По стилю скорее флорентийский, чем туринский, загородный дом Росси был прекрасным образцом архитектуры эпохи Ренессанса. Покрытый потемневшей от времени розовой штукатуркой и облицованный каменными плитками кремового цвета, с черепичной крышей, дом имел два небольших одинаковых крыла; на втором этаже, по центру, шел балкон, внизу, под ним, - колонны с арками.
Каменные ступени вели к широкому крыльцу. По бокам от входа, скрытого между колоннами были продолговатые окна, высотой от начала до конца этажа.
Имелась также смотровая башенка или "голубятня", как величал ее покойный муж Лауры. Он рассказывал ей о родном доме, но она не ожидала, что; вилла Волья столь красива. Самым удивительным! было то, что фонтан в центре сада показался ей знакомым и вызвал смутное воспоминание. "Большинство итальянских загородных домов имеют фонтаны, - убеждала она себя. - Здесь не может быть никакой связи ни с моим сном, ни с тем, что Энцо привез нас сюда. Так почему же мне чудится во всем этом какая-то связь?"
Энцо остановил машину у подножья лестницы - и тут же появился слуга, чтобы забрать вещи. За ним следовала тонкая, темноволосая, изумительной красоты молодая женщина, которая не спустилась навстречу, а осталась на крыльце, прислонившись к балюстраде.
- Наконец-то! - воскликнула она по-итальянски, обращаясь к Энцо и стараясь не замечать присутствия Лауры и Паоло. - У него сейчас врач. Бабушка только что тебя вспоминала.
Хотя и встревоженный сверх всякой меры, Энцо не забыл об учтивости.
- Лаура, это моя сестра - Кристина! - сказал он по-английски, пока они поднимались по лестнице. - Кристина, я хотел бы, чтобы ты позаботилась о наших родственниках из Америки. Пока я буду у отца, займись этим… скажи Джемме, пусть покажет им их комнаты.
Его невысказанный упрек не пропал даром.
- Как поживаете? - с вынужденной улыбкой осведомилась Кристина у Лауры. По-английски сестра Энцо говорила с сильным акцентом. - Не хотите ли перекусить? Или после столь долгого путешествия вы предпочитаете отдых?
После ленча в туринском кафе они еще не проголодались. И Паоло действительно нуждался в отдыхе. Лауре тоже хотелось побыть одной, чтобы разобраться в событиях последних дней, а главное - понять: откуда у нее загадочное ощущение, что и сад и фонтан ей что-то напоминают. "Я предпочла бы встретиться с семьей Росси позже, вместе с Энцо, чтобы в случае чего он мог за нас заступиться", - подумала она.
- Я счастлива, что мы наконец познакомились, Кристина, - ответила она со слабой, также натянутой улыбкой. - Что касается ваших предложений, то я выбираю отдых. Надеюсь, наше присутствие не окажется для вас слишком обременительным?
Ничего не сказав в ответ, Кристина кивнула, и они вчетвером вошли в дом, миновав полуоткрытую лоджию, и проследовали в строгий, но прелестный зал с потускневшими фресками, прогладывающими сквозь краску, нанесенную на них в XIX веке. Пол был из черно-белого мрамора. По стенам сверху шел тронутый временем лепной орнамент, изображающий фигурки в замысловатых позах.
У каждой стены были лестницы, ведущие на второй этаж. Положив руку на позолоченный столбик перил одной из этих лестниц, Энцо извинился за то, что вынужден покинуть Лауру в такой момент.
- Мы увидимся вечером за обедом, - пообещал он. - Тогда я представлю тебя всем.
Внутреннее напряжение, отразившееся на eго лице, напомнило Лауре тот день, когда она увидела его впервые. Он вновь стал похож на человека d портрета в Институте искусств.
- Не беспокойся за нас, - ответила она с несколько большей уверенностью, чем испытывала на самом деле, - мы в полном порядке. Сейчас в твоем внимании больше всего нуждается больной отец.
Подарив ей благодарный взгляд, он стремительно поднялся по лестнице. Пока Кристина звонком вызывала служанку, Лаура разглядела рыхлого, не приятного мальчика лет восьми, который подглядывал за ними через приоткрытую дверь боковой комнаты.
- Мой сын Бернардо! - коротко сообщила Кристина, избегая полного представления. - А… вот и Джемма! Надеюсь, вы не обидитесь, если я передам вас на ее попечение и вернусь к отцу.
Лаура ответила утвердительно, обрадовавшись возможности собраться с мыслями. Взяв Паоло за руку, она пошла за приветливой молодой служанкой вверх по лестнице в комнаты, отведенные для них. С каждым сделанным шагом ее беспокойство все возрастало, но ничего особенного или знакомого в спальнях и гостиных, предназначенных для них, Лаура не заметила.
"Все из-за того, что Ги описал мне дом, - уверила она себя. - Вот поэтому мне и показалось, что я здесь уже бывала".
Однако, когда они вошли в гостиную с высоким потолком, которая отделяла ее спальню от спальни Паоло, она поняла, что причина не в этом. Почти сразу же в ее ушах зазвенело. С внезапностью лавины легкое головокружение, смешение цветов и красок - словом, все то, что она испытала, глядя на портрет дворянина эпохи Ренессанса, обрушилось на нее вновь.
"Нет! - поклялась она. - Я не позволю, чтобы это произошло! Должно же быть какое-то разумное объяснение всему!" - страшно побледнев, она вцепилась в спинку обитого бархатом кресла в поисках опоры.
Паоло смотрел на нее испуганным взглядом.
- Мама! - воскликнул он дрожащим голосом.
- Что-нибудь не так, синьора? - спросила Джемма с выражением тревоги на лице.
С большим усилием Лауре удалось справиться с головокружением и отогнать подступавшие галлюцинации.
- Ничего страшного! Небольшой сон все поправит, - ответила она, отпуская спинку кресла и выпрямляясь. - Мы тянем на втором дыхании с того момента, как покинули Чикаго. Вещами мы займемся позже. Я бы хотела уложить сына в кровать… и прилечь сама ненадолго.
Хотя служанка далеко не была убеждена, что; американскую синьору следует оставить одну, она удалилась, кивнув в знак согласия.
"Мне надо обратиться к врачу, как советовала! Кэрол, - упрекнула себя Лаура, помогая Паоло снять ботинки, а затем укрывая его вышитым покрывалом. - Если врач ничего не обнаружит, я по крайней мере буду знать, что во всем виновато мое воображение".
Внутренний голос упорно говорил ей, что врач! не поставит ей никакого диагноза и не спасет от: видений.
"Они имеют отношение к портрету, - внушал ей внутренний голос, - и… к Энцо, если ты желаешь посмотреть в лицо правде. Держись от него подальше, иначе твои приступы участятся".
Глава четвертая
Пока Лаура отдыхала в отведенной ей комнате с видом на сад в английском стиле и подъездную дорогу, обсаженную кипарисами, Энцо стоял возле массивной генуэзской кровати с балдахином, печально вглядываясь в измученное, пепельного цвета лицо отца. Только что удалился врач из Турина, специалист по сердечным заболеваниям, под наблюдением которого находился Умберто, и больной задремал, но дыхание его оставалось прерывистым и шумным. Глядя на него сейчас, трудно было поверить, что когда-то это был энергичный, волевой человек, выбившийся в богачи, светский лев, имевший много любовниц и разбивший не одно женское сердце.
Вопреки опасениям Энцо узнал от врача, что последний удар оказался не самым тяжелым, но приступ вконец вымотал Умберто - левая сторона лица и рука были частично парализованы. Радость, которую он испытал, узнав, что удар не смертелен и что Умберто не надо госпитализировать, омрачалась мыслью, что дни отца сочтены и иссякают, как песок в песочных часах.
"Слава Богу, что я смог убедить Лауру привезти сюда мальчика, - подумал он. - Вернее, она сама себя убедила. Если все пойдет хорошо, - надеялся Энцо, - то чувство вины перед Ги, которое терзает сердце отца, станет не таким мучительным. Полюбив внука, он искупит свою вину перед сыном".
Как это нередко бывало, бабушка, казалось, угадала течение его мыслей.
- Значит, ребенок здесь, - суховато заметила она своим властным голосом, ни словом не упомянув о Лауре.
Глядя на ее седые, тщательно причесанные волосы, осанку и грацию, с которой она носила черное шелковое платье, Энцо не мог не подумать, что бабушка выглядит моложе своих восьмидесяти семи лет. Однако, как и ее медленно умирающий сын, она сдает буквально на глазах. Ему была ненавистна сама мысль о том, что он потеряет их обоих.
- Твой правнук и его мать отдыхают, - ответил он, понизив голос.
Старая Эмилия с удовлетворением кивнула.
Оставаясь, как всегда, на заднем плане и вмешиваясь в разговор, его мать Анна еле заметно улыбнулась. "Это именно она, - подумал Энцо, будет нежить Паоло".
Именно к ней он станет кидаться за помощью, когда Лауры не окажется рядом. Для Эмилии Паголо один из продолжателей дела Росси, объект завещания. Ясное дело, она примется за его воспитание, чтобы мальчик смог оправдать ее надежды.
Неохотно подчинившись приказу Энцо и проводив врача до его машины, Кристина вернулась в комнату больного в тот момент, когда Энцо спрашивал о домашних делах - не случилось ли у ни в его отсутствие чего-нибудь такого, что могло рас строить или встревожить отца.
Воспользовавшись оказией, Кристина решила свалить вину на Лауру, как на источник возможного ухудшения состояния больного.
- У нас ничего такого не случилось, мы с Нардо отца не тревожили, если ты намекаешь на это, - сказала она резко и затем ринулась в наступление. - Во всем виноват ты! Приспичило тебе тащить сюда эту женщину с ребенком! Незачем бередить старые раны!
Догадываясь, что враждебность сестры к Лауре проистекает из страха, что ее собственный сын лишится некоторой доли наследства, если Паоло примут в семейный круг, Энцо взглядом заставил ее замолчать.
- Возражал ли отец против их приезда? - осведомился он, адресуя свой вопрос Эмилии.
- Наоборот, очень обрадовался, - отозвалась бабушка, бросив на Кристину угрожающий взгляд.
Комната Лауры была розовой от заходящего солнца, когда Джемма разбудила ее, чтобы пригласить к вечерней трапезе. Служанка уже умыла Паоло, причесала ему волосы. И нарядила во все чистенькое - на нем были свежие шортики и рубашка.
- Может быть, вам что-нибудь погладить, синьора? - спросила она.
Прежде чем Лаура успела ответить, Паоло возбужденно сообщил, что все уже за столом. Несомненно, он узнал это от Джеммы.
"Ну нет, - подумала она, - спешить мы не будем. Немного помедлим с нашим первым появлением. Не хватает еще произвести плохое впечатление!"
- Успокойся, - ответила Лаура, с облегчением думая о шелковом, персикового цвета костюме, который скроила сама и догадалась бросить в чемодан в последнюю минуту. - Сядь здесь, на моей кровати, Паоло, и поиграй с самолетом, пока мама в ванной комнате переоденется.
Никто из присутствующих в обеденной зале, украшенной фресками, с кружевными занавесками на окнах, за исключением Энцо и Кристины, не был ей знаком. Хотя Лаура еще не полностью пришла в себя после отдыха, она ощутила странное волнение, когда Энцо встал и предложил ей стул рядом с собой за длинным, как в монастырской трапезной, столом.
- Grazie! - прошептала она, опуская глаза под его пристальным, напряженным взором на отделанную венецианскими кружевами скатерть.
- Prego! - ответил он с ободряющей улыбкой. - Бабушка, мама, София, Витторио, позвольте мне представить вам вдову Ги - Лауру. И их сына Паоло. Уверен, что вы, как и я, счастливы что они наконец с нами.
По давней привычке взоры всех обратились к Эмилии, признавая за ней право первого слова.
- Bene accetto, Лаура, Паоло, - промолвила; она, а затем добавила на правильном английском, хотя и с акцентом: - Добро пожаловать на виллу Волья! Верю, что ваш первый визит окажется счастливым началом наших постоянных встреч.
Муж Кристины Витторио - лысеющий, с острыми чертами лица - вежливо поднялся со стула.
- Очень рады познакомиться с вами, - пробормотал он с натянутой улыбкой, быстро исчезнувшей под хмурым взглядом жены.
Полная, с рыжеватыми волосами, небрежно зачесанными назад, София, старшая сестра Энцо, беззаботная и приятная в обхождении, мельком глянула на Паоло - судя по всему, дети ее не интересовали.
- Привет, - сказала она, принимаясь за еду. - Энцо сказал нам, что вы - модельер. Пока вы здесь, советую посетить выставку мод в Милане.
Насколько Лаура могла судить, увядшая, с добрым лицом мать Энцо давно уже довольствовалась тем, что оставалась в тени Эмилии. Однако, по eё мнению, мягкая улыбка Анны и ее безыскусное "добро пожаловать" излучали неподдельную радость. и радушие. В отличие от своей свекрови, умной, властной и немного суровой, она вся так и светилась добротой и лаской.
Как только они уселись, Анна велела подавать главное блюдо - жареного барашка с луком, - которое, по настоянию матери Энцо, держали в подогретом состоянии до этого момента. В результате многократных рейдов на кухню на столе появились: зеленая фасоль с помидорами, фаршированный перец, великолепные ризотто с горошком и ветчиной и грибное фрикасе. Подали и зеленый салат, который по желанию можно было полить маслом или уксусом из приборов, стоящих на серебряном подносе. Сервировка стола, как Лаура и предполагала, была роскошной: английский фарфор, французский хрусталь и тяжелое столовое серебро, которое, возможно, принадлежало семье уже несколько поколений. Стол был украшен изысканными букетами из белых и желтых цветов.
Энцо, по праву хозяина дома, открыл несколько бутылок вина, произведенного на вилле Волья из собственного винограда, и разрезал жареного барашка. Постепенно завязался разговор, становясь более общим и свободным. Только Умберто, прикованный к постели, и Стефано, занятый хозяйственными делами, отсутствовали.
Последний появился несколько минут спустя, слегка прихрамывая - Лаура знала, что в восемнадцать лет он перенес операцию, чтобы избавиться от физического недуга. Улыбаясь и произнося неискренние, как показалось Лауре, извинения, он слегка поклонился бабке.
- Подготовка к сбору винограда идет хорошо, - доложил Стефано, как бы косвенно извиняясь за то; что опоздал.
Повернувшись к Лауре, он добавил:
- Вы, стало быть, вдова моего брата?
Немного натянуто, словно подозревая наличие у Стефано задних мыслей, Энцо сделал необходимые представления. Вполне понятные опасения, что Лаура с Паоло поднимутся на ступень выше его в иерархии семьи Росси, он этого не показал.
- Восхищен возможностью познакомиться с вами, - сказал Стефано с любезной, хотя и несколько кривой улыбкой.
Когда он вошел в комнату, Лаура отметила сразу бросающееся в глаза сходство между ним и Энцо. Однако, при более близком рассмотрении, она обнаружила, что они совершенно разные. В то время как Энцо был плотным, мускулистым и подтянутым, излучал силу и энергию, Стефано являл собой полную противоположность: долговязый и слегка сутулый. Она добавила шрам на его правой щеке ко все увеличивающемуся списку явлений, которые за прошедшие несколько недель ей самым странным образом что-то напоминали.
"У него манеры прихлебателя, - подумала она, когда Стефано занял место за столом напротив нее. - Подозреваю, что он одновременно и возмущается и мирится со своим приниженным положением в семье. Мирится из-за желания, чтобы его считали своим и не гнали из-за стола. Теперь ясно, в чем причина неприязни Энцо к Стефано. Но Энцо недолюбливал его куда сильнее, чем Ги, который испытывал к брату только легкое презрение, не лишенное жалости".
Между тем разговор полностью переключился на Лауру - на ее образование и на ее карьеру b области женской моды, причем тон задавала Эмилия. Старейшая представительница клана Росси интересовалась также ее родителями, ее образом жизни в Штатах, заставляя Лауру больше отвечать, чем заниматься едой, С тем же непреклонным видом Эмилия обратила взор на Паоло. Задав ему несколько вопросов, она попыталась преодолеть его застенчивость, рассказывая мальчику о детстве его отца. Насколько Лаура могла судить, Паоло начал ее побаиваться.
Карьера Ги как гонщика и его ссора с Умберто не упоминались. Хотя Энцо время от времени подключался к разговору, как и прочие, но говорил немного. С завидным аппетитом поглощая еду - видимо, проголодался, работая на свежем воздухе, - Стефано исподтишка наблюдал за Лаурой и старался определить степень интереса к ней Энцо.
После десерта Эмилия, извинившись, покинула стол, чтобы подняться к Умберто, сделав знак Анне следовать за ней.
Подчинившись с привычным послушанием, Анна сказала собравшимся, что кофе подадут на свежем воздухе.
- Ночь прекрасная, - заметила она в своей обычной мягкой манере, - такая теплая, несмотря на небольшой ветерок.
Они разместились в соломенных стульях на задней террасе виллы, с видом на амбары и винные погреба, чуть подальше различались тенистые леса и склоны холмов, покрытые виноградниками.
Как только Маргарита, кухарка семьи Росси, разнесла кофе, Стефано достал губную гармонику и сыграл какую-то грустную мелодию. Вновь у Лауры создалось впечатление, что семья Умберто согласна терпеть его присутствие только при условии, что Стефано не нарушит установленную дистанцию. Энцо хмурится всякий раз, когда замечает своего незаконнорожденного брата, а Витторио и Кристина вообще не обращают на него никакого внимания. "Как ни странно, только Анна, у которой были все основания не выносить сына любовницы своего мужа, - с удивлением думала Лаура, - относится к нему с добротой". Разумеется, Стефано не вызвал у нее особо приятных чувств, но Лаура стала испытывать к нему жалостливую симпатию.
Спустя полчаса настало время укладывать Паоло спать. Несмотря на долгий дневной отдых, трансатлантическое путешествие начало сказываться на нем. Его левая щека покраснела оттого, что он постоянно прислонялся к ее колену, пока сидел рядом. Густые и казавшиеся темными, по сравнению с зелеными глазами, ресницы моргали, прогоняя сон.
Выразив благодарность за гостеприимство и пожелав всем доброй ночи, Лаура повела сына наверх. Чтобы помочь ему освоиться в непривычной обстановке, она некоторое время оставалась с ним, после того как помогла ему надеть пижаму и выключила свет.
"Как далеко мы залетели, - подумала она. - Хотя билеты на обратную дорогу надежно запрятаны в сумочке и не так уж сложно сесть на самолет, чтобы улететь домой, однако у меня странное ощущение, что мы за собой сожгли все мосты и возврата не будет".
И тут же у нее возникло ничем не объяснимое предчувствие неизбежной опасности, от которой надо спасаться.
"Рассуждай здраво, - одернула она себя. - Ты будешь дома прежде, чем успеешь опомниться, и(; Италия останется только в воспоминаниях. Зачем торопить события?" "И расставаться с Энцо раньше срока", - подсказал ее внутренний голос.
На террасе, в отсутствие Эмилии, этот человек, уговоривший ее пересечь половину земного шара, чувствовал себя, по-видимому, более свободно, чем за столом. Тот факт, что Стефано, увлекшийся игрой на губной гармонике, перестал за ними подглядывать, также способствовал этому. Она ощутила, что их связь заметно усилилась, когда Энцо встал и на какой-то момент обнял ее, - она как раз поднималась со стула, - напомнив ей, что они увидятся утром. По всей вероятности, он запланировал для них какую-то поездку.
"При первой возможности наши отношения могут получить неожиданное развитие, - призналась она себе, откидывая прядь волос со лба Паоло, чтобы поцеловать его на ночь. - Стефано тоже так полагает и, кажется, не прочь этому помешать".