Но только если это действительно правда!
- Тебя никогда не устроит меньшее.
- Меня никогда не устроит ложь!
Если Трейс и хотел что-то сказать, то ему помешало вмешательство Броди, чье мясистое лицо исказилось от злобной усмешки.
- Уже любовная ссора? Я-то думал, два голубка воркуют, как… - закончить ему не удалось.
Трейс подчеркнуто грациозно развернулся, схватил Броди за ворот рубашки и крепко обхватил за горло, острое лезвие его ножа было приставлено к шее противника. Бетани, не успевшая даже заметить, когда Трейс извлек его, почувствовала, как защемило у нее сердце, когда увидела свирепость, источаемую лицом Трейса.
- Трейс! Нет! - закричала она, когда нож сделал порез на коже Броди, оставляя влажный темно-красный след. У Броди вырвался сдавленный стон, глаза его готовы были вылезти из орбит.
Невозмутимо, бесстрастно Трейс дал Броди возможность ощутить ледяное дыхание смерти прежде, чем убрал нож от его шеи. Охватившая его ярость была неожиданной для него самого, и ему пришлось приложить усилия, чтобы овладеть собой.
- Мне бы не хотелось еще хоть раз слышать ее имя из твоих уст, Броди; как ты думаешь, ты в состоянии это запомнить?
Броди, не оправившийся от пережитого страха, еле заметно кивнул; Трейс выпустил из рук рубаху, давая ему возможность опуститься на землю.
- В следующий раз я не буду таким любезным, - предупредил Трейс быстро ретирующегося Броди.
Бетани с ужасом смотрела на него.
- Почему ты это сделал? - глухим шепотом спросила она, когда Броди скрылся из виду. Глаза Трейса были непроницаемы, и трудно было понять, что выражает его лицо.
- Броди - это человек, который всюду сует свой нос, и если дать ему волю, конца этому не будет.
- Но Трейс…
Он холодно взглянул на нее.
- Я знаю Броди, знаю, на что он способен, Бетани. Поверь мне.
Ничего не понимающая Бетани лишь недоуменно пожала плечами. Похоже, никто не заметил разыгравшейся несколько минут назад сцены; все были поглощены поисками золота, каждый преследовал свои собственные цели. Даже перуанские офицеры, похоже, забыли о мотивах, которые привели их сюда; ни на что не обращая внимания, они шарили среди развалин и навряд ли слышали взволнованные мольбы профессора Брэсфилда, призывавшего к бережному отношению ко всему.
- О, - простонал он, словно раненый зверь. - Я знаю, они уничтожат бесценные реликвии!
Бетани пришлось с неохотой пойти ему на выручку.
- Думаю, мне следует помочь папе. Он не может находиться одновременно в нескольких местах, и, мне кажется, это выводит его из себя.
- Да, - с еле уловимым сарказмом согласился Трейс. - Иди к отцу. Ты ему нужна.
Бетани колебалась, но Трейс уже пошел прочь. Ей стало не по себе. После долгих недель мучительных поисков она ожидала, что открытие вызовет что-то иное, но уж никак не безразличие. Ей вдруг впервые стало понятно, почему Трейс с таким нежеланием согласился стать их проводником. Над городом как бы висело проклятие, которое наслали древние инки на тех, кто посмеет сюда вторгнуться.
Овладев собой, Бетани направилась к отцу.
Глава 18
Причудливой формы лестница, представлявшая собой выдолбленные в огромных кусках гранита ступени, устремлялась вверх, к захватывающим дух высотам, где раньше были дома. Ныне обезлюдевшие, эти бывшие жилища отличались разнообразием флоры и множеством диких существ в качестве обитателей. К большинству домов примыкали огороды, использовались даже ничтожные клочки земли.
Водопровод, по которому талые воды, стекая по весне с гор, наполняли резервуары бассейнов и фонтанов на центральной площади, также поступали в купальни, сейчас густо заросшие сорняками.
- Очень современные удобства, - глаза Брэсфилда поблескивали, он делал заметки в толстом блокноте. За ним с камерой следовал Сантуса, останавливаясь, чтобы фотографировать в каждом возможном ракурсе.
- Что это, профессор? - спросил Броди, указывая на высокое здание, возвышавшееся над всеми остальными. - Похоже на место, где может быть спрятано золото?
Брэсфилд раздраженно посмотрел на него и двинулся по направлению к увитому плющом строению.
- Это храм, - наконец прошептал он, с благоговением ощупывая гранитные блоки. Потом выпрямился и окинул здание оценивающим взглядом. - Да, - решительно объявил он, - определенно, это храм. И он отдаленно напоминает Храм Солнца в Куско. Бетани, как ты считаешь?
- Я не ходила с тобой и с синьором Бертолли, папа. - Она пожала плечами.
- Ах да, правильно.
Броди нетерпеливо вмешался:
- Итак, это храм; не тот ли, где инки хранили свои золотые безделушки?
- Временами я начинаю мечтать о том, чтобы это и в самом деле были безделушки, мистер Броди, - гневно ответил Брэсфилд. - Инки, между прочим, называли их церемониальными сосудами, утварью, статуями и так далее.
- Какая разница. Идем, Риган.
Броди и Риган начали пробираться к массивным стенам храма, прокладывая себе путь при помощи мачете. Бетани посмотрела на Трейса. Он в небрежной позе восседал на огромном валуне, шляпа была сдвинута на лоб, руки скрещены на груди.
- Ты не собираешься вмешаться? - поинтересовалась она.
Трейс лишь пожал плечами.
- Я привел вас сюда, и тем самым выполнил свою работу. Все, что теперь от меня требуется, это доставить вас обратно. Копать я не собираюсь.
Бетани взглянула на него с раздражением.
- Ясно! Надеюсь, ты не будешь возражать, если мы этим займемся?
Трейс развел руками.
- На здоровье. Здесь достаточно грязи, чтобы не скучать некоторое время.
Бетани не могла понять, почему он упрямится. Из-за того, что его мнение не совпадает с мнением ее отца? Конечно же, он понимает, что она чувствует. И она решительно направилась к нему, желая снять возникшее напряжение.
- Ты не будешь возражать, если я сделаю с тебя набросок? - спросила она и заметила вспышку удивления, на мгновение сменившую его обычную маску безразличия.
- Зачем это тебе?
Беспечно пожав плечами, Бетани ответила:
- А, просто так. Просто я подумала, что здорово будет иметь портрет человека, на которого возложена ответственность быть нашим проводником. Я уверена, папа будет настаивать на том, чтобы сфотографировать тебя, но мне хотелось бы выразить собственное восприятие, с твоего позволения, конечно.
Трейс усмехнулся.
- Это должно быть очень интересно. Почему-то мне кажется, что с моего позволения к твоему восприятию добавятся рога и раздвоенные копыта?
- На воре и шапка горит, - быстро проговорила Бетани и, прежде чем Трейс успел передумать, направилась за мелками, которые он подарил ей. Устанавливая деревянную коробку на небольшом валуне и пристраивая на коленях чистый лист бумаги, Бетани, пряча улыбку, наблюдала за беспокойно ерзающим Трейсом. Так непохоже на него - чувствовать себя не в своей тарелке, но ей это нравилось.
- Сиди спокойно, - приказала она, - и постарайся не менять позу по отношению к солнцу. Мне нравится игра теней на твоем лице.
- Я чувствую себя чертовски глупо, - проворчал он, глядя на нее из-под полей.
- И сними, пожалуйста, шляпу. Просто положи ее рядом. Было бы очень любезно с твоей стороны, если бы ты снял также кобуру.
- Нет, - сказал он, словно отрезал, и она сразу же отступилась.
- Отлично. Теперь, почему бы тебе не расслабиться? Сядь, как тебе удобно.
Она быстро рисовала. Сделала один набросок, на котором он сидел очень прямо, пристально вглядываясь в нее и всем своим видом излучая настороженность, потом другой, со смягчившимися линиями фигуры, когда он, расслабившись, лениво развалился на камнях. Только лицо не соответствовало позе, сохраняя выражение настороженной обеспокоенности.
Трейс никогда еще не казался ей таким привлекательным, как сейчас.
- Раздвоенные копыта не выходят? - спросил он, и Бетани, улыбнувшись, подняла глаза.
- Рога. Никак не могу сделать их острыми.
- Скверно. Все равно, я думаю, не слишком похоже, а? Я сижу здесь уже столько времени, что чувствую притяжение этой скалы.
- Рада слышать, что ты способен на чувства, - проговорила Бетани, пытаясь скрыть смущение, неожиданно охватившее ее от собственных слов. Кончиками пальцев она принялась растушевывать рисунок. Наконец она подняла голову. - Готово.
Лениво потянувшись, Трейс слез с камня.
- Можно посмотреть?
- Если хочешь. - Она протянула ему блокнот, испытывая одновременно смущение и любопытство.
- Все это я, и ни разу не похож на святого… или хотя бы на почтенного человека, - после небольшой паузы произнес он.
- Прошу прощения. Я сторонница реализма.
- В таком случае, вынужден признать, что это очень недурно, Бетани Брэсфилд. - Он улыбнулся, и что-то переменилось в его насмешливом тоне. - Я вправду произвожу впечатление такого прожженного типа?
- Только на тех, кто тебя знает, - прошептала она, почувствовав, как у нее перехватило дыхание. - Может быть, виной тому борода.
Он потрогал рукой темную щетину у себя на подбородке и кивнул.
- Да. Без бороды я воплощение благочестивой респектабельности.
- Ни за что не поверю, что когда-нибудь настанет такой день, - воскликнула Бетани. - А теперь ты меня нарисуй. - Она протянула ему блокнот.
Трейс с усмешкой взял у нее мелок и начал быстро рисовать.
Закончив, он отдал рисунок ей, и Бетани громко расхохоталась. Он нарисовал похожую на жердь женщину с длинными волосами и огромной грудью, одетую в штаны и вооруженную вилами.
- Подружка дьявола, - пояснил он. - Ты не будешь возражать против того, чтобы стать моей подружкой?
- Нет, если ты сам не будешь, - прошептала она в ответ, не осмеливаясь поверить, что он говорит серьезно.
Трейс поднялся с камня, взял у нее блокнот и положил его рядом, не сводя с нее потемневшего напряженного взгляда. Солнце освещало ее лицо и широко распахнутые, светившиеся надеждой глаза. Прочитав эту надежду в ее глазах, он чуть было не отступил. Он не был уверен, что сможет оправдать ее ожидания, что способен на это. Бетани заслуживала большего, чем просто занять место в его постели.
- Бетани, - начал было он, но его прервал взволнованный крик, и, обернувшись вполоборота, он увидел бегущего к ним с непокрытой головой и горящими от возбуждения глазами Броди. Потом Трейс заметил в его руках тускло поблескивающие предметы, которые он терял на ходу.
- Золото! Кучи золота! До потолка…
Трейс немедленно выпустил Бетани из объятий и направился к нему.
- Прежде чем ты начнешь набивать свои карманы, Броди, - ровным голосом заговорил он, - ты дашь возможность профессору переписать все.
Тот тупо уставился на него.
- Переписать? Ах, ну конечно же, Тейлор. Мы можем все переписать. Это не имеет никакого значения. В этой чертовой комнате достаточно золота, чтобы скупить все Перу.
Тарахтящий без умолку, охваченный ликованием, Броди провел Брэсфилда и всех остальных к храму. Виноградные ветви, некоторые толщиной с руку, свисали с аркообразного входа. Медленно ступая, они вошли в зал с высокими потолками. Он был необыкновенно чист и словно застыл, на протяжении веков ожидая, пока его наконец отыщут. Бетани, которая шла следом за отцом, зажмурилась от блеска.
Белоснежные стены поднимались ввысь в безмятежном безмолвии, в сундуках и на разложенных шерстяных одеялах покоились груды золота. Статуи, чаши, дощечки, урны, вазы, фигурки птиц и зверей, мужчин и женщин - все это было сделано из чистого золота и кое-где украшено драгоценными камнями. Бетани решила, что это королевский выкуп, вспомнив, как испанцы потребовали у Инки Атахуальпы заплатить дань.
- Папа? - тихо окликнула она. - Как все это могло оставаться в неприкосновенности столько лет?
Но профессор Брэсфилд находился уже вне реального мира, охваченный сильнейшим волнением. Он в полуобморочном состоянии опустился на колени перед грудой золота, изучая каждую вещицу и яростно царапая что-то в блокноте. Броди с Риганом по-прежнему рыскали среди сокровищ, их примеру последовали офицеры-перуанцы.
- Это может выйти из-под контроля, - хмуро заметил Трейс, и Бетани обернулась к нему. - Такое количество золота приносит неприятности. Погляди на них. Можно дать голову на отсечение, что они думают не об археологической ценности, а только о том, что можно купить на это золото.
Это было правдой. Бетани видела мрачный блеск в глазах шныряющих всюду мужчин, ей стало не по себе.
- Что мы можем сделать? Папа не лучше их, только у него другие интересы.