Грань поверхности встретила нас, как бетонная стена. Вагонетка врезалась в грань, нас тряхнуло, стальные стены заскрежетали, за окнами фейерверком посыпались искры. Меня выбросило из рук Шокера, я улетела в переднюю стенку вагона, но, слава Богу, не в стекло, и свалилась на пол.
Он поспешно отстегнул ремень и кинулся ко мне.
- Извини, Шокер… Я нас всё-таки не удержала… - я с ужасом представила, как вагон сейчас начнёт разваливаться, и нам конец. - Извини… вот видишь, и никакая я не лучшая…
Он быстро ощупал меня.
- Ты ничего себе не сломала, кроха?
- Да какая теперь разница… Нет, вроде… Ты прости меня, никудышный из меня проводник…
Я всё ещё ждала катастрофы.
Он погладил меня по щекам дрожащими пальцами, потом крепко прижал к себе.
- Ты самый лучший проводник, девочка, - уверенно и спокойно сказал он. - Успокойся, кроха, всё хорошо. Ты справилась. Со мной справилась, с собой, с каналом… Всё в порядке, мы же едем. Не чувствуешь? Мы едем по рельсам. Мы скоро будем на месте, всё хорошо. Ты - замечательный проводник. Это я - невменяемый идиот.
Действительно, я услышала прямо под нами, под днищем вагонетки, мерный стук колёс на стыках рельсов. Лобовое столкновение с гранью, к счастью, не остановило полёт. Нас всё-таки вынесло на поверхность, и уж каким чудом вагон приземлился вдоль рельсов, а не поперёк, оставалось только гадать. Мы и правда ехали, очень быстро, но, как и полагалось, постепенно теряя скорость.
- Я никогда больше тебя не повезу, Шокер. Никогда больше… - меня била сильная дрожь, даже Шокеру не под силу было с ней справиться. Я сидела, вцепившись одной рукой в его рукав, а другой в полу его куртки. Он растерянно поглаживал меня по спине.
- Что же я наделал… - в отчаянии проговорил он. - Ты же моё чудо, девочка. Успокойся, всё в порядке.
- Я чуть не убила тебя, - сказала я, отстранившись. - Боялась, как бы не завязнуть. Вместо этого разогналась… Дура… За десять лет не научиться! До такой степени себя не знать!..
Я в отчаянии вырвалась из его рук, закрыла лицо руками. Как же было стыдно! Поцеловал красивый парень - и всё пошло вразнос. Да куда это годится?!
Он не стал снова меня обнимать, просто придвинулся вплотную и осторожно взял за руку. Я выдернула её и замахнулась на него локтем.
- Куда идём мы с Пятачком? Большой-большой секрет…
Я с рёвом обхватила его согнутые колени и ткнулась в них лбом. Он тихо напевал мне песенку, перебирая мои спутанные волосы. Слёзы кончились очень быстро, видимо, с ними вышел последний страх.
- Хороши, да? - шмыгнула я носом. - Оба молодцы.
- Теперь будем знать, - виновато ответил он.
- Что знать? Что нельзя совмещать работу с сексом? Я это и раньше знала, я командора Йана с собой на задания не брала. А вот тебя Лали разбаловала, подавая тебе к завтраку.
Он усмехнулся и покачал головой:
- Грубовато, но справедливо.
- Теперь слушай меня, Шокер! Это мне хороший урок. А ты запомни: я никогда не капризничаю и не кокетничаю. Если я сказала "нет", то это не "да" и не "может быть", это - "нет", потому что у меня на это есть причина. И не дай Бог тебе после этого "нет" меня хоть пальцем тронуть.
- Договорились, - кивнул он.
Вагонетка стала ощутимо притормаживать, теряла скорость на специально устроенном подъёме, потом снова выскочила на горизонтальный участок пути, и впереди замаячил тусклый свет в конце тоннеля.
- Приехали, Шокер.
Вагонетка остановилась, не доехав до конца тоннеля несколько десятков метров.
- Могло быть и хуже, - вздохнула я. - Нам просто повезло. Ладно, пойдём пешком.
Мы с трудом разблокировали погнутую дверь вагончика. Электроника электроникой, а вот с механическими повреждениями справиться смог только Шокер ударом ноги. Потом он спрыгнул вниз и снял меня.
- Местная команда не будет рада, что им ещё вагон разбитый из тоннеля вынимать, - сказал Шокер. - У меня на базе ребята сильно нервничают в таких случаях.
- Незаметно, чтобы здесь кто-то нервничал. У них на пульте должно быть видно, что вагон застрял на подходе, - возразила я. - А ни одна собака даже голову в тоннель не сунула, хоть бы поинтересовались для приличия, живы мы или нет.
Мы пошли по рельсам вперёд на тусклый свет впереди. Наконец на фоне светового пятна замаячил силуэт.
- Кирюша!
- Мы здесь, Марат!
- Что случилось? - обеспокоенно уточнил Марек, вытащив меня на платформу.
Шокер выбрался сам.
- Вагон повреждён. Ходовая в порядке, но корпус сильно помят. Извини, Марек, я маху дала, не справилась…
- Ты просто устала очень… - возразил Марат.
- Да, и канал грязнущий! - подхватил Шокер.
- Заткнитесь оба! Когда я виновата, я это признаю! - я растолкала их в разные стороны, прошла к стене и села на ящик с инструментом.
- Что это с ней? - встревожился Марек.
- Что, что… Да загнал ты её совсем за эти дни, - проворчал Шокер. - А я добавил, отвлёк, вот об грань и стукнулись… Вагон-то есть у тебя запасной?
- У меня всё есть, - буркнул Марек. - Кроме времени и людей.
- Марек, ты когда сможешь меня назад отправить? - окликнула я его.
- Сейчас вагон вытащим, целый подгоним, и можешь ехать. И домой, отдыхать… Я сейчас пойду распоряжусь, подождите меня.
Марек исчез за какой-то боковой дверью.
Шокер подошёл и сел рядом со мной на ящик.
Через минуту из туннеля раздались характерные звуки перевода стрелки. Похоже, что с какого-то бокового пути подошла маневровая вагонетка и утащила наш вагон в смежное помещение депо.
- Кроха, ты не сердись на меня, пожалуйста. Иногда такие глупости делаю, просто диву даюсь.
- Я не сержусь, Шокер. Не умею я сердиться. Было - прошло. Да и глупости тебе сейчас простительны, это от счастья.
Он усмехнулся:
- Глупости они всегда глупости, и должны быть наказуемы.
Немного помолчав, он вдруг попросил:
- Кира, ты больше не бегай от меня, пожалуйста. Это неправда, что так легче. Не получается легче.
- Андрей, я не бегаю. Я просто отошла в сторону, чтобы вокруг тебя всё было спокойно. У тебя есть Лали…
- Да нет у меня её! - перебил меня Шокер, - Я скажу тебе, как оно есть. Я не люблю Лали. Ты была права, это обычная история: аристократ, крепкий стол и красивая девочка. Так бывает сплошь и рядом, и я ничем не лучше прочих. Надеюсь, что я не конченный негодяй, и я за многое благодарен Лали, но я её никогда не любил. Она это прекрасно знает и простить это мне не может. А я ничего с собой сделать не могу.
- Ну, раз никто из вас ничего сделать не может, значит, всё останется, как есть. Я ведь тоже ничем вам обоим помочь не смогу.
- А я тебе скажу, как будет, - продолжил Шокер. - Я не отпущу от себя сына. Наверное, я обрасту ползунками и подгузниками, и это будет здорово мне мешать, но ребёнок останется со мной. Ему нужна мать, значит, она будет с ним. Я стану заботиться о ней так хорошо, как только смогу. Но я не собираюсь делать вид, что у нас с ней семья.
- Шокер, какая мне-то разница, как это у тебя будет называться? Семья, не семья… "Что есть… что будет". Ещё бы сказал, чем сердце успокоится. Гадальщик!..
- Ты где тут ночевала в эти дни? - спросил он вдруг с любопытством.
- А там в каморке, - я мотнула головой. - Вон дверь в проходе.
- Может, пойдёшь, отдохнёшь?
- Там окон нет. У меня клаустрофобия. Я и не спала там совсем, лежала и боялась.
Шокер грустно улыбнулся:
- Я с тобой пойду. Убаюкаю и страшно не будет.
- На чёрта ты мне там нужен?.. - фыркнула я и поймала его обнимающий взгляд.
- Я просто хочу быть с тобой. Пойдём, - тихо проговорил он. - Пожалуйста.
- Нет, Андрей. Не пойдём.
- Почему?
- Мне уже есть, что вспомнить.
Он снова повернулся ко мне, посмотрел с укором:
- А мне? Мне-то что делать?
- Что хочешь.
- Я не хочу вспоминать, я жить хочу!
- Живи! Я тебе что, мешаю? Ты приехал с Нарратором посовещаться. Вот и совещайся. А потом живи, сколько влезет! У тебя и без меня всё замечательно. Я же сказала тебе: будет плохо - зови. Тебе что, плохо?
Шокер тяжело вздохнул, угрюмо глядя под ноги.
- Понял я всё, - сказал он холодно. - Плевать тебе на меня. Тебе только твои детские фантазии интересны. А таким, какой я на самом деле, я тебе действительно не нужен.
- Это неправда.
- Правда. Я грубый, упрямый, нудный, и долг свой понимаю не так, как тебя устроило бы. И с женщиной хочу быть, потому что хочу её, а не для того, чтобы потом вспоминать. Ты же нарисовала себе картинку и так и сидишь перед ней, вся в соплях. А я туда не вписываюсь, в твою картинку…
- Всё, Шокер! Хватит с меня! - я вскочила на ноги. - Хватит…
Он замолчал, отвернувшись.
Из туннеля выехала другая вагонетка, такая же древняя, разве что чуть-чуть меньше поцарапанная. Марат снова появился на платформе, выйдя из той двери, в которую уходил.
- Кирюш, может, отдохнёшь до утра, и вместе вернётесь? - Марек кивнул на Шокера.
- Что, у тебя совсем-совсем некому будет его провести? - закричала я. - Вот прямо совсем? Во всём Йери нет ни одного завалящего проводника, которому можно довериться?
Марат тревожно посмотрел на меня, оглянулся на Шокера, словно ища у него поддержки. Шокер молчал, сидя на ящике.
- Слушай, Марек… Давай, я тебе денег дам? На проводника. Заплатишь ему хорошенько, чтобы провёл и вопросов не задавал. Сколько нужно?
- Систер, ты спятила что ли?! Ну, не можешь, так не можешь. Найду я способ Шокера на место вернуть. А ты возвращайся, отдыхай, - Марек осторожно обнял меня. - Ну, не буду я больше тебя беспокоить, дурака свалял. Ну, прости…
- Иди к чёрту, бро! - вырвалась я. - Идите вы все к чёрту!
Я рванулась к вагончику.
- Да постой ты, успокойся! - Марат схватил меня за руку. - Успокойся, Кирюша. Нельзя в таком состоянии лететь.
- Можно. Я же порожняком. Себя донесу.
- Я утром полечу на изнанку, по официальному каналу. У департамента операция намечена, мне надо быть на виду. Я свяжусь с тобой завтра, встретимся, надо серьёзно поговорить…
- Хорошо, звони.
Я устроилась на обшарпанном сидении. Марат захлопнул дверь.
Шокер сидел на прежнем месте, низко свесив голову. На меня он даже не взглянул.
Что ж, он прав. В мою детскую картинку он никак не вписывался. Что же я могу поделать, если до сих пор вспоминаю, как мы сидим среди валунов, как боль в ноге дёргает и пульсирует, доходя до самого сердца, а молодой Шокер травит сальные анекдоты один за другим, не давая мне опомнится, и каждый анекдот совершенно мне незнаком, и я смущаюсь и хохочу до слёз, не понимая точно, отчего же эти слёзы, и забываю о боли, и любуюсь лучистыми серыми глазами и доброй улыбкой. Ну, и чем плоха картинка? Тем более, не рисовала я её. Просто помню. Моя картинка, хочу и сижу перед ней, и нечего соваться…
Но Шокер ещё и очень неправ. Таким, какой он есть сейчас, он нужен мне ещё сильнее. Только какой смысл это признавать, если нельзя давать этому волю?
Марат нетерпеливо постучал по стеклу пальцами и вопросительно поднял брови.
- Всё нормально, бро! Поехала я, - проговорила я и нажала кнопку готовности.
Старт… разгон… лёгкий хруст на первой грани. И полёт… И правда, сколько ж я рейсов сделала за эти пять дней? Ни разу за годы работы на курьерский департамент у меня не было таких частых рейсов. Да ещё в челночном режиме.
Я уже выучила весь рисунок пути, где начинается мусор, где он рассасывается потихоньку. Но это был странный канал, даже не каждый день, а прямо каждый рейс новости. Вагон запнулся практически на ровном месте где-то в начале второй трети дистанции. Только что, когда мы с Шокером здесь пролетали, всё было чисто.
Вагонетку перевернуло на бок. И я пожалела, что не послушалась своих же правил и не пристегнулась. Только я ухватилась за поручень и приняла удобное положение, как вагонетку крутануло в другом направлении… И ещё раз… И ещё… Меня мотало по жестянке во все стороны. Для того, чтобы как-то повлиять на полёт, надо было понять, где же тот самый условный низ, а где условный верх, иначе вынесет за грань, и приложишься к рельсам крышей, а не колёсами. Или боковой стороной…
И тут до меня дошла очевидная и безжалостная мысль. Поздно искать верх и низ. Если вагон вращается с такой скоростью, это конец.
И точно, как только я об этом подумала, раздался противный скрежет. Сварные швы стали рваться, как нитки на ветхом платье. Я физически чувствовала, как беспорядочный полёт замедляется, а вагон трещит и рвётся на куски. Вокруг заискрило, словно одной стеной вагон приложился к бетонному покрытию. Я поняла, что ещё несколько секунд, и меня на всём скаку вынесет в один из срединных слоёв. Так и случилось. Не успела я и пару вздохов сделать, как сильный удар разом остановил и полёт, и вращение, и отправил меня в нокаут.
4
Классическая ситуация. Из учебника по психологии идиотов. Вот так разругаешься враз со всем миром, набычишься на всех, и только подумаешь: "Вот возьму и помру. Слезами горючими умоетесь. Пожалеете, да поздно будет…", как оно… ты-дымс… а помирать уже и подано. Любит судьба идиотов и всегда прислушивается к их желаниям.
Я, вообще-то, всего лишь послала всех к чёрту. Видимо, судьба плохо меня расслышала. Хотя для человека, которого канал внезапно выкинул в слой, я отделалась удивительно легко. Повезло.
В слой вылетела задняя половина вагона, та, которая с сидением. Вагонетка, кувыркаясь и помахивая разлохмаченными обломками металла на срезах, умудрилась сесть в слой своей неповреждённой частью так, что я не воткнулась в сухой рыхлый песок, а с силой впечаталась пусть в старое, просиженное, но ещё мягкое сидение. Физиономию я всё-таки расквасила, но выжила. Вообще, удивительно, как после стольких приключений у меня ещё нос не набок и мозги не набекрень. Впрочем, на последнем я бы не настаивала, самокритика - вещь полезная.
Когда я открыла глаза, я лежала на сидении вниз лицом, и старая синтетическая обшивка противно пахла кровью. Хотя крови было немного. Что-то вытекло из носа от удара лбом при приземлении. Это было привычное дело. Голова - это моё, как говорится, самое слабое место. Ощупав лицо, я поняла, что кровь на лице уже подсохла.
Оставалось найти воды и умыться. И напиться.
Это обычно в слоях самое сложное. Слои непригодны для жизни. И самые большие проблемы именно с водой. Если она есть, то часто в виде кипятка и пара, как в том самом слое, откуда спасал меня Шокер.
Я села на диванчике и уставилась через разлом в вагонетке на то, что было вокруг.
В первую секунду меня посетила мысль, а точно ли я в слое. Выглядело всё так, будто я всё же долетела до изнанки. Но по неведомой причине вагон не прибыл на базу в скале, а материализовался где-то в стороне, на песчаных дюнах, поросших соснами. Прямо как в курьерских байках про блуждающий вагон, который иногда приносит тебя не туда, куда ты направлялся. Или, как говорили более научно подкованные проводники, всему виной непроизвольное искривление пространства в канале.
Я уже чуть было не поверила, что песчаные холмы и молодые раскидистые сосны - это мой долгожданный дом, и даже почти обрадовалась, когда сообразила, что дома у меня скоро середина января, мороз и снег. Здесь же было жаркое лето.
На всякий случай я проверила телефон. Часто при таких событиях телефоны выходят из строя. Иногда физически ломаются и бьются, если неудачно приложишься карманом при падении, иногда сгорает электронная начинка. Мой работал. Грузился долго, но всё было в порядке. И разумеется, никаких сигналов от операторов. Вздохнув, я выключила телефон. Ничем он мне здесь не поможет, а мощнейший гатрийский аккумулятор хоть и рассчитан на много недель работы без подзарядки, всё равно подсаживается, так что заряд надо экономить.
Значит, всё-таки слой.
Никогда я не бывала в таких слоях, хотя слышала байки, что есть между изнанкой и поверхностью такие места, где физические условия позволяют человеку выжить без особого труда. Нет гейзеров с кипятком или фонтанов с кислотой, нет вечной жары или вечного льда. Вот, например, как тут: сосенки и песочек, как на пляже.
Любоваться соснами - это хорошо, но пора было считать проблемы. Проблем было две.
У меня не было карты. У меня не было воды.
Воды никогда нет, когда она нужна. Но при этом курьеры никогда не летают с водой. Такой вот парадокс. А может, и нет никакого парадокса. Ну, пару литров в пластике можно с собой захватить, больше ведь всё равно не потащишь. А надолго ли хватит этих двух литров?
Но попала я не в гиблое место, а туда, где росли красивые деревца, значит, вода есть, надо только найти.
С картой дело обстояло хуже. Нельзя найти то, чего с собой не прихватил, а тут не выросло.
Карта каналов только называется картой, на самом деле это не совсем та карта, которую привык представлять себе обыватель. Если курьер или проводник отправляется в рейс, он всегда имеет в виду, что возможны всякие неожиданности. Канал зарастёт, или его испортят, или вдруг самому станет плохо, не справишься с собственным полем… Да мало ли может быть причин, по которым люди оказываются в срединных слоях.
Если тебя выносит из вертикального канала, есть шанс вернуться и продолжить путь. Вертикальные каналы - они имеют физические выходы во все слои. Если ноги не переломаны, а голова не пробита, встанешь, отряхнёшься, дойдёшь до ближайшего ущелья или ещё какой дырки на местности, и это будет твоим спасением. Ныряешь и пытаешься закончить своё путешествие. Если опытен, умеешь управлять своим полем и умеешь общаться с полем внутри канала - доберёшься до приёмного блока.
Если инцидент происходит в горизонтальном канале, то никакого возврата тем же путём быть не может. В горизонтальный канал из слоя не проникнуть, ни поперёк, ни как-нибудь иначе. Потому что горизонтальный канал - это такая штука, которой в слоях нет. Горизонтальный канал - он пронизывает все слои, но лежит в другом измерении. Из пункта А в пункт Б в вагонетке, сидя на диванчике - это пожалуйста. Если же выносит на пол дороги, то про горизонтальный канал можно забыть. И тогда остаётся искать ближайший вертикальный, с физическим выходом, то есть, выражаясь на примитивном курьерском жаргоне, с дыркой.
Вековой опыт гатрийцев и их наёмников с изнанки дал собрал много информации том, где вблизи горизонтальных маршрутов пролегают вертикальные каналы. Давно составлены инструкции для всех оживлённых и популярных каналов, иногда с визуальными схемами, в особо исследованных местах даже с раскладкой по слоям. Штатные курьеры и наёмники обычно получают в свой телефон полный атлас действующих эвакуационных каналов. А так как телефоны ломаются, то инструкциями и контрактами предусмотрено, что курьер обязан проявить инициативу и потребовать карту на визуальном носителе. Обычно это бумага или плёнка, которую всегда выдадут на отправляющей базе. Некоторым гениям достаточно взглянуть и держать в голове.