Венеция, не имевшая никакого опыта в таких материях, поняла все это инстинктивно. Ни одна женщина ни с чем не спутала бы сластолюбивый блеск глаз, который говорил: женщины нужны для того, чтобы доставлять удовольствие, и он будет пользоваться ими, когда у него возникнет такое желание.
Она догадалась, что до сих пор граф Маунтвуд не встречал отпора, еще ни разу не становился объектом насмешек женщины, и поэтому он так взъярился на нее.
Венеция догадывалась, что, случись им повстречаться при иных обстоятельствах, она, возможно, и не устояла бы перед обещанием неведомых удовольствий, которое сквозило в каждой черточке его лица. Она могла бы влюбиться в его самоуверенность властелина мира.
Но они встретились врагами, и теперь ей приходилось остерегаться именно того, чем он ее привлекал. Она не имела права сдаться, смягчиться или позволить ему приблизиться к себе хотя бы на дюйм.
Ни на дюйм.
По какой-то причине эта мысль заставила ее взгляд упасть на обручальное кольцо, украшенное огромным бриллиантом в окружении россыпи камней поменьше. Это было настоящее произведение искусства. Он отдавал его своей будущей жене, но не ей.
Медленно, уверенно она сняла его с пальца и положила в ящик туалетного столика.
Разобрав вещи, Венеция пошла в ванную и набрала воды. Лежа в ванне, ощущая обнаженным телом прохладу воды, она подумала о Мэри. Только бы у нее все было хорошо и она вышла за Дэвида…
В этой тихой маленькой комнатке было очень покойно, и Венеции хотелось все хорошенько обдумать, но она не могла оставаться здесь вечно. Рано или поздно ей все равно придется подняться и сразиться с врагом.
Доспехами для предстоящей битвы она избрала голубое платье – то самое, которое было на ней в первый вечер. Возможно, это был не самый лучший вариант, но все остальные платья сильно помялись. А это было уложено в чемодан в последнюю минуту и потому пострадало меньше всего.
Платье надеть на себя Венеция смогла, но неожиданно она столкнулась с непредвиденной трудностью. Без горничной застегнуть спинку не было возможности.
– О нет! – вскричала она, поворачиваясь и извиваясь в тщетных попытках достать до крючков.
В дверь постучали.
– Все хорошо?
– Нет, не все… То есть да, все хорошо, – крикнула она в ответ.
– Что-то не похоже.
– Просто у меня… небольшое затруднение, – процедила она, скрежеща зубами.
Венеция продолжала бороться с непослушным платьем, когда у нее за спиной раздалось:
– Позвольте помочь.
Резко развернувшись, она увидела, что граф вошел в комнату и смотрит на нее.
– Как вы смели войти, когда я…
– Не одеты? Ну и хорошо, что я вошел, иначе вы бы еще долго оставались в таком состоянии. К счастью, муж имеет право выполнять обязанности горничной для своей жены. Постойте спокойно, я застегну платье.
Щеки ее вспыхнули, но у нее не было выбора, кроме как стоять смирно, пока он застегивал крючки, причем так умело, что у нее невольно возникла мысль: как часто он это делал раньше? Очень часто, если то, что она слышала о нем, правда.
Закончив, граф отступил на шаг и окинул ее критическим взглядом.
– Милое платье, – произнес он. – Хоть и немодное. Вы его не в этом году купили?
– Нет, – с вызовом ответила она.
– Вам, как леди Маунтвуд, отныне придется соответствовать моде. Но ничего. Этот цвет прекрасно идет к вашим глазам. Какие украшения вы с ним наденете?
– Я как раз собиралась заглянуть в шкатулку.
Увидев стоящую на туалетном столике шкатулку, граф заглянул в нее и, похоже, не впечатлился.
– Пока это сойдет, – сказал он, доставая маленькое бриллиантовое ожерелье. – Но, как только появится возможность, нужно будет купить вам еще что-нибудь.
Его высокомерный тон заставил ее откликнуться:
– Меня вполне устраивает то, что у меня есть, спасибо.
– А меня не устраивает, и это главное.
Он резко замолчал, и Венеция увидела, что он смотрит на ее левую руку, на которой осталось только одно кольцо, венчальное.
– Обручальное кольцо вы выбросили за борт? – наконец произнес он обманчиво беззаботным тоном.
– Нет конечно. Оно здесь.
Она выдвинула ящик и показала.
– Я думаю, вам лучше его забрать, – сказала она, протягивая ему кольцо. – Я не могу его носить.
– Его лучше сохранить, – согласился он и забрал кольцо. – Теперь не шевелитесь: я надену на вас ожерелье.
Венеция удивилась. Она не думала, что он так спокойно воспримет отказ носить это кольцо. Но граф вел себя так, словно на этом вопрос был исчерпан. Она исполнила его указание: стояла, не шевелясь, пока он прилаживал ожерелье к ее шее, чувствовала мягкое скольжение его пальцев по коже. Она старалась никак не реагировать, но не могла удержать трепет, расходившийся по ее телу от этого нежного прикосновения. Ей понадобилось сосредоточиться и напрячь все внутренние силы, чтобы не задрожать от физического удовольствия. Но она скорее умерла бы, чем позволила ему узнать, какие чувства он в ней вызывает.
Вот только вполне может быть, что он и так это знал. Граф был опытным соблазнителем, умеющим вести себя с женщинами, и наверняка владел тысячей приемов и уловок, которыми мог разжечь страсть в любое нужное ему время.
"Ни на дюйм", – напомнила она себе.
– Ну вот, – наконец сказал он. – Это сойдет, пока я не куплю что-то более подходящее для вашего нынешнего положения. Но, я думаю, слуги уже готовы подавать ужин, идемте.
Он подставил ей локоть, она изящным жестом взялась за него, и они вместе перешли в соседнюю комнату, где уже был накрыт стол. Там же наготове стояли повариха с лакеем, улыбавшиеся только что поженившейся паре.
– Для первого семейного ужина молодых я приготовила кое-что особенное, – сказала повариха. – Надеюсь, вам понравится.
– Благодарю вас, – тут же отозвался граф. – Мы оба очень благодарны и с нетерпением ждем ваших угощений. Не так ли, дорогая?
– Да, – ответила она.
Лакей выдвинул стулья, и молодые муж и жена сели за небольшой стол друг напротив друга.
Все началось очень формально. Подали первое блюдо, было открыто вино, друг к другу они обращались сдержанно, с оглядкой на лакея.
Венеция, к своему изумлению, обнаружила, что голодна как волк. Перед выходом в церковь она лишь наскоро перекусила, и с тех пор у нее маковой росинки во рту не было.
Наконец граф подал лакею знак оставить их.
– Итак, – сказал он, когда они остались одни. – Теперь можно поговорить спокойно. Я по-прежнему слабо представляю, как вы все это провернули. Эти письма…
– Это я написала их. Отец Мэри принес домой из Виндзорского замка немного писчей бумаги, и я на ней написала письма вам, сэру Эдварду и капитану этого судна.
– Все от имени королевы?
– Разумеется.
– Поздравляю вас. Вы отлично все продумали. И провели нас всех. Вам бы стоило служить в дипломатическом корпусе.
– Если они там настолько просвещены, что принимают женщин, я обязательно туда устроюсь, – воодушевленно ответила Венеция.
– Вы соорудили сложную головоломку с идеально подогнанными частями. Если бы не непредвиденная случайность, я бы не догадался о подмене, пока мы не вышли в море.
– Это было самое важное, – сказала она. – Вы могли остановить церемонию, и разразился бы грандиозный скандал.
Он секунду смотрел на нее, потом сказал:
– Скандал – это наименьшее из того, что могло произойти.
– Устраивать такой брак было безумием, – негодующе воскликнула Венеция. – Я составила такое мнение, как только о нем услышала. Потом, узнав, чем это грозит Мэри, я почувствовала, что просто обязана ее спасти.
– А вы? Вы не задумывались о том, что будет с вами? – с любопытством глядя на нее, поинтересовался он.
– Вы не представляете, чего мне стоило выйти замуж таким необычным способом, – сказала ему Венеция. – Но мои родители умерли, и я сама себе хозяйка.
– Если женщина вообще может быть самой себе хозяйкой, – сухо прибавил он.
– Таких женщин много.
– Дело в том, что женщинам не нужно такими быть. Независимость противна природе женщины. Ей нужно мужское руководство, чтобы не натворить глупостей со своей свободой.
– Вряд ли я могла совершить бóльшую глупость, чем брак с вами, не находите? – едко вставила она.
– Именно. Рад, что вы это поняли. Значит, ваши родители умерли? Кем они были?
– Отец – Джеймс Байдон, сын сэра Элроя Байдона, что, я знаю, вас наверняка огорчит.
– Почему?
– Я внучка обычного баронета. Не чета вам.
– Я постараюсь сдержать огорчение. А мать?
– Ее отцом был виконт Девитон.
– Так у вас все же имеются родовитые родственники? Хорошо. Значит, не придется бросать вас за борт.
Произнес он это так спокойно, что она даже не поняла, серьезно он говорит или шутит. Потом она заметила блеск в его глазах. Это был холодный, даже циничный блеск, и все же за ним чувствовалось веселье.
– Удивительно, что вы собирались бросать меня за борт, – как ни в чем не бывало, проронила она. – Я думала, вы считаете, что я, как покорная, исполнительная жена, сама должна выпрыгнуть.
На мгновение он растерялся, потом поднял в ее сторону бокал со словами:
– Мне не приходило в голову, что вы собирались быть покорной и исполнительной. Какая приятная неожиданность.
– Рано радуетесь, – заметила она. – Я не говорила, что собираюсь такой становиться… Только то, что вы ждали этого.
– После того, как вы со мной поступили, думаю, это меньшее, чего я мог ожидать. Вы, кажется, подумали обо всем, – прибавил граф немного насмешливым тоном, – кроме меня и моих чувств.
– Мне как-то не пришло в голову беспокоиться о человеке, у которого есть всё, – парировала Венеция. – Высокий титул, благосклонность королевы. К тому же газетчики называют вас не иначе как "красавец граф Маунтвуд".
Он презрительно пожал плечами.
– Газетчики!
– Да, согласна, они зачастую преувеличивают, – искренне призналась Венеция. – Но, даже если посчитать вашу внешность заурядной, у вас и так достаточно преимуществ.
– Кроме права выбирать себе невесту.
– Для человека, который позволил королеве выбрать ему невесту, это просто абсурдное возражение. Честно говоря, не думала я, что мужчина может смириться с подобным, пусть даже со стороны королевы, и даже не попытается возражать. Это указывает на кротость характера, что, признаться, меня тревожит.
Венеция с удовольствием отметила про себя, что он на миг лишился дара речи.
– Могу заверить, сударыня, кротким я вам не покажусь.
– Рада это слышать. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы оказались одним из тех мужчин, которые строят из себя молодцов, но чуть что поджимают хвост.
– Вы хотите оскорбить меня? – вспыхнул он.
Вспышка эта указала ей на то, что, несмотря на внешнее благорасположение, он все еще держал в себе злобу, которая нет-нет да и вырывалась наружу.
Умная женщина постаралась бы умиротворить его, но Венеция, как видно, не была умной, потому что сказала:
– Если бы вы хорошенько подумали, вы бы поняли, что еще должны поблагодарить меня.
– Поблагодарить! Право слово, сударыня, интересный у вас взгляд на вещи. Поблагодарить вас за то, что вы меня обманули?
– За то, что я спасла вас от позора, – возразила она. – Как бы вы себя почувствовали, если бы в день свадьбы пришли домой к Мэри и обнаружили, что она сбежала? Или того хуже: явились бы в церковь и там на глазах у всех гостей битый час дожидались бы невесту у алтаря, а она так и не пришла бы?
По тени недовольства на его лице Венеция поняла, что этот аргумент задел его.
– Что бы вы делали тогда? – спросила она. – Я, кажется, догадываюсь. Вы бы ее заставили, верно? Притащили к алтарю за волосы, ведь вы именно так обращаетесь с женщинами, которые не склоняются перед вашим величием.
– Не говорите глупостей! – прорычал он. – Ничего подобного я не стал бы делать.
– В самом деле? Это вы припасли исключительно для меня, да?
– Я хочу сказать, что не стал бы ее заставлять выходить за меня.
– Вам бы не пришлось. Это сделали бы ее родители, если бы я не вмешалась. Мэри носит ребенка другого мужчины. Возможно, это сын. Понравилась бы вам такая новость после свадьбы?
– Нет, – процедил он и сел, сердито насупившись.
Венеции подумалось, что она еще никогда не видала лица столь сурового и грозного.
– В таком случае, возможно, мой поступок не так ужасен? – спросила она.
– Сейчас вы захотите, чтобы я вам сказал спасибо, – буркнул он.
– Не нужно меня благодарить, – возразила Венеция. – Я это сделала ради Мэри. Я хочу, чтобы она была счастлива с тем мужчиной, которого любит. И вообще, мне кажется, что только так можно стать по-настоящему счастливой.
– А как же ваше счастье? – спросил он. – Вы вышли за нелюбимого мужчину.
Поразмыслив, она решила поддразнить его.
– Когда девушка превращается в двадцатичетырехлетнюю старую деву, ей нужно прекращать витать в облаках и брать то, что есть.
Граф неожиданно рассмеялся.
– И вы решили довольствоваться мною.
– Нет, я решила отправиться в путешествие. Пожалуй, больше всего на меня повлияло то, что вы собирались плыть в Индию. Если уж мне не дано любить, так хотя бы попаду в приключение.
– Вам этого хочется?
– Понимаете, женщины так мало видят необычного. Вы же не думаете, что я пропустила бы такую возможность?
Он воззрился на нее. Ничего подобного от юных леди ему еще не доводилось слышать.
– Полагаю, – наконец заговорила она, – теперь я могу спросить у вас, зачем вы плывете в Индию и чем вы собираетесь там заниматься.
– Мы сойдем на берег в Бомбее. К счастью, туда уже не так долго плыть, как когда-то. Раньше приходилось огибать Африканский Рог, но теперь можно пересечь Средиземное море, доплыть до Египта и через Суэцкий канал попасть в Красное море.
– А в Бомбее чем мы будем заниматься?
– Сядем на поезд до Калькутты, где несколько дней погостим у вице-короля.
– У вице-короля! – ахнула Венеция.
Вице-король Индии являлся представителем королевы Виктории, которая провозгласила себя императрицей Индии два года назад. Нынешним вице-королем был лорд Литтон, он жил в Калькутте в роскошном дворце Радж Бхаван, откуда и правил своей вотчиной.
И она там побывает!
– Главным образом я еду туда потому, что ее величеству нужен отчет о том, как обстоят дела на северо-западной границе, – продолжил граф.
– Северо-западная граница! – в восторге воскликнула она. – Чудесно!
Он со странным выражением лица посмотрел на нее и спросил:
– Что вам известно о границе?
– То же, что и всем. Неприятности доставляют русские, которые намерены рано или поздно завоевать Индию и отобрать ее у нас.
– Пока я жив, у них это не получится! – с большим убеждением заявил граф. – Ее величество намерена сохранить Индию в составе империи. А что касается "всех", то тут я не уверен, что многим это известно. Тем более – дамам.
Венеция всплеснула руками.
– Как можно не увлечься Большой игрой! – воодушевленно воскликнула она. – Я несколько лет читаю об этом, это самое чудесное, самое захватывающее приключение.
– И что же такое, по-вашему, эта Большая игра? – с сарказмом в голосе поинтересовался он.
– Это битва между англичанами и русскими, которые хотят взять под свою власть страны между Индией и Россией: Афганистан, Туркестан, Тибет, Монголию, до самых границ Индии, а то и саму Индию. На границе уже стоят войска, но есть еще разные исследователи и археологи, которые на самом деле – шпионы, постоянно передающие сведения.
– И только потому, что какой-то заблудший романтик придумал название "Большая игра", это кажется вам забавным?
– Ну, это же интереснее, чем сидеть дома с шитьем, – едко ответила она.
Граф усмехнулся.
– К тому же, – добавила она, – я бы не стала называть заблудшим романтиком капитана Коннолли – человека, который умер за свои убеждения.
– Капитан Коннолли, – повторил он, с уважением посмотрев на нее. – Вы и впрямь много читали об этом. Наверное, одна женщина из миллиона знает это имя.
– Папа однажды встречался с человеком, который лично был с ним знаком, – произнесла она почти благоговейным тоном.
Капитан Артур Коннолли – один из "исследователей", упомянутых Венецией ранее, – был пленен эмиром Бухары. Эмир обвинил его в шпионаже в пользу Британской империи, что, вероятно, соответствовало действительности, заставил его выкопать собственную могилу, после чего обезглавил.
Случилось это почти сорок лет назад, но имя его не забылось, особенно в военных и дипломатических кругах, потому что именно он придумал выражение "Большая игра" и сыграл в эту игру до конца.
– И мы сыграем в Большую игру, – с придыханием вымолвила Венеция.
– Ни во что мы играть не будем! – вскричал он. – Я совершу поездку с инспекцией, а вы будете спокойно дожидаться меня в Калькутте, в доме вице-короля.
Она скорчила гримаску.
– Только не спокойно.
– Да, я думаю, вы в своей жизни ничего не делаете спокойно.
– Но ведь это опасно, – возразила она. – А вдруг вы не вернетесь?
– Если я не вернусь, вы станете богатой вдовой и все будут говорить о том, как вам повезло, – ядовитым тоном произнес он.
Она улыбнулась, но ничего не ответила на этот укол.
– Мне кажется, – медленно проговорил он, – мы оба обманулись в своих ожиданиях относительно друг друга. Я даже не знал, что существуют такие женщины, как вы.
– Значит, вы знаете слишком мало женщин, – ответила она.
– Вздор, – тут же возразил он. – Опыт общения с женщинами у меня…
Граф спохватился, сообразив, увы, слишком поздно, в какую ловушку слепо угодил, и замолчал.
Когда он посмотрел на Венецию, во взгляде его она увидела нечто похожее на уважение.
Глава 5
Лакей вернулся с шампанским, и они выпили за здоровье друг друга.
В последовавшей тишине Венеция заметила, что новоиспеченный муж пристально всматривается в нее. Время было позднее, и вдруг она отчего-то опустила глаза.
– Итак, сударыня? – промолвил он.
– Может быть, пройдемся по палубе? – предложила она. – Мне бы хотелось посмотреть на море.
– Вы правы, – сказал он. – Пожалуй, нам стоит показаться вдвоем на людях. Мы должны вести себя как молодожены.
Подав ей руку, он вывел ее из каюты, и они поднялись на верхнюю палубу. Как он и предсказывал, их появление вызвало немалый интерес у остальных пассажиров.
Ночь раскинулась вокруг них бархатной мглой, тревожимой лишь огнями судна, звездами да яркой полной луной.
Венеция подумала, что если бы она вышла замуж по любви, то это была бы идеальная романтическая брачная ночь. Куда она ни смотрела, повсюду ее взгляд натыкался на членов экипажа, которые держались на почтительном расстоянии и улыбались, словно говоря: влюбленного весь мир любит.
Но они не были влюблены, и Венеция почувствовала, что нужно найти какую-нибудь нейтральную тему для разговора.
– У нас изумительный корабль, – наконец сказала она.