- Как опекун имущества Глена, - сказал Ник, прищурив глаза, - я лично проследил за тем, чтобы сумма, положенная тебе, была переведена на твой счет четыре месяца назад. Больше тебе ничего не причитается. До истечения восьми месяцев…
- Мне нужны деньги.
- Сколько и зачем? - спросил он настойчиво.
- Двадцать тысяч долларов.
Она ожидала всего - гнева, презрения, негодования. Но на его лице не отразилось ни одной эмоции. Ник умел контролировать себя.
Он очень мягко поинтересовался:
- Зачем тебе нужны двадцать тысяч долларов?
Кэт открыла сумочку и достала фотографию. Ее пальцы дрожали, когда она протянула ему снимок:
- Ей нужна операция.
Он посмотрел на снимок. В его глазах на мгновение сверкнуло удивление. Но последовавший за этим вопрос был задан совершенно спокойным, даже безразличным голосом:
- Это твой ребенок?
- Нет, - выдохнула Кэт.
На этот раз он посмотрел на нее внимательнее.
- Тогда кто она и на что конкретно нужны деньги?
- Ее зовут Хуана.
Он посмотрел на нее:
- Ты помогаешь ей? Ни одно уважаемое благотворительное общество не потребует двадцать тысяч долларов.
- Нет, я отвечаю за нее, и мне нужны деньги.
Он еще раз взглянул на фото.
- Я вижу, что ей нужна операция, но какое это имеет отношение к твоим деньгам?
- У нее очень тяжелый случай. Врачи называют это "волчья пасть", - хрипло произнесла Кэт. - Сначала думали, что потребуется только одна операция, чтобы исправить это вместе с заячьей губой, но потом поняли, что одной не обойтись. Операцию запланировали на то время, когда Хуане будет два года. Это время настало. Оперировать нужно в ближайшие месяцы. И, поскольку она с Ромита и не является гражданкой Австралии, за все придется заплатить.
Ник обратил внимание на то, как затрепетали ее ресницы, как задрожал голос.
Он поднялся из-за стола и подошел к книжным полкам.
Честно говоря, он восхищался ее смелостью. Они не виделись два года, и теперь она вошла в его офис так спокойно, словно у нее была сотня самых веских причин, чтобы требовать деньги.
Конечно, такая женщина имеет право быть уверенной в своих силах.
Не то чтобы она была очень красивой. Кэт Корталд - интересно, что она вернула себе девичью фамилию, - превратилась в загадочную, восхитительную, желанную женщину. Он вспомнил с горечью, что она всегда обладала колоссальной властью над ним.
Наверное, дело было в ее голубых глазах, в которых мерцала тайна, известная ей одной. Или, может быть, в коже цвета слоновой кости, нежной как шелк, или полных губах, обещавших безумную страсть. Ее тело могло заставить его забыть обо всем на свете, даже о том, что эта женщина продала себя его другу и наставнику.
Его богатому другу, напомнил он себе цинично. Четыре года спустя, когда гроб Глена опускали в могилу, она не плакала. Совсем другой она была на похоронах своей матери за месяц до этого.
- Мне нужны деньги, Ник, но не для меня.
И это говорит женщина, которую никогда не интересовали дети. И несмотря ни на что, ему хотелось верить ей. Как все хорошие актрисы, она прекрасно изображала искренность.
Ее попытка использовать маленькую девочку ради собственных целей взбесила его.
- Расскажи, какое отношение ты имеешь к этому ребенку, - велел он.
- Я отвечаю за нее.
- Почему?
- Она родилась первого ноября год назад.
Ник нахмурился:
- И что?
- Это день смерти моей матери. Прошел только год. - Она побледнела. - Я была на Ромите. Ее мама умерла при родах. Я отвечаю за нее.
Как умно, подумал он, выбрать Ромит местом действия. Люди видели то, что происходило, только на экранах телевизора. Они не могли ничего сделать, чтобы остановить кровопролитие, чтобы помочь жертвам этого безумия. Они могли только наблюдать за войной.
- Ладно, какое благотворительное общество заботится о ребенке?
- Никакое.
Его губы сжались.
- Только полный идиот может поверить в такую историю, - бросил он. - Скажи, зачем на самом деле тебе деньги?
Ее взгляд погас. Глаза застыли и стали похожими на льдинки.
- Я знала, что ты не поверишь мне, поэтому принесла свой паспорт и письмо от женщины, которая руководит клиникой, где лежит Хуана. Сестра Бернадетта объясняет в нем, на что пойдут деньги и почему они понадобились так срочно.
Этого он не ожидал.
Нахмурясь, он следил за тем, как она открывает сумку и достает конверт и свой синий новозеландский паспорт. Ее длинные пальцы перелистали странички.
- Вот даты моего пребывания на Ромите, - сказала она.
Каково было бы ощутить прикосновение ее пальцев? В нем бушевала буря самых разных чувств - от чувства вины до безумного желания.
Он посмотрел на штамп и вздрогнул.
- Что, черт подери, ты делала на Ромите в разгар гражданской войны?
- Я работала в больнице.
Штампы в паспорте плясали у него перед глазами вперемешку с ужасными картинами событий, которые происходили на острове.
- Почему?
Она непонимающе уставилась на него:
- Что "почему"? Я же сказала, что я работала.
- Ты? В стране третьего мира, в больнице? - Он рассмеялся. - Придумай что-нибудь еще, Кэт.
Она резко вскочила.
- Прочти письмо, Ник.
- Я не сомневаюсь, что его написала монахиня из больницы на этом Богом забытом острове, - бросил он. - Но его слишком легко подделать, Кэт. Ты, наверно, забыла, с кем имеешь дело. Так что ты делала на Ромите?
Она пожала плечами.
- После того, как мама и Глен умерли, подруга предложила мне погостить у нее на острове. Ее отец работал в ООН. - Она сделала паузу. - Больница находится по соседству с их городком. Когда начались столкновения на другом конце острова, беженцы хлынули сплошным потоком. И мы с Пенни решили помочь. Потом отцу Пенни пришлось уехать с острова, она поехала с ним. А я осталась.
- Почему? - Его голос стал хриплым.
Она стояла очень прямо, только сила воли не позволяла ей рухнуть обратно в кресло. Ник едва сдерживался, чтобы не сделать пару шагов и не обнять ее.
- Я не знаю, - сказала она. - Они были такими… беспомощными. У них не было ничего. Но они смеялись и помогали друг другу и мне. Дети любили меня. А у меня никого не было, кроме них.
Это ей хорошо удавалось. Глядя на хрупкую фигуру Кэт, каждому мужчине хотелось защищать и опекать ее.
Ник разозлился на собственную слабость.
- Разве ты не могла убраться с этого острова? Кэт Визерс, которую я знал, так бы и сделала.
- Корталд, - вспыхнула она. - Я Кэтрин Корталд! И ты ничего не знаешь обо мне! И никогда не знал! Ты никогда не понимал меня.
- У меня были на то причины, - сказал он язвительно. - Или ты скажешь, что была страстно влюблена в Глена, когда выходила за него замуж? Или будешь утверждать, что дело не в его деньгах, которые нужны были твоей больной матери, а также для твоего обеспеченного будущего?
Она покраснела и отвела взгляд.
- Я говорила тебе, что люблю его, - выдавила она.
- Как ты могла любить его, если так смотрела на меня? Если ты хотела меня так же сильно, как я тебя?
- Разве ты никогда не совершал глупостей? - спросила она, выпрямляясь.
- Да, шесть лет назад я увидел невесту моего друга и возжелал ее, - бросил он.
Она побледнела. Лицо превратилось в маску, руки сжались в кулаки.
- Хорошая история, Кэт, но, боюсь, мне очень сложно поверить и твоим словам, и даже этой фотографии.
Сила воли не дала Кэт расплакаться. Она никогда не простит ни себе, ни Нику, если его недоверие и ненависть к ней разрушат будущее Хуаны.
- Почему ты не хочешь проверить мои слова? - спросила она, беря сумку. - Ты сможешь взять деньги из суммы, которую я должна получить в следующем году.
Он нахмурился.
- Двадцать тысяч долларов? На что же ты будешь жить? Если, конечно, ты не ищешь другого богача для замужества, - небрежно добавил он. - Но, как твой опекун, я должен напомнить, что если ты сделаешь это, то потеряешь все права на наследство Глена.
- Я планирую найти работу, - выдавила она сквозь зубы и направилась к выходу.
Не оглянувшись, она закрыла за собой дверь. Заставив себя идти спокойно, а не бежать, как ей того хотелось, кивнула элегантной секретарше, которая с удивлением посмотрела на нее.
Кэт спустилась на лифте в холл и вышла на улицу, мгновенно оказавшись под жарким солнцем. Но, несмотря на жару и духоту, ее била дрожь, как в лихорадке. И у этой лихорадки было имя. Ник Хардинг.
Ради бога, возьми себя в руки, приказала она себе. Тебе нужно решить, что ты будешь делать, если он откажется дать деньги.
Что бы ни произошло, она достанет деньги. У Хуаны должен быть шанс.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Неделю спустя Кэт выходила из университетской библиотеки вместе с подругой, которая внезапно дернула ее за руку.
- Смотри! Вот это мужчина!
Перед ними стоял Ник, прислонившийся к длинной машине, которая заставила даже самых искушенных мирскими соблазнами студентов открыть рты от восхищения.
- Какой мой любимый цвет? - мечтательно произнесла подруга. - Цвет последнего предмета одежды, который мужчина снимает в моей спальне.
Кэт сжала зубы и произнесла, стараясь казаться веселой:
- Шинейд, у тебя уже есть Джонатан! Не жадничай! Тем более этот точно разобьет тебе сердце!
- Он выглядит так, словно историями о нем можно будет пугать внуков, - не унималась подруга. Она остановилась, заметив, что Ник выпрямился при виде Кэт. - Эй, ты что, знаешь его?
Солнце освещало темные волосы Ника, высокие скулы, он выглядел как пират, неукротимый и опасный.
- Знаю, - ответила Кэт. - Не очень хорошо, но достаточно, чтобы быть настороже.
- Если он тебе не нужен, представь нас, - рассмеялась Шинейд, увидев выражение лица Кэт. - Стоит попытаться. Видела бы ты свое лицо! Ты расскажешь мне все сегодня вечером, непременно.
Кэт выпрямила спину и подошла к машине.
На Нике был безупречно сшитый темный костюм, прекрасно подчеркивавший его широкие плечи и узкие бедра.
Кэт пожалела, что на ней нет того симпатичного голубого костюма. Только джинсы, кремовая рубашка и джемпер, подходящий по цвету к ее волосам. Ник выглядел куда представительней.
- Привет, Ник, - сказала она, подойдя ближе. Он улыбнулся.
- Кэт. - Он открыл дверцу и протянул руку за ее сумкой.
Поколебавшись мгновение, она отдала ее.
- Она слишком тяжелая, - нахмурился он, кладя сумку на заднее сиденье.
- Книги всегда тяжелые. Куда мы едем?
- Туда, где не так людно.
Кэт кивнула и села в машину, положив руки на колени. Она невидящим взглядом уставилась на дорогу, которая перед ее глазами превратилась в сплошное белое пятно.
Они остановились возле старинного дома в стиле ар деко недалеко от одного из оклендских парков.
- Это не твой офис, - вырвалось у нее. Ник выключил мотор.
- Нет.
Девушка потянулась за сумкой.
- Оставь, я отвезу тебя домой позже.
Ник улыбнулся в ответ на ее подозрительный взгляд. Он что-то задумал. Но что?
- Я возьму ее, - ответила она.
- Тогда я сам понесу. - Он нагнулся и подхватил сумку.
Современный лифт поднял их наверх быстро и бесшумно. Войдя в апартаменты, Кэт заметила, что старинные высокие потолки и отделка были сохранены. Ник провел ее в просторную гостиную, из которой открывался вид на парк. Кэт обратила внимание, что в нем нет банальных клумб, которые муниципалитет позаботился устроить во всех скверах и парках города. Вместо них она увидела нежно-розовые лепестки вишневых деревьев, изящный фонтан из белого мрамора посреди пруда, окруженного ирисами, фрезиями и маленькими серебристо-голубыми цветами.
Зеленая трава простиралась до мощных дубов, покрытых свежей зеленой листвой. Легкий ленивый ветерок шевелил их ветки - единственный источник прохлады в это необычайно жаркое время.
- Принести тебе что-нибудь выпить? - спросил Ник.
- Нет, спасибо. - Ни за что на свете, даже если во рту у нее сухо, как в пустыне Гоби!
- Я хочу пить, надеюсь, ты извинишь. - Он исчез в дверях.
Так и не сумев успокоиться, Кэт огляделась по сторонам. Если Ник сам выбирал мебель, то он не ошибся. Размеры мебели соответствовали его собственной мощной фигуре, но черные кожаные кресла и диван, дорогой персидский ковер и абстрактное полотно на стене наводили на нее страх. Так, должно быть, чувствуют себя дети в большом мире взрослых - маленькими и беспомощными.
Выпрямив плечи, она прошла к книжному шкафу, с удивлением заметив на его полках несколько своих любимых книг.
Она листала одну из них, когда Ник вернулся с подносом. Поставив его на стол, он сказал:
- Я сварил кофе. Садись, пей и, ради бога, перестань смотреть на меня такими глазами. Я не собираюсь набрасываться на тебя.
Бросив на него недоверчивый взгляд, Кэт положила назад книгу и села в одно из прохладных кожаных кресел. По крайней мере, кофе даст ей возможность занять чем-нибудь руки. Она налила ему кофе, такой, какой ему нравился, - крепкий, черный, без сахара, - и добавила молока в свой.
Ник сел напротив, скрестив длинные ноги.
Взяв чашку, он спросил:
- Почему ты взяла девичью фамилию?
Изумленная, она подняла на него глаза:
- Мне так захотелось.
Это был неудачный ответ, но в разговоре с Ником было очень трудно подбирать удачные слова.
- Но ты все еще иногда носишь кольцо. - Его губы растянулись в улыбке, а глаза озорно сверкнули, остановившись на ее пальце, на котором сегодня кольца не было. - Наверное, только тогда; когда оно должно напоминать мне о том, что человек, за которого ты вышла замуж, дал мне шанс самому построить мою жизнь.
Кэт покраснела, она носила это кольцо только потому, что оно давало ей иллюзорное ощущение защиты.
- Тогда ты должен понимать мои чувства к Хуане. Глен дал тебе шанс. Я хочу сделать то же самое для нее.
- Очень умно, Кэт, - начал Ник и замолчал. Потом продолжил: - Я проверил ту больницу. Что заставило тебя взять на себя ответственность за ребенка?
Она произнесла:
- У нее была только тетя, сестра ее матери, ее звали Розита. Ей было четырнадцать. Отца убили повстанцы, и я не знаю, что произошло с остальной семьей. Розита не могла рассказать.
- Это не ответ на мой вопрос. Почему ты взяла на себя эту ответственность?
- У Розиты не было денег. Они были беженцами. Я не могла допустить, чтобы Хуана умерла.
- Как ты узнала о ней? - нахмурился он.
- Я была там, когда она родилась. Я держала ее, пока врач пытался спасти жизнь ее матери. - Она посмотрела на него, но на его лице ничего не смогла прочитать. - Она была особенной, потому что родилась в день годовщины смерти моей матери. Это показалось мне символичным.
Она ждала смеха или вспышки гнева, но он сидел спокойно.
- Ты собираешься удочерить ее?
Она потрясла головой:
- Сестра Бернадетта убедила меня, что Хуане будет лучше в своей стране со своей культурой, с тетей, которая ее любит. Хуана - это все, что осталось у Розиты, единственное, ради чего она хочет жить. - Кэт сделала глоток кофе и посмотрела ему прямо в глаза. - Я должна быть уверена, что у нее будет все необходимое. Врачи в Брисбене сказали, что ей потребуется несколько операций и протез.
- Сколько времени займет лечение?
- По меньшей мере пять лет.
- Очень долго, - холодно заметил он. - А потом?
- Я надеюсь, Розита сможет встать на ноги и позаботиться о ней. Жизнь девочки без семьи очень сложна на Ромите.
- Ты планируешь позаботиться о будущем их обеих?
- Да, видимо, так.
Повисла тишина. Ник тихо сказал:
- В своем завещании Глен запретил мне давать тебе больше, чем твое годовое денежное обеспечение.
Кэт подавила желание возразить. Она и так испытала шок, услышав об условиях завещания Глена. Хотя Глен всегда смотрел на Кэт как на наивного подростка, его недоверие не столько удивило ее, сколько в очередной раз оскорбило.
Ник продолжил:
- Ты всегда можешь просить меня о помощи.
- Я попросила. Ты отказал.
- Я не могу игнорировать желание Глена, он доверил мне опекать тебя. - Ник взглянул на письмо и паспорт. - Я могу одолжить тебе деньги. Или подарить.
На мгновение в ней вспыхнула слабая надежда, но одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы она тут же исчезла.
- Но не просто так, я полагаю, - сказала она холодно. - Что ты хочешь взамен?
- Может быть, ничего, - сказал он, сверкнув глазами.
- Не верю. Такого не бывает, - усмехнулась она.
Он пристально посмотрел на нее:
- А что ты готова дать мне?
Больше всего ей хотелось облизать пересохшие губы, выпить еще кофе, чтобы было легче говорить, но она только сказала:
- Я даю только тем, кого люблю.
- По собственной воле ты нарушала это правило дважды. Даже трижды, если учитывать брак без любви с Гленом.
Она вспыхнула, но смело встретила его взгляд.
- Я любила Глена.
Потому, что была очарована его опытностью и утонченностью, добавила она про себя.
- Хорошо, оставим брак с Гленом. Остальные два случая были просто случайностью? - В его голосе послышалось презрение. - Я имею в виду наши отношения.
- Между нами ничего не было. Мы только поцеловались. Это все, - прервала она, вся красная от смущения. - И в этом участвовали мы оба.
- Да, ты права, нас было двое, - согласился он. - Ты и я. И мы целовались так, словно хотели заняться любовью прямо там, в номере, за день до твоей свадьбы с Гленом. И потом еще раз. В день похорон.
Кофе выплеснулся на ее руку из чашки. Кэт резко вздохнула.
- Ты обожглась? Покажи мне!
Он разжал ее пальцы, потом поднес ее руку к свету. Несмотря на жару, Кэт почувствовала озноб.
- Ты всегда пила кофе с молоком, - сказал он, поднося обожженную руку к губам.
Кэт сжалась. Ее пальцы задрожали от прикосновения его теплых губ, и волна желания нахлынула на нее.
Теперь дрожало уже все тело. Она знала, что он увидел, когда посмотрел на нее. Затуманенный взгляд и жаждущий, ждущий рот. И он улыбнулся. Желание прогнало все другие эмоции, оставив только один неприкрытый голод.