Более практичная Августина изучила крышку и, обнаружив название цветочного магазина, высказала предположение, что джентльмен, приславший цветы, не иначе как купается в золоте. А если нет, то, значит, Люси произвела на него сногсшибательное впечатление - ведь такой букет стоит гораздо больше, чем они тратят на фрукты и овощи за месяц.
Люси улыбнулась тому, что Августина все переводит на домашнее хозяйство, и напомнила, что в последний раз они покупали роскошные фрукты, когда графиня болела гриппом и распорядилась, чтобы ей подали большой и сочный ананас. А что касается того, что мистер Эйвори купается в золоте… Люси покачала головой.
- Нет, это не так, - сказала она.
Августина предложила Люси помочь ей расставить цветы, и из шкафов были извлечены разнообразные вазы. Когда графиня увидела в гостиной целую выставку цветов, у нее приподнялись брови, но она не стала задавать вопросов, а лишь сказала, чтобы одну из ваз Люси унесла к себе в комнату.
- Уверена, ваш обожатель будет рад, если вы сделаете именно так, - довольно сухо заметила она.
На следующее утро Люси позвали к телефону. Звонил Пол Эйвори. Он спросил, не сможет ли она позавтракать с ним на следующий день, в субботу.
- У вас… выходной? - осведомилась Люси, затаив дыхание. Она почти видела, как он улыбается.
- Да.
- Я должна спросить у графини, - задыхаясь, сказала Люси.
- Тогда, может быть, спросите сейчас, пока я не повесил трубку? У меня трудный день, и боюсь, что не смогу перезвонить вам позже.
С некоторой робостью Люси предстала перед графиней. Старая дама была не в лучшем настроении. Она плохо спала, ее беспокоил ревматизм, кроме того, она заявила, что из-за такого количества цветов в доме у нее начинается сенная лихорадка. В лихорадку Люси не поверила, но бессонница и ревматизм сомнений не вызывали. Глаза у госпожи были усталые, и, когда она хотела что-нибудь взять, руки ее не слушались.
- Не знаю, могу ли я отпустить вас на целый день, - отозвалась она на просьбу Люси. - А если вы завтракаете с этим человеком и у него выходной, то, полагаю, он намерен провести с вами весь день?
- Не знаю, - ответила Люси, думая про себя, что надеяться провести весь день в обществе Пола Эйвори было бы уж слишком. - Конечно, если вы не можете меня отпустить…
- Я не сказала, что не могу, - резко прервала ее графиня, - я сказала, что не знаю. Но поскольку мне невыносимо видеть, как вы слоняетесь по дому с таким видом, будто вас чего-то лишили, отвечаю вам: вы можете уйти на целый день, если вам так хочется. Только не превращайте день в ночь! Вот все, что я требую.
- Конечно нет, - с благодарностью выдохнула Люси. - Мне это и в голову не приходило.
- Возвращайтесь к шести.
- О да, мадам.
- Не вешайте нос, дитя мое, - улыбнулась графиня. - Вы заслужили выходной день, ведь я не помню, когда он у вас был. И постарайтесь развлечься. Позаботьтесь о том, чтобы выглядеть как можно привлекательнее, но не вскружите этому молодому человеку голову окончательно. Помните, количество ваз в доме не беспредельно!
Люси побежала в холл к телефону сообщить Полу Эйвори, что все в порядке. Она призналась, что графиня отпускает ее на целый день, и опять представила себе, как в его глазах засияла улыбка. Но вернуться надо к шести.
- Прекрасно! - отозвался он, и Люси впервые послышалось, что он говорит с легким американским акцентом. - Я позабочусь о том, чтобы вы оказались у дверей вашего дома ровно в шесть. Если можно, я позвоню вам днем.
- Конечно, - согласилась она и стала благодарить его за цветы. - У меня никогда в жизни не было столько цветов сразу.
- В таком случае мне жаль, что я не удвоил заказ. Но это можно поправить в будущем. До завтра, Люси!
Она повесила трубку и продолжала стоять в холле, вдыхая пряный аромат цветов.
Глава 8
В отличие от своей госпожи Люси не слишком интересовалась едой, но завтрак, который им подали в маленьком ресторанчике в Сохо, был великолепен.
Сначала она решила, что Пол Эйвори привел ее в итальянский ресторан, но он поправил ее и объяснил, что хозяин ресторана из Серонии. Эйвори то и дело поглядывал на невысокого брюнета, который наблюдал за ними и улыбался. В конце завтрака, когда Люси маленькими глотками, смакуя, попивала кофе, Эйвори поманил его.
- Андрей, это мадемуазель Грей, - представил он Люси. - Она имеет честь служить у ее светлости графини Ардратской.
- У графини?! - Глаза маленького человечка благоговейно округлились. - Но это же замечательно!
Темные глаза Пола блеснули, и он тихо сказал Люси:
- Видите, служить графине действительно большая честь. Особенно когда она дает вам поручения, связанные с продажей ее драгоценностей…
Хозяин ресторанчика жаждал убедиться, что завтрак понравился Люси и все ей по вкусу. Она заверила его, что завтрак в его ресторане для нее настоящий праздник, который она никогда не забудет. С его лица тут же исчезло озабоченное выражение, и он с облегчением заулыбался, однако облачко грусти, затуманившее его черные глаза, выдавало чувства, какие пробуждало в нем любое упоминание о его стране. Графиня Ардратская была принцессой Серонии по рождению, и он почитал ее.
Хозяин схватил со стола белый цветок и протянул его Люси, извиняясь, что это не бутон белой розы - эмблемы Серонии.
- Мы здесь в изгнании, но никогда не забываем свою родину, - проговорил он, и глаза у него сделались еще более грустными. Он обратил их на Пола Эйвори и, как показалось Люси, скорбно покачал головой. - Даже вы, мсье… даже вы не забываете!
- А что толку помнить? - пожал плечами Пол.
Хозяин ресторана, которого он назвал Андреем, всплеснул руками:
- Но как же можно не вспоминать… хотя бы время от времени?
Он поспешно подскочил к Полу и протянул свою зажигалку, чтобы тот прикурил сигарету, а когда они уходили, хозяин шел следом за ними и горячо благодарил Эйвори за то, что он является постоянным посетителем.
- Как это хорошо с вашей стороны, мсье, - лепетал он почти униженно. - Это такая честь для нас, когда вы к нам заходите, один или с друзьями. Всегда большая честь!
Выйдя на улицу, Люси с любопытством уставилась на своего спутника. Она думала о том, что, конечно, он выглядит безупречно и держится с большим достоинством и, наверно, не стоит удивляться, что владелец ресторанчика относится к нему с такой необычайной услужливостью. Но с другой стороны, Пол всего лишь такой же служащий, тоже работает в ресторане и делает то же самое, что делают вышколенные официанты у Андрея! И ведь пока он даже не поднялся до уровня Андрея и не основал собственное дело!
Заметив, что Эйвори смотрит на нее с какой-то странной усмешкой, Люси быстро отвела глаза, а он остановил такси, усадил ее и сел рядом.
- Сейчас мы заберем мою машину и, раз выдался такой чудесный день, поедем за город. Чего бы вам хотелось?
- Вашу машину? - удивилась Люси и повернулась к нему. - Я не знала, что у вас есть машина!
- Ну а как же? Как, по-вашему, я выбирался бы из Лондона, когда мне становится невмоготу?
Люси была сражена. Ей почему-то не приходило в голову, что его может потянуть из Лондона за город. Он ассоциировался у нее с такси, с рестораном "Сплендид", со строгими костюмами; она могла представить его себе с аккуратно сложенным зонтом, в белом галстуке и во фраке, среди зеркал в золоченых рамах и роскошных ковров. Но представить его за рулем собственной машины, да еще радостно уезжающим за город…
Сегодня на нем был прекрасно сшитый светло-серый костюм и небрежно завязанный галстук - галстук выпускника Итонского колледжа! Он держался более непринужденно, чем всегда, у него был вид человека, мечтающего немного передохнуть.
Она почувствовала, что Пол легонько похлопал ее по руке, лежащей у нее на коленях. И когда он заговорил, голос его звучал весело.
- Ну, разумеется, мне нравится иногда убраться подальше от толпы, и сегодня я позабочусь о том, чтобы и вы уехали из этой сутолоки. - Он обратил на нее непроницаемый взгляд блестящих глаз, а когда в пепельнице на дверце машины тушил сигарету из смеси разных сортов табака (Люси уже раньше заметила, что у него необычные сигареты), уголки его рта слегка дрогнули. - А знаете, вы, с вашими золотыми волосами, - само дыхание весны? Глаза у вас зеленые, словно стебель цветка, и, глядя на вас, я вспоминаю подснежники… Иногда просто необходимо уезжать из Лондона подышать свежим воздухом. И раз уж я должен вернуть вас под недреманное око графини к шести часам…
- Но про графиню вовсе нельзя сказать, что у нее недреманное око! Она вполне разумная старая леди, у нее приятно работать, и почти всегда она чрезвычайно доброжелательна.
- А когда недоброжелательна, то вы ее прощаете. - Эйвори похлопал Люси по руке, и от прикосновения его длинных пальцев у нее по спине пробежал электрический заряд. - Я склонен думать, что вы легко прощаете людям их странности.
Эйвори вывел свою машину из гаража в Уэст-Энде, где стоял целый ряд запертых боксов, и обслуживавший их дежурный вежливо поднес руку к козырьку. Машина оказалась низко сидящим "ягуаром" светло-кремового цвета. Пол усадил ее на сиденье рядом с собой, и под ярко сияющим теплым мартовским солнцем они помчались в Суррей, к зеленым лужайкам и крутым склонам холмов.
Люси навсегда запомнила этот день и свою первую в жизни поездку в таком роскошном автомобиле. Обивка была ярко-красная, а приборы на панели слепили ей глаза. В открытое с ее стороны окно залетал прохладный легкий ветерок, холодил щеки и раздувал волосы на лбу, а удобные мягкие сиденья создавали впечатление, будто она плывет на облаке.
Езда на машине доставляла Полу Эйвори наслаждение; судя по всему, водитель он был отменный. Когда он сел за руль, у Люси сложилось впечатление, что только сейчас он начал отдыхать и что для него это редкая роскошь. И еще ей показалось, что каким-то странным образом с него слетел его повседневный облик, он стал совершенно другим человеком. Сильные и умелые руки, крепко державшие руль, свидетельствовали о том, что этот человек - хозяин своей судьбы, и в то же время в этих руках чувствовалась некоторая расслабленность и даже небрежность, будто Пол уверился, что судьба его все равно предопределена. С лица его исчезла обычная серьезность, на губах заиграла довольная улыбка, изменившая даже форму рта, а подбородок слегка вздернулся, будто так для него привычней.
Когда он искоса поглядывал на Люси, чтобы удостовериться, что ей удобно, глаза его улыбались, словно приглашали и ее измениться, стать другой, и от этого ее переполняло странное волнение, захватывало дух.
- Не слишком ли сильно дует из окна? - спросил он и потянулся закрыть окно.
Но Люси остановила его:
- Ах нет, мне нравится… нравится, как ветер раздувает волосы, и этот запах… запах весны. - Люси провела пальцем по теплой красной коже на спинке сиденья, на которую она откинулась. - Такой автомобиль, наверно, стоит уйму денег, - проговорила она задумчиво.
- На самом-то деле вы хотите сказать, - он хрипловато рассмеялся, громко и весело, - что понять не можете, как человек с работой такого рода, как у меня, - а я боюсь, вы считаете ее довольно унизительной! - способен скопить столько денег, чтобы приобрести такую машину. - Его голос понизился до шепота, словно он посвящал Люси в некую тайну. - Ну я вам признаюсь - загребал чаевые, как же еще? Скрупулезно хранил их, иногда рискуя поставить несколько фунтов на какую-нибудь лошадь по подсказке шеф-повара - он у нас дока в таких делах, у него безошибочный нюх, и он настолько добр, что иногда сообщает мне о своих предчувствиях…
Увидев в ясных глазах Люси сомнение, он снова расхохотался и спросил:
- Вы мне не верите, малютка? Почему это вы мне не верите?
Люси покачала головой:
- Не знаю.
- Уверяю вас, я редко лгу… Ложь имеет обыкновение бить по человеку рикошетом. - Эйвори слегка подправил небольшой щиток над лобовым стеклом, и золотые лучи предвечернего солнца перестали слепить ему глаза. - А вы, разумеется, не лжете никогда… Что-то подсказывает мне, что вам даже никогда не приходит в голову покривить душой.
- Вы имеете в виду, что я прозрачна как стекло?
- Ну что может быть прелестней, чем безупречное стекло? Если вы когда-нибудь коллекционировали хрусталь, вы понимаете, что я хочу сказать.
- Только не говорите, что, имея возможность держать такой автомобиль, вы еще страстный собиратель всевозможных ценностей и прячете их где-нибудь в тайнике!
Блеснули красивые белоснежные зубы - белее очищенного миндаля. Эйвори закинул голову и весело, оглушительно расхохотался:
- Напомните мне, чтобы я показал вам сегодня один из таких тайников, когда мы прибудем к месту назначения.
Они проезжали через типичную для Суррея деревню, и Эйвори показал рукой на красивые деревянно-кирпичные домики.
- Сколько очаровательных мест в Англии! Потому-то мне всегда хочется вернуться сюда, потому что эти края никогда не забываются.
- Что вы имеете в виду под "местом назначения"? - спросила Люси. - Куда мы едем?
- Подождите - и сами увидите, - ответил он тихо. - Подождите - и увидите.
- Как давно вы в Англии? Вы ведь не всегда здесь жили, правда?
- Нет, разумеется, нет. Моя жизнь началась в Серонии, получил образование здесь, в Англии, провел немало лет в Америке, а теперь вернулся сюда.
- Вы провели много лет в Америке? - Почему-то это сообщение заинтересовало Люси. - У графини в Америке внук…
- Вот как? - проговорил он, сворачивая с главной дороги на узкую боковую дорожку, где летом, должно быть, стоял густой аромат жимолости и диких роз, и даже сейчас, ранней весной, она представляла собой прелестный зеленый туннель, бегущий между высокими склонами, с нависшим над ним тонким кружевом только что распустившейся нежной листвы.
С одной дорожки машина свернула на другую, здесь склоны были еще круче, а сама дорога испорчена рытвинами, оставшимися после весенних ливней, и колеей от тракторов. Колея заканчивалась перед белыми воротами, за которыми прятался фермерский двор; в глубине между голыми ветками виднелись высокие трубы, а на фоне светло-голубого неба четко вырисовывалась телевизионная антенна. Появление машины громким гоготом встретили гуси, а на столбиках ворот, взлетев, устроилось несколько кур.
Люси с интересом всматривалась вперед сквозь лобовое стекло. В просветах между деревьями она заметила покатую линию крыши и покосившиеся трубы. Ей показалось, что дом очень старый. Он был так надежно упрятан, что с главной дороги, по которой они недавно ехали, его совсем не было видно. Когда Пол вышел из машины, открыл белые ворота и они въехали во двор, Люси увидела, что это не просто фермерские строения, а настоящий загородный дом. К нему через белую калитку вверх поднималась дорожка, створки окна были распахнуты. От ветра развевались цветные занавески, а под окном на выложенной кирпичами террасе стояла белая же садовая скамья.
- Ну как? - спросил Пол, протягивая руку, чтобы помочь Люси выйти из машины.
- Это я должна задавать вопросы, - ответила Люси. - Где мы? И почему мы здесь, если уж на то пошло? Только не говорите, будто мы приехали к вашим друзьям. - Последние слова она произнесла несколько неуверенно - на случай, если окажется, что они приехали именно к друзьям.
- Вовсе нет, - покачал головой Пол.
Он взял Люси под руку и повел к маленькой калитке; открыв ее, они прошли на террасу, где стояла белая садовая скамья. У Люси округлились глаза, она со все большим удивлением смотрела на ухоженный сад с вымощенными дорожками и желтыми пятнами нарциссов, растущих под раскидистыми деревьями. Была здесь и крошечная лужайка с солнечными часами в центре, и небольшой пруд, в котором плавали зеленые листья кувшинок, а когда она увидела обращенную на юг стену из красного кирпича, а под ней грядку, сердце у нее забилось от ностальгических воспоминаний.
- Ах! - воскликнула она. - Все это так напоминает мне тетушкин дом, где я выросла! Только он был в центральной части Англии и совсем не такой внушительный, как этот. - В горле у Люси словно застрял комок.
Пол достал из кармана ключ и вставил его в замок белой двери. Люси успела заметить возле нее сверкающий медью молоток и старинную переносную лампу. Стекло лампы блестело так же, как и дверной молоток, а когда дверь распахнулась и ее глазам открылся холл, Люси увидела, что в нем царит образцовый порядок. Половицы блестели, черный дубовый сундук у подножия пологой лестницы был обит атласом или бархатом. Возле самых дверей стоял небольшой стол, а на нем серебряный поднос с несколькими письмами и визитными карточками. На сундуке красовалась большая ваза с цветами.
Войдя в холл, Люси остановилась, замерев, не сводя глаз с Эйвори, который сунул ключ в карман, распечатал письма и быстро просмотрел их. Когда он обернулся к ней, извиняясь, его встретил серьезный взгляд.
- Чей это дом? - снова спросила Люси. - И зачем вы привезли меня сюда?
- А вы не догадываетесь? Дом мой, поэтому я и привез вас сюда. - Что-то промелькнуло у нее в глазах, выражение лица изменилось, и Пол поспешно произнес: - Пожалуйста, не надо беспокоиться. Здесь есть прекрасная женщина, она следит за домом, а ее муж занимается фермой, и через несколько минут она будет здесь и приготовит чай. - В его глазах промелькнуло плохо скрываемое удовольствие. - Естественно, я не привез бы вас, если бы здесь некому было исполнить столь важную в Англии обязанность по приготовлению чая.
- Почему вы не предупредили, что хотите показать мне свой дом? - тихо спросила Люси. - И почему не сказали, что у вас есть дом?
- Потому что, - Пол пожал плечами, - если следовать вашей логике, я, видимо, не вправе иметь дом. Я же официант. Сами знаете…
- И ферма тоже ваша?
- Боюсь, что да.
Люси с подозрением огляделась:
- Я знаю, вы здесь не живете… Во всяком случае, живете не постоянно… Но тогда зачем, зачем вам нужен дом, если только?.. - Ее вдруг поразила мысль, что она почти ничего о нем не знает. И еще одна весьма огорчительная мысль пришла ей в голову, отчего лицо ее застыло, хотя голос не изменился, и вопрос неловко повис в воздухе. - Если только?..
- Если я не женат? - сразу же догадался он и рассмеялся весело и радостно. - Заверяю вас: я не женат, ни с кем серьезно не связан и ни перед кем не несу никакой ответственности… К счастью!
Люси охватило полное замешательство, краска залила лицо, и она потупилась, но тут же задалась вопросом: почему он так счастлив, что его не связывают домашние узы, и почему с таким удовлетворением говорит о том, что свободен?
- Так что теперь, когда вы знаете, что вам не грозит ни малейшей опасности столкнуться с моей женой или с моей замечательной миссис Майлс, может быть, вы сделаете несколько шагов и присядете?
Он открыл расположенную справа дверь, и Люси увидела комнату, такую красивую, что не удержалась от восхищенного восклицания и почувствовала, что неловкость начинает проходить.