– Сама не знаю, – грустно ответила Элен. – Я влюбилась в него по уши.
В отличие от Элен, Маргарет всегда имела твердую веру в подобные чувства.
– Я влюбилась, и он тоже любил меня…
Элен запнулась: любил или нет? До сих пор она не могла понять мотивы его поведения. Если мужчина так относится к женщине, то другого и быть не может. Чего он испугался? Потерять свободу? Или просто оказался не тем, за кого себя выдавал? Она терялась в догадках, а для Маргарет у нее уже созрело логичное объяснение.
– Он оказался женат, – просто ответила Элен. – У него двое детей и жена в Австралии, а здесь он находился по рабочим делам – длительная командировка. Он уже год живет в Плимуте. Недавно уехал.
– Но ты же сказала, что он не бросал тебя, что вы просто расстались.
– Все так и произошло, – подтвердила Элен. – Просто я однажды случайно нашла в ящике стола золотое колечко с тиснением в виде цветков колокольчика. С внутренней стороны была надпись: "клянусь в вечной любви и верности" и две буквы – А. Г. Позже мне удалось выяснить, что это его обручальное кольцо, на котором обозначены имя и девичья фамилия его жены – Анжелина Горсайдхер. Она немка, в Австралию переехала, когда вышла за него замуж.
Устраивать скандал я не хотела – просто сказала ему, что лучше нам расстаться. Он звонил, пробовал писать письма, но я не отвечала. Не хочу быть причиной распада другой семьи.
Элен почувствовала, что в ее глазах опять появились слезы. Теперь скрыть их от Маргарет стало уже невозможно. Элен ожидала, что подруга начнет ее утешать, но когда подняла глаза, то чуть не рассмеялась. По щекам Маргарет текли слезы, глаза были полны восторга и благоговения.
– Какая ты благородная! – всхлипнув, сказала она. – Я бы не смогла отказаться от своей любви ради неизвестной женщины.
– Ну! – Элен махнула рукой и почувствовала, что ей стало легче, когда разговор хоть чуть-чуть отошел от больной темы. – Я поступила так не ради женщины, а скорее ради детей. Моя семья распалась, когда я сама была еще ребенком, и я знаю, что такое расти без отца. Так что, подруга, такова жизнь, ничего не поделаешь. Хотя мы идеально подходили друг другу… Он так и не узнал, почему между нами произошел разрыв, надеюсь, что не узнает никогда.
Маргарет вытерла слезы.
– Если бы ты не рассказала, я бы никогда не поверила, что такое бывает.
Вдруг в ее сумочке зазвонил телефон.
– Ой, извини.
Маргарет достала сотовый и стала говорить с кем-то не то по-испански, не то по-португальски. Элен не поняла ни единого слова. Наконец подруга выключила телефон и убрала его в сумку.
– Жаль, но мне нужно идти. – Она вздохнула. – Я рада, что встретила тебя. Сегодня вечером уезжаю. Не знаю, увидимся ли мы снова когда-нибудь. Вот. – Она протянула Элен визитку. – Возьми. Здесь все контактные телефоны, позвони мне, если сможешь, поговорим.
Элен смутилась. По статусу бухгалтера ей тоже полагалось иметь визитку, но их у нее не было.
– Я оставила органайзер дома, сейчас у меня почти нет дел. Давай, запишу домашний номер телефона.
– Что ж, созвонимся. – Они встали и обнялись.
– Не пропадай, – улыбнулась Маргарет.
– Не буду, – снова солгала Элен, уверенная, что не станет звонить в Штаты из праздного любопытства. Может, если только поздравить с днем рождения, да и то вряд ли.
Они расстались. Элен пошла на работу. Легче не стало. Теперь она чувствовала себя еще и виноватой перед подругой. Хотя, наверное, они никогда больше не увидятся. Элен вспомнилась их с Маргарет поездка в горы. Они были тогда совсем маленькими, лет по девять. Элен не стала рассказывать подруге, что побывала в этих местах совсем недавно.
Однажды вечером они гуляли с Эдмондом по набережной, и Элен вспомнила горы. Когда на следующее утро она проснулась в постели в доме Эдмонда, его рядом не было. Окно распахнуто, занавески едва колыхались на ветру. И полная тишина. Она нежилась в постели, потянулась, повернулась на живот.
– Ты уже проснулась? – Его голос, как всегда мягкий и приветливый, звучал немного грубо.
Элен не ответила. Вставать ей не хотелось.
– Не притворяйся. – Эдмонд вошел в комнату. Одет он был не по-домашнему, в руках пакет сока.
– Что? – Элен села на кровати. – Куда мы едем?
– В горы, – спокойно ответил он. – Ты же хотела, так в чем же проблема?
– А моя сестра? А работа? Я не могу все бросить, просто не могу.
– Ингрид возьмем с собой, а с твоей работой я уже все уладил. – Говоря эти слова, Эдмонд продолжал с озабоченным видом бродить по комнате и собирать вещи, то и дело заглядывая в шкафы и выдвинутые ящики стола.
– Как уладил? – не поняла Элен.
– Очень просто, это не твоя забота, не беспокойся. – Эдмонд улыбнулся и присел на край кровати. – Семь дней о тебе там никто не вспомнит.
Элен хотела возмутиться снова, но Эдмонд откинул волосы и едва слышно прошептал:
– Все хорошо, ни о чем не думай.
Эти слова еще звучали в ее ушах, его тепло обжигало щеку. Она так хорошо помнила возбуждение, пробегавшее по телу от одного его присутствия, но Эдмонда рядом не было.
Поездка в горы прошла великолепно: они катались на лыжах, играли в снежки… Но стоило протянуть руку – и мираж исчез, словно дым. Элен хотела, но не могла себе запретить думать о нем. До работы она добралась, едва сдерживая слезы.
Вот и бар. Сейчас она окунется в привычные проблемы, заботы, и тогда станет легче. Две смены подряд измотают ее, и она сможет спокойно уснуть.
– У-у, красотка, не пригласить ли тебя вечером на свидание, часов эдак в двенадцать. – Фрэнк как всегда пребывал в отличном настроении. – Мне сказали, ты болела: я могу тебя вылечить – бесплатно и притом всего за одну ночь. Приходи, крошка!
Элен улыбнулась в ответ.
– Как-нибудь в другой раз, Фрэнк, не сейчас.
Она надела форму, перекинулась парой слов с подругами. Смена началась как-то вяло. Элен хотелось действия, работы, а за столиками было всего четверо посетителей. Потом народу стало больше, к обеду даже образовалась очередь. Элен ловко передвигалась от одного столика к другому, всем улыбалась и кокетничала. Только бы не думать о нем…
Эдмонд проснулся рано. Нет, сегодня на работу он не пойдет, точно. Вчера – целый день в кабинете. Патрик был в восторге от такого усердия. Где ему понять, что Эдмонд просто пытался отвлечься. В больнице сказали, что Элен выпишут не раньше, чем через два дня. Надо же было чем-то заняться, чтобы не думать о ней. Он даже на работе дважды ловил себя на том, что вместо своей подписи писал ее имя.
Эдмонд возвращался домой усталый и засыпал почти сразу. Он полностью отдался работе и с головой ушел в дела. Наладились отношения с Патриком, даже отец снизошел до некоторых знаков внимания и уважения.
Отличное утро. Сегодня он увидит ее. От одной мысли о предстоящей встрече ему становилось хорошо, словно волна счастья окатывала с головы до ног.
На улице раздались два коротких пронзительных сигнала: "мерседес" Патрика уже стоял у ворот.
– Ты готов, герой-любовник?
Да, определенно, стоит чаще бывать на работе, тогда даже Патрик с самого утра улыбается.
– Как она? – Эдмонд спустился по лестнице и сел в машину.
– Уже, наверное, встала и собирается на работу. Я кое-что усовершенствовал в процессе нашей слежки.
– Интересно, что?
– Теперь мы сможем точно знать, что и кому она говорит. Микрофон на ее шляпке.
Эдмонд удивленно повернулся к другу.
– Как тебе это удалось?
– Даже не спрашивай. Я шел за ней почти два квартала, пока удалось прикрепить его. Место, конечно, ненадежное, но это лучше, чем ничего.
Машина уже неслась по дороге.
– Она села за столик в одном кафе. Мы как раз успеем.
Они и вправду успели. Элен сидела на прежнем месте и ела тосты, запивая их кофе.
– Ну, какого ты теперь о ней мнения? – Эдмонд довольно улыбнулся, надеясь, что Патрик уже смягчился.
– Мои подозрения остаются в силе, – сухо ответил тот. – Может быть, сегодня она должна встретиться с хозяином.
В этот момент к Элен подошла женщина. Они разговорились. Эдмонд и Патрик слышали весь разговор, исключая несколько первых фраз. По мере рассказа Эдмонд становился все мрачнее.
Конечно, он без труда узнал историю их отношений, даже понял, зачем Элен лжет: ей не хотелось нелепо выглядеть в глазах подруги. А вот Патрик все понял не так.
– Да я гляжу, ты у нее не один был.
Элен ни разу за время рассказа не упомянула имя своего поклонника, и Патрик решил, что речь идет еще о ком-то.
– Любовь, любовь, – сказал он, покачивая головой. – Ей нужны деньги, вот и все.
– Нет. – Эдмонд покачал головой. – Она рассказывает обо мне.
– Не знал, что у тебя жена в Австралии и двое детей, – ехидно заметил Патрик.
– Это она придумала, – возразил Эдмонд. – И еще много чего тоже. Ей просто стыдно за меня. – Он опустил глаза. – Стыдно признаться, что полгода провела с человеком, который ее потом бросил. Кому приятно рассказывать такие вещи. Она права.
Патрик перестал улыбаться.
– Но ты же не бросил ее. Еще не бросил. Может быть, в твоих словах есть доля правды, мы поступаем не очень честно, но в определенных обстоятельствах…
– Никакие обстоятельства не дают нам права так поступать, – перебил его Эдмонд. – Ты и сам прекрасно это понимаешь.
Патрик пожал плечами.
– В любом случае мы обязаны довести проверку до конца. Я разговаривал недавно с одним приятелем, и он рассказал похожую историю. Только там дело закончилось почти трагически: беднягу похитили, вывезли из города и два дня держали в каком-то сарае. Кроме того, ты сам дал мне неделю.
– А я и не отказываюсь от своих слов.
Оба замолчали. Между тем Элен рассталась с подругой и пошла на работу.
Эдмонд прекрасно ее понимал. Она старалась быть со всеми любезной и обходительной. Но Патрик опять сделал неправильный вывод.
– По-моему, она не сильно расстроена.
Через большие окна было видно, как Элен берет заказ у бородатого мужчины лет пятидесяти. Он улыбался ей, и она кокетничала в ответ.
– Я бы даже сказал, совсем не расстроена, – добавил Патрик.
– Ты ничего не понимаешь, – равнодушно сказал Эдмонд.
Патрик и вправду не мог понять, что кокетство – всего лишь ширма, стена, за которую пытается спрятаться оскорбленная женщина.
"Ты этого не понимаешь"… Господи, сколько раз их с Патриком разговоры начинались этой фразой! Да и заканчивались, впрочем, тоже.
Они слишком разные.
– Давай не будем спорить, – миролюбиво предложил Патрик. – Сидеть без дела смысла нет, так что давай вернемся к концу ее смены и посмотрим, что она будет делать дальше.
Так и поступили. День прошел в обычных заботах, а в начале восьмого друзья уже возобновили наблюдение с облюбованного заранее места.
Некоторое время сидели молча.
– Когда заканчивается смена? – прервал молчание Патрик.
– Наверное, в восемь или в девять вечера, но я точно не помню.
Эдмонд вслушивался в каждое брошенное Элен слово, ловил каждый звук, одновременно пытаясь представить, что она делает, с кем разговаривает. Разлука давалась ему тяжело, и он уже не раз корил себя за то, что согласился с планом друга.
А вот Патрику вскоре надоело сидеть, ничем толком не занимаясь. Сначала он сделал несколько звонков, потом почитал какой-то экономический журнал и, наконец, достал из "дипломата" папку с предусмотрительно захваченной пришедшей за день почтой.
Патрик был безразличен к женщинам и просто не замечал их. Он не обращал внимания на то, что они меняют прически, цвет волос, духи, одежду. И поэтому Элен не произвела на него никакого впечатления.
– Тебе кто-нибудь хоть раз в жизни нравился? – спросил Эдмонд неожиданно.
Патрик посмотрел на него, как на сумасшедшего.
– Нет, хвала богам, меня еще никто ни разу не поймал в свои сети. Надеюсь, этого не случится в ближайшие годы.
– Так вот как ты их воспринимаешь, – усмехнулся Эдмонд. – Для тебя любая девушка или женщина уже враг. Изначально. Существо, которого нужно опасаться.
– Наверное, да, – кивнул Патрик, – скорее всего так и есть. Мне они не внушают доверия. У них свои интересы, а у меня свои. Кроме того, женщины по определению менее благородны, чем мужчины. Они уступают нам в физической силе, в умственных способностях, а потому пытаются уравнять шансы, используя хитрость, обман, кокетство.
– А по-моему, к ним надо относиться, как к цветам, – с мечтательной улыбкой проговорил Эдмонд, не спуская глаз с окон бара, за которыми двигались трудноразличимые силуэты. – Нежным и хрупким. Наш долг оберегать их, защищать, помогать им.
– Романтик. – Патрик потянулся. – Ты законченный, неисправимый романтик. А романтик в наше время почти то же самое, что слабоумный. Ты хоть раз в жизни смотрел на что-нибудь трезво? Женщины опасны. Они все прирожденные актрисы, интриганки. Никогда не знаешь, что взбредет им в голову. Они коварны и охотятся на таких глупцов, как ты. Увольте, я умнее.
– Это тебе кажется. Да, женщины изворотливее мужчин, тут ты прав. Но это происходит из-за недостатка мужского внимания. Если бы их любили, ни одной бы не пришло в голову плести интриги.
– Э, нет! – Патрик сделал многозначительный жест рукой. – Их любили, о них заботились много веков подряд. И что? Они захотели независимости.
– Так ты у нас женоненавистник, – улыбнулся Эдмонд. – Интересно послушать точку зрения столь дремучего…
– Стоп! – Патрик поправил микрофон. – Там, похоже, что-то происходит. Она вроде бы переодевается. И, по-моему, очень торопится.
Эдмонд поднес к глазам бинокль, но так и не смог обнаружить Элен в заполнившей бар толпе.
– Выйдет с черного хода, – уверенно сказал он. – Здесь не проедем, надо объехать и свернуть чуть подальше.
– Хорошо.
Патрик завел мотор и уже дал задний ход, чтобы развернуться, как вдруг Элен показалась в дверях бара. Она на ходу крикнула что-то хозяину и побежала по улице, придерживая рукой шляпку.
– Вот она, – указал Эдмонд и подался к стеклу.
– Что могло случиться? – озабоченно спросил Патрик. – Часто у нее такие непредвиденные обстоятельства?
– Первый раз. – Эдмонд пожал плечами. – Слушай, предложи подвезти ее. Все выяснишь.
– А что? – встрепенулся Патрик. – Прекрасная мысль. Только вот тебе придется выйти.
– Я спрячусь на заднем сиденье. Лягу, чтобы не было видно, и накроюсь курткой. И накинь на меня еще свой пиджак.
Патрик остановил машину. Эдмонд перебрался назад и устроился на полу между сиденьями.
– Давай, – скомандовал он, и Патрик протянул ему пиджак. – Ну как? Ты меня видишь?
– Нет, – бросил Патрик. – Держись, я еду за ней.
Он надавил на газ, и машина догнала Элен.
– Торопитесь? Вас подвезти? – Патрик был абсолютно спокоен. – Я вижу, вы торопитесь.
Эдмонд следил за Элен через небольшую щелочку. Девушка, испугавшись, сначала отпрянула от машины, но вид Патрика успокоил ее, и она приблизилась.
– Да, если вам не трудно. Мне нужно в больницу, срочно.
– Садитесь. – Патрик открыл дверцу и жестом указал на переднее сиденье.
Элен села в машину.
– Куда?
– В детскую больницу, – коротко ответила она. Руки у нее дрожали.
Эдмонд не мог видеть ее в таком состоянии. Случилось что-то с ее сестрой, с Ингрид. Это сразу стало ясно.
– Что-то с ребенком стряслось? – спросил Патрик.
– Да, – кивнула Элен. Она напряженно смотрела на дорогу.
– Постараюсь подбросить вас побыстрее, – пообещал Патрик.
Доехали действительно быстро. Элен чуть ли не на ходу выскочила из машины.
– Сколько я вам должна? – Она открыла сумочку.
– Нет, что вы! – возмутился Патрик. – Извините, но что случилось? Могу я чем-то помочь?
Элен окинула взглядом машину, и Эдмонд заметил в ее глазах испуг и в то же время интерес.
– Моя сестра, ее чуть не сбила машина. Точно не знаю, но, кажется, ничего серьезного.
– Надеюсь, все будет хорошо.
– И я надеюсь. Я вам очень благодарна. – Элен повернулась и побежала по ступенькам крыльца. Через мгновение она уже скрылась в дверях больницы.
– Черт, вечно что-то случается, – проворчал Эдмонд, вылезая из-под пиджака. – Почему мне так не везет? Только бы не случилось ничего серьезного с ее сестрой. Я пойду в больницу.
– Нет, подожди, – остановил его Патрик. – Она узнает тебя, и тогда конец всему. Лучше пойду я. Когда вернусь, все подробно расскажу.
И он тоже исчез за дверью больницы.
7
Только бы все обошлось, думала Элен. Ее колотила дрожь. Ингрид, малышка. Как получилось, что она гуляла одна, кто ее отпустил? Элен уже ругала себя за то, что доверила сестру матери. Лучше бы осталась с ней сама. Больничные коридоры один за другим оставались позади. Вот и нужная ей палата. Девочка лежала на самой первой кровати, ближней к двери. Лоб у нее был заклеен пластырем, рука перевязана.
– Элен! – Малышка подскочила и бросилась бы к Элен, если бы та не опередила ее, в мгновение ока оказавшись рядом.
– Ингрид, милая, как ты? – Элен принялась осматривать девочку. – Где врач, что он сказал?
– Сломаны два пальца на руке и еще сильный ушиб головы.
Элен повернулась. Сзади стояла женщина в белом халате – медсестра.
– Но сотрясения нет, мы наложили повязку, – строгим тоном сказала она. – Сегодняшнюю ночь ей лучше провести у нас, а утром вы можете ее забрать.
Элен закивала.
– А что делать с пальцами?
– Ничего страшного, мы наложили гипс. Через две недели его можно будет снять.
– Спасибо. – Элен опустила глаза, чувствуя себя виноватой.
– Как получилось, что девочка осталась без присмотра? – спросила медсестра, поворачиваясь к Элен. – Вы ведь не ее мать, не так ли?
– Нет, я ее старшая сестра. Мы живем вдвоем.
– Вы понимаете, что нам придется сообщить о происшествии в органы социальной опеки? Если родственники не в состоянии обеспечить должный уход за ребенком, этим займется государство.
Потерять Ингрид? Элен сжалась от страха.
– Как ты угодила под машину? – спросила она, прижимая девочку к себе еще крепче.
– Не под машину. На меня велосипедист наехал, – обиженно ответила Ингрид. – Но мне уже совсем не больно.
Элен видела, что глаза у младшей сестры заплаканы.
– И голова не болит?
– Нет, не болит. Только когда до шишки дотрагиваешься, тогда…
Элен осмотрела лоб сестры. Из-под пластыря выглядывали края фиолетового синяка.
– Все обошлось, – сказала медсестра. – Велосипедист сбил ее и поспешил скрыться. Он ехал по тротуару. Наверняка какой-нибудь подросток. Если хотите, обратитесь в полицию, но они вряд ли найдут. Ингрид не помнит, как он выглядел. Все произошло слишком быстро. Вообще же, считайте, что вам крупно повезло.
– А кто ее привел?
– Какая-то женщина. – Медсестра пожала плечами. – Она просто проходила мимо и стала свидетельницей происшествия.