Когда-то я строила планы и откладывала деньги на текущий счет в банке, пользовалась кредитными картами и старалась правильно питаться, заботясь о внешности. Приезжала с работы домой ровно в пять двадцать пять и садилась ужинать. Если я задерживалась хотя бы на пять минут, Гленн начинал нервничать и отправлял тревожные сообщения на голосовую почту, звонил в полицию, приемную реанимации, чтобы убедиться, что я задерживалась из-за жертвы аварии. Вообще создавал ненужную суету и кучу проблем на ровном месте. До меня быстро дошло, что проще уйти с работы на десять минут раньше, чем пытаться убедить Гленна, что он поступает неразумно.
Когда мы только начали встречаться, мне казалось, что это проявление заботы, что я очень важна для него, и он обо мне беспокоится. Я продолжала твердить это себе, даже когда уверяла, что мой муж пошутил, оставив на автоответчике угрозы заведующему кардиологией. Гленн заметил, как мы беседовали с ним на ужине по случаю ухода на пенсию одного из докторов, и тут же решил, что мы спали вместе. Это стало железной гарантией, что я никогда больше не появлюсь ни на одной корпоративной вечеринке, дабы избежать возможного унижения.
Чтобы защитить гордость я совершила множество ошибок, закрывая глаза на очевидное. И долго оказывалась признаться даже самой себе, в каком ужасающем положении я оказалась. Моя дорога в ад была вымощена логикой и разумом.
"Хватит! – прошептала я в темноту. – Прекрати об этом думать!" Это все шок от пережитого на стоянке. Крик, пламя, потом выброс адреналина в кровь. Из-за таких потрясений всегда вспоминаются кошмары. Отбросив жесткую простыню, я обнаружила, что плотно прижимаюсь к соседу по кровати. Подушка, которую я воздвигла между нами, сползла вниз по матрасу, открыв лицо и плечи здоровяка. Я почти обвилась вокруг теплого тела, от которого исходил запах земли и реликтового леса. Ну не ирония ли? Завсегдатай дешевых вонючих забегаловок пах древесным мхом и свежим ветром. Необычно для оборотня. Я довольно долго жила среди них и знала, что не каждый благоухает фиалками. Запах парня показался мне пугающе приятным, поэтому я подвинула подушку выше.
Тихонько всхрапнув, он перекатился ближе, рукой скользнул по моему плечу и примостил ее рядом с шеей. Следовало ожидать, что подобные прикосновения будут для меня неприятны, но пока я мечтала об оборотне-подранке у меня под боком, его рука мне совершенного не мешала. Все мое тело вплоть до кончиков пальцев на ногах окутывало блаженное тепло. Я потянулась и уперлась лбом в его ладонь, упиваясь жаром и представляя, что нежусь на крылечке под лучами летнего ласкового солнца во дворе родного дома, и вот-вот появится мама, чтобы напомнить про крем от загара. Как же долго я не слышала мамин голос! Все бы отдала, чтобы услышать, как она пеняет мне, напоминая о пигментных пятнах и морщинах. Но мама ушла.
Распахнув глаза, я отбросила воспоминания. Не время и не место думать о матери, когда рядом храпит сверхъестественное существо. Она бы точно такого не одобрила, тем более ситуацию никак не разрулить солнцезащитным кремом. Неохотно отодвинувшись, я обнаружила некоторое прояснение в голове, затем закрыла глаза и начала мысленно играть в "рулетку" – маленькое ментальное упражнение, которое помогало мне заснуть в незнакомом месте. Представляла что-нибудь любимое из прошлой жизни – телевизионное шоу, книгу, вкус мороженного, а затем без всякой системы придумывала ему что-то в пару – и так до бесконечности. Приятные образы в потоке мышления успокаивали и убаюкивали. Вспомнилось, как мы с лучшей подругой Тери ходили смотреть "Погоню" – ужасное кино. Тогда нас впервые одних отпустили в кинотеатр, мы выбрали фильм с Чарли Шином и Кристи Свэнсон. Вот такие капризы юности!
Кристи Свэнсон сыграла в образе Анны Николь Смит в одной из серий "Закона и порядка". Вспомнилось идиотское реалити-шоу, где Анна Николь разъезжала в лимузине, ныла и поедала неприлично огромные маринованные огурцы. В школе мы баловались ими, закидывая в маленькие бумажные стаканчики. А если съесть огурец на глазах одноклассников, то нужно быть готовым к дурацким шуточкам насчет орального осмотра в школе в понедельник.
Мысли еще некоторое время ворочались в голове, прыгая от распрекрасных чарли шинов к знаменитостям реалити-шоу, а от них – к огромным маринованным огурцам. Руки и ноги стали неподъемными, веки затрепетали и опустились. Так я и заснула, не имея ни малейшего понятия, что день грядущий мне готовит, как выбираться из этого богом забытого городка, куда потом ехать, где осесть и как жить.
Сейчас же я чистая-помытая, сплю не в машине, а на кровати, и даже смогла оказать помощь нуждающемуся. А об остальном подумаю завтра.
Глава 3
Пластиковые наручники: развлечение для всей семьи
Я была окутана теплом и безопасностью. И чувствовала на себе приятную тяжесть. Кто-то провел пальцем по моей щеке. Я скользнула руками по чужому телу и запуталась в густых шелковистых волосах.
Стоп.
Открываю глаза. На мне лежит оборотень. Я сдержала крик, когда теплая шершавая ладонь обхватила меня сзади за шею. Щетина царапала, оставляя горячий след на коже. Я ударила здоровяка по плечам, не в силах столкнуть с себя такую тяжесть.
– Эй, кажется, у тебя создалось неверное впечат… м-м-м…
Он закрыл мой рот своими губами. Такими мягкими, влажными, горячими, затем прервал жгучий поцелуй, сладко заурчал и провел кончиком носа вдоль моего горла. Вместо того, чтобы продолжить отбиваться от соседа по койке, я легким поглаживанием скользнула руками от его плеч к шее.
И я бы не сказала, что мне неприятно, когда кто-то чужой лежит так близко, согревая теплом мою кожу. Я не поразилась и даже приоткрыла рот, когда парень глубоко поцеловал меня еще раз, подразнивая мой язык. Здоровяк положил руку на мою грудь и стал пощипывать сосок через футболку. Я выгнулась, оторвавшись от кровати, и он тут же воспользовался моментом и обхватил мою задницу, притираясь бедрами.
К щекам прилила кровь, между ног запульсировало от желания. Я распахнула веки. Глаза парня были закрыты и вовсе не из-за поцелуя. Когда здоровяк их приоткрыл, стало понятно, что он находится в полусонном состоянии и вот-вот опять отключится. И хотя двигался он вяло, но казалось, вполне целенаправленно старался избавить меня от одежды.
Я отпрянула и нахмурилась. Парень действительно еще не проснулся или притворяется? Я, конечно, слышала про снохождение, но чтобы снооблапливание?
Это у оборотней в порядке вещей? Может, мне его разбудить? Я слышала, что это опасно. Еще бы, незащищенный секс с незнакомцем – не самая безопасная вещь в мире. Вообще-то, его прикосновения не казались чем-то неправильным или неприятным. Я обвела пальцами контуры его лица, прошлась по линиям скул. Он потянулся за лаской, издав счастливое мурлыканье. Я улыбнулась в темноту. До меня так давно никто не дотрагивался. Я так соскучилась по такой малости, как возможность прикосновений.
Прижимаясь ближе, я провела кончиком носа по его щеке, вдыхая теплый древесный аромат кожи. Вдохнула, запуталась пальцами в темной шевелюре и жадно поцеловала. Его глубокий гулкий стон отозвался вибрацией в моей груди. Я ожидала, что оборотень потянется к своему ремню. Я была готова. Но он крепко обнял меня, вновь прижав к себе, выписывая губами круги, слегка прикусывая кожу, пока не добрался до местечка, где шея плавно переходила в плечо. Я расслабилась, наслаждаясь чередой легких и острых ощущений, и тут почувствовала, как он царапнул зубами мое горло. Затем замер, так сильно сомкнув зубы, что едва не прокусил кожу до крови. Я резко дернулась, напрягла спину, и заехала макушкой ему в челюсть. Вскрикнув, он зализал место укуса и прижался к нему носом, словно пытаясь извиниться. А вот это вовсе не забавно, не так следовало благодарить того, кто обрабатывал и лечил твою огнестрельную рану.
Я попыталась вывернуться из его объятий. С тем же успехом я могла попытаться вывернуться из железных оков. Здоровяк замер, но потом не попытался укусить меня снова, а просто уткнулся мне в горло и захрапел.
Я потерла шею и уставилась в темное пространство. Теперь у меня сна ни в одном глазу. "И больше про нее никто никогда не слышал".
Так, моргая в темноте, я и пролежала до рассвета. Встав с кровати, я собрала свои вещи и натянула последнюю чистую рубашку. След от укуса на шее казался засосом с едва проступающими отпечатками зубов. При свете дня я затруднялась ответить, на кой черт здоровяк это сделал. Он хотел мне навредить? Вспомнил о старой подружке?
Понятия не имею, что все это значило. Может, что-то важное, о чем я даже не подозреваю? Именно это меня и беспокоило. В оборотней не превращались, ими рождались, и мне не стоит беспокоиться, что следующий скандал в почтовом отделении я закачу в мохнатом и обросшем виде. Кстати, фазы Луны на вервольфов тоже не влияли. После первой трансформации, которая происходила в период полового созревания, они могли перекидываться по собственному желанию. Или когда злились. Или радовались. Или скучали. Или когда спали и видели особенно волчьи сны.
Вздохнув, я потерла уставшие глаза. Удивительно, но я ни разу не познала оборотня в библейском смысле. Само собой, я время от времени слышала дамские разговорчики о выносливости, невероятных размерах и других штучках, которые вызывали у меня стыдливый румянец и смех самок-оборотней. Но предводительница стаи, альфа-самка Мэгги, имела глубокое убеждение, что некоторые вещи мне просто незачем знать. И учитывая длинный язык ее кузена Самсона, знать кое-чего мне не следовало просто ради сохранения психического и эмоционального здоровья.
Я знала, что клеймящий укус входил в интимный ритуал спаривания. Но в нашем случае мы оба не были голыми, не занимались сексом по-настоящему и укусил меня здоровяк не до крови. Засос не считается, так ведь?
Мне вовсе не хотелось дожидаться, когда парень проснется, чтобы уточнить намеренно ли он укусил меня и что это значит. Но продолжала сидеть на краю кровати, пялясь на него и не зная, что же делать дальше. Может, попросить его подбросить меня до ближайшего подобия цивилизации? Хочу ли я остаться с оборотнем? Он же почти укусил меня. И к тому же есть люди, которые в него стреляли, что не говорит о его золотом характере. В общем, если бы я была разумной, то вышла бы сейчас из номера, и только бы меня тут и видели.
Но я не могла. Прежде чем уехать, следовало убедиться, что с парнем все будет в порядке. Я чувствовала ответственность за него. В общем, вела себя как член стаи, не имея ни генетических черт, ни суперсилы оборотней. Говоря иначе, в этой игре мне выпали дурные карты.
И в довершение всего меня обуял голод. В последний раз я ела вчера в обед. На фоне переохлаждения, недостаточной массы тела и прочих неприятностей, которые сегодня готовит мне дорога в ад, я отчаянно нуждалась в калориях. Подумалось, что вяленая индейка – наименьшее зло по сравнению с копченым мясом аллигатора, страуса или оленя. Но не думаю, что мой сосед воодушевится, когда, проснувшись, поймет, что я обыскала его сумку и стащила мясные припасы. Наверное, стоило двинуться по направлению к городу и поискать там какую-нибудь закусочную. Хотя, с другой стороны, здоровяк не обрадуется, проснувшись, не обнаружить своей грузовик. Пока я металась между великим автомобильным ограблением и загадочным мясным похищением, парень открыл глаза и медленно осмотрел комнату. Затем стремительно скатился с кровати. Казалось, он что-то ищет глазами. Когда же наткнулся на меня, поиск увенчался успехом.
Во взгляде угадывалась отчаянная попытка вспомнить. Парень раздул ноздри, и, казалось, узнал-таки. Его глаза сузились.
Черт побери.
– Привет. Прошлым вечером у меня на глазах тебя… э-э-э… В общем, я притащила тебя сюда и привела в порядок. – Я повесила сумку на плечо и направилась к выходу. – Номер оплачен до одиннадцати. Бывай.
Не успела я глазом моргнуть, как он оказался у двери.
– Ах! – воскликнула я, ненавидя себя за то, что тут же съежилась и прикрыла голову руками.
Наклонив голову на бок, он обхватил и отвел мои руки. Я дернула было их обратно, но он был нежен. Парень провел носом вдоль линии роста волос.
– Можешь проверить сумку, я ничего не взяла, – пробормотала я.
Он придвинулся ближе, глубоко вдохнул, а его пальцы дотронулись до метки на моей шее. Снова раздалось чудное урчание.
Так, лучше сделать вид, что ничего не знаю про оборотней и даже не в курсе об их склонности к "почти укусам". Такие разговоры ни к чему хорошему не приведут.
– Я никому не расскажу о перестрелке, да и кто мне поверит?
Он прижался щекой к моему виску:
– Моя. Останешься со мной.
Я изогнула бровь:
– Что, простите?
Его взгляд затуманился, и он невнятно повторил:
– Ты останешься со мной.
– Ни с кем я не останусь. Я ухожу.
Он сжал пальцами мои запястья, притянул к себе и, зарывшись носом в мои волосы, погладил место, куда пытался укусить.
– Нет.
– Эй! – Я дернулась, но, черт побери, парень был очень сильным. Я вырвала руку и сунулась в кармашек сумки, где хранила кистень – оловянный кругляш в кожаном рукаве. Если заехать таким по суставу, будет чертовски больно. – Отпусти!
– Нет.
– Хватит! – Я попыталась крикнуть это самым убедительным и настойчивым голосом. Отпихнув его подальше, я ударила кистенем по руке, которой он меня удерживал, и резко наступила ему на ногу.
– Ой! – Оборотень, казалось, очнулся – его зрачки расширились, – моргнул и прочистил горло. – Ой, – повторил как-то рассеяно и потер запястье. – Ты кто?
– Энн Маккефри! – Оставалось надеяться, что парень не проводил большую часть своего времени за чтением научной фантастики. Если он вдруг поймет, что свой псевдоним я позаимствовала у любимого писателя, будет… неловко. Оборотень нахмурился, словно чувствуя ложь, но не успел и слова сказать, как я затараторила: – Тебя вчера ранили, я помогла. А теперь хочу, чтобы ты отошел, медленно, а я смогла открыть дверь и убраться подальше отсюда.
Я понятия не имела, куда мне податься, тем более у меня даже машины не было. Но все равно это намного безопаснее, чем ошиваться рядом с недобитым оборотнем, который так и норовит тяпнуть.
Он посмотрел на кистень и осторожно отступил.
– Это была ты?
– Да.
– Кто ты?
– Я думала, мы это уже обсудили. Ты головой ударился?
– Что ты делала на стоянке прошлым вечером? – требовательно поинтересовался он.
– Да какая разница? Я тебя перевязала, а взамен попользовалась твоей рубашкой. Так что мы квиты. А теперь мне пора отчаливать.
– Нет, – он взял меня под руку. – Я у тебя в долгу, поэтому ты останешься.
– Очаровательно слышать столь безапелляционное заявление, но ты мне не начальник. А теперь дай мне пройти, иначе опять огребешь. – Я помахала кистенем у него перед носом.
Во взгляде парня промелькнула вина, и он ослабил хватку. Затем потер внушительную щетину и произнес:
– Извини. Все это чересчур для одного утра без кофе и с огнестрельной раной.
Я опустила взор, надеясь, что больше не придется с ним возиться. Прошло достаточно времени, чтобы ткани срослись, но во мне намертво укоренилась дурацкая профессиональная привычка, и слова вылетели неосознанно:
– Болит?
Он рассеянно потер повязку:
– Ничего страшного.
– Ничего страшного? Тебя же подстрелили! – Прежде, чем он смог меня остановить, я оттянула бинт, и парень взвыл – я отодрала пластырь с темными волосами из миленькой дорожки на животе, уходящей вниз к паху.
– Ой! – крикнул страдалец, и оттолкнул мои руки, когда я попыталась его осмотреть.
– Не ной, я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке.
– Со мной все в порядке, – проворчал он, увернувшись и прижав пластырь обратно.
Он явно не хотел, чтобы я увидела его рану, которая, скорее всего, уже зажила и ничем не отличалась от ровной кожи вокруг. Парень же не знал, что мне известно об оборотнях, и не хотел давать ненужные подсказки.
Здорово. Благодаря этому ответу я имела право развернуться и выйти, чтобы он не успел меня вовлечь еще в какую-нибудь оборотневскую шнягу, ну, или наоборот.
– Прекрасно. Раз ты чувствуешь себя хорошо, мне остается только удалиться.
Я приоткрыла дверь, но он молниеносно ее захлопнул.
Я бросила на него взгляд:
– Это начинает надоедать.
– Куда ты пойдешь?
Эту информацию я хотела оставить для себя, чтобы сохранить хоть крохи самоуважения. Кроме того, ему просто нельзя этого знать. Поэтому я сказала только:
– На юг.
Он улыбнулся:
– Просто на юг?
– На юг Аляски, – добавила я.
– Спасибо за уточнение. Надо же как совпало – мне надо туда же.
– Да брось! Не хочешь же ты сказать…
– Именно. – Он резко кивнул, словно все шло по какому-то секретному безумному плану полуголого стратега. – Так что, Энн, ты остаешься со мной.
Я открыла рот и грубо фыркнула:
– С какой это стати?
– Ну, ты милая, крошечная и совсем одна, – заявил он, на каждый мой "недостаток" загибая один из своих длинных пальцев. – Это ж небезопасно.
– Да ладно! Неужели? Как если бы я шла по своим собственным делам, и вдруг стреляют в какого-то незнакомца, а потом и автомобиль на воздух взлетает? Не думаю, что это произойдет со мной во второй раз. И мне точно не нужно, чтобы кто-то обо мне заботился.
Он усмехнулся, на загорелом лице сверкнул белоснежный оскал:
– Еще бы, ты же прекрасно заботишься о себе. Дерьмовая работа в бакалейной лавке посреди богом забытой дыры. Жизнь удалась!
Я вспыхнула:
– Отвали, приятель!
– Калеб.
– Отвали, Калеб. – Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не заехать ему по голени, ведь это было бы действительно очень больно.
– У тебя есть план получше? Вообще какой-нибудь план есть? Что ты собираешься делать, когда выйдешь за дверь? Выйдешь голосовать на дорогу? Хорошо, если в это время суток там проедет хотя бы один грузовик. И ты не представляешь, какой псих может оказаться за рулем. Со мной, по крайней мере, ты знаешь, что получишь.
– Ага. Высокомерного мужлана, который так и норовит обнюхать.
А еще укусить в полусонном состоянии.
– Ну ты же так приятно пахнешь, – ответил он, пожимая плечами, будто это объясняло его замашки кокаинового наркомана.
Когда в ответ на его сомнительный комплимент не последовало жеманного обморока, он вздохнул:
– Просто позволь мне убедиться, что с тобой все будет хорошо. Мне нужно кое-куда заскочить по работе, а ты можешь найти себе другой город и присмотреть, где остановиться. А до тех пор, в благодарность за спасенную жизнь, я буду за тобой приглядывать. Как думаешь, ты можешь получить более заманчивое предложение от случайного попутчика?
Я посмотрела на него и ничего не ответила.
– Тем более, кто знает, что со мной случится, меня же ранили, почти убили. – Он указал на повязку.
Я окинула его недоверчивым взглядом сквозь ресницы.