Я опять осторожно потрясла здоровяка. Он дышал ровно и глубоко. Со всей возможной осторожностью я задрала окровавленную рубашку и ахнула – входное отверстие от пули как раз под ребрами с левого бока выглядело слишком маленьким для недавнего ранения. Края казались розовыми и чистыми. Пуля как будто выходила обратно, к кожным покровам. Я резко отпрянула, проехавшись по креслу. Это … не нормально.
"Успокойся, – осадила я себя. – Нет причины для паники". Это хорошая новость.
Может, это объясняется каким-то неизвестным законом физики, может, я просто не разглядела рану, когда изображала героиню в темноте стоянки. Хотя, к ужасу своему, я понимала, что все равно рана должна была выглядеть хуже, а тут – почти как царапина.
– Держись. – Я опять дотронулась до его плеча. Подранок подался навстречу, пытаясь прижаться щекой к моей ладони. – Э-э-э... Сейчас вернусь.
Видимо, именно мне платить за номер в этом "райском" местечке. До портмоне парня в заднем кармане джинсов не добраться. Наличных в моем кошельке – двадцатки и нескольких однодолларовых купюр – хватит только на оплату одной ночи. А потом я окажусь на мели – вся заначка осталась за комодом в номере мотеля неподалеку от магазина.
Я выскочила из грузовика; постаравшись напустить на себя спокойный обыденный вид, вошла в темную тесную контору и увидела чертовски противного обитателя. Он наверняка откликнулся на размещенное в интернете объявление о найме: "Требуется кандидат средней квалификации с замашками сексуально озабоченного орангутанга и низкими гигиеническими стандартами".
Вот так и выглядел управляющий. Я трижды отказалась от его любезного приглашения "осмотреть номер вместе", прежде чем в обмен на порцию моей драгоценной наличности получила самый древний и идиотский ключ с пластмассовой биркой. Забирая его, я уточнила:
– Номер с двумя кроватями?
Тот покосился на меня и покачал головой:
– Номера одноместные. Все ради гостей.
– Есть где-нибудь поблизости аптека?
– В городке, дальше в пяти милях. Откроется только утром около восьми, но если вам нездоровится, то у меня в комнате есть такая штука, которая вас взбодрит.
Я развернулась и решила, как только заселюсь, тут же подопру дверь стулом.
Открыв машину, я увидела, что здоровяк умудрился облокотиться на спинку кресла и запрокинуть голову. По салону разносился монотонный храп. На заднем сиденье лежала сумка. Я взяла ее, открыла дверь, закинула в номер и стала настраиваться на то, что придется каким-то образом затащить неподъемную бессознательную задницу внутрь.
Осторожно, стараясь чтобы подранок не светился окровавленной рубашкой перед окном конторы, я закинула его руку себе на плечо и, как спасатель-недоучка, медленно, тихонько зашагала к зданию. Вообще-то, движение должно было потревожить рану, и я уже почувствовала было кровь у себя на одежде. Мы перевалились через порог.
Тут послышался отчетливый металлический "блямс", по грязному паласу прокатилась пуля и врезалась в плинтус. Я намеревалась аккуратно уложить здоровяка, но в итоге просто закинула поперек кровати. Колченогое ложе взвизгнуло в знак протеста, парень аж подпрыгнул, но даже глазом не моргнул. Хмыкнув, я прислонилась к стене с цветастыми пожелтевшими обоями, чтобы перевести дыхание:
– Прости, ты намного тяжелее, чем кажешься.
Я повернула ключ в замке и заклинила дверь стулом. Комната нам досталась такая старая, что могла показаться даже стильной, но грязь и запустение превращали безвкусный винтаж в руины. Цвет зеленовато-коричневого ковра навевал мысли о плесени. Покрывало, в некоторых местах истертое почти до дыр, было того же веселенького оттенка.
Я выкинула из головы ассоциации с логовом маньяка и мысленно сказала себе, что это всего лишь один из тех паршивых дешевых мотелей, где мне приходилось останавливаться в бесконечных мытарствах по разным городам. И я до сих пор не подхватила никакой заразы в душе.
Здоровяк на кровати по-прежнему не открывал глаз. Когда я потянула окровавленную рубашку, раздался противный звук: кровь засохла и ткань прилипла к коже. Рана выглядела еще меньше, никакого воспаления – обычный здоровый цвет.
Я аж отпрыгнула подальше от парня, увидев почти затянувшееся входное отверстие.
Это неправильно.
Отступая, я наткнулась на валявшуюся на полу сумку. Когда оттуда показался флакон бактерицидного спрея, я выгнула бровь и дернула замок до конца:
– Что за…
Не стоило спешить в аптеку. Сумка оказалась под завязку набита средствами первой медицинской помощи: в основном перекисью и крепкими универсальными пинцетами. Еще нашлись несколько видов экзотических копченостей. Но вот с одеждой не густо.
Я глянула на затягивающуюся на глазах рану, на баул с мясными деликатесами и нарочитым отсутствием одежды, обратно на рану…
Мать твою, да этот парень – оборотень!
Глава 2
Не дразните собак, не гоняйте кошек
Я примостилась на краю кровати и уставилась на спящего оборотня, чувствуя себя полной дурой. Несколько лет я проработала врачом для многочисленной стаи Долины Полумесяца в нескольких милях отсюда, на юго-западе Аляски. И если можно назвать увольнением поспешное бегство посреди глухой ночи, то я недавно уволилась.
Да, оборотни – это реальность. Они живут среди нас, людей, относительно обычной жизнью, работают на обычных предприятиях, время от времени перекидываются в огромных волков и охотятся на ничего не подозревающих лесных зверьков. Но не только вервольфы могут менять обличье. Во времена моего проживания в стае я встречалась с вермустангами, вермедведями и даже с таким недоразумением, как верскунс по имени Гарольд. Да и вообще, если в природе существует какой-либо зверь, всегда найдется человек, который сможет в этого зверя перекинуться. Рыбы и земноводные по ряду причин в это число не входили.
Оборотни под предводительством альфы, в случае с Долиной Полумесяца это была альфа-самка, жили обособленно, например, в многоквартирном доме или в трейлерном городке – все зависело от финансовых возможностей стаи. Жизненно важные решения утверждал вожак: от выбора партнера до специальности и колледжа, в котором молодняку предстояло учиться. Во всем учитывались интересы клана.
Как ни удивительно, но приходилось признавать, что эти твари, во-первых, действительно существуют, во-вторых, теперь они – мои пациенты. Помню, у меня появилось стойкое ощущение, что я переела галлюциногенных грибочков, когда Мэгги впервые перекинулась передо мной.
Моя ученая натура до сих пор со скрипом принимала такую паранормальщину. Для себя я постаралась объяснить этот феномен скорее как некий генетический бонус, нежели как магию или волшебство, хотя можно вообще об этом не задумываться, до тех пор, пока на третьем десятке лет не столкнешься со стаей эксцентричных верфольфов. Но со временем я поняла, что лучше уж жить среди оборотней с нестабильной физической формой, чем среди людей с нестабильной психикой.
Я запрыгнула на кровать, заметив, что лежащий парень даже не пошелохнулся. Здорово. Здорово, сбежав из одного из самых больших поселений оборотней в Северной Америке, очутиться в захудалом отеле с их раненным соплеменником. Только мне с моим ущербным счастьем мог выпасть подобный маловероятный шанс оказаться долбанной Красной Шапочкой.
Могла ли мой бывший босс, Мэгги Грэхем, послать за мной этого здоровяка? Он действительно походил на обитателя стаи Мэгги – темный, грубо слепленный, прекрасный и – как бы выразилась моя бабуля – здоровый, что твоя оглобля. Я лечила оборотней стаи от всех болячек, начиная со свиного гриппа и заканчивая подозрительными колотыми ранами, вызванными "возней с дикобразами". Этого вервольфа я никогда раньше не видела. Ни за что не забыла бы никого с подобной внешностью, тем более оборотни редко уходят далеко от стаи. Они генетически запрограммированы охранять и охотиться на своей территории. За четыре года, что я прожила в Долине, мы ни разу с ним не встретились – неужели он мог так долго где-то разгуливать? Нет, нет и нет!
Да, собственно, какая разница? Я не собиралась оставаться тут надолго, чтобы вести задушевные беседы.
Я вздохнула. Оборотень он или нет, все равно нельзя позволить ему тут дрыхнуть с кровавой необработанной раной. Порывшись в сумке, я достала пластырь, бинты, бактерицидный спрей и перекись. Ванная оказалась на удивление чистой – увы, это было единственно светлое пятно в сегодняшнем кошмаре. Намочив под теплой струей губку, я протерла окровавленный бок и заметила, что рана затянулась до размеров монетки. Все-таки входное отверстие достаточно глубокое, чтобы обработать его лишь бактерицидным спреем, поэтому пришлось залить рану перекисью, подхватывая стекающие струйки полотенцем. Парень зашипел, извернулся, но потом, не приходя в сознание, рухнул обратно на кровать. Наконец я прыснула спреем и наложила перевязку.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к физиологии оборотней и скорректировать под нее свои медицинские знания. С одной стороны, удивительная способность к регенерации уменьшала объем работы, с другой – быстрое заживление зачастую приводило к неправильному сращиванию костей. Необработанные поврежденные кожные покровы затягивались, оставляя внутри грязь и инфекцию, что вело к заражению.
Помимо лечения ран, в мои обязанности входило наблюдение и фальсификация документов об одновременных десятках случаев беременности. Оборотни были до смешного плодовиты. Мэгги к тому же велела мне наблюдать пожилых членов стаи. Верфольфы старели намного медленнее, чем люди, но все равно страдали высоким давлением и прочими сопутствующими проблемами, хотя во всю от них отмахивались, называя их человеческими и утверждая, что к ним это не относится. Вообще-то, метаболизм оборотня так быстро сжигал калории, что казалось попросту невозможным контролировать их диету, количество потребленной соли и холестерина. Попробуйте сказать семидесятилетнему оборотню, который горазд съесть за один присест трех жареных цыплят, что он должен следить за своими триглециридами. Отреагирует он быстро и весело – побежит к своим приятелям поведать, что ему снова наплел забавный доктор.
Первый мой случай и жуткую панику я не забуду никогда. Это была борозда, которую оставил коготь гризли на милом идиоте Самсоне, кузене Мэгги. Конечно, рана сама бы затянулась в течение суток, но несколько стежков сократили бы это время. Увидев располосованный, словно над ним поработал Фредди Крюгер, тыл Самсона, я поначалу замерла, не понимая, куда тут нужно воткнуть иглу.
Ситуацию исправил именно сам пациент, оглянувшись через плечо:
– Эй, док, хватит пялиться на мою задницу, и заштопайте меня уже.
С этими словами лед в моем сознании тронулся, позволив расслабиться и сделать первый стежок.
Возможность снова практиковать вернулась ко мне благословенным даром. До жизни в долине я понимала, что имею определенный талант к медицине, но особого вдохновения не ощущала. Я зарабатывала вполне приличные деньги, у меня хорошо получалось успокаивать и лечить пациентов, разбираться в загадочных диагнозах, но я не просыпалась по утрам с мыслью "Ах, какая я счастливица!". А в долине я радовалась каждому новорожденному, оплакивала каждого покойника и с удовольствием помогала каждому вервольфу в этом промежутке – между рождением и смертью. В стае мне открылось мое предназначение, я чувствовала себя так, словно надо мной не висел риск разоблачения, и я понимала, что те немалые деньги, которые родители потратили на мое образование, не пропали втуне. У меня появилось место в жизни, я чего-то стала добиваться.
У меня сложилась репутация: хотя я не могла позволить себе сблизиться с соседями, но заработала их уважение и почтение. Народ, приветствовавший меня по утрам, не знал, что у меня на душе, но все же ценил.
Смогу ли я добиться такого отношения сейчас, когда покинула стаю? Скорее всего, я проведу остаток жизни, работая по таким заведениям, как магазин Эмерсона, где люди хоть и добродушные, но занятие наискучнейшее, поэтому мне следует радоваться, что наконец-то мои навыки и образование хоть кому-то пригодились.
Через пару часов с парнем все будет в полном порядке. С другой стороны, разве можно упустить такой редкий шанс заработать растяжение связок, пытаясь разложить эту гору мускулов на кровати? После нескольких попыток мне удалось, протащив парня под мышки, закинуть его голову в район подушки. Глядя, как мерно поднимается его грудь, я почувствовала чудовищную усталость, а опустив глаза, заметила на рукаве своей рубашки кровавое пятно размером с кулак.
Проклятье. У меня была еще одна на смену, но сейчас она лежала в сумке, которая осталась в мотеле, и мне, вероятно, так и придется носить эту. Забросив окровавленное полотенце в дальний угол, я отправилась в ванную, сняла рубашку через голову, замыла как смогла и повесила сушиться на штангу для душевой занавески.
Похлопала себе по щекам, полюбовалась на свое отражение в зеркале. С тех пор, как я покинула дом и ударилась в бега, мои волосы испытали на себе все оттенки краски для волос – от иссиня-черного до снежно-белого. Но в Долине я вернулась к своему естественному цвету – красному золоту. Приятно вернуться в образ рыжеватой блондинки, даже несмотря на то, что окружающие порой принимали меня за недалекую и смешную куклу, а это частенько раздражало.
Мой вымотанный вид полностью соответствовал самочувствию. От рождения мне досталась весьма многообещающая внешность: большие глаза, маленький задорно вздернутый нос, решительный подбородок. Кожа должна была иметь сливочно-персиковый оттенок, без каких-либо темных кругов под глазами. Я легко улыбалась ясными зелеными глазами окружающим: друзьям, знакомым, всем. Теперь же у меня не хватало сил даже сокрушенно пожать плачами своему отражению, пока я раздевалась.
Я закрыла дверь и включила кран, регулируя температуру воды. Меня всегда страшили душевые в мотелях. Никогда не знаешь, что тебя ждет. В этой был хороший температурный баланс, но напор напоминал струю из дешевого водяного пистолета.
Моясь дрянным отельным шампунем, я мечтала в один прекрасный день попасть в мотель, где для постояльцев оставляют "Гарньер Фруктис".
Я постирала белье, прекрасно осознавая, что раньше утра оно вряд ли высохнет. Теперь, когда я стала чистой, передо мной возникла проблема. У меня в бауле всегда имелась одна смена одежды. Еще у меня был "тревожный чемоданчик", в котором я всегда возила с собой упакованную смену одежды, немного наличности и незасвеченное удостоверение личности. И этот чемоданчик всегда лежал в багажнике "пинто", который пару часов назад превратился в прессованный брикет.
Я приоткрыла дверь и высунула голову, дабы убедиться, что здоровяк по-прежнему без сознания. Подкравшись к его сумке, я вытащила одну из немногочисленных футболок с рекламой бара "Черпак пива" в Фэрбанксе. Сказать по правде, я в ней просто утонула, но футболка все прикрывала, даже последние чистые сухие трусы, и пахла замечательно – чего еще желать?
Я в очередной раз проверила входной замок и оглядела помещение на предмет где бы поспать. К моему выбору были: кровать, пол и деревянный стул, который подпирал дверь. От мысли устроиться на грязном ковре меня затошнило, заснуть на стуле мог разве что рекордсмен по акробатике и эквилибристике, поэтому победила кровать. Я порылась в сумке, вытащила и положила поближе к кровати чистые джинсы, носки и кроссовки. Убрать покрывало оказалось проблематично, учитывая, кто возлежал сверху.
– Эй, я собираюсь лечь рядом. Напоминаю, что нападение на того, кто тебя подлатал, – форменное свинство. – В ответ на мое заявление из груди здоровяка раздался раскатистый храп. – Хорошо, я приму это как обещание быть джентльменом.
Я нырнула под жесткие белые простыни, стараясь не думать, когда их в последний раз стирали. Взбив плоскую комковатую подушку, улеглась на своей стороне кровати лицом к двери, нос к носу с почти коматозным соседом. Сонно моргая, я наконец смогла оценить внешность своего соседа по кровати. Он отличался какой-то грубой, первобытной красотой. И мне вдруг захотелось его искусать с ног до головы. Что это со мной?
Застонав, я откатилась назад и повернулась к нему спиной. Это неправильно. Это плохие, плохие мысли, которые приведут к плохим вещам. Плохие вещи, которые на первый взгляд кажутся хорошими, но я рискую в ответ остаться с покусанной задницей. Конечно, если бы меня тяпнул за филейную часть парень с таким "крошечным" прикусом…
Я опять застонала и уткнулась лицом в подушку. Совсем на меня не похоже. Первые несколько месяцев после побега я шарахалась от собственной тени и не подпустила бы никакого мужчину даже на расстояние вытянутой руки, не говоря уже о том, чтобы предстать перед кем-то голой. Естественно, мужчины меня привлекали. Черт побери, Долина кишела красивыми статными парнями, которые так и норовили накинуться на любую даму, исключением были только состоящие в паре.
Но мне удавалось держать себя в руках. Я не ходила на свидания, просто не представляла, как можно открыться и довериться кому-то до такой степени. В замкнутом и ограниченном обществе нет такого понятия, как "одноразовое свидание", ведь вы потом постоянной будете сталкиваться со своим случайным партнером, а неловкость и смущение могут просто убить. Никогда не признавала отношений на одну ночь, какими бы холодными и темными не казались зимние ночи. И вообще, я бы не решилась вступить ни в какие отношения, ведь юридически все еще числилась замужней женщиной. Скрыть мое настоящее имя – это одно, а делать вид, что я свободный и нормальный человек – другое.
Очевидно, годы воздержания неблагоприятно сказались на способности мозга принимать ответственные решения. Стремительно откатившись, я толкнула между нами его подушку. Непроницаемая защита от ночных безумств, так ведь? Я выключила ночник у изголовья, натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза, изо всех сил призывая сон.
"Со мной все будет в порядке", – сказала я сама себе. Понадобилось долгое время, чтобы научиться жить без подстраховки, не думать, где подстелить соломки.
Прилив желания захватил врасплох меня и отбросил назад, в ту жизнь, которая могла бы у меня быть. Я позволяла себе иметь друзей, дом, работу – все это опасные и красивые символы, которые вернули бы меня в исходную точку, к тому, от чего я сбежала.
Конечно, я не испытывала особого счастья, живя в "серой зоне", но по крайней мере была в безопасности. И долгое время до жизни в Долине единственным счастьем мне представлялась собственная безопасность. В груди защемило – неужели теперь одной только безопасности мне недостаточно?