Друстан вытянулся на постели, скрестил руки за головой и постарался не думать о том, что в нескольких метрах от него, за стеной, спит обнаженная Гвен. Но проблема в том, что, стараясь о чем-то не думать, ты все равно думаешь именно об этом, чтобы напомнить себе, о чем именно думать нельзя.
А Друстан знал, что Гвен спит обнаженной. Она была чувственной маленькой ведьмой, которой нравилось ощущать прикосновение шелка к коже, касаться бархатных подушек, разметавшись на постели и отбросив покрывало. Ее грудь мерно вздымается во сне, соски затвердели от нечаянного сквозняка, а бедра раздвинуты и чуть приподняты, чтобы…
Друстан яростно затряс головой. Господи, он сойдет с ума. Возможно, это от того, что за ним постоянно следили. Гвен думала, что он не замечает ее перемещений по замку, но он знал все. Она была живой волной жара, которая проносилась по комнатам, словно комета из страсти и соблазна.
И прятаться от нее ему было неловко. Он мужчина, хозяин этого замка, во имя Амергина! Почему он должен убегать от девчонки? Но ее присутствие убивало способность логически мыслить.
Друстан завернул за угол, ударился и выругался на пяти языках. Как оказалось, он споткнулся о копье. Нужно будет завтра велеть слугам передвинуть стойку с оружием. И почему это копье лежит поперек прохода? Покачав головой, Друстан пробормотал еще одно проклятие, прошел по коридору и направился в туалет.
"Ага! - возликовала про себя Гвен. - Наконец-то!" Она спрыгнула с каменной арки в коридор. Люди редко смотрят вверх, а темнота помогала ей прятаться. Девушка мягко приземлилась на пятки, пробежала по коридору и схватила несколько железных копий, которые были прислонены к стене у лестницы.
Тихонько пробравшись к двери туалета, Гвен очень осторожно подперла ее копьем. Остальные подпорки тоже заняли подобающие места.
Две, три, пять - если хватило всего двух, чтобы не выпустить стражника, то пять наверняка удержат Друстана внутри. Он был крупным мужчиной, и Гвен решила, что лучше перестраховаться, иначе она рисковала быть разнесенной в клочья вместе с дверью.
Гвен щекотали веселые пузырьки смеха. Идея запереть лэрда в туалете была презабавной. И опять же, Гвен не спала три ночи, выжидая и выслеживая его, так что проснувшийся черный юмор оказался очень кстати.
Она отошла от двери и вернулась в Грейтхолл. Пусть проведет несколько минут в тишине и спокойствии, пока не обнаружит, что заперт, и не выпустит первый пар. Вскоре ей пришлось узнать, что она недооценила количество "первого пара".
Друстан пригладил волосы и толкнул дверь. И почти не удивился тому, что дверь не открылась. Какая-то часть его даже радовалась этому обстоятельству. Гвен хочет битвы? Она ее получит. Он с удовольствием разберется с этой девчонкой. Она за все заплатит своим телом, и никаких больше "я к тебе не прикоснусь, я помолвлен". Нэй, он к ней прикоснется. И сделает все, чего так долго хочет. И столько раз, сколько понадобится, чтобы она начала умолять о пощаде.
Девчонка пыталась свести его с ума? Что ж, пусть считает его сумасшедшим. Он будет вести себя как животное, в которое она так старалась его превратить. И черт с ней, с Аней, с долгом и честью, с самообладанием и правилами. Он трахнет эту ведьму. Здесь. И сейчас.
Друстан налетел на закрытую дверь. Она даже не дрогнула. Он с рычанием ударил снова. И снова, и снова. Дверь не поддавалась. Горец в ярости колотил кулаками в дверь, но не добился ничего, кроме грохота.
Друстан подался назад, ощупывая преграду и убеждая себя, что не чувствует невольного уважения к изобретательности девчонки. Маленькая ведьма догадалась заклинить дверь сверху донизу? Если так, то ему не выбраться! Он знал, какие прочные двери в этом замке, и сам заказывал именно эту дверь из особо толстых досок, чтобы обеспечить уединение.
- Открывай! - закричал Друстан и снова загрохотал кулаками по двери.
Тишина.
- Девчонка, если ты откроешь сейчас, у тебя есть шанс остаться целой и невредимой, но клянусь, если ты продержишь меня здесь еще минуту, я разорву тебя на клочки!
Тишина.
- Девчонка! Ведьма! Гвен-до-ли-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-ин!
Стоящая за дверью Гвен смотрела на копья, под разными углами упирающиеся в стену. Нет уж, ни за что. Он оттуда не выйдет. До тех пор пока она не подготовится и не сделает то, что хотела. Однако то, как дрожала дверь под его ударами, действительно впечатляло.
- Он будет орать, пока не охрипнет, милая, - предупредил Сильван, перегнувшись через балюстраду.
Гвен задрала голову.
- Простите, Сильван. Я не хотела вас будить.
Он улыбнулся, и Гвен поняла, от кого Друстан унаследовал свою обаятельно-лукавую улыбку.
- Я бы ни за что не пропустил этого представления. Моего сына пленила и заперла крошечная девушка. Удачи тебе, Гвен. - Он улыбнулся еще раз и исчез.
Гвен посмотрела на трясущуюся дверь, зажала уши и опустилась на пол. Ждать.
- Я принесла тебе кофе, милая! - крикнула ей Нелл.
- Спасибо, Нелл! - Гвен пришлось крикнуть в ответ.
Обе подпрыгнули от неожиданности, когда из-за двери раздался дикий рев.
- Это ты, Нелл? - От слов Друстана звенело в ушах.
Экономка пожала плечами.
- Айе, это я. Принесла девушке кофе.
- Ты уволена! Все. Убирайся из моего замка. Немедленно.
Нелл закатила глаза и улыбнулась Гвен.
- Принести тебе завтрак, девочка? - сказала она достаточно громко, чтобы Друстан ее услышал.
…И снова рев.
К десяти утра Гвен решила, что скоро можно будет начать разговор. Друстан угрожал, бушевал, даже пытался просить. Потом начал торговаться. Он оставит ее в живых, если она немедленно его выпустит. Подарит ей трех лошадей, двух овец и корову. Даст мешок золота, трех лошадей, двух овец и не просто корову, а дойную корову и отправит в любой уголок Англии, если только она оставит его в покое и согласится убраться из замка до конца его дней. Впрочем, Гвен заинтересовало только одно предложение/угроза: трахать ее до тех пор, пока у нее ноги не отнимутся.
А было бы неплохо.
Но вот уже пятнадцать минут Друстан молчал. Гвен посмотрела на дверь, прекрасно понимая, что не стоит первой начинать разговор. Пока что она контролировала ситуацию и ослаблять свои позиции не желала. Нет уж, пусть он первым заговорит с ней, но приемлемым тоном. И довольно скоро горец заговорил.
- Тут не очень удобно, девушка, - недовольно сообщил он.
Гвен подавила смешок.
- Тут тоже не очень удобно. - Она постаралась сымитировать его акцент. - Мне пришлось три ночи сидеть в засаде, чтобы не пропустить твой визит в туалет. Я уж начала думать, что ты вообще сюда не ходишь.
Рычание.
Она вздохнула и прижала ладонь к двери, словно это могло успокоить его. Или позволить ей быть к нему ближе. Впервые за несколько дней они были так близко друг от друга, их разделяла только дверь.
- Я знаю, что это не очень приятно, но я не могла придумать другого способа заставить тебя выслушать меня. Из комнаты ты сбежал, что еще я могла придумать?
- Выпусти меня, и я выслушаю все, что ты захочешь мне рассказать, - быстро ответил горец.
Слишком быстро.
- Я на это не куплюсь, Друстан. - Гвен опустилась на каменный пол.
В мужских штанах можно было удобно скрестить ноги и привалиться спиной к стене. В последнее время она предпочитала надевать штаны и сорочку, потому что карабкаться в платье на выступ арки было крайне неудобно.
- Со сливками, как ты любишь, Гвен, - сказала Нелл, опуская рядом с ней поднос с кашей, сливками и персиками.
Из-за двери зарычали:
- Ты варишь ей овсянку?!
- Не твое дело, - спокойно ответила экономка.
- Прости, Друстан, - тихо добавила Гвен. - Но ты сам виноват. Если бы ты хоть раз согласился попить со мной кофе или позавтракать вместе и поговорить, мне бы не пришлось запирать тебя. Но время уходит, а мы еще ничего не прояснили. Сейчас Нелл уйдет, и здесь останемся только ты и я.
Тишина. Напряженная, долгая тишина.
- Чего ты от меня хочешь? - настороженно спросил Друстан.
- Хочу, чтобы ты меня выслушал. Я расскажу тебе все, что смогу вспомнить о том, что с нами происходило в будущем. Я много об этом думала и поняла, что ты наверняка дал мне понять, как заставить тебя вспомнить. Просто я, наверное, пропустила эту деталь.
Гвен услышала за дверью громкий вздох.
- Хорошо. На этот раз я тебя выслушаю.
Друстан сидел на полу, вытянув ноги, скрестив руки на груди и привалившись спиной к двери. Он прикрыл глаза и ждал, когда Гвен начнет рассказывать. И заставлял себя не злиться. Пришлось стиснуть зубы и признать, что настойчивости и решительности этой девчонке не занимать. Он привык к тому, что способен напугать любую девушку. Но пока Друстан бесновался и грохотал по двери, он словно видел, как Гвен стоит снаружи, скрестив руки на груди, притопывает ногой и спокойно ждет, пока он угомонится. Ждет несколько часов - горец знал, что на улице уже день.
Это внушало уважение. И, во имя Амергина, это было слишком умно для сумасшедшей девчонки.
Ты знаешь, что она не сумасшедшая, почему бы тебе просто этого не признать? Потому что если она не сумасшедшая, то говорит правду. И почему тебя это пугает?
Он не знал ответа. И не понимал, почему от одного ее присутствия превращается в идиота.
- Мне двадцать пять лет, - услышал Друстан из-за двери.
- Такая старая? - поддразнил он. - Моей невесте всего пятнадцать.
Гвен зарычала, и Друстан улыбнулся.
- В моей стране растление малолетних является уголовно наказуемым преступлением, - опасным тоном сообщила она.
Уголовно наказуемым? Еще одно не вполне понятное выражение.
- Это означает, что тебя посадили бы в тюрьму, - пояснила Гвен.
Он фыркнул.
- Зачем мне знать твой возраст? Это имеет какое-то значение?
- Когда ты услышишь полную версию событий, все станет ясно. А теперь молчи и слушай.
Друстан замолчал и поймал себя на том, что ему действительно интересно ее послушать.
- Я отправилась в поездку по Шотландии, не зная, что мне придется ехать вместе со стариками…
Со временем Друстан расслабился и перестал ее перебивать. По звуку ее голоса он догадался, что Гвен сидит в той же позе, что и он, спиной к двери, и говорит с ним, оборачиваясь через плечо. А это значило, что они сидят буквально спина к спине. От осознания того, что они сидят вот так, в темноте, почти касаясь друг друга, возникло странное чувство близости.
Друстану нравился звук ее голоса. Горец только сейчас понял, какой у Гвен низкий, мелодичный и нежный голос. Почему он раньше этого не замечал? Потому что в ее голосе звучала самоуверенность, которой он не переносил? Или потому, что, когда бы она с ним ни заговорила, он забывал обо всем, кроме своего желания, а сейчас, поскольку он ее не видел, обострились иные чувства?
Айе, у нее прекрасный голос, и Друстан не отказался бы услышать, как она поет старинную балладу. Или колыбельную его детям…
Он помотал головой и заставил себя сосредоточиться на ее словах, а не на собственных глупых мыслях.
Нелл молча поставила перед Гвен еще одну чашку кофе и беззвучно удалилась.
- И мы поехали вверх, к камням, но твоего замка там не оказалось. Были только фундамент и остатки внешних стен.
- В какой день я отправил тебя через камни?
- Двадцать третьего сентября, в день осеннего равноденствия. Ты называл его Мабон.
Друстан закашлялся. Это не было основано на слухах и легендах, мало кто знал, что камни можно использовать только во время солнцестояний и равноденствий.
- И что я делал с камнями? - спросил он.
- Ты забегаешь вперед, - предупредила Гвен.
- Просто ответь мне, а дальше рассказывай по порядку. Как я использовал камни?
Над ними, за балюстрадой, Сильван и Нелл устроились на полу, внимательно прислушиваясь к разговору. Нелл, которая приносила для девушки еду из кухни, взлетала по лестнице для слуг и снова усаживалась рядом с Сильваном, тихая как мышка.
- Я не думаю, что тебе нужно слушать… - прошептал Сильван и осекся, когда Нелл прижала губы к его уху.
- Если ты считаешь, что я прожила здесь двенадцать лет и до сих пор не знаю, кто ты на самом деле, то твоя глупость куда больше, чем та, которую Друстан приписывает Гвен.
Глаза Сильвана удивленно расширились.
- Я тоже умею читать, старый пень, - прошептала Нелл.
Его глаза стали напоминать блюдца.
- Умеешь!
- Ш-ш-ш. Иначе многое пропустим.
- Ты собрал рисовальные камни, разломал их в круге и написал на внутренней стороне тринадцати вертикальных камней тринадцать формул.
По спине Друстана пробежала дрожь.
- А потом еще три формулы на центральной плите. И мы стали ждать полуночи.
- О Господи, - пробормотал Друстан.
Откуда она может знать такие вещи? В легендах говорилось, что камни можно использовать для перемещений, но никто - кроме него, Дуга и Сильвана - не знал, каким именно образом. Теперь это знала Гвен Кэссиди.
- Ты помнишь эти символы? - хрипло спросил он.
Она описала некоторые из них, и даже это неполное описание выбило его из колеи. Похоже, она не врала. Разум отказывался в это верить. Ощущение было странным: словно горец столкнулся с проблемой, которую разум не мог охватить целиком, поэтому подсознательно переключался на мелочи и другие темы. Друстан улыбнулся, придумав вопрос, на который Гвен наверняка не захочет ответить.
- Ты говорила, что я лишил тебя невинности. Где и когда я занимался с тобой любовью? - язвительно спросил он, повернувшись к двери.
Гвен тоже повернулась, прикоснулась губами к двери и тут же почувствовала себя полной дурой. Но ведь он сидел там, и именно в этом месте, судя по звуку его голоса, должны были находиться губы Друстана. Раньше его слова звучали глуше, он явно сидел к ней спиной, а на этот раз повернулся.
- В кругу камней, незадолго до того, как мы прошли через них.
- Я знал, что ты девственница?
- Нет, - прошептала она.
- Что?
- Нет, - повторила Гвен уже громче.
- Ты обманула меня?
- Нет, просто не думала, что это важно.
- Чепуха. Иногда не сказать всей правды - это все равно что соврать.
Гвен моргнула. Это были ее собственные слова, только адресованные уже ей.
- Я боялась, что ты не станешь заниматься со мной любовью, если я об этом скажу, - призналась она.
"А ты боялся, что я брошу тебя, если пойму, кто ты на самом деле. Шикарная из нас получилась парочка".
- Как вышло, что в двадцать пять лет ты все еще была нетронутой?
- Я… Я просто не нашла подходящего мужчины.
- И какой бы мужчина подошел тебе, Гвен Кэссиди?
- Какое отношение это имеет к моему…
- Учитывая, где ты меня заперла, ты могла бы и ответить на вопрос несчастного узника.
- Ну хорошо, - неохотно согласилась она. - Подходящий мужчина… он должен быть умным и веселым. У него должно быть доброе сердце, и он должен быть верным…
- Верность так важна для тебя?
- Очень. Я не делюсь. Если это мой мужчина, то он только мой.
- Продолжай. - Судя по голосу, Друстан улыбался.
- Ему должны нравиться простые вещи. Например, хороший кофе и вкусная еда. Семья…
- Ты хочешь детей?
- Десяток, - ответила Гвен.
- Ты стала бы учить их чтению и тому подобным вещам?
Гвен глубоко вздохнула, ее ресницы стали мокрыми. Все в жизни должно быть уравновешенно. А в ее жизни баланса не наблюдалось. Она прекрасно знала, чему будет учить своих детей.
- Я буду учить их читать и мечтать, смотреть на звезды и верить в чудеса. Я научу их тому, что играть и работать нужно с радостью.
Она хмыкнула и мягко добавила:
- А еще я научу их тому, что вся мудрость мира не заменит любви.
Она услышала резкий выдох. Друстан долго молчал, словно задумавшись над ее словами.
- Ты вправду думаешь, что любовь настолько важна?
- Я не думаю, я знаю.
Жизнь в Шотландии преподнесла ей хороший урок. Карьера, успех, признание критиков - без любви все это оказывалось мусором. Гвен наконец нашла элемент, без которого ее жизнь казалась пустой и ненужной.
- Как я любил тебя, Гвендолин Кэссиди?
Она тихонько застонала. При одном упоминании об этом по ее телу прокатилась теплая волна. Он заговорил тем же тоном, каким говорил ее Друстан, - спокойным, ласковым и уверенным, и она растаяла. Похоже, его защита тоже растворялась в этом разговоре.
- Как, Гвен? Расскажи, как я занимался с тобой любовью. Поведай мне все детали.
Она облизнула губы и начала, понизив голос почти до шепота. Сильван схватил Нелл за руку.
- Нэй, - беззвучно прошептала она.
- Мы не можем это слушать, - прошептал он в ответ. - Это неприлично.
- К дьяволу приличия, старый пень. Я не уйду.
Ее губы сжались, взгляд стал упрямым. Сильван открыл рот, но передумал и снова сел.
А когда Гвен заговорила, он понял, что не вслушивается в ее слова, а представляет себе Нелл, которая вот так же подробно рассказывает, как он любил ее. Сначала Сильван упрямо смотрел в пол, но потом отважился бросить взгляд на Нелл.
И она не отвернулась. Карие глаза встретились с голубыми и выдержали их взгляд. Его сердце заколотилось.
- А потом ты кое-что сказал мне. Я никогда не забуду тех слов, которые ты произнес на прощание. Ты говорил очень нежно, и слова получались как живые, потому что ты произнес их странным голосом.
- Что я сказал? - Друстан убрал руку от паха.
Его килт был отброшен, ноги раздвинуты, а рука уже устала. Горец был так возбужден, что боялся взорваться. Гвен подробно рассказывала, чем они занимались, и это было самым эротичным приключением в его жизни. Сидеть в темноте, видеть на внутренней стороне век все то, о чем она говорит, чувствовать, что почти вспоминает это. Он вспоминал детали, о которых Гвен не упоминала, и не мог понять, что это: игра воображения или реальность. Он не знал.
И ему было наплевать.
Наплевать, врет эта девушка или говорит ему правду. Он хотел Гвен Кэссиди, и в этом желании не было ни логики, ни вопросов, ни уточнений. Он восхищался ее настойчивостью, хотел ее каждой клеточкой своего тела, смеялся вместе с ней, злился на нее. Гвен приняла решение. Она знала, что он друид, и все равно хотела быть с ним.
Во имя Амергина, он - трижды отвергнутый Друстан МакКелтар - пытался сбежать от женщины, которая принимала его таким, какой он есть!
Он больше не мог вспомнить, почему так боялся выслушать ее. Горец боролся с желанием достичь пика, получить наконец освобождение - но не хотел делать этого здесь, в одиночку. Он возжелал Гвен с той минуты, как увидел ее, и сделает это с ней. Внутри нее.
- Ты сказал что-то очень романтичное. - Гвен вздохнула.
- Угу, - промычал он.
И только через пару минут понял, что она говорит. А когда понял, то вскочил на ноги и закричал, но она продолжила:
- Потеряешь ли ты что-то, сохранится мое почтение к тебе. Останешься ли одна, моя душа будет с тобой. Придет ли вскоре смерть, моя жизнь станет твоей. - Друстан глубоко вздохнул, слушая заклинание, которое навек приковывало его к этой девушке. - Я дарован тебе. Вот что ты сказал.