– Нет, конечно. Жалко, что ты не была со мной до конца откровенной. Ты позволила мне считать, что мечтаешь о жизни в роскоши, а потом я обнаруживаю, что ты трудишься здесь не покладая рук, моешь полы и даже чинишь изгороди.
Она пожала плечами:
– Что бы изменилось, если бы тебе была известна истинная ситуация? И мне по-прежнему нужны деньги, чтобы оплачивать счета до возвращения отца. Я продалась тебе только по одной причине.
"Разумеется, она говорит об Эверслей-Холл", – заверил себя Круз.
– Если бы я знал, что ты решила принести себя в жертву ради семьи, я… был бы добрее. Заботливее.
На его смуглом лице проступил румянец. Сабрина недоверчиво уставилась на него.
– Заботиться – это значит… – Она хотела сказать "любить", но передумала. – Испытывать к человеку чувства, но тебе от меня нужен только секс. Как говорится, на переправе коней не меняют, так что давай продолжим следовать тобой же установленным правилам. – Сабрина накинула на плечи шарф. – Нам пора.
Круз вдохнул аромат ее духов – смесь белой орхидеи и жасмина, – таких же изысканных, как она, и испытал соблазн притянуть Сабрину к себе и сообщить, что в его власти изменить правила. Но она вышла в холл, наклонилась и взяла на руки пушистый рыжий комок.
– Милый Джордж, я ненадолго, – проворковала она коту. – Не скучай без меня.
– Уж он-то сумеет позаботиться о себе, – заметил Круз.
Они с Джорджем заключили подобие перемирия: он терпел кота, а тот награждал его самодовольным взглядом, запрыгивая на колени Сабрины.
– Не будь таким бездушным, – вздохнула она, когда Круз решительно закрыл дверь, не позволяя ему зайти в спальню. – Я люблю Джорджа.
– Счастливчик Джордж, – пробормотал он.
Спускаясь вслед за Сабриной по лестнице, Круз пришел к заключению, что эта не удовлетворяющая его ситуация не может продолжаться. Ему действительно стоит изменить правила.
Глава 10
Если бы кто-нибудь сказал ему в детстве, когда он рылся в отбросах в поисках съестного, что его будет тошнить от шампанского и икры, Круз ни за что не поверил бы.
Он улыбался седовласой даме, стоявшей рядом с ним, которая болтала уже целую вечность. У мужа леди Эйслинг были деловые связи в Китае, поэтому можно было и пострадать. Круз усмехнулся про себя. Разве не по этой причине он фактически вынудил Сабрину стать его любовницей? Сегодня она выглядела фантастически. Выразительное лицо Сабрины и аура дружелюбия притягивали к ней людей.
Но почему она никогда не улыбается ему так, как лорду Эйслингу или официанту, который предлагает ей канапе? Даже к своему чертову коту она относится лучше, чем к нему.
Голос леди Эйслинг прервал его размышления:
– Мы с Чарлзом завтра едем в Чичестер и проведем несколько дней на нашей яхте. У вас что-нибудь запланировано на выходные, мистер Дельгадо?
– Вообще-то мы с Сабриной собирались отправиться в Португалию.
– Почему-то я слышу об этом впервые, дорогой, – засмеялась Сабрина. Ее глаза метали молнии.
– Я хотел сделать тебе сюрприз… дорогая.
– И тебе это удалось, – сладко проворковала она.
Круз решил, что благоразумнее держаться от ее испепеляющего взгляда подальше.
Щедрость организаторов была безгранична: еда была божественной, винтажное шампанское превосходным. Однако настроение Круза оставалось мрачным. У него было все, о чем он мечтал, когда был мальчишкой: деньги, прекрасные дома в разных уголках земного шара, финансовое благополучие. К тому же каждую ночь в его постели была роскошная блондинка, готовая удовлетворить любой сексуальный каприз. Так почему он не чувствует себя счастливым?
– Сколько времени ты собираешься провести в Португалии? – поинтересовалась Сабрина, когда они возвращались в Эверслей-Холл.
– Неделю или две.
– Неделю или две? Напоминаю, что у меня есть работа. Лекции в университете…
– Перенесены на следующий месяц, – перебил ее Круз. – Я позвонил ректору и объяснил, что ты срочно нужна в другом месте. Миссис Питере решила, что это весьма романтично, – усмехнулся он.
– Надеюсь, ты не стал разбивать ее иллюзии и не сообщил, что единственная причина, по которой я должна срочно ехать в Португалию, заключается в оказании тебе сексуальных услуг? – Сабрина была в ярости оттого, что Круз считает ее своей собственностью. Хотя следующие пять месяцев фактически так оно и будет, признала она, немного остывая.
Срок истечет, он уйдет. Эта мысль причиняла боль сильнее, чем должна была бы. Каждый раз, когда они занимались любовью, Сабрине становилось все труднее скрывать свои чувства. Только тот факт, что Крузу на них наплевать, помогал ей держаться. Ему был нужен секс – как приятное дополнение к возможности заниматься поисками карты, которая пока не желала находиться.
Сабрина бросила взгляд на чеканный профиль Круза и подумала, что он не производит впечатления счастливого человека. У нее кольнуло сердце. Может, ему все надоело? Надоела она? Весь вечер Круз пребывал в странном настроении и несколько раз она ловила его взгляд.
– Расскажи мне еще о своих родителях, – неожиданно попросил он. – Судя по твоим словам, они ненавидели друг друга.
Впервые Круз проявил хоть какой-то интерес к ее личной жизни.
– Мама рассказывала, что они встречались всего несколько раз, а потом она забеременела мной. Мой дед настоял на свадьбе, пригрозив лишить папу наследства, если он откажется. Вряд ли это можно назвать хорошим началом, что в итоге и подтвердилось. Их брак затрещал по швам, когда отец стал проводить большую часть времени в Бразилии.
– Не понимаю, как ты можешь сравнивать! – отрывисто бросил Круз. – Никто не заставлял меня на тебе жениться.
– Ты предложил мне выйти за тебя только потому, что я носила ребенка. Вероятнее всего, мы, как и мои родители, постоянно выясняли бы отношения. Ты ничуть не изменился и считаешь правым только себя. Пример? Да хотя бы поездка в Португалию. Ты поставил меня перед фактом, не поинтересовавшись моим мнением.
Круз взъерошил волосы. Возразить было нечего.
– Видишь ли, после смерти отца на меня легла ответственность за маму и сестер. Грациане и Джасинте было всего по десять лет, и они ужасно скучали по папе. А мама сломалась. Фактически я заменил им отца. Незаметно я привык принимать все решения сам.
Сабрина вздохнула. Кое в чем их жизни схожи.
– Со мной было примерно то же самое, – сказала она. – Когда родители развелись, я стала заботиться о брате.
Машина подъехала к дому. Когда они зашли в холл, она повернулась к Крузу со слабой улыбкой:
– Ты заметил, что в первый раз мы говорили о прошлом, не опускаясь до взаимных оскорблений?
Круз накрыл ладонью ее руку, когда она подошла к лестнице.
– Не хочешь присоединиться ко мне в библиотеке и выпить что-нибудь на ночь? – предложил он и увидел ее удивление. Обычно Круз пил, просматривая деловую почту, прежде чем присоединиться к ней в постели. – Пожалуй, ты права. Нам действительно нужно поговорить о том, что случилось десять лет назад, – признался он.
Круз налил виски в два бокала, один передал Сабрине и сел рядом с ней на диван.
– Сейчас я готов согласиться, что, возможно, проявлял излишнюю заботу о тебе, – продолжил Круз. – Мои воспоминания о беременности связаны с фавелой, и по большей части это плохие воспоминания. Мне стало казаться, что беременность угрожает жизни и матери, и ребенка. Мне было лет двенадцать, когда у мамы случился выкидыш на позднем сроке. Она потеряла очень много крови, и я боялся, что она не выживет.
– Представляю, как ты испугался, – сказала Сабрина. – Ты боялся за нашего ребенка?
– Не только за него, но и за тебя. Когда я узнал, что тебя увезли в больницу с сильным кровотечением, кошмар вернулся, только на этот раз в опасности была твоя жизнь, а не мамина. – Его голос зазвучал глуше. – Мой ребенок умер.
В горле Сабрины встал ком.
– Я думала, ты разозлился на меня. Ты почти не говорил и избегал смотреть на меня.
– Потому что чувствовал себя виноватым. – Круз стиснул челюсти. – В твоей смерти был бы виноват я. В то утро ты неважно себя чувствовала. Я должен был остаться с тобой, но мне нужно было зарабатывать деньги. Через несколько месяцев в семье прибавился бы еще один рот, а я хотел, чтобы мой ребенок никогда не знал голода.
– Если бы ты раньше рассказал про свою маму… – прошептала Сабрина. – Это помогло бы мне понять тебя. – Она прикусила губу. – Я надеялась, что ты приедешь за мной в Англию. Я не знала, что твой отец умер.
– Когда ты не связалась со мной, я решил, что тебе нет до меня дела. – Круз пристально посмотрел на нее. – Если бы ты знала, что Витора больше нет, вернулась бы в Бразилию?
– Конечно. – Сабрина твердо встретила его взгляд. – Мне так жаль, что ты в одиночестве переживал утрату и в то же время пытался помочь матери и сестрам.
Крузу стало легче дышать, словно невидимый обруч, стягивавший его грудь, лопнул. Он допил виски и взял Сабрину за руку.
– Пойдем в постель, – охрипшим голосом предложил он, замечая, что ее глаза подернулись дымкой желания, равнявшегося его собственному. – Надеюсь, в Португалии мы разберемся с прошлым. Там у меня красивая вилла. Она спрятана от остального мира, но главное – это нейтральная территория, с которой не связаны никакие воспоминания, в том числе болезненные. Может, в Квинта-на-Флореста мы будем честными друг с другом и сможем наконец жить дальше.
Вилла Круза располагалась в национальном парке Синтра на западном побережье Португалии. Они отправились туда в спортивной машине с открытым верхом, и Сабрина наслаждалась милями золотых пляжей по одну сторону дороги и стеной леса по другую.
Теплые лучи солнца и ветер, развевавший ее волосы, помогли женщине расслабиться. Прошло несколько месяцев с тех пор, как она в последний раз выбиралась куда-нибудь. Сабрина любила свой дом, но ответственность за управление поместьем превратилась для нее в тяжкую ношу. С того момента, как самолет приземлился в Португалии, она почувствовала себя свободной. Ее переполняло счастье от перспективы отдохнуть несколько дней вместе с Крузом. Солнце, море и много секса гарантированы!
– Пейзаж изумительный, – призналась она.
Сабрина украдкой бросила на Круза взгляд и решила, что он выглядит сногсшибательно. Растрепанные ветром волосы создавали облик дерзкого мальчишки.
– Почему ты решил купить дом в Португалии? Из-за того, что в Бразилии говорят на португальском?
– Знание языка, конечно, сыграло свою роль. Я привез сюда маму, чтобы она навестила свою сестру, и она почувствовала себя здесь как дома. Я просто влюбился в Квинта-на-Флореста.
Машина свернула на подъездную дорожку, и у Сабрины перехватило дыхание.
– Ты говорил о вилле. Я не ожидала увидеть дворец.
Круз рассмеялся.
– Вообще-то сначала это был дворец, построенный в шестнадцатом веке по приказу епископа. Здание неоднократно перестраивалось, но многое сохранилось и от первоначального замысла. Оливковой роще больше двух сотен лет, кроме того, здесь сорок акров виноградников. Когда выйду на пенсию, я буду проводить свои дни, следя за тем, как растет мой виноград, и попивая прекрасное вино.
– Я понимаю, почему тебе не хочется отсюда уезжать, – заметила Сабрина, выходя из машины и рассматривая дом.
Его стены были выкрашены кремовой краской, а ставни на окнах были нежно-оливкового цвета, контрастируя с терракотовой крышей. Вокруг росли экзотические деревья и кустарники; на фоне ясного голубого неба выделялись буйством красок цветы. Вокруг дома был вырыт широкий ров, а к парадной двери вел симпатичный каменный мост.
Круз показал ей виллу. Когда они шли по саду, разбитому под стеклянной крышей, Сабрина увидела голубой блеск воды за французскими дверями. Вилла окружала внутренний двор. В его центре находился бассейн необычной формы, а из фонтана высоко в небо устремлялись струи воды.
– Мне нравится ощущение капель воды на коже, – сказала Сабрина, подходя к фонтану. – Здесь так спокойно. Словно остального мира не существует. – Она наклонилась, заинтригованная словами, высеченными на каменном основании фонтана, и ее сердце пропустило удар. – Луис… – прочитала она едва слышно.
В животе все сплелось в тугой узел.
– Фонтан был построен в память о нашем сыне вскоре после того, как я купил дом.
– Но… но ты только недавно узнал, что я назвала нашего сына Луисом, – пролепетала Сабрина.
– Да. – Круз прищурился, увидев ее внезапно побледневшее лицо. – Хотя наш сын так и не родился, я знал, что никогда его не забуду, и в своем сердце звал его Луис.
Узел в животе Сабрины стал туже.
– Я тоже его никогда не забуду. Иногда я размышляю, каким бы он стал, если бы родился. Как же я хочу…
Она оборвала себя и сглотнула, пытаясь унять боль. Круз подошел к ней, но она не могла взглянуть на него, боясь прочитать обвинение на его лице.
– Чего хочешь?
– Не важно.
Сабрина не могла заставить себя сказать, как бы ей хотелось повернуть время вспять и не садиться на лошадь. Какова истинная причина выкидыша, неизвестно, но она всегда будет казнить себя.
Она смахнула слезы дрожащими пальцами.
– Это прекрасный мемориал в память о нашем сыне, – улыбнулась она через силу.
Круз смотрел на муку, написанную на лице Сабрины. Напоминание об их ребенке воскресило ее боль. Разве можно это сыграть? Ее горечь и страдания были осязаемы. Крузу пришлось пересмотреть свое убеждение в том, что Сабрина не была потрясена выкидышем.
– Я сказал матери, что приведу тебя, как только мы приедем.
– Твоя мама живет здесь?
– Не в главном доме. У нее свой дом, и у моих сестер тоже. Джасинте и Грациане не терпится с тобой встретиться.
Время и горе оставили свой отпечаток на Ане Марии Дельгадо. Сабрина едва узнала мать Круза в женщине с белыми волосами, приветствующей ее на ломаном английском. Сестры Круза были маленькими девочками-близняшками, не говорящими по-английски, когда она видела их в последний раз. Она приятно удивилась, увидев двух красивых девушек-студенток, знающих несколько языков. Джасинта собиралась стать врачом, а Грациана надеялась выучиться на юриста.
– Ради Круза мы хотим преуспеть, – объяснила Грациана Сабрине за ужином в доме сестер. – Мы ему многим обязаны, – продолжала она. – После смерти папы Круз без отдыха работал, чтобы содержать нас с мамой. Но он не только зарабатывал деньги, но и заменил нам с Джасинтой папу. – Сестры бросили на Круза обожающие взгляды. Затем Грациана усмехнулась. – Правда, иногда он перегибает палку. Круз устраивает нашим приятелям допросы с пристрастием, и некоторые в ужасе сбегают.
– Ты бы предпочла, чтобы я благословил ваши встречи с неподходящими мужчинами? – Круз вопросительно приподнял брови. – Этого никогда не будет, bonita. Гели понадобится, я отдам жизнь за своих сестренок.
Джасинта рассмеялась:
– Спасибо, Круз. К счастью, мы с Грацианой понимаем, что наши ухажеры должны обладать не меньшей силой духа и храбростью, чем наш брат. Только тогда он сочтет, что они нас достойны. – Она повернулась к Сабрине: – Круз замечательный человек, и он заслуживает любви необыкновенной женщины, которая будет любить его так же сильно, как он любит свою семью.
Сабрина вспомнила одинокие ужины в огромной столовой Эверслей-Холл. У нее часто бывали друзья, и, конечно, компанию ей составлял Тристан, когда приезжал из университета. Но она никогда не видела столь тесных семейных уз. Она почувствовала себя чужой.
Этих четверых людей связывала глубокая любовь друг к другу. Круз выглядел расслабленным, Сабрина испытывала укол ревности, если он смеялся и шутил со своими сестрами и матерью. Десять лет назад, когда зарождались их отношения, ее и Круза роднила не только страсть, но и смех, и дружба. Она слишком многое утратила: не только ребенка, но и мужчину, которого любила – и будет любить всегда.
Но он никогда не любил ее.
Если бы Круз испытывал к ней хоть что-нибудь, он уговорил бы ее остаться. Он сражался бы за нее, как сражался за достойную жизнь для матери и сестер.
– Твои сестры стали такими благодаря тебе, – говорила позже Сабрина, когда они шли мимо лимоновой и оливковой рощ к его вилле. – Джасинта рассказала мне, что ты всегда находил для них улыбку и доброе слово, каким бы усталым ни был. Ты помогал им готовить домашние задания, и они получили необходимый для поступления в университет балл.
– Я хотел, чтобы жизнь у них сложилась, а для этого нужно получить хорошее образование. Это единственный путь выбраться из нищеты. Вот почему мы вместе с Диего основали Фонд будущих гениев и оплачиваем учебу бедных детей, желающих учиться. Расскажи мне о своей работе, – вдруг предложил он. – Почему ты решила стать историком?
Сабрина улыбнулась:
– Я, можно сказать, росла в окружении истории. Некоторые части Эверслей-Холл датируются пятнадцатым столетием. Меня всегда интересовало мое генеалогическое древо, поэтому я и выбрала историю. А специализироваться в реставрации антикварной мебели я решила главным образом потому, что в доме множество мебели, требующей восстановления.
– Может, у тебя есть какие-то другие цели в жизни? Или ты собираешься целиком посвятить себя Эверслею?
Она отдавала поместью практически все свое время, не задумываясь над тем, чем хотела бы заняться в будущем. Это касалось как работы, так и личной жизни. Хотя… Сабрина пришла в смятение. У нее нет личной жизни. Ей двадцать восемь лет, и если она не станет хозяйкой своей судьбы сейчас, то вряд ли сумеет воплотить мечты в жизнь.
– Мне нравится читать лекции, и я бы хотела взять больше нагрузки в университете. – Сабрина колебалась. – Еще я хотела бы создать семью, – призналась она. – Многие мои друзья уже остепенились и воспитывают детей.
Круз бросил на нее острый взгляд.
– Признаться, я удивлен, что ты хочешь детей. Десять лет назад ты не казалась счастливой, когда забеременела.
Они подошли к вилле. На пороге Сабрина остановилась и повернулась к нему:
– Я была счастлива, узнав, что жду ребенка, но я также испугалась и чувствовала себя одинокой. Мне было всего восемнадцать лет. Я жила в другой стране, вдали от всего того, к чему привыкла, – напомнила она. – И конечно, я скучала по дому и особенно по Тристану. Однажды я собиралась тебе это объяснить, ты даже не захотел меня понять. Впрочем, ты и сейчас понимаешь меня не лучше, – закончила она.
Сабрина развернулась, но Круз поймал ее за руку.
– Тогда позволь мне попытаться тебя понять. Тогда мы не слишком общались. Мне в голову не приходило, что ты можешь испугаться, узнав о беременности, потому что ты никогда об этом не говорила. А я не счел нужным рассказать тебе о том, через что пришлось пройти моей матери. Все это увеличило пропасть непонимания между нами. – Круз притянул Сабрину к себе и вгляделся в ее глаза. – Мы приехали сюда, чтобы обсудить случившееся десять лет назад в Бразилии. Хотя меня больше интересует не прошлое, а будущее. Мы оба изменились. – Его губы искривила улыбка. – Повзрослели. Может, нам не стоит возвращаться в прошлое, а заново узнать друг друга, отбросив предубеждения?