– Ни споров, ни обсуждений, просто "лады"?
– Ага, – снова кивнула я, закусив губу.
Электронные письма. Потребовалось всего несколько паршивых писем от моего бывшего супруга, и я вернулась обратно к психологической адаптации после "жизни с Гленном". Что это говорит о достигнутых мною до настоящего времени успехах? Что это говорит о моей способности выживать самостоятельно?
Я могла бы натравить Калеба на Гленна.
Мысль эта укоренилась так же быстро и незаметно, как ядовитый сорняк. На моей стороне огромный безнравственный оборотень. Один взмах когтистой лапы – и моей проблемы с Гленном как не бывало. И никакого больше бегства. Не надо скрываться. Не надо бояться. Все что надо сделать – это попросить. Слова уже вертелись у меня на языке.
– Эй. – Калеб нежно сжал мою руку. Мой взгляд метнулся на его участливое лицо. – Ты в порядке?
Я слабо улыбнулась.
Я не могла попросить его. Не могла просить Калеба убить ради меня. Не хочу замарать в крови его или свои руки. Надо справиться с этим самой.
– Ты немного рассеяна, – сказал Калеб.
– Я в порядке, если не считать предстоящей пары часов в грузовике. Вот и все.
Он усмехнулся, плюхаясь на кровать и заключая меня в кольцо своих объятий.
– Ну, это потому что я не представил тебе свой чудесный сборник Конвея Твитти.
И та слабая улыбка, которую я сумела выдавить, тут же исчезла, когда оборотень медленно провел носом по моей шее.
– Очень надеюсь, что ты шутишь.
Позже ночью, когда Калеб спал, я сидела, размышляя над проблемой с письмами. Как Гленн нашел мой электронный адрес? Прежде чем выйти из интернет-кафе, я проверила поля регистрации и не заметила ничего подозрительного в своем аккаунте. Он узнал пароль? Сколько еще времени пройдет, прежде чем он попытается взломать почту?
В те короткие мгновения до того, как мой мозг полностью расплавился, я удалила каждое письмо, которое мне когда-либо отправляла Рэд Берн, а затем отправила ей короткое сообщение, где сказала, что аккаунт, возможно, взломали, и спросила, не могла бы она мне позвонить. Я сменила пароль электронной почты и настройки безопасности, так чтобы любые изменения отслеживались через мой мобильник.
Гленн думал, что может меня найти. Он и понятия не имел, как я научилась скрываться.
С решительностью, в которой было что-то холодное и чужое, я высвободила ноги из-под одеял. Нацарапала Калебу коротенькую записочку на одном из стикеров и прикрепила на абажур. Я как могла старалась бесшумно ступать по узловатому гостиничному ковру. Сумки уже стояли готовые к утреннему отъезду. Мне оставалось лишь натянуть джинсы и туфли и умудриться как-то открыть дверь, не разбудив обладающего суперслухом Калеба. Нет проблем.
Тихонько одеваясь, я смотрела, как он спит, слабый свет пробивался через занавески, оставляя на его коже легкий желтоватый отблеск. Прямо как тот свет, который разливался по всему его телу перед перевоплощением. Я очень расстраивалась, что никогда не увижу, как Калеб оборачивается. Мне бы хотелось посмотреть на него в обличье волка. Конечно, его человеческий облик тоже весьма хорош.
Мои пальцы возились с пуговицей джинсов, и я встряхнула руками. Что я делала? Почему бы просто не разбудить его и не сказать, что я сбита с толку и нуждаюсь в его помощи? Почему я не могла бросить эту затею с побегом, коль скоро все так закрутилось? Почему я не могла сказать ему, что знаю про оборотней?
Калеб засопел и повернулся набок, уткнувшись лицом в подушку.
Эта явно собачья повадка вызвала у меня нежную улыбку. Я не могла поступить так с Калебом. Не могла тащить его за собой в этот дурдом. Он принадлежал долине, своей стае, и не должен был гоняться за моим бывшим мужем, как пресловутая ищейка. Он заслуживал того, чтобы вернуться домой, найти хорошую молодую волчицу и завести пушистых волчат. Он заслуживал того, кто проживет с ним всю жизнь, а не просто тщательно составленных ярких фраз.
"Просто уходи, – сигналил мой мозг. – Надевай куртку и проваливай к черту, пока не разубедила сама себя. Шевели ногами".
Это я и сделала. Повесила сумку через плечо и пошла к двери. И обернулась.
Проклятие, зачем я обернулась?
Волосы Калеба разметались по лицу, такому безмятежному, почти мальчишескому. Губы были приоткрыты в глубоком дыхании. И я собиралась это бросить. Ничего мне не хотелось больше, чем забраться обратно в постель, к нему, такому теплому и надежному, вдохнуть такой родной запах.
Я приблизилась к кровати, пока мой мозг отчитывал меня за попрание всех законов здравого смысла. Я протянула руку, остановившись за мгновение до того, как провести пальцами по его щеке.
– Будь счастлив. – Я едва уловимо коснулась поцелуем его щеки, в последний раз вдохнув его пряный лесной аромат, и выбежала из номера, как будто Калеб несся за мной по пятам.
Глава 9
А вот и дубиночка пригодилась
За неимением более радужных перспектив, я потащила свою задницу через улицу к бару под названием "Коварный Сэм". Какое-то время неслась, как угорелая, но все закончилось растяжением подколенного сухожилия. Хотя оно того стоило – по крайней мере, я заперлась в темном прокуренном помещении и спряталась в кабинке, освещенной только синей неоновой вывеской "St. Pauli Girl" .
Официантку не вдохновило, что за ее столик подсела любительница халявной выпивки. Поэтому, когда я упомянула, что ищу перевозчика, она кивнула в сторону бармена на пивной раздаче, Барта, который через тридцать минут должен был свалить на все четыре стороны. "Четыре стороны" прозвучали для моего уха просто божественно. А сферическая дедушкина развалюха, припаркованная на стоянке у служебного выхода, прямо-таки радовала глаз.
Барт согласился подбросить меня к заведению в четырех часах езды и в ста милях к востоку, о котором он случайно узнал от одного дистрибьютора компании "Кока-Кола", что постоянно мотался в Руклин.
Там Барт сдал меня с рук на руки Карлу, прыщавому юнцу двадцати одного года от роду, который не мог вести машину без подсказки навигатора. Но Карл оказался очень мил и ознакомил меня с собственными идеями о сюжете сериала "Звездный крейсер "Галактика"", которые лично мне никогда не приходили в голову. Несмотря на предложенный кофе из термоса, к тому времени, как мы подъехали к пункту назначения, я уже с ног валилась.
Руклин оказался типичным городком, каких я немало повидала на Аляске – крошечный островок цивилизации посреди высоких холмов и бесконечной тайги. Главная улица состояла из десятка деревянных домов, плотно примыкающих друг к другу. Такая хитрость помогала сэкономить как на стройматериалах, как и на отоплении в долгий зимний период. В городке не было ни сетевых супермаркетов, ни ресторанов быстрого питания. Только обычные провинциальные заведения: бакалейная лавка, бар, больница и нечто среднее между ломбардом и канцелярским складом под названием "Дубликаты Дадли".
Карл сунул мне пакет с печеньем "Ореос", похлопал по руке, желая удачи, и высадил на главной улице. Я направилась к "Дубликатам Дадли".
Продать кольцо с изумрудом, которое мне подарила покойная ныне бабуля на шестнадцатилетие, оказалось мучительно больно. Все это время мне удавалось его сохранить, и вот сейчас я заложила его ростовщику аж за целых восемьдесят пять баксов. Но, думаю, бабуля, как дама практичная, поняла бы меня – приходилось выбирать: либо сентиментальные воспоминания, либо крыша над головой.
По-моему, я пала ниже некуда.
Мои капиталы позволили снять комнату в "Руклинских номерах за приемлемую цену" на двое суток и прикупить буханку хлеба с банкой арахисового масла. Если я по-настоящему удачлива, Рэд Берн сможет устроить мою доставку в Анкоридж до того, как я профукаю свою жалкую наличность. Если же нет, чтобы купить пропитание, мне придется начать распродажу собственных органов. Может, Мерл даже даст за почку хорошую цену.
Я сидела в относительной безопасности "роскошных апартаментов" Руклинских номеров на низком прикроватном пуфике и бездумно пялилась на желто-бежевые стены. Находясь на краю отчаяния, сползая в темноту безнадеги, мне требовалось найти хоть какое-то светлое пятно в сложившейся ситуации. Что ж. Я жива. По большей части невредима. Жизнь не так уж и плоха. Если я сейчас посплю, то смело встречу завтрашний день.
Двое суток я пинала воздух между посещениями интернет-кафе в "Дубликатах Дадли", которое на поверку оказалось закутком в углу магазина, оснащенным аж двумя колченогими стульями и ломберным столиком. Для связи с Рэд Берн пришлось воспользоваться наспех зарегистрированным почтовым ящиком; чтобы подтвердить, что это я, а не Гленн надо было назвать пароль – "кадуцей". Я уведомила ее о ситуации, в которой оказалась, и попросила уточнить, когда же она наконец обеспечит меня новыми документами. Рэд Берн заверила, что очень скоро, и подбросила мне на бедность несколько сотен. Таким образом, перспектива коммерческого донорства несколько отодвинулась. Я в сотый раз нервно изучала постановления о задержании в штате Аляска – привычка хоть и вредная, но все же лучше, чем курить или закидываться коксом. В то время, когда местная полиция должна была помогать федералам в розыске Гленна, я понятия не имела, где его носит. Отследить по IP-адресу не получится – у моего бывшего достаточно мозгов, чтобы замести следы. И я не знала, то ли он действительно подбирался все ближе, то ли это всего лишь игры моего разума. В любом случае рисковать я не собиралась.
На этот раз у меня на руках было больше доказательств преследования со стороны мужа, но я по-прежнему никак не могла ему отомстить через судебную систему. А так же не хотела, чтобы стая вляпалась в грязь по имени Гленн, поэтому даже нелегальные, кровавые методы мщения оказались мне не по зубам. Осталась одна надежда – бегство, даже если это и означало надолго застрять в "Руклинских номерах за приемлемую цену".
Господи, родненький, не дай мне здесь застрять!
Построенный в старомодном стиле по плану "открытого двора", мотель знавал и лучшие дни. Собственно, как и я. Мне просто хотелось уйти с мороза и немного поспать. Но заснуть оказалось затруднительно, и вовсе не из-за тонкого комковатого матраса или жестких простыней. Теперь каждую ночь после приезда в Руклин мне грезились кошмары о Гленне. Всегда одна и та же история: тот вламывался в номер, хватал меня за волосы и орал, что забирает меня домой, где мне самое место. А вот кровати менялись. Однажды мне приснилась моя постель в уютном домике в Долине, на следующую ночь – из мотеля в Макласки, потом – из первого номера, где я поселилась с Калебом.
Вина, беспокойство, недосыпание слились в странное полупьяное состояние, которое прочно поселилось у меня в голове где-то на уровне зарождающейся мигрени. Зря я именно так сбежала от Калеба. Слишком трусливо, он заслужил большего. Намного большего глупой записки на стикере, приляпанной к настольной лампе. И самое дерьмовое заключалось в том, что я так и не смогу извиниться, потому что больше мы не встретимся. Да и вряд ли он захочет.
Я скучала по Калебу. По его теплу и тяжести на другой стороне кровати. По странному волчьему пыхтению во сне. По ужасной музыке и едва уловимому запаху копченостей в его грузовике. По чувству безопасности.
Я потерла лицо. Обычно я никогда не раскисала и не витала в облаках, но сейчас просто вымоталась! Я прошаркала по растрескавшемуся цементному полу внутреннего дворика, поигрывая пластиковым брелоком. Всего во двор выходило двенадцать дверей. Я занимала одиннадцатую комнату почти в самом дальнем углу комплекса.
Напротив двое подвыпивших мужчин в спецовках склонились над открытым капотом грузовика и лениво ковырялись в двигателе. Когда они подняли головы, я, ничего не заподозрив, устало им улыбнулась.
Оба походили на хищников, почуявших добычу. Их неестественные широкие улыбки выглядели как пародия на дружелюбие. Но я четыре года прожила среди хищников и узнала этот взгляд – такой чрезмерно голодный, который бывает лишь перед нападением. В моем распоряжении оставалось всего несколько секунд, прежде…
– Привет, – подмигнул тот, что помладше. Высокий, широкоплечий, с приплюснутым носом и мутными карими глазами.
Черт возьми!
От жесткого поддразнивающего тона у меня оборвалось внутри и заледенел желудок. Не задумываясь, я постаралась огородиться, включив режим выживания – взгляд в пол, лицо кирпичом, ушки на макушке. Я промолчала, делая вид, что ничего не услышала. Так хотелось надеяться, что меня всего лишь обуяла паранойя, и это просто двое парней со стоянки, которые не прочь приударить за красивой девушкой. По крайней мере, свободной девушкой.
Может, мне стоило рвануть обратно на ресепшен и подольше там задержаться, чтобы они не смогли проследить в каком номере я остановилась? И зачем я улыбнулась, каким местом думала? Да, расслабилась я, расслабилась, привыкнув к безопасности, которую обеспечивала мне стая. И стала слишком самоуверенна. Ведь после переезда сюда у меня практически не было проблем. Глупость, усталость и нервное истощение сподвигли меня ослабить оборону, вот я и вляпалась.
Жаль, что сейчас здесь нет Калеба. Я невольно о нем подумала. Он ведь обещал, что с ним я буду в безопасности, и я, как идиотка, и размечталась. Независимо от того, беспокоила меня его коллекция наручников-фиксаторов-дубинок или нет, меня больше устраивала улыбка Калеба, нежели та, что выдал этот тип.
Так, стоп! Наручники-фиксаторы-дубинки!
Я сунула руку в карман пальто и обхватила пальцами миленькую сладенькую складную дубинку. Если бы негодяи со стоянки увидели мою злобную усмешку, когда я нащупала мое верное оружие, они бы точно испугались. И, конечно же, не стали бы увиваться вокруг, переговариваясь и отпуская шуточки, которые, по их мнению, я не слышала.
У меня нет здоровенного оборотня, который бы меня защитил, но есть большая дубинка. Калеб мне вовсе не муж и не защитник. Да что уж там, он мне даже не бойфренд. Просто подобрал меня, заблудшую, и засунул в карман. И это не изменило расстановку сил. Ребята стояли: один на пути к моему номеру, другой – на пути к офису. И, похоже, настроены лодыри были не слишком благостно.
– Эй, погоди, мы хотим с тобой парой слов перекинуться, – выдал младший, когда они подошли со мной к двери.
Тот, что постарше, выглядел, как стареющий спортсмен: грузный, с редкой седой шевелюрой. А у его долговязого приятеля по шее вились зловещего вида вытатуированные змеи.
Я продолжала идти, не произнося ни слова. Руки дрожали так сильно, что я опасалась, что выроню ключ. Да, этих точно не запугать, если трястись, как собачий хвост, а не размахивать дубинкой.
"Да соберись ты. Обхвати посильней!" – приказала я себе, стараясь попасть ключом в замочную скважину.
– Давайте, я помогу. – Старший сердобольно протянул заляпанные машинным маслом руки.
Может, я зря попыталась открыть номер? А вдруг они сейчас запихнут меня в комнату и захлопнут дверь, я даже вякнуть не успею. Может, лучше действительно вернуться в офис? Я засунула руку в карман и попятилась, стараясь выглядеть спокойной и вежливой:
– Нет, спасибо.
– Милочка, не стоит быть такой грубой, – прошипел тот сквозь кривые желтые зубы.
– Да, что-то ты не слишком любезна, – согласился второй, как будто я обязана улыбаться и уделять ему внимание только потому, что ему вдруг вздумалось перекинуться со мной парочкой слов.
Я ненавижу таких мужиков. "Славных ребят", которые так и ждут, когда какая-нибудь женщина не ответит на их заигрывания, чтобы в отместку оскорбить и припечатать. Я в своих скитаниях повидала их достаточно, и они постоянно меня бесили. Младший –Лапы Загребущие – попытался схватить меня за локоть, но я выскользнула и развернулась спиной к стене.
– Мне не нужны проблемы. Оставьте меня в покое. – Жалко, как же жалко это прозвучало. Почему я не могу, черт побери, прибавить в интонацию стальных ноток? Казалось, атмосфера вокруг меня сгустилась и потемнела, смазывая очертания приближающихся мужчин.
– Пропустишь с нами пивка, милочка? – клацнул старший желтыми зубами. – У нас найдется для тебя бутылка-другая.
– Нет, благодарю. Приятного вечера. – Я сжала дубинку и отступила.
Лапы Загребущие нахмурился:
– Эй, куда это ты собралась? Мы еще не договорили.
– Отстаньте! – Хорошая новость заключалась в том, что справедливое негодование привнесло в мой окрик некоторую долю уверенности, когда Лапы вознамерился схватить меня за плечо.
– Не прикасайтесь! – рыкнула я.
Прозвище я ему подобрала вполне заслуженное – он снова протянул руки, словно собирался меня защекотать. Я же опять увернулась, шипя разъяренной кошкой так, что желтозубый на мгновение опешил. Но тут же сцапал меня за запястье и рванул так близко к себе, что меня окатило смрадным никотиновым дыханием. С громким протяжным звуком я вырвала из кармана дубинку.
Реакция Лап на подвела – он быстро отпрянул. А желтозубый как будто не слишком впечатлился моим оружием… пока я ему не саданула, стараясь попасть по локтевому нерву. Мерзавец взвыл и отдернул руку. Я нацелилась на его коленную чашечку, словно он был эдакой отвратительной пиньятой .
Лапы Загребущие обхватил меня сзади, приподнял и попытался вырвать дубинку. Резко опустив руки, я откинула голову и ударила затылком по мерзкой роже. Раздался крик, и по моей шее покатились теплые струйки крови из расквашенной переносицы.
– Ты мне нос сломала, стерва! – загорланил он.
Я снова замахнулась, дубинка с тошнотворным звуком врезалась гаду в бедро. Мне показалось, я расслышала, как хрумкнула кость, когда я вновь почувствовала, как другая рука пытается вырвать мое оружие, но соскользнула с запястья. Я сосредоточила внимание на скорчившемся передо мной засранце, который наклонился, прижав ладони к лицу. Я тут же приложила его мордой об асфальт, выбив сознание.
Но тут чужие руки схватили меня за горло, впиваясь в кожу так, что я захрипела. Желтозубый толкнул меня к стене, припечатав затылком о грубую доску и прижимая к бетону всей тушей. Его пряжка от ремня впилась мне в ребра. От боли мои руки ослабли и повисли по швам, я еле удерживала дубинку. Он оскалился гадливой ухмылкой:
– Милая, так нам даже веселей!
В этот момент поодаль послышалось низкое рычание.
Такое ни с чем не спутаешь, я достаточно наслушалась похожих звуков, живя в Долине. Это вам не какая-нибудь бродячая собака или медведь-шатун. Это обозленный оборотень. И знакомое рычание прозвучало для меня музыкой.
Желтозубый оглянулся, но руку с моего горла не убрал. Я ожидала увидеть из-за его плеча мех и четыре лапы, однако Калеб пребывал в человеческой ипостаси, хотя глаза жутко сверкали, а губы не скрывали удлинившиеся и заострившиеся клыки.
– Не лезь, – проворчал желтозубый и сильнее прижал мое скорчившееся тело. – Просто отвали.