- Ничего я тебе не должна, - со вздохом отозвалась Лика. - И ты ничего мне не должен. Все, Артур, все. Пока. У нас разные жизни, все у нас по-разному. Пора уже все забыть.
- Но я не могу, - упрямо проговорил он.
- Брось, - усмехнулась Лика. - Просто не хочешь. Потому что если бы хотел, то смог бы.
- А ты смогла? - с надеждой спросил он, зацепившись за ее слова, как за спасительную соломинку.
- Смогла, - ответила она и даже сама удивилась тому, как твердо и спокойно это сказала. - Смогла.
- Значит, хотела? - уже безнадежно выговорил он.
- Хотела, - подтвердила Лика. - И забыла. И не надо мне напоминать.
- Значит, ты не дашь мне шанса? - все еще допытывался он.
- Он тебе не нужен, - отрезала Лика и положила трубку. А когда почти сразу же телефон снова зазвонил, попросту его отключила.
Ее спокойствие и так было изрядно потревожено тем, что она услышала его голос, тем, что он настаивал на встрече, тем, что помнит, что не забыл… "Нет, нет, нет, - сказала себе Лика, сев на диван и закрыв глаза ладонями. - Нет, нет, нет. Ничего не надо. Не надо. Не могу, не хочу. Не будет. Ни к чему". Так, уговаривая себя, она просидела около часа, а потом поняла, что не стоит ей сейчас находиться дома одной, зная, что он у Марины. Ведь в любой момент можно набрать Маринин номер и снова услышать его голос, а может быть, даже сказать ему "да"…. Последнее соображение ее даже напугало. Лика не хотела подвергать себя этому соблазну, потому что не была уверена в собственной твердости и решительности. Поэтому встала, оделась и поехала к Рите, так и не включив телефона, только бросила на него последний, прощальный взгляд и не удержалась от тяжелого вздоха.
И все-таки Лика чувствовала, что это - последнее, что она сама сейчас поставила точку, окончательную точку в их таких непростых, таких болезненных отношениях. И правильно, потому что ни на какие компромиссы она не готова. К тому же он ведь, наверное, уже и женат.
Кстати, так и оказалось. Через три дня Марина снова позвонила Лике и почти сразу сказала, что Артур уехал на следующий же день после их телефонного разговора и был очень расстроен.
- Марина, так он женат? - поинтересовалась Лика.
Марина помолчала, потом все-таки тихо выдавила:
- Да.
- Тогда я вообще не понимаю, зачем ему понадобилось мне звонить, - пожав плечами, отреагировала Лика.
- Думаю, там у него не все гладко, - только и нашлась, что ответить Марина. - Она - дочь какого-то богатенького дядечки, который дает Артуру деньги на постановки.
- То есть брак по расчету? - уточнила Лика. - Славно.
- Не сердись на него, - попросила Марина.
- Да о чем ты, Маришка? - совсем без злобы, без ехидства и даже без боли откликнулась Лика. - Я и не думаю сердиться. Я понимаю, что он всегда был мне чужим, не моим, понимаешь?
- Понимаю, - вздохнула сестра.
- Ну вот, - Лика тоже не удержалась от вздоха. - А теперь у меня другая жизнь, есть шанс и надежда, что я встречу наконец своего, то есть моего и только моего, которого не придется делить ни с его амбициями, ни с его выгодными невестами.
- И все же ты злишься, - осторожно заметила Марина.
- Нет, просто мне все еще чуточку больно, - призналась Лика. - Но это пройдет.
- Пройдет, - подтвердила сестра.
И Лика решила вовсе забыть об Артуре, что, конечно, было делом бессмысленным. Но кое-чего она все-таки сумела в этом достичь. Например, у нее перестало болезненно сжиматься сердце, когда она слышала его имя. Она больше не вспоминала о нем намеренно, потому что сказала себе, что это ее прошлое, которое не вернуть, да, если честно, то и не хочется возвращать. Ни к чему.
Лика побывала в небольшой церкви неподалеку от дома, и даже не единожды. И ей там понравилось. Понравился улыбчивый пожилой священник Николай, у которого она теперь исповедовалась. Затем написала длинные письма отцу Сергию и Павлуше. Почти перестала чувствовать стыд и боль за то, что случилось тогда с Максимом. Выговорившись, даже несмотря на то что Рита, не дослушав ее, уснула, Лика словно заново пережила еще раз все, что с ней происходило, и стала более спокойно к этому относиться. Все в прошлом. Нет, Лика не жалела, что вернулась.
Как-то Максим, подкараулив ее во дворе, стал просить прощения. Лика выслушала его отчаянный бред, его немыслимые самоистязания и ответила, что зла на него не держит, простила его почти сразу, но больше им лучше не встречаться. Пока. А уж заводить речь о каких-то более тесных отношениях и вообще не стоит.
- Лика, дай мне шанс! - просил он, и на мгновение она испугалась, что Максим бухнется на колени, и того, что почти с той же интонацией, почти теми же словами ее недавно просил Артур.
- Максим, - она глубоко вздохнула, - ты не правильно понял. Я могла бы, как ты выразился, дать тебе шанс, но… Как мы будем смотреть друг другу в глаза? Пытаться строить новые отношения на таком фундаменте? Мы можем сейчас и простить и понять, но забыть? Нет. Ни ты, ни я этого не забудем. И всякий раз, встречаясь глазами, будем вспоминать. Мы сможем быть счастливы при таком раскладе? Ответь мне, Макс, ответь честно, разве для нас сейчас это возможно?
Он тяжело вздохнул и отвел глаза.
- Наверное, ты права… - нехотя, через силу, признал Максим. - Такое очень трудно забыть… Я, - он глянул на нее с отчаянной тоской, - никогда не смогу простить себе, что потерял тебя!
- Брось, - она слегка коснулась его руки. - Ты потерял меня не сейчас. Ты потерял меня давно. Энджел нет, она осталась там, далеко. Исчезла шесть лет назад. Я теперь не Энджел, Максим. И не смогла бы ею стать даже при всем желании. У меня другое имя и другая жизнь. Я изменилась, выросла и стала другой. И ты тоже. Не мучайся понапрасну, пойми, нельзя жить прошлым, это неправильно. Поверь, уж я-то знаю… Прости сам себя.
- Но ты разрешишь мне хотя бы изредка звонить тебе? - с надеждой спросил он.
- Конечно, звони, - согласилась Лика.
На том и порешили.
Лика познакомилась с Ритиным мужем, Вадимом. Он ей понравился, и симпатия оказалась взаимной. В лице Вадима Лика обрела еще одного друга. Он был умница, начитанный, приятный собеседник, не лишенный, правда, довольноспецифического юмора. Такой интеллектуал, думала Лика, а занимается строительством коттеджей и бань. Хотя еще было совсем неизвестно, чем придется заниматься ей самой. У Вадима были приятные, как бы немного смазанные черты лица, он оказался необыкновенно обаятелен и носился и с Ритой, и с ее беременностью как с писаной торбой. Это было очень мило и даже, временами, забавно. Еще милее и забавнее было то, что, обычно такая самостоятельная и рассудительная Рита становилась маленькой девочкой, как только попадала в его поле зрения. Он ласково называл ее "зайчиком", и она от этого домашнего обращения буквально млела, только что не мурлыкала.
Сразу после возвращения Вадима Лика с Настей провели у них замечательный вечер. Отлично поужинали, слегка выпили, потом пели песни. Наконец, с горем пополам, собрались домой, несмотря на уговоры хозяев остаться. Было уже два часа ночи, когда подруги не спеша брели домой по ночному городу - от такси они отказались, сославшись на то, что дорога не такая уж дальняя, а им не мешает подышать воздухом. Их обогнали красные "Жигули" и вдруг резко затормозили, сдали назад.
- Началось, - сказала Настя.
Передняя дверца распахнулась, и Лика сначала услышала знакомый голос, а затем и увидела знакомое лицо:
- Привет, землячка! - Андрей пригласил: - Садитесь, подброшу.
- Кто это? - полюбопытствовала Настя.
- Один знакомый, - пояснила Лика. - Поедем, он, по-моему, славный парень.
Они сели в машину на заднее сиденье.
- Ну вот, видите, Лика, - оглянувшись, заметил парень, - Бог действительно троицу любит. Теперь уж вам не отвертеться.
- Да я, если честно, и не собиралась, - пожала она плечами. - Кстати, познакомьтесь, это моя подруга Настя. Андрей.
Он посмотрел на Настю, и от Лики не ускользнул его заинтересованный взгляд.
- Очень приятно, - искренне произнес Андрей и улыбнулся.
Настя мило заулыбалась в ответ.
- А вы, девушки, никак из гостей возвращаетесь? - Андрей снова повернулся к рулю, завел машину. - А как насчет еще одних гостей?
- Уж лучше вы к нам, - предложила Лика.
- А это возможно? В смысле удобно? Он бросил короткий взгляд через плечо.
- Вполне. Правда, Настя? Если ты, конечно, не возражаешь?
Настя не возражала, и довольно скоро компания расположилась на небольшой Ликиной кухоньке.
Андрей действительно оказался славным парнем. Он галантно ухаживал за обеими дамами, но при этом было явно заметно, что Настя приглянулась ему больше. О чем Лика, признаться, ничуть не жалела. Она даже загадала, по-детски, конечно, что, если у Насти все наладится, то, в конце концов, повезет и ей.
Случилось это три недели назад, в течение которых Настя с Андреем встречались, причем из ее разговоров и интересов как-то сразу заметно исчезли все прежние ухажеры и остался только Андрей.
- Знаешь, Анжелка, - призналась как-то Настя, сидя на той же кухоньке, - боюсь, я в него влюбилась. По-взрослому влюбилась, понимаешь?
- Понимаю, - улыбнулась Лика. - И не только понимаю, но и вижу это. Ты ведь даже изменилась, хотя времени прошло всего ничего…
- О, а у меня такое чувство, - доверительно сообщила Настя, - будто я знаю его по меньшей мере десять тысяч лет. Мне с ним очень легко и очень спокойно. И не хочется ничего. Оказывается, Анжелка, - Настя вздохнула и улыбнулась, - в душе я мещанка. Никогда о себе так не подумала бы, а вот появился Андрей, и хочется мне только одного - ждать его с работы дома, с пирогами и детьми. - Она засмеялась.
- Чем же это плохо? - удивилась Лика. - А как он?
- Боюсь, и ему этого хочется… - Настя помолчала, а потом сообщила: - Он сделал мне предложение. Вчера.
- Ну?! А ты?
- А я сказала, что подумаю… - Она снова вздохнула, на сей раз мечтательно. - Но, конечно, я уже все решила. Просто не сразу же ему об этом говорить!
- Не сразу, а когда? - Лика прищурилась.
- Ну… Неделька, другая… Шутка, конечно! - прервала сама себя Настя. - Сегодня и скажу.
И сказала.
Вообще, все действительно устраивалось, только вот с работой для Лики еще не было ясно. Она собралась было заняться серьезными поисками, но Вадим, как только приехал и узнал, в чем проблема, сказал, что у него есть знакомый парень, издатель, и пообещал с ним поговорить. Может быть, в его конторе найдется подходящая должность. Альтернатива, которая открывалась перед Ликой, в противном случае состояла из двух возможных вакансий, - секретаря или продавца. Она решила немного подождать. В данный момент у Вадима что-то там "горело", и ему, скорее всего, было просто не до нее.
Его звонок оказался полной неожиданностью. Быстро, командирским тоном, Вадим:
- Привет, Лика. Собирайся. Я дозвонился до моего приятеля, ну, помнишь, издателя? Я обещал, помнишь? - и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Через час он будет тебя ждать в "Садко". Знаешь это где? - И снова не дождался ответа. - Лика, извини, мне очень некогда. Просто я хотел сказать, что парень он занятой, времени у него так же мало, как у меня, нет, даже меньше, - коротко хохотнул Вадим. - Так что время он терять даром не любит. Пожалуйста, не подведи меня, не опаздывай. Я тебя ему описал, так что ты и тут, пожалуйста, меня не подведи. Вопросы есть? Если нет, я отключаюсь.
- Нет вопросов, - так же быстро отрапортовала Лика. - "Садко" я знаю. Спасибо, Вадим.
- Да не за что еще. Желаю удачи. Созвонимся после, ладно? Пока! - И Вадим отключился.
"Садко" - небольшой уютный ресторанчик, находился в центре города, но не на самой шумной улице. Должно быть, здесь действительно было удобно назначать деловые встречи "за ленчем", как это теперь называется. Лика пришла на пятнадцать минут раньше и выбрала столик вру, но почти напротив входа, так, чтобы видеть входящих. Заказала кофе и теперь сидела, нетерпеливо поглядывая на дверь.
Она очень нервничала. Лика не любила торопиться, а сегодня именно так и получилось. Поэтому не была уверена, что не подведет Вадима относительно своего внешнего вида, поскольку сборы прошли по-армейски, но зато теперь точно знала, что не подвела его, поскольку не опоздала. Не опоздать ей показалось важнее. И все же она достала из сумочки зеркальце, погляделась в него. Нет, вроде все в порядке. Макияж наложен по всем правилам, волосы, завитые в крупные локоны, лежат безукоризненно. Она убрала зеркальце и оглядела свою одежду - тонкий бледно-розовый шерстяной свитер с вырезом под горло, прямая бежевая замшевая юбка до колен, такого же оттенка замшевое полупальто, черные замшевые сапоги-чулки, поскольку на улице все явственнее чувствуется осень. Она закончила осмотр. Все в порядке и все же…
Все же Лика давно так не нервничала. А причина, скорее всего, была в снах, которые стали ей сниться в последнее время. В них рядом с ней постоянно присутствовал какой-то неясный мужчина, внешности которого она никак не могла запомнить. Помнила только, что у него синие глаза. И, как казалось Лике, он был странно похож на того человека, которого она однажды увидела тоже во сне давным-давно, лет восемь назад, когда еще девчонкой отважилась на Святках погадать, чтобы узнать своего суженого. На чем она тогда гадала? Ах, да, кажется, на стакане с водой и расческе. И ей действительно кто-то приснился в ту ночь, но запомнила она только синие глаза. Странно. И вот теперь…
Если бы сны были, скажем, неприличные, то она знала бы, как с ними бороться. Почаще ходила бы на исповедь, ведь всем известно, что ночные бесы-блудники больше всего ее боятся. Так нет же, самое большое, что во снах позволял себе этот мужчина - или Ликино сознание, а может, подсознание, - так это взять ее за руку. Но почему-то рядом с ним ей было хорошо. "Скорее всего, - решила она, - это потому, что я часто бываю в гостях у семейной Риты и смотрю много мелодрам".
Что греха таить, замуж ей хотелось. Как и Насте, тоже хотелось домашних пирогов, вечернего ожидания мужа с работы, хотелось нарожать детишек, построить настоящую крепкую семью. Лика подавила вздох. "Человек предполагает, - строго сказала она себе, - а Бог располагает. Не раскисай. Всему свое время. Если Богу угодно"…
Тут она взглянула на дверь и увидела вошедшего в зал мужчину. Лика замерла, глядя в его синие глаза, слушая бешеный стук своего сердца…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВАЛЕРКА
Валерка ненавидел похороны, как, между прочим, и подавляющее большинство людей. Запах свежей земли, черные одежды, вокруг многочисленные памятники и кресты наводили на него ужас. От одной мысли, что он находится среди стольких мертвых тел и сейчас еще одно - тело некогда близкого тебе человека - тоже будет зарыто и начнется долгий процесс его разложения, его пробирал озноб. Хотя вообще-то Валерка не считал себя трусом и не был им. Слишком многое пришлось ему повидать, во многих "заварушках" поучаствовать, так что ни вид крови, ни сама смерть его уже давно не пугали. Он смирился с тем, что человек в конце концов неизбежно умирает, - еще никому из простых смертных не удавалось избежать этой участи, но похороны…
Ему по-прежнему казалось, что пережить их - это свыше его сил, а поэтому всячески старался избегать в них участия с тех пор, как умерла его бабушка, которую в детстве он безмерно обожал и чуть ли не боготворил. "Сколько же лет прошло?" - спросил он себя, отводя глаза от гроба и могилы, стараясь больше глядеть в синее сентябрьское небо и на верхушки все еще зеленых деревьев.
Валерка прищурился, напрягая память. Восемь?.. Неужели восемь лет? Он покачал головой: "Как же быстро летит время"…
- Аминь! - голос священника, окончившего читать чин погребения, вывел его из задумчивости.
Валерка вздрогнул, вздохнул, перевел взгляд на покойницу. Ему показалось неестественным, что это распухшее тело, лежащее в гробу, - его родная мать. Неужели это лицо с синяками под глазами и заостренным носом ее?
Содрогаясь внутренне от отвращения, он подошел на негнущихся ногах к гробу и, закрыв глаза, задержав дыхание, едва прикоснулся губами к ее холодному лбу. Он почти ожидал, что она сейчас откроет глаза и посмотрит на него ненавидящим, мутным, всегда пьяным взглядом. Валерка сглотнул и отошел, не без интереса наблюдая, как гроб заколачивают, опускают в могилу. Затем равнодушно бросил на его крышку горсть земли и, не дожидаясь, когда могилу зароют, развернулся, пошел неспешной походкой к машине, оставленной за кладбищенской оградой.
У его матери и в лучшие-то времена друзей было немного, а в последние лет пятнадцать и вовсе никого не осталось. Так, собутыльники. Теперь Валерка со смешанным чувством жалости и отвращения разглядывал разношерстную компанию, собравшуюся на поминки. "Прямо-таки Парижский двор чудес! - подумал он, усмехнувшись. - Хотя… Разве я не мог оказаться в их компании? Быть одним из них? - спросил он себя. И ответил: - Мог". Не одари его Господь тем несгибаемым внутренним стержнем, который он постоянно чувствовал в себе всю свою сознательную жизнь, как знать, и он стал бы таким же. Предпосылки-то к тому имелись…
Видя, что компания никак не желает расходиться, Валерка решил, что пора подключать тяжелую артиллерию и отправлять все это войско восвояси. Он прошел на балкон, вынес оттуда непочатую коробку водки.
- Ну, друзья мои, - торжественно произнес Валерка, не удержавшись от улыбки. Глаза присутствующих радостно и удивленно округлились при виде бутылок. - Думаю, этого вам хватит, чтобы продолжить поминки где-нибудь в более непринужденной обстановке.
В ответ раздались одобряющие возгласы, довольные покрякивания, и "друзей" как корова языком слизнула. Валерка даже поразился тому, как оперативно, без толкучки, даже с вежливыми прощаниями они исчезли. Водку, разумеется, прихватили с собой. Остался только какой-то полупьяненький дедок с живописной бородавкой на носу и крепеньким брюшком, обтянутым хлопчатобумажной рубашкой и игриво выпирающим над чистенькими, однако уже повидавшими виды бежевыми брючками.
- А вы что же, папаша? - равнодушно поинтересовался Валерка. - Никак, дружбу с ними не водите? - он кивнул в направлении входной двери. - Или, может, водочку не уважаете?
- Я-то, сынок? - "папаше" явно польстило Валеркино обращение, и он решил не оставаться в долгу. - Как же водочку не уважаю? Очень даже… Да и всех их, - он стрельнул глазками в том же направлении, - очень даже знаю. Только вот… - он замялся, окидывая нерешительным взглядом внушительную Валеркину фигуру, которая, видимо, наводило на него что-то вроде благоговейного трепета. Однако, видя, что Валерка не собирается поддерживать разговор, набрался духу и выпалил: - Может, вместе помянем?
Валерка посмотрел на него более снисходительно, хотя еще мгновение назад собирался выпроводить, и вдруг передумал, пожалел старикашку, небрежно кивнул:
- Отчего же не помянуть? - Он сел за стол напротив дедка, отодвинул от себя пустые стаканы и тарелки, плеснул водки в две рюмки. - Как говорится, дело святое… Тебя как звать-то, папаша?