Она посмотрела на начинающих регбистов, вывалявшихся в грязи с головы до ног, - сейчас на поле был относительный игровой порядок - и, глубоко вздохнув, сказала:
- Меня не интересуют романы. Калейдоскоп меняющих друг друга отцов может плохо отразиться на Нике.
Патрик опустил глаза. Кейт чувствовала, что он быстро перебирает в уме различные варианты.
- Я не предлагал тебе роман, - сказал он минуту спустя. - Пока я думаю лишь о том, что для начала мы могли бы постараться снова узнать друг друга.
Кейт смутилась, поняв свою ошибку.
- Патрик…
- Я не жду от тебя никаких обещаний или обязательств. Но ты можешь не сомневаться, что я отношусь к этому очень серьезно.
Кейт, в которую эти слова вселили надежду, отвернулась, чтобы он не заметил ее состояния. Тренер выкрикнул что-то, и все захлопали. Ник оглянулся и просиял, увидев мать, - или это он увидел Патрика? - и побежал к воротам на другом конце поля.
- Кейт, - клянусь тебе, я кое-чему научился за эти семь лет, - медленно, взвешивая каждое слово, заговорил Патрик. - Я больше тебя никогда не оставлю.
- Ты и не покидал меня, - возразила она. - Это я ушла от тебя.
- Конечно же я оставил тебя! - стоял на своем Патрик. - Разбив мне сердце, ты задела мою гордость, и я не смог простить тебе этого. - Тон Патрика был ровным, но Кейт знала, что это спокойствие показное. - Кейт, мы можем попробовать начать все сначала?
Неподдельная искренность, звучавшая в его словах, пошатнула возведенные ею защитные барьеры. Искушение было слишком велико, чтобы Кейт могла противостоять этому сверкающему пленительному соблазну, который окутывал ее разум волшебной паутиной. Воспоминания о семилетней давности обольщении - таком прекрасном и дорогом для нее - держали ее в плену постоянно. Она должна уйти от них, оставить их в прошлом, там, где им самое место.
Когда Кейт впервые взяла Ника на руки, она дала себе обещание, что всегда будет ставить его благополучие выше своего, и в ту минуту не подозревала, каким трудным окажется первое настоящее испытание этой клятвы.
- Я думаю, можем, - осторожно ответила она и сразу почувствовала неизбежность этого шага, как будто так было предопределено самой судьбой.
- Ты не пожалеешь об этом, - заверил Патрик. - И Ник тоже.
Словно издалека услышала она свисток, после которого обе команды прокричали приветствия друг другу и судье. Игра закончилась. Ник, на чумазом от грязи лице которого светилась улыбка, подбежал к матери.
- Здравствуйте, мистер Садерленд! - крикнул он, возбужденный игрой и выпавшей на его долю славой. - Вы видели, как я забил гол? Я сначала побежал не туда, но потом услышал, как закричала мама, и повернул в другую сторону!
Ник даже подпрыгивал от избытка чувств. Патрик поздравил его, и Кейт поняла, что уже поздно идти на попятный: молчанием она уже как бы подтвердила свое согласие на предложение Патрика предпринять новую попытку сблизиться.
Патрик выразил желание отвезти их домой на своей машине.
- Ник весь в грязи, так что мы лучше пойдем пешком, - поблагодарив, отказалась Кейт.
- Это всего-навсего машина, - медленно сказал Патрик, глядя ей прямо в глаза.
Кейт с сомнением посмотрела на дорогой темно-серый сверкающий автомобиль.
- Ну, если ты не боишься…
- Я не боюсь, - спокойно подтвердил он.
Когда они забрались в салон, Патрик проверил, пристегнулись ли пассажиры ремнями безопасности, и только тогда завел двигатель. Ник с довольной ухмылкой на лице высунулся из окна и помахал своим друзьям.
Когда они подъехали к дому, Кейт впервые заметила, до чего он маленький и неказистый. Вздохнув украдкой, она расправила плечи и открыла дверь. На них пахнуло сырым прохладным воздухом. Солнце ушло, и в комнатах было мрачно, промозгло и неуютно. Мне все равно, я не стыжусь своего жилища, с вызовом подумала молодая женщина.
- Ник, быстро в ванну и не забудь отскоблить свои черные ноги, - распорядилась она. - Патрик, что ты будешь - чай или кофе?
- Чай. Я могу сам приготовить. - Увидев удивление Кейт, он с улыбкой пояснил: - Я подумал, что тебе надо приготовить ванну для Ника, достать чистую одежду…
- Ник вполне способен сам приготовить себе ванну, и он знает, где лежит его одежда. У тебя была няня в детстве?
Патрика вопрос явно озадачил.
Иногда, когда Ник хмурился, он был очень похож на Патрика, когда тот сводил брови на переносице. Кейт подумала, что весьма прозорливо дала сыну второе имя Патрик.
Но с прошлым покончено, теперь она жила в настоящем, которое вдруг стало пугающим и волнующим. Оно предлагало ей шанс стать счастливой, если только она сможет дотянуться до этого счастья.
- У меня была няня, пока меня не отослали в пансион, - ответил Патрик, следя за передвижениями Кейт по небольшой кухоньке.
- Сколько тебе было лет?
- Семь. - Патрик почувствовал ее невысказанное возмущение и поспешил оправдать своих родителей: - Отец и мать много ездили. Я, конечно, скучал по ним и по няне, но мне нравилось в пансионе.
- Ты забрал с собой плюшевого медвежонка?
Патрик засмеялся.
- Да. Все дети привезли с собой игрушки. Но пансион, разумеется, не лучшая альтернатива для ребенка. Детям ничто не может заменить любящую семью. Мои дети будут жить дома, и я буду уезжать лишь в случае крайней необходимости.
Что он пытается этим сказать? - подумала Кейт, но тут же решила, что не следует искать скрытый смысл в каждой его фразе. Услышав доносящийся из ванной шум льющейся воды, она заметила:
- Детям нужны родители.
У Кейт мелькнула мысль, что Патрик может расценить ее слова как признание в том, что Нику не хватает отца. Что касается лично его, то он слишком занят, чтобы взять на себя эту роль. Он не сможет часто приезжать в Вангарей.
Может, оно и к лучшему, размышляла Кейт, насыпая заварку в фарфоровый чайник. Предложение Патрика начать новую жизнь соблазнительно, конечно, однако что он под этим имел в виду?
- Дети действительно нуждаются в родителях, - согласился с ней Патрик, но в его утверждении прозвучала двусмысленность. Кейт показалось, что он все-таки продолжает считать Ника своим сыном. - Или в тех, кто их заменит. - Ты говорила, что не отдала Ника на воспитание, потому что сама выросла без родителей. Я не знал, что ты была несчастна в семье дяди и тети.
- Я не была несчастной, - поправила его Кейт. - Они были не виноваты в том, что я чувствовала себя у них не совсем как дома. Такое может случиться в любой семье - человек нередко чувствует себя чужим среди своих.
- Но при этом знает свое место, - подхватил Патрик. - Ты всегда напоминала мне газель, попавшую в стадо коров. Твои родственники были приятными и добрыми людьми, но любому бросалось в глаза, что ты сделана из другого теста - утонченная, маленькая, загадочная фея.
- Они не были стадом коров! - с обидой возразила Кейт. - И они очень хорошо относились ко мне. Я люблю их и поддерживаю с ними добрые отношения.
Шум воды в ванной прекратился, и в наступившей тишине вдруг раздался громкий всплеск. Кейт поморщилась: Ник слишком возбужден и теперь, конечно, зальет в ванной пол и стены!
- Ник, прекрати сейчас же! - прикрикнула она.
- Хорошо! - весело отозвался шалун, ничуть не испугавшись строгого голоса матери.
Когда появился наспех вымывшийся и одетый Ник, Кейт с Патриком уже сидели в маленькой гостиной, точнее, в углу, отведенном под нее в помещении, в котором также находились кухня и альков, служащий столовой. Кейт посмотрела на сына, и ее сердце болезненно сжалось. Мальчик старательно зачесал волосы назад и надел джинсы и футболку, которые она купила ему в Австралии. Он даже - вот чудо из чудес! - без напоминаний почистил зубы: от него шел легкий запах ментола.
И все это ради Патрика!
- Ссадин много? - спросила Кейт, освобождая мальчику место на скамье рядом с собой.
- На коленке только. Но мне не больно, я приклеил на это место пластырь. - Он посмотрел на Патрика и застенчиво улыбнулся. - Я сегодня в первый раз выиграл.
- И у тебя получилось здорово! - похвалил Патрик.
- А вы играли в регби, когда вам было столько же лет, сколько мне?
- Играл. Но я не был форвардом, потому что не умел бегать так быстро, как ты.
Кейт дала Нику стакан минеральной воды и крекер с сыром. Патрик завел разговор о футболе, и она расслабилась.
Длинные ноги гостя занимали почти все свободное пространство, и Кейт снова поразилась, насколько крохотный у нее домик. Бедность обстановки скрашивали стоявшие на столе ярко-желтые хризантемы. Какой-никакой, а это ее дом, и они с Ником чувствуют себя здесь счастливыми.
Кейт обуревали чувства, которые нельзя назвать недовольством или завистью. Ее терзало беспокойство, замешанное на врожденной осторожности. Но через эти вполне понятные эмоции медленно и настойчиво пробивал себе дорогу голод. Голод, который мог утолить только мужчина. Кейт хорошо знала это ощущение. Ей казалось, что оно уже давно умерло, но, стоило Патрику снова появиться в ее жизни, как оно, словно Феникс из пепла, возродилось.
Слушая разговор Патрика с Ником, Кейт задавалась вопросом, сможет ли выстоять, если ее возродившаяся любовь снова потерпит крах?
Смогу, ведь я всегда находила в себе силы справляться с трудностями, которые вставали у меня на пути. Но, с другой стороны, зачем напрашиваться на них?
Ее размышления прервал Ник, заявивший:
- Мы можем пойти пообедать на пристань. Мам, помнишь, мы видели несколько кафе там, когда ходили смотреть на корабли? - Ник снова повернулся к Патрику. - Маме понравился пароход из Сиэтла, а мне корабль из Гамбурга!
Патрик бросил взгляд на Кейт, в его глазах плясали веселые огоньки.
- Я подумал, что мы могли бы пообедать где-нибудь.
Вот мой последний шанс сказать Патрику "нет", заставить его уйти из нашей с Ником жизни, подумала Кейт. Она посмотрела на счастливое лицо сына и поняла, что не сможет воспользоваться этим шансом. Если она снова убежит от Патрика, то уже никогда не простит себе этого.
- Великолепная идея, - натянуто улыбнулась Кейт, постаравшись скрыть смятение. - Мне придется переодеться во что-то более приличное.
Патрик прошелся оценивающим взглядом по ее фигурке. Зеленая кофта и джинсы - старенькие, но хорошего качества - очень шли ей. Кейт чувствовала, как его глаза бесстыдно раздевают и ласкают ее. К ее ужасу, соски ее грудей напряглись и проступили через мягкую ткань джерси.
- Ты и так прекрасно выглядишь, - тихо сказал Патрик. - Пойдемте.
Ник перевел взгляд с одного на другого и громко спросил:
- Мама, ты хочешь, чтобы я тоже переоделся?
- Нет, на тебе и так самое лучшее, что у тебя есть.
Идя к двери за матерью с сыном, Патрик иронично заметил:
- Собственник.
- А что это? - обернулся Ник.
- Это ты, - улыбнулся Патрик малышу. Ник, как уже было не раз, вернул улыбку.
Патрик открыл дверь и посторонился, пропуская Кейт вперед. Ник сделал то же самое. У Кейт сжалось сердце: если Патрик передумает и испарится без следа, тем самым он нанесет мальчику страшную душевную травму. Ведь Ник уже сейчас смотрит ему в рот, ловит каждое слово, копирует все жесты, поступки…
Идя по дорожке к машине Патрика, Кейт с беспокойством думала о том, что они с Ником прожили вдвоем слишком долго и появление в их спаянной семье третьего человека может внести существенные коррективы в ее отношения с сыном.
7
- Мне понятно, почему ты согласилась пойти сюда, - ты всегда любила море, - сказал Патрик, когда они шли от парковки к бухте. - Все это построено недавно? - спросил он, оглядываясь.
- Да. Ты часто бывал в Вангарее? - Кейт было больно сознавать, что Патрик приезжал сюда, а она об этом не знала.
- Бываю периодически, по делу, - бросил он, продолжая осматривать новые здания. - Городские власти здорово здесь поработали.
Действительно, бухта с ее пешеходными дорожками и растительностью, с магазинами и ресторанами, с музеями часов и морских рыб превратилась в оживленный, процветающий уголок.
- Мама любит пароходы, - сообщил Ник, глядя на красивый белый шлюп, напоминающий цаплю в грациозном полете.
Пароходы, особенно яхты, - большие, с изящными изгибами линий, олицетворяющие путешествия и свободу, - всегда будоражили воображение Кейт. Жизнь это выбор возможностей, которые можно принять или отвергнуть. Отказавшись от аборта, Кейт сознавала, что ей придется от многого отказаться ради ребенка, но она ни разу не пожалела о своем выборе.
- Ты прав, - мягко произнес Патрик. Он понимал тоску Кейт о свободе, которая была ограничена для нее ответственностью за сына.
- Я хочу есть! - объявил Ник.
- Тогда давайте зайдем в то кафе, - предложила Кейт, указывая на приземистое здание. - Пока на улице тепло и безветренно, мы сможем пообедать на свежем воздухе.
Шагая рядом с Патриком по залитому солнечным светом тротуару, она вдруг снова почувствовала себя страшно одинокой. У них с Пиком не было недостатка в друзьях, но, когда Кейт задумывалась о своей жизни, у нее возникало ощущение, что последние семь лет она прожила во мраке одиночества.
Патрик вытащил ее на солнце, но она боялась, что яркие лучи высветят то, что она так долго скрывала, и тем самым разрушат ее налаженную размеренную жизнь.
- Что бы ты хотела на обед? - спросил Патрик.
- Сандвич, - ответила Кейт, у которой напрочь пропал аппетит. - И чашку кофе.
- Ник?
- А мы можем зайти внутрь и посмотреть, что там? - спросил мальчик.
- Конечно, можем, - улыбнулся Патрик. - Ты пойдешь с нами, Кейт?
- Нет, я останусь здесь. - Голос ее прозвучал странно - слабо и отдаленно, словно из Кейт выкачали все эмоции и силы.
Патрик окинул ее долгим взглядом и вошел с Ником в кафе. Солнце начало припекать. Кейт встала, раскрыла зонт, укрепленный над столом, и, снова опустившись на стул, задумчиво уставилась в морскую даль.
- Ты выглядишь грустной, - шепнул ей на ухо вернувшийся Патрик.
Кейт вздрогнула. Ник, довольный собой и жизнью, смотрел на нее с улыбкой. На лице Патрика трудно было прочесть что-либо определенное.
- Так, разные мысли бродят в голове…
- Да-а, вот они-то мне всегда были недоступны, - заметил Патрик. - Ты была веселым грациозным созданием, но я никогда не знал, что ты чувствуешь. Ты стала еще красивее, хотя смеешься гораздо реже, но твои зелено-голубые глаза по-прежнему надежно прячут твои мысли. - Патрик посмотрел на Ника, который с наслаждением пил лимонную воду. - Чего не скажешь про него.
- Вряд ли меня можно назвать задумчивой, это вызывает ассоциации с чем-то слабым, безвольным.
- Да, в слабости тебя упрекнуть никак нельзя. Ты крепкая как сталь.
- Надеюсь.
- В тебе и раньше чувствовалась сконцентрированная опасная сила, которая и предостерегала, и соблазняла меня, - добавил Патрик.
Его слова возбуждали Кейт, кружили голову. Хватаясь за реальность, как утопающий за соломинку, она отрезала:
- Я была глупой девчонкой, ничего собой не представляющей. И не говори мне, что твоя мама не убеждала тебя в том же.
- Моя мать придерживалась старых традиций в отношении сословий, так уж ее воспитали. Отец тоже делил всех на простолюдинов и аристократов, хотя и никогда не забывал, что его предки занимались фермерством. Я не был снобом.
- Не был, - согласилась Кейт.
- Они тебя очень доставали? - сочувственно спросил он после минутного молчания.
Черт бы тебя побрал! Тебя и твои вопросы! Кейт посмотрела на Ника, уплетающего за обе щеки кусок торта, и уклончиво ответила:
- Я не могу винить твоих родителей. Глупо делать вид, что в Новой Зеландии не существует сословных барьеров.
- Но между нами их не было и нет.
Кейт промолчала.
- Что они говорили тебе?
- Твоя мать была обеспокоена. Она сказала, что мы не подходим друг другу. Но я и сама об этом знала, - невесело улыбнувшись, закончила Кейт.
Патрика, как и ее, смущало присутствие Ника.
- Мама ошибалась. И ты тоже. Наши чувства все еще с нами. Когда мы вместе, мы оба слышим все ту же волшебную песнь сирены.
- Ты романтик, - с наигранной легкостью заметила Кейт. - Жаль, что я не знала об этом.
- И хорошо, что не знала, - с улыбкой ответил Патрик. - Ты и так перевернула всю мою жизнь. - Не сделав паузы, он перешел к разговору, который обычно завязывается между людьми, долго не видевшими друг друга: - Твои кузины, наверное, уже все замужем?
- Да, и у них даже есть дети. Я часто общаюсь с семьей Джулии, у них фруктовый сад в Керикери.
- У моей тети Барбары, матери Шона, тоже. Она хотела приобрести страусовую ферму, но мне удалось убедить ее, что это не самое лучшее вложение денег.
Из его слов Кейт заключила, что Патрик сейчас управляет трастовым фондом, который Черный Пэт основал для своей дочери Барбары, вернее, тем, что от него осталось. Муж Барбары, привлекательный, но слабовольный человек, растратил большую часть средств, приняв подряд несколько решений, которые имели катастрофические финансовые последствия для фонда.
Кейт взглянула на сына и ахнула:
- Дорогой мой, может, уже достаточно?!
- Там есть еще одно пирожное… - Ник с надеждой посмотрел на Патрика, почуяв в нем союзника.
- Это должна решить твоя мама, - смеясь, открестился тот.
Кейт была согласна на все, лишь бы видеть Патрика смеющимся. Ей нравился его смех, но с тех пор, как они встретились снова, он больше хмурился.
- Ладно, разрешаю, - смилостивилась она. - Сегодня все-таки особый день - ты забил гол.
- А можно, я буду получать за каждый гол по пирожному?
- Это уж слишком. Если ты за одну игру забьешь десять голов, то десять пирожных ты не получишь.
- Успокойся, - благодушно прожурчал Патрик, прочитав ее мысли, - сезон регби скоро закончится.
Когда они с Ником ушли за пирожным, Кейт закрыла глаза и испустила вздох облегчения. Душевная травма, нанесенная трусливым мстительным Шоном, давно зарубцевалась, но имя этого негодяя, тем более в устах Патрика, до сих пор вызывало у Кейт гнев и панический ужас. Что еще выкинул этот подонок, если даже родственники перестали с ним общаться? Строго говоря, Кейт это особенно не интересовало, главное, чтобы так оставалось и дальше: не имея связи с родными, Шон не узнает, что у него есть сын. Гораздо больше ее волновал вопрос, как Патрик будет относиться к Нику, если узнает, кто отец мальчика?
Патрик, без сомнения, презирал своего двоюродного брата, а Шон, хотя и любил пошуметь, всегда побаивался кузена.
В тот злополучный день в Татамоа, когда летние каникулы Кейт уже заканчивались, на одной из вечеринок Шон оттеснил ее в угол и попытался поцеловать. Взбешенная такой наглостью, Кейт нанесла ему удар в солнечное сплетение, Шон согнулся пополам, хватая ртом воздух. В этот момент появился Патрик и, схватив кузена за шиворот, отбросил в сторону. Увидев искаженное яростью лицо своего возлюбленного, Кейт испугалась, что он убьет Шона.