Они издалека заметили Елену, копошащуюся на огородике возле дома. Она поливала цветы из небольшой лейки, весело напевая незамысловатую песенку. Заметив гостей, засветилась искренней радостью и пригласила их в дом:
- Пойдемте, я напою вас чаем и угощу вареньем собственного приготовления.
Домик у нее был небольшой и чистенький с просторной верандой у входа. Таня предложила посидеть на веранде и подышать свежим воздухом.
Елена проворно накрыла небольшой стол. Все спорилось в ее умелых руках. За считанные минуты в чашках уже дымился ароматный чай.
- Так приятно принимать гостей! Жаль, что такое редко случается. Я и раньше любила это делать, - с печалью в голосе добавила Елена. Но сразу же опять развеселилась. Андрей подумал, что эта девушка - самый жизнерадостный человек из всех, что ему приходилось встречать.
- Мы хотим кое о чем спросить тебя, - обратилась Таня к Елене, надкусывая нежное песочное печенье. - Это касается мужской башни. - Андрей опять заметил испуг, мелькнувший в глазах Елены. - Прасковья сказала, что это место опасное. И больше ничего… Как мы не пытались разговорить ее, она не смогла вразумительно объяснить нам, чем же опасна мужская башня?
Несмотря на испуг, Елена весело рассмеялась, чем сильно удивила гостей.
- Нашли, у кого спрашивать про мужскую башню! - веселилась она. - Представляю себе лицо нашей Прони! Да разве же можно говорить с ней на такие темы?
- А почему нет? - поинтересовалась Татьяна. Ситуация ее забавляла. Глядя на смеющуюся Елену, она тоже начала улыбаться.
- Все, что касается мужчин, для нее табу! Она мирскую жизнь прожила в одиночестве. Не выходила замуж, не рожала детей. А вы хотите, чтобы она рассказала вам про башню.
- Она девственница? - удивилась Таня.
- Конечно! Одна из самых суровых!
- Теперь понятно, почему она так краснела, - улыбнулась Таня. - А ты можешь подробнее рассказать нам про башню?
- В общем-то, я мало чего знаю, - вмиг став серьезной, ответила Елена, - да и запрещено нам говорить на эту тему.
- Запрещено Светланой? - уточнила Таня.
- Да. Но… думаю, что вам я могу рассказать то, что знаю сама. Хотя, пользы от этого мало будет. - Она помолчала, собираясь с мыслями. - Эта башня, вернее, даже не сама башня, а та единственная комната в ней наверху… В общем, у нее не очень хорошая репутация… - Елена говорила медленно и вдумчиво, Таню так и подмывало поторопить ее наводящими вопросами. Но она заставила себя молча ждать продолжения, чувствовала, что вопросы спугнут рассказчицу. - Очень редко Светлана отправляет туда на ночь кого-нибудь из мужской прислуги. Даже не знаю, зачем она это делает. Ни разу не замечала, чтобы кто-то из них провинился. Ну вот… а после этого, обычно, она его выгоняет…
- Как, выгоняет? - не выдержала Таня.
- Ну, очень просто, - простодушно уставилась на нее Елена. - Он перестает служить у нее. Уходит отсюда. И больше мы его не видим.
- И это все? - удивилась Татьяна.
- Ну, да… Подробнее не могу рассказать. Больше и я ничего не знаю.
- А она никогда не рассказывала, почему выгоняет их? Или может вы спрашивали у нее?
- Как-то Вера поинтересовалась. Просто… у нее… ну, в общем, чувства у них были… Служил тут Степан, красивый такой! Ну, вот, выгнала его Светлана после ночи в башне. Вера так переживала, просила не выгонять. Но Светлана была непреклонна! А на вопрос почему, ответила, что разум его помутился. Будто бес в него вселился. - Елена говорила неуверенно, спотыкаясь. Заметно было, что рассказ ее саму смущает.
- А как выглядели те мужчины после ночи в башне? - допытывалась Таня. Андрея смешила ее настойчивость. Он не думал об опасности. Все казалось не серьезнее детской шалости. Он красноречиво посмотрел на Таню, но та проигнорировала его взгляд, продолжая допрос: - Не замечали ли вы чего-нибудь необычного в их поведении?
- Как вам сказать?.. Они менялись… Только, что именно в них менялось, не пойму. Они становились более наглыми что ли, или, может, уверенными в себе? Не знаю. - Она простодушно посмотрела на Таню, и та поняла, что большего от нее не узнает.
- Не нравится мне все это, - озабоченно произнесла Таня, когда они с Андреем покинули гостеприимный дом Елены, - она что-то задумала!
- Не переживай! Что бы она не придумала, я с этим справлюсь, - посмеивался Андрей, глядя на хмурое лицо подруги.
- Ее психика нарушилась, после того, как она оказалась тут. Временами она выглядит совершенно ненормальной! Ты заметил, как быстро она выходит из себя?
Они, не спеша, шли в сторону сада. По двору сновали люди, но никто не обращал на них внимания. Светланы нигде не было видно. Скорее всего, сон час был не только в распорядке дня Паны.
- Интересно, как там Виктор? - решил сменить тему Андрей, заметив, что Таня не на шутку разволновалась.
- Надеюсь, скучает, - немного расслабилась она. - Честно говоря, он меня не сильно заботит. А вот Иван, да. Интересно, нашли они его?
- Там хороший поисковый отряд, - больше себя, чем ее, успокоил Андрей. Он до сих пор испытывал неловкость, что выбрал менее опасное задание. Еще переживал за Алину. Не место ей в темном мире.
После очень скромного ужина, Светлана приказала проводить Андрея в его покои. Молчаливый слуга знаками велел следовать за ним. Когда Андрей уходил, все взгляды были устремлены на него. Кто-то смотрел испуганно, другие сочувственно, некоторые с недоверием. Во взгляде Татьяны он прочел беспомощность и озабоченность. Глаза Светланы горели плохо скрываемым торжеством.
"Чему она так радуется?" - подумал он, стараясь не подать виду, что тожн взволнован.
Комната, отведенная ему для ночлега, располагалась на самом верху сторожевой башни. В нее вела винтовая лестница с небольшой площадкой на самом верху, за которой сразу же распологалась дверь.
Пока Андрей в сопровождении хмурого слуги поднимался по лестнице, он заметил большие тенета паутины, свисающие, как гамаки, между балясинами перил. Неутомимые труженики покрыли тончайшим ковром всю лестницу. Разрываясь, она повисала бесформенными хлопьями на одежде. Андрей терпеть не мог паутину - считал ее признаком ветхости. Он брезгливо снимал ее с себя, и она медленно падала вниз, кружась в наполненном пылью воздухе.
Пыли здесь было еще больше, чем паутины. Она толстым слоем лежала на ступенях, выпархивая из-под ног и повисая в воздухе, как кадры в замедленном кино.
"Когда же последний раз ступала сюда нога человека?" - подумал Андрей. Он задал свой вопрос вслух. Но ответом была тишина и могучая спина идущего впереди мужчины.
Массивная дверь со скрипом отворилась и впустила Андрея внутрь просторной комнаты, где из всей мебели только огромная кровать стояла в центре. Свет, окрашенный закатом, проникал сквозь узкие окна-бойницы, занавешенные плотной тканью. Шторы колыхались от легкого сквозняка.
Комната была круглой формы, как и сама башня. Каменные стены, ни чем не отделанные изнутри, отдавали средневековьем. Андрею опять почудилось, что он слышит звуки сражения и стоны раненых и умирающих на сырой земле.
Пока он озирался по сторонам, суровый проводник сменил постельное белье на кровати. Когда тот стягивал покрывало, Андрей едва не задохнулся от пыли, взметнувшейся в воздух. Он громко чихнул, чем заслужил злобный взгляд исподлобья, вместо "Будь здоров!" Решив не оставаться в долгу, и не понимая причины подобной враждебности, Андрей одарил мужчину таким же взглядом. Даже сдвинул брови для пущей убедительности.
"Ладно, хоть постель чистая!" - хмыкнул он, когда проводник скрылся за тяжелой дверью, унося постельное белье. Андрей прислушивался и, не различив шума поворачиваемого в замке ключа, удовлетворенно кивнул. "Значит, я, все-таки, гость, а не узник!" Но радость его быстро померкла, когда, проделав обратный путь по лестнице, он обнаружил, что дверь в башню заперта, и выйти наружу нет никакой возможности.
Ничего не оставалось, как взбираться обратно в башню, чувствуя себя сказочным персонажем - Рапунцель. "Или я принц, ослепленный злой колдуньей? - невесело думал он, приближаясь к площадке на самом верху. - И там осталась моя Рапунцель?" Его мысли устремились к Тане. С каждым мгновением, ситуация все меньше нравилась ему. В душе росло раздражение против властной и деспотичной Светланы, нарушающей простые законы гостеприимства.
Пыль, которая лежала повсюду, выводила из себя. Он забрался с ногами на кровать - единственный островок относительной чистоты. В комнате постепенно становилось все темнее. Лампы или чего-нибудь другого Андрей не нашел. Когда и в окна перестал проникать свет от быстро прячущегося за горизонт солнца, комната погрузилась в темноту.
Постепенно затих шум, доносящийся со двора. Иногда только из рощи долетал одинокий вскрик ночной птицы, от которого становилось еще тоскливее на душе.
Андрей приподнял подушку, оперев ее о спинку кровати, и улегся, закинув руки за голову. Он смотрел в грубо сколоченный деревянный потолок, освещаемый луной. Воспоминания, которые перестали преследовать с момента попадания в Оазис жизни, вновь нахлынули на него.
Вспомнился мальчик лет десяти, воспитанник детдома. Никогда раньше Андрей не думал о нем. Скорее даже забыл о его существовании. И имени не помнил. А тут… Он отчетливо видел его - веселого и подвижного, непослушного заводилу в детских шалостях, двоечника и шалопая. Что там тогда случилось? Андрей нахмурился, восстанавливая в памяти события давно минувших дней. Ах, да! Конфликт у него был, у того мальчика, с учительницей в школе. Вроде, не любила она его…за непослушание. И накатала бумагу в департамент образования, содержательную такую, с просьбой оградить учеников от пагубного влияния одноклассника.
Андрей хорошо помнил утро, когда за этим мальчиком приехала машина скорой помощи. Отчетливо слышал его крики и видел растерянное лицо Зинаиды Сидоровны, когда того волокли двое санитар. Мальчик пытался вырваться и брыкался. Директриса просила объяснить, что происходит, на что водитель скорой сунул ей какую-то бумагу под нос, после прочтения которой она побледнела, но перестала вмешиваться, молча наблюдая со стороны.
Дети высыпали на улицу, привлеченные криками. Как плакал тот мальчик! Как же его звали? Никак не может вспомнить имя. Да и неважно… Этого мальчика не было более двух месяцев. Андрей уже успел забыть о его существовании, тем более что друзьями они не были. А через два месяца он внезапно вернулся! Но, какой?! Из худенького подвижного ребенка он превратился в толстый овощ, который почти все время сидел, уставившись в одну точку, и ни с кем не разговаривал. Перед мысленным взором Андрея всплыла картина: рыхлые, безвольные руки, висящие вдоль тела…
Больше он ничего не мог вспомнить, как не напрягался. Что стало с тем мальчиком? Беспечное детство вбирает в себя только то, что ему интересно, а этот мальчик интересным не был. Андрей не помнил, сколько тот пробыл в детдоме, вернулось ли к нему прежнее состояние. Да, и этот эпизод никогда раньше не всплывал в памяти. До сегодняшнего дня…
Сильный порыв ветра задул в окна, отчего занавески забились о каменные стены, как крылья раненой птицы, пытающейся взлететь. "Ни о чем не волнуйся… - услышал Андрей знакомый голос, принесенный ветром, - завтра мы уйдем отсюда навсегда…". Он улыбнулся. Таня установила с ним мысленную связь. Хороший же рыцарь из него получается! Сидит тут запертый в башне, а любимая собирается его спасать.
На смену иронии пришла злость. Да, что она себе позволяет, эта Светлана?! Завтра он выскажет ей все, что думает! Он не собирается щадить ее чувства! Мог бы ей посочувствовать, веди она себя по-другому, достойно относясь к людям!
Мысли не давали уснуть. Они упорно лезли в голову, лихорадя сознание. А так хотелось, чтобы эта ночь побыстрее закончилась. Вспомнился пионерский лагерь. Целых три месяца удовольствия и строгой дисциплины! На все лето их отправляли в лагерь, чтобы отремонтировать детдом.
И вот, подъем, линейка, завтрак, мероприятия до обеда (тематические кружки или подготовка к какому-либо конкурсу), обед, дневной сон, во время которого мало кто спал, но все должны были находиться в своих комнатах, купание в озере - самый любимый момент. А вечером, после ужина, - дискотека. И песни детства: "Светофор" Леонтьева, "Я буду долго гнать велосипед" Барыкина и, конечно же, "На недельку до второго" в исполнении Игоря Скляра.
Галстук нельзя повязывать на голую шею… На ногах всегда должны быть носки… Обязательная пробежка с утра к озеру… Романтика детства, наполненная жужжанием комаров и расчесанным до крови телом.
Андрей улыбнулся, вспомнив этих жутких кровососов. Как они устраивали заграждения от них из простыней, натягивая их между железными спинками кроватей. И ведь нормально же себя чувствовали! Взрослый бы точно задохнулся, но только не ребенок!
Забавная мордашка рыжей бестии никак не желала покидать мысли, оттесняя сон, который постепенно накрывал. Андрей вспомнил, как она злилась, когда он приглашал какую-нибудь девочку на медленный танец. Она испепеляла его детским сердитым взглядом. А потом отказывалась разговаривать. Правда, хватало ее от силы на час. После отбоя, забыв обиды, она тайком пробиралась в их комнату и залезала к Андрею под одеяло, занимая место, которое считала своим. А на утро им обоим влетало. Но на следующий день все повторялось. И так бывало всегда, кроме тех дней, когда Таня болела, и ей запрещали вставать с кровати. Тогда она заставляла Андрея до ночи сидеть рядом, рассказывать всякие истории, пока не засыпала.
Глава 26. Мать Ивана
- Зачем ты это делаешь? - спросил Михаил у Захара, выйдя наверх проводить его.
- Что делаю?
- Зачем ты хочешь отправиться туда вместо нас? Для тебя, ведь, там тоже опасно?
- Ах, это! - Захар легкомысленно отмахнулся. - Ничего они мне не сделают. - Хоть он и старался говорить спокойно, Михаил заметил, как в глазах его промелькнул страх.
Захар вертел в руках бутылочку с эликсиром и корень жизни, которые ему вручила Алина.
- Вот, возьми, - сказала Алина, - это может пригодиться тебе или Ивану. Она с благодарностью смотрела на него. Столько доверия и уважения было в ее глазах!
- Мне, вряд ли.
Захар отвернулся. Не понимал, что с ним происходит, когда смотрит на нее. Чувствовал, как внутри растет что-то большое и теплое, не изведанное ранее. А тоска гнала его прочь, заставляла бежать от Алины. Нельзя мечтать о несбыточном. Он схватил бутылку и корень и поторопился уйти. Лишь на поверхности позволил себе перевести дух, глотнув солидную порцию отравленного воздуха.
- Неужели этот корень так всесилен? - сменил он тему, мазнув взглядом по Михаилу.
- Даже мы не знаем всей его силы. Но без него нам здесь не выжить… Ты не ответил на мой вопрос.
- Да, какая разница, зачем я это делаю? - Захар начинал закипать. - Не лучше ли думать об успешном исходе операции?
- Мы благодарны тебе, даже если ничего не получится.
- Не стоит, - сказал, как обрубил, Захар. - Я это делаю не ради вас, а ради себя.
Он стоял напротив Михаила, и в глазах его застыла мука, подсвеченная злобой. Он сжимал и разжимал пальцы обеих рук. Казалось еще чуть-чуть, и он бросится в драку. Михаил не мог понять причины перемены его настроения. Он пытался еще что-то сказать, но Захар оборвал его на полуслове:
- Ждите! Вернусь, как только смогу, вместе с вашим другом. Или не вернусь вовсе. - С этими словами он резко развернулся и удалился широкими упругими шагами.
Боль, расщепляющая тело на атомы! Боль от корней волос до кончиков пальцев! Она поглотила его целиком, убивала, лишала рассудка, заставляла кричать, забыв о стыде и страхе! Она управляла мышцами, как ей того хочется, расслабляя их и сжимая вновь, заставляя потеть и испражняться!
Никогда за всю свою жизнь Иван не испытывал ничего подобного. Он орал, пока голосовые связки справлялись. Постепенно крик перешел в хрипы. Затем затих вовсе. Лишь воздух вырывался из легких через широко открытый рот. Глаза вращались в глазницах, рискуя выкатиться из них, порвав тоненькие нити крепления. Сознание не желало покидать его долго, пока он не выпил чашу боли до дна.
Иван не подавал признаков жизни. Бледное, измученное лицо было похоже на восковую маску. Тело неестественно выгнулось. Из рук и ног, где были оковы, сочилась кровь.
Таким застал его Захар, внезапно появившийся в комнате.
Первым делом он прижался ухом к груди Ивана и с облегчением вздохнул, услышав слабый стук сердца. Он поправил тело так, чтобы наручники не впивались в разодранную плоть, и достал корень жизни. Отломив маленький кусочек, просунул его сквозь стиснутые челюсти Ивана, придерживая голову, чтобы тот не задохнулся. Чудо-корень моментально начал действовать, растворяясь во рту и вливая жизнь в беднягу.
Иван открыл глаза. В них все еще плескалась боль, преливаясь через край. Сознание возвращалось с трудом. Он обвел глазами комнату, не задержавшись на лице Захара, который продолжал поддерживать его голову, дожидаясь полного растворения корня.
Захар внимательно рассматривал его. Он был поражен детским и наивным выражением глаз Ивана. Даже запредельная боль не смогла стереть его. "Что же ты тут делаешь, дружок? - с грустью подумал Захар. - За какие такие грехи попал в этот забытый богом мир?" Даже в своей земной жизни он никогда не встречал таких глаз у взрослого человека!
Он так увлеченно думал, что не заметил, как Иван полностью пришел в себя и тоже разглядывает.
- Ты чего вцепился в мою голову? - Захар вздрогнул от неожиданности и выпустил голову Ивана. Она звонко ударилась об пол и слегка подскочила. - Ай!!! - Иван потирал ушибленное место, кое-как усаживаясь. - То держишь, как клещами, то бросаешь… Ты, вообще, кто? - Он удивленно смотрел на Захара, ожидая, когда тот заговорит.
- Не бойся, - отреагировал, наконец, тот, - я - друг!
- А как ты попал сюда, друг? До сих пор сюда приходил только враг!
- Есть способы, - усмехнулся Захар.
- А зачем ты здесь?
- Ну, ты даешь! Конечно, для того, чтобы вытащить тебя!
- Можешь сказать, где я? - поинтересовался Иван.
- А ты не знаешь?! Ты в темном мире! Одним словом, в аду!
- Темный мир? - в первый момент удивился Иван. - Ах, да, моя фиолетовая аура…