Обуреваемая новыми, незнакомыми ощущениями, она едва не задохнулась и не очень уверенно прижалась к нему, надеясь на передышку, но куда там… Он только крепче обнял ее и накинулся на ее губы еще яростнее.
– Как сладко, – выдохнул он. – Сладкий мед… Моя… Вся моя…
– Подождите, – произнесла она, встревожившись. – Отпустите меня.
Он тихо рассмеялся.
– Я никогда вас не отпущу. Теперь вы принадлежите мне… Или, во всяком случае, скоро будете. В темноте я возьму вас всю без остатка, вы сами для себя станете чужой…
Бушующее пламя чувств не помешало ей ощутить укол негодования. В ее планы не входило забыть себя ради какого-то мужчины. И он не имел права считать подобное само собой разумеющимся.
– Думаю, я все же оставлю себя самой себе, – смогла ответить она, хоть говорить было совсем не просто.
Ответом ей был раскат смеха. Силы оставили Венецию.
– Это вы сейчас так думаете, – прошептал он. – Но, когда станет темно и я прижму ваше обнаженное тело к своему, чтобы мы слились воедино, вот тогда вы станете моей, полностью моей. И возражений я не потерплю.
Не давая ей возможности ответить, он снова поцеловал ее, и на какое-то время чувственное удовольствие, нахлынувшее на нее, не оставило места для мыслей. Возникнут ли у нее когда-нибудь иные желания, кроме жажды снова отдаться подобным чувствам?
Но ее истинная сущность не будет предана. Она – сама интеллигентность, думающая личность и никогда не отдаст себя человеку, который не понимает этого.
– Нет, – выдохнула она, начиная вырываться. – Отпустите меня.
– Отпустить? Никогда.
– Ну уж нет!
Собрав все силы, она сумела освободиться ровно настолько, чтобы спрыгнуть с сиденья и броситься на противоположное.
Он ринулся было за ней, но вдруг замер, впившись в ее лицо изумленным взглядом. В его глазах читался немой вопрос.
С ужасом она поняла, что произошло. Он сорвал с нее фату, но, ослепленный пылкой страстью, даже не посмотрел ей в лицо. Он видел только ее губы, целовал их слишком исступленно, чтобы замечать что-либо иное.
Но сейчас все изменилось. Он узрел ее лицо, и обман открылся ему задолго до того, как она планировала.
– Какого черта? Что вы здесь делаете? – громогласно взревел он.
Все мысли в ее голове куда-то разом исчезли. В конце концов, что тут было говорить?
– Вы меня слышите, сударыня? Что вы делаете здесь в платье моей жены? И где моя жена? Что вы с ней сделали? Отвечайте!
Венеция посмотрела на него, пытаясь не выказать страха.
– Если вы имеете в виду мисс Венмор…
– Естественно, я имею в виду мисс Венмор. У меня, знаете ли, нет других жен.
– Ну… вообще-то есть, – осторожно произнесла она. – У вас есть я.
– Хватит говорить загадками. Где женщина, на которой я женился сегодня?
– Сидит прямо перед вами, – ответила она, начиная немного приходить в себя. – Это я была с вами в карете, в церкви, перед алтарем.
– А где мисс Венмор?
– Понятия не имею, – искренне призналась она. – Она выскользнула из дома, как только я ушла. Надеюсь, к этому времени она уже вышла за мужчину, которого любит.
Он какое-то время потрясенно смотрел на нее, будто не веря своим ушам, потом сказал резко:
– Начните с самого начала и расскажите все подробно.
– Мэри давно любит одного человека, но ее отец считает его недостаточно благородным для того, чтобы занять место его зятя. Потом ни с того ни с сего ей говорят, что она должна выйти за вас, она начинает метаться в поисках спасения и приходит ко мне.
– Я вижу, ни вам, ни ей почему-то не пришло в голову обратиться ко мне.
– Как мы могли? У вас указание от королевы, и я сомневаюсь, что вам хватило бы смелости ее ослушаться. Мэри даже угрожала убить себя, если бы ей пришлось выйти за вас.
– Проклятье, почему мне никто ничего не сказал? – сердито воскликнул граф.
– Потому что, если бы она это сделала, никто не стал бы ее слушать. И вам стоит знать, что она ждет ребенка от любимого мужчины. Как видите, она не могла выйти за вас.
– Очевидно, – отрывисто произнес он. – Но я все равно настаиваю на том, что вам нужно было сообщить обо всем мне. Я бы помог ей, а уж с королевой договорился бы.
– Рискуя навлечь на себя ее гнев?
Граф нахмурил брови.
– Я не такая тряпка, какой вы, кажется, меня вообразили, сударыня. Я бы просто сказал ее величеству, что прибыл слишком поздно и не смог помешать своей невесте сбежать с другим мужчиной. Даже императрица с этим ничего не поделала бы. Но вместо этого вы с мисс Венмор затеяли весь этот цирк и выставили меня дураком. Это возмутительно.
– Простите, – сказала она, – но Мэри хотела любой ценой избежать брака с вами.
– Спасибо!
Он явно очень рассердился.
"Наверное, – подумала Венеция, – в первый раз он встретил женщину, которую не прельщает мысль стать его женой. Но ничего, это пойдет ему на пользу".
– Вы хоть понимаете, что натворили? – выпалил он. – Теперь мы муж и жена. Связаны до конца дней.
– Возможно, что нет, – возразила она, тоже начиная выходить из себя. Венеция все больше склонялась к мысли, что чем раньше этот "брак" закончится, тем лучше. – В конце концов, я же назвалась чужим именем.
– Это не имеет значения.
– Можно попросить признать наш брак недействительным…
– Если вы думаете, что я позволю вам превратить меня в посмешище двух континентов, то вы очень ошибаетесь.
– Все равно вы им станете, когда все откроется, – в сердцах воскликнула она.
– Ничего не откроется. Через несколько минут мы будем в Портсмуте, где сядем на корабль и поплывем в Индию.
– А если я не хочу плыть в Индию?
– Вы несколько поздно решили об этом подумать. Теперь вы моя жена и будете делать то, что я скажу.
– И не подумаю.
На лице его появилась насмешливая улыбка.
– Позвольте напомнить, что всего несколько часов назад вы дали клятву любить и почитать меня. Я, может, и не знал, кто вы, но вам было прекрасно известно, кто я, когда вы давали эту клятву, поэтому я без сожалений потребую от вас быть верной своему слову.
– Вы и сами не хотите быть моим мужем, – выпалила она.
– Не хочу. Но еще больше я не хочу показаться смешным. Понимаете? Что, по-вашему, должно было произойти, когда я узнаю правду? Кстати, когда вы собирались мне рассказать?
– Когда корабль выйдет в море.
– Так значит, вы были готовы идти до конца? Почему же сейчас отказываетесь?
– Потому что я не знала, какой вы человек. Я думала, вы окажетесь… благоразумнее.
Вместо ответа он громко рассмеялся.
– Вы вообразили, что можете сыграть со мной такую шутку, выставить меня на осмеяние, а я спущу вам это с рук? Вы с ума сошли, что ли, когда до такого додумались?
– Наверное, да, – призналась она. – Но у нас еще есть время все исправить…
– Я уже сказал: я вас не отпускаю. Мы женаты и отправляемся в Индию. К тому времени, когда мы вернемся, никто вас не будет помнить иначе как графиней Маунтвуд. Надеюсь, вы постараетесь не опозорить этот титул.
– Как вы смеете?..
– Смею? Пока что ваше поведение дало мне повод серьезно усомниться в вашем воспитании. Ни одна из знакомых мне молодых женщин не способна на такие выходки и никогда в жизни не стала бы отдавать себя в руки человека, о котором ничего не знает. Вы теперь леди Маунтвуд и останетесь ею до конца своих дней.
– До конца своих дней, – повторила она замогильным голосом. – Интересно, как быстро он настанет?
– Все зависит от вас. Научитесь вести себя как скромная, послушная жена – и увидите, что жить со мной не так уж трудно. Но больше никаких розыгрышей. Я этого не потерплю.
– Вы разговариваете со мной как с рабыней, а не как с женой! – воскликнула она.
Граф пожал плечами.
– С точки зрения закона, разница не большая. Вы сами сделали себя моей собственностью, с которой я могу поступать, как мне заблагорассудится. Вы выбрали для себя это положение, не я, но отныне последнее слово будет за мной.
Глаза Венеции наполнились ужасом, когда ей открылся истинный смысл этих слов. Он сказал правду. Жена принадлежит мужу. У нее нет прав, кроме тех, которые он сам ей предоставит, да и они могут быть отменены в любое время. Почему она не подумала об этом раньше? Когда она размышляла над своим планом, лорд Маунтвуд был чем-то бесплотным, как призрак. Теперь же, когда ей пришлось столкнуться с действительностью, она поняла, что нужно спасаться.
А это требовало проявления твердости.
– Вы ошибаетесь, милорд, – с чувством произнесла она.
– Не нужно называть меня "милорд", – ответил он. – Хотя, конечно, это очень лестно и подразумевает определенное покорное отношение, приличествующее хорошей жене. Но, раз уж мы женаты, я разрешаю вам называть меня Айвеном.
– Раз уж мы не женаты, я буду называть вас "милорд". Даже если бы мы были женаты, я не стала бы подчиняться.
– Станете. И я буду настаивать на этом.
– Не выйдет!
– Вы так думаете? Я вижу, между нами назревает война, но победа будет за мной, потому что больше я ни с чем не намерен мириться. И, раз уж мы затронули эту тему, я хочу, чтобы вы уяснили раз и навсегда: в будущем вы не будете мне перечить. Вот что означает покорность, к слову. Объясняю я это потому, что у меня появилось ощущение, будто вам это еще не известно.
Тут Венеция допустила ошибку, поддалась чувствам.
– О, мне это известно. Я видела женщин, которые обожествляют своих глупых мужей и даже своего мнения не имеют…
– Превосходно! – радостно произнес он. – Значит, вы все-таки что-то понимаете. Вижу, мы с вами поладим.
– Не будем мы с вами ладить, – резко бросила она. – Потому что я не плыву с вами в Индию.
– Вот как?
– В Портсмуте я вас покину. Уверена, добиться признания этого брака недействительным не составит труда.
– Никакого признания не будет, – спокойным голосом промолвил он. – И вы плывете со мной в Индию.
Глаза Венеции вспыхнули, как два факела.
– И как вы собираетесь меня доставить на борт, милорд?
– О, затащу за волосы, если придется, – белозубо улыбаясь, ответил граф. – Или переброшу вас через плечо, как мешок картошки. Меня устраивает любой вариант.
– А я-то думала, вы не хотите быть посмешищем. Вы представляете, каким скандалом это обернется?
Граф, похоже, серьезно задумался над этими словами.
– А знаете, – наконец сказал он, – мне кажется, вы правы. Вариант с затаскиванием за волосы придется исключить.
– Хорошо, поэтому…
– Поэтому я применю другой способ.
Он говорил так спокойно, что она даже не поняла, что он задумал. Не давая ей времени опомниться, он быстро пересел к ней, обнял обеими руками и крепко прижал к себе, всматриваясь в ее лицо сверху вниз с непонятным ей выражением.
Она успела лишь пискнуть "Нет!", когда его рот опустился на ее губы, заглушив возражения, хотя внутри у нее все продолжало кричать от возмущения.
Но теперь она поняла, что ему не было дела до ее внутренних побуждений. Мысленно она могла отвергать его, но пока ее тело было в его руках, пока его уста накрывали ее губы, он мог делать с ней все, что хотел.
Она делалась его собственностью. Он так сказал. И теперь стало понятно, что он собирается к ней относиться как к своей собственности.
Мысли ее закружились, перемешались, но в душе она понимала, что истинная угроза исходит от ее собственных чувств, которые предательски норовили отозваться на посягательства этого ужасного человека, несмотря на негодование, которое он вызывал в ней.
Прикосновения его губ дарили порочное удовольствие, дразнили и побуждали к ответу. Ей хотелось прочувствовать эти прикосновения, хотелось отчаянно и со все нарастающей страстью, так, что она, не в силах совладать с этим стремлением, начала сама прижиматься губами к его рту, исследовать его, хотя движения эти породили в ней ощущение жгучего стыда.
Она должна сопротивляться ему. Должна! Но как ей было сопротивляться, если все ее естество тянулось к нему, жаждало ощутить его напор?
Он отклонился, чтобы посмотреть на нее, и пальцем очертил контур ее рта. Она чуть не задохнулась от мощной волны наслаждения, но все равно продолжала бороться.
– Отпустите… меня… – пробормотала она.
Граф прикоснулся кончиком пальца к тому месту у основания ее шеи, где учащенно пульсировала жилка.
– Нет, – просто сказал он. – Вы хотите меня так же сильно, как я хочу вас.
– Нет! – неистово закричала она.
– Уста ваши говорят одно, но тело – другое.
Он приложил губы к жилке, заставив Венецию шумно втянуть воздух и впиться в него пальцами. Она возненавидела его за то, что он так беспардонно заставил ее ощущать физическое удовольствие, и возненавидела себя еще больше за то, что не устояла, вот только это ничего не меняло. Сопротивляющийся разум утонул в чувственной волне.
Его поцелуи стали подниматься по шее, к подбородку, снова пошли на штурм рта, целеустремленно, угрожающе, притягательно – так, что у нее закружилась голова.
Она испугалась, что вот-вот может лишиться чувств, и напрягла все силы, чтобы не сомлеть, но его страсть была слишком напориста. Он ошеломил ее мужественностью, властностью, чувственностью, и во всем мире не осталось ничего, кроме него.
Какой-то отдаленный уголок ее сознания почувствовал, что поезд остановился и открылись двери. Потом она услышала голос графа:
– У жены обморок. Я понесу ее.
Венеция ощутила, что ее поднимают и выносят из поезда. Граф прошел несколько шагов с нею на руках и поднялся в экипаж.
Это было время для спасения, последний шанс сбежать. Однако ноги ее словно налились свинцом, а по всему телу разлилась жуткая усталость, точно ее отравили.
В некотором смысле так и было, только ядом послужила ее собственная сексуальность. Но этот страшный мужчина мгновенно почувствовал это и бессовестно использовал против нее, преодолев ее силу воли, которую она считала непоколебимой.
– К кораблю. Живо, – услышала она его голос. – Жене нужно как можно скорее лечь.
Экипаж пришел в движение. Венеция уже ощущала соленый морской воздух и слышала крики чаек. Еще несколько минут – и они окажутся на корабле, и тогда уже будет поздно.
Наконец экипаж резко остановился. Граф вышел, развернулся, взял ее на руки и вынес из экипажа, прижимая к груди.
– Отпустите меня, – в отчаянии зашептала она.
– Никогда, – просто ответил он и ступил на сходни.
Пока поднимались по лесенке, она посмотрела поверх его плеча на отдаляющуюся землю. Теперь уже слишком поздно. Спасения нет.
Снова раздался голос графа:
– Ее светлости нездоровится. Пожалуйста, проведите меня в ее каюту и отчаливайте поскорее.
Пока он нес ее вниз по каким-то лестницам, а потом по коридору, она слышала шум двигателей, готовых к отплытию.
Наконец капитан отворил двустворчатые двери.
– Это "королевский номер", милорд, – сказал он. – Надеюсь, ее светлость скоро поправится.
– Не сомневаюсь, – ответил граф. Внеся Венецию и уложив ее на кровать, он пояснил капитану: – Не выдержала свадебного волнения. Пожалуйста, оставьте нас наедине.
Только когда капитан ушел, граф отпустил ее.
– Наконец-то один со своею невестой, – с насмешливой интонацией произнес он.
– Как… вы… смеете!
– А почему бы мне не сметь? Перед нами весь мир, и у нас есть время насладиться обществом друг друга. Через несколько минут мы будем в море и начнется наш медовый месяц.
Глава 4
– Не могли бы вы держаться на расстоянии? – враждебным тоном произнесла Венеция.
Он пожал плечами, поднялся с кровати и встал между нею и дверью.
– Только не нужно глупостей.
Вдруг судно задрожало, послышалось глухое гудение двигателей, где-то мощно закрутились винты. Венеция почувствовала легкий толчок, и они поплыли.
Девушка откинула вуаль и подбежала к иллюминатору, за которым был виден отдаляющийся причал. Путешествие в Индию началось.
Она повернула окаменевшее лицо к своему похитителю и увидела, что тот взирает на нее с насмешливой улыбкой.
– Значит, теперь я ваша пленница? – промолвила она.
– Нет, вы моя жена.
– Есть ли разница?
– С удовольствием поговорю с вами на эту тему в другой раз.
– Неужели вам хочется иметь жену, которая вас ненавидит?
Он пожал плечами.
– Сударыня, ваши чувства трогают меня не больше, чем мои чувства трогали вас, когда вы задумывали эту выходку. Я ответил на ваш вопрос?
Венеция не нашлась что сказать. Он был прав.
– А теперь, – помолчав, продолжил он, – нам уже пора начинать вести себя как молодожены.
– Если вы думаете, что…
– Я думаю, что пришло время для маленького приятного ужина без посторонних глаз, – успокаивающим тоном произнес он. – Я чертовски голоден. Уверен, что и вы тоже.
– Я… Ужин?
– Естественно. А вы чего ждали?
– Ничего… Я проголодалась, – честно призналась она.
– Вот и славно. Предлагаю переодеться и после этого попросить подать ужин. К счастью, мой слуга еще сегодня утром сел на корабль и сейчас ждет у меня в каюте. Но вы, разумеется, не подумали взять с собой горничную?
– Я не могла брать с собой кого-то против желания.
– Понимаю. Вы справитесь сами?
– Разумеется, – сухо ответила она.
– Хорошо. Тогда я оставлю вас.
– У вас еще есть время меня отпустить, – произнесла она тоном, в котором теплилась надежда. – Мы можем пристать к берегу…
– Я не собираюсь делать ничего подобного. Запомните это раз и навсегда.
Граф направился к двери, но, не дойдя, остановился и обернулся.
– Вы бросили мне вызов, сударыня, и я вам покажу, какой ошибкой это было. Думаю, нас обоих ждет очень интересное будущее.
Он вышел до того, как она успела ответить.
Венеция принялась со злостью раскрывать сумки и чемоданы, начиная понимать, на какие неудобства обрекла себя, не взяв с собой горничную. Она всегда была самостоятельной и лучше многих дам могла о себе позаботиться, но сейчас помощь была бы очень кстати.
Посмотрев по сторонам, она признала, что "королевский номер" выглядел весьма впечатляюще. Здесь имелся туалетный столик и несколько кресел. Стены были украшены картинами, которые выглядели так, словно попали сюда прямиком из королевского дворца.
Кроме того, каюта располагала даже кабинетом с письменным столом и двумя ванными – одна для нее, а вторая примыкала к туалетной комнате графа, в которую можно было попасть из большой спальни.
Заглянув в туалетную, Венеция увидела одну узкую кровать. Потом она посмотрела на большую двуспальную кровать в своей комнате.
Это была кровать для молодоженов. А именно в этом качестве они здесь и находились, как граф напомнил ей.
Он вернулся в ее мысли: высокий, широкоплечий и, самое главное, красивый притягательной мужской красотой. Он был создан для того, чтобы быть любимым женщинами. Он притягивал их к себе именно тем, что знал: он может получить любую, какую захочет.