Рука ее потянулась, прикасаясь к его волосам, - на ощупь они оказались точно такими, как она и думала. Пальцы ее скользнули вниз, проводя по его шелковистым бачкам. Только сейчас она поняла, что его волосы, обычно схваченные сзади в хвост, сейчас струились, распущенные, и казались роскошнее женских. Она с любовью провела по ним рукой, лаская их, прикасаясь снова и снова, как будто совершая магический обряд.
Вдруг она поняла, что его глаза открыты и пронзительный взгляд устремлен на нее, тогда как сама она разглядывала его тело. Хоуп застыла.
- Пожалуйста, не останавливайся, ma petite, - произнес Арман чувственным шепотом, от которого мурашки пробежали по ее телу.
- Ты очнулся? С тобой все в порядке?
- Я немного ушибся. У меня болит плечо. - (Она быстро отдернула руку, словно ее опалило огнем.) - Другое.
- А…
- Я не похож на зачарованного принца, как в сказках, которые, бывало, рассказывала мне grand-mère?
Голос его был все еще тихим, он ласкал ее, успокаивал, удерживал, не позволяя убежать.
- Да, - хрипло ответила Хоуп.
- Значит, нужен поцелуй, чтобы я проснулся?
- Ты и так уже проснулся.
Он закрыл глаза.
- Тогда я снова засну, пока ты не поцелуешь меня.
- Тебе долго придется ждать.
Прошло много времени, прежде чем она наклонилась над Арманом, рассматривая его сомкнутые веки, затем губы, и прикоснулась к ним своими. Он был таким настоящим, теплым и очень, очень сексуальным. И вот ее губы скользнули по его губам, затем опять.
Руки Армана взлетели вверх; обхватив Хоуп за плечи, он привлек ее ближе, не давая ее губам оторваться от его сладкого рта. Язык его метнулся туда-сюда, побуждая ее ответить тем же. Медленно она пришла в себя, желая… нет, нуждаясь в его поцелуе так же, как нуждалась в воздухе.
Хоуп чувствовала, как вздымается и опадает могучая грудь Армана, с каждой секундой сердце его билось все учащеннее. Но, несмотря на это, она чувствовала, что может, если захочет, уйти от него - он не стал бы останавливать ее бегство.
Однако его знание ее тела, ее предательски чувственного тела, было еще одной причиной, по которой она оставалась заключенной в его объятиях. Казалось, он знал ее лучше, чем она себя. Когда большая ладонь Армана обхватила ее грудь, нежно, словно хрупкую драгоценность, Хоуп застонала.
Его губы, оторвавшись от ее губ, скользнули к нежной округлости ее шеи, затем проделали дорожку из легких поцелуев до ее плеча.
Хоуп никак не могла перевести дыхание, голова ее кружилась от его прикосновений, сердце билось так же учащенно, как и у него. Руки цеплялись за его сильные плечи, словно желая найти якорь в бурном море, затем они спустились до локтей и передвинулись к его груди, оглаживая проступающий контур сильных мускулов.
- Mon amour, - прошептал Арман; голос звучал хрипло от переполнявшего его желания. Он глубоко вдыхал ее аромат - смесь цветов, и мыла, и чего-то неопределенного, что было благоуханием самой Хоуп.
Слова его нарушили чары, которыми она была околдована, и, нервно рассмеявшись, Хоуп отодвинулась подальше от Армана.
- Бог ты мой, - проговорила она, откидывая с лица длинные волосы и стараясь не смотреть в его сторону, - никогда не думала, что мне придется делать искусственное дыхание привидению по методу "изо-рта-в-рот", - расхохоталась она.
- Что? - Арман нахмурился. Он по-прежнему обнимал ее за плечи.
- Да так, ничего, - спокойно ответила она, но, продолжая действовать на уровне инстинктов, отодвинулась от него еще дальше и начала поправлять волосы, чтобы скрыть дрожь в руках и не дать ему заметить, как вздрагивает все ее тело.
- Фей… - он не договорил, увидев боль в ее глазах, которыми она уставилась на него, - Хоуп, - поправился Арман, снова обнимая ее за плечи. - Скажи мне, в чем дело?..
Вместо ответа Хоуп встала.
- Надевай сапоги, - произнесла она, глядя на него сверху вниз, - встречаемся на вершине холма. Нам придется потрудиться, если мы хотим, чтобы ты когда-нибудь попал туда, где тебе полагается быть, - к Фейт. Я приду через несколько минут. - Сказав это, она круто повернулась и поспешила прочь, словно думала, что он может последовать за ней.
Но он не мог этого сделать, и от этого страдание его только увеличилось.
Глава пятая
Хоуп поставила магнитофон на землю между ними, затем скрестила ноги на индейский манер.
- О'кей, - начала она. - Я буду задавать тебе вопросы, а ты должен мне рассказывать как можно больше. Ключом к разгадке тайны может оказаться что угодно - ты даже едва ли будешь догадываться об этом, - поэтому просто говори и говори.
Но играющая на его лице бесовская улыбка заставляла ее забыть о проверенном журналистском методе, сосредоточиться ей было трудно - она чувствовала, будто внутри ее порхают мотыльки.
- Теперь, когда я понял, для чего нужна эта машина, - восхищенно заметил Арман, - я буду только счастлив делать так, как ты говоришь. Мне приятно знать, что ты будешь слушать мой голос, даже когда меня не будет с тобой.
- Типично мужское рассуждение, - проворчала она. Стараясь думать только о магнитофоне, она включила его. - О'кей, поехали. Где родилась Фейт?
- Она родилась в Англии, но жила в Нью-Йорке. Ее отец был офицером британской армии, расквартированной в форте на озере Гурон. Когда умерла ее мать, Фейт приехала к отцу, проследовав от Монреаля через Су-Сент-Мери. Ее сопровождали две служанки.
- От чего умерла ее мать? - Голос Хоуп был лишен эмоций и звучал ясно и ровно, словно она брала интервью у совершенно незнакомого человека. Ей только хотелось бы убедить в этом ее собственный пульс.
- Полагаю, ее мать скончалась от лихорадки. Всю жизнь у нее было слабое здоровье. Несмотря на ее состояние, капитан Тревор привез жену в эту варварскую страну и оставил в Нью-Йорке с двенадцатилетней Фейт, хотя жена и умоляла его позволить ей умереть в Англии. Но он считал, что будет лучше, если она останется здесь.
- Сколько лет было Фейт, когда все это произошло?
- Шестнадцать.
- А сколько лет ей было, когда вы встретились?
Он поднял брови.
- Столько же. Я встретил ее на следующий день после того, как она прибыла в Порт-Гурон. Я ведь притворялся французским перекупщиком меха - траппером, - пока не добрался до территории, занятой Францией. До тех пор военный мундир мог бы… как это называется? - мог бы мне только помешать. Британские собаки могли ударить француза ножом в спину и не запятнать при этом своей чести.
- Шестнадцать? Ты влюбился в шестнадцатилетнюю девчонку? - в голосе Хоуп прозвучало недоверие. - А сколько же было тебе?
В глазах Армана появилось недоумение.
- Тридцать один год.
- Неужели уставший от жизни солдат в возрасте тридцати одного года влюбился в хихикающую девочку-подростка? - Хоуп забыла, что магнитофон все еще работал, что ей полагается брать у него интервью и оставаться объективной. Все это осталось где-то в стороне по сравнению с переживаниями настоящей минуты.
- Да.
- Я не могу в это поверить, - сказала она с отвращением. - Это же непристойно.
- Что непристойно? - спросил он, в равной мере заинтригованный и обиженный такой ее реакцией.
Хоуп замолчала, вспомнив, что разговаривает с мужчиной не из своего собственного времени.
- Фейт была всего лишь ребенком, - попыталась она объяснить более спокойным тоном, стараясь не замечать боль, которую испытала, представив себе Армана с девочкой-подростком.
- Нет, - твердо возразил он. - Фейт воспитывалась так, чтобы стать женой и матерью. Она должна была выйти замуж за офицера британской армии. Фейт умела готовить, убирать дом, шить и заботиться о муже и детях. Этому ее специально обучали. Что же тут особенного?
- Ты слишком стар для нее! - выпалила Хоуп, сердясь, что Арман не может ее понять. - Она ведь была еще ребенком!
Он покачал головой.
- Нет. Она была женщиной. Женщиной, готовой лечь в постель с мужчиной, готовой родить детей. А что еще могло ее ожидать? Стать гувернанткой в какой-нибудь семье? - Он снова недоверчиво покачал головой. - Нет, она прекрасно подходила мне. Я был готов остепениться и взять на себя ответственность за жену и детей, и Фейт была как раз в том возрасте, чтобы подарить мне столько детей, сколько я сочту необходимым. - Мгновение он смотрел куда-то через плечо Хоуп, затем снова посмотрел ей в глаза. - Большинство женщин из тех, кого я знал, выходили замуж в возрасте между пятнадцатью и восемнадцатью годами. Только так мужчина может быть уверен, что его род будет продолжен, ибо в этом возрасте женщина идеально подходит для брака. Мужчина же сначала должен добиться положения и остепениться настолько, чтобы позволить себе расходы на содержание жены, так что мы женимся в более старшем возрасте. Но женщины все готовы к раннему браку.
- Были готовы, - рассеянно произнесла Хоуп, переваривая услышанное. Она читала достаточно исторических романов, чтобы быть в курсе древних обычаев, но услышать о них от живого очевидца - совсем другое дело.
- Были, - печально повторил он ее реплику и, потянувшись, дотронулся до ее руки, положив большой палец ей на колено. - Расскажи и ты мне о своем времени. Когда выходите замуж вы?
- Когда… - Хоуп поколебалась, зная, что многое в этом вопросе совсем не изменилось с тех пор, - когда мы влюбляемся. - Она кашлянула. - Некоторые женщины действительно выходят замуж рано, но обычно за молодых людей приблизительно своего возраста. Большинство женщин, с которыми я знакома, поступают в колледж или университет, а затем еще несколько лет выстраивают свою карьеру и замуж выходят примерно в двадцать четыре или в двадцать пять лет.
Его загорелый лоб нахмурился, пока он обдумывал сказанные ею слова.
- Мир очень изменился, - наконец тихо сказал Арман.
Магнитофон щелкнул, и Хоуп взяла его в руки, готовясь переменить кассету. Она нажала кнопку перемотки и подождала несколько мгновений, прежде чем выключить, так как хотела проверить уровень громкости их голосов в записи. Довольно долго ничего не было слышно, затем раздался ее собственный голос. Снова тишина. Хоуп попробовала пленку в другом месте. И в третьем. Магнитофон не записал ни единого слова из сказанных Арманом.
Слезы брызнули из ее глаз.
- Что такое? - Руки Армана легли на ее руки, разжимая ей пальцы. Он с тревогой смотрел на женщину, которую до этого считал слишком сильной для слез. - Скажи мне, прошу тебя, - хрипловато проговорил он, когда ему удалось привлечь к себе ее внимание.
- Ты - призрак.
Боль мелькнула на его лице.
- Да.
- Ты действительно призрак.
- Да.
- Мне так жаль, - выдавила она. Голос ее прозвучал глухо, словно раздавался внутри полого ствола дерева. Сердце зашлось от боли. И в первый раз она задумалась о том, как сильно привязалась к Арману.
- Но ты знала это и раньше. Почему же теперь тебе так жаль и ты удивлена этим? - Он поднял руку, проводя пальцами по ее темным волосам. Прикосновение его было просто восхитительным, но вызвало лишь новый поток слез.
Хоуп шмыгнула носом, глядя на его руку, лежащую поверх своей.
- Я знала, но не могла в это поверить. Почему-то в глубине души я считала, что столкнулась с загадкой, на которую мы вместе сможем найти ответ, и что ты вовсе не призрак, а настоящий мужчина, как все люди.
Его пальцы приподняли ее подбородок, он заглянул ей в глаза, в которых блестели слезы.
- А разве я не могу быть и тем и другим? - мягко поинтересовался он. - Разве сейчас я не то и другое вместе?
Нижняя губа Хоуп задрожала.
- Но ты же умер! - воскликнула она, и по ее щеке скатилась слезинка, капнув на его пальцы. В голосе ее звучали интонации беспомощного ребенка, каким она и была в глубине сердца. Кроме того, она была крайне напугана. - Меня всегда учили, что смерть - это когда ты уже не чувствуешь страданий, скользишь по небесам на крыльях ангела…
- Я уверен, что для большинства людей так оно и есть. Но некоторые… - Он очень по-французски пожал плечами. Его синие глаза казались такими же печальными, как и ее, но в отличие от Хоуп Арман старался скрыть печаль за улыбкой. - Некоторые должны ждать, пока не появится прекрасная молодая женщина и не поможет им найти дорогу.
Хоуп вытерла мокрые от слез щеки. Разумеется, он прав и она все это знала и раньше, но реальность стала ей очевидна только сейчас, когда она увидела, что магнитная лента не фиксирует голос этого человека - а он казался ей состоящим из плоти и крови. Ей хотелось, чтобы он был настоящим, но реальность иногда весьма коварно вмешивается в наши желания.
Значит, сейчас она плачет из-за несбыточных желаний, а не из-за горькой реальности, подумалось ей. Глаза ее расширились, когда она посмотрела на него. Она плачет потому, что слишком привязалась к нему…
Уверенным движением сильной, мускулистой руки он обнял ее за талию и посадил к себе на колено. Руки его внушали ей такую уверенность… Крепко прижав ее голову к своей груди, он нашептывал ей слова, понять которые она не могла, хотя и догадывалась без перевода об их смысле.
Медленно, очень медленно напряжение покинуло ее. Она охватила ладонями его лицо и тихо выдохнула:
- Вы очень особенный, мистер Призрак.
- Как и вы, моя очень современная дама.
- И ты прав: ты действительно мужчина. Очень решительный мужчина.
Он грустно усмехнулся.
- Тело которого отвечает столь естественной реакцией, если на коленях сидит хорошенькая женщина, да еще и старается при этом устроиться поудобнее.
Ее улыбка отразилась в его глазах, а затем медленно погасла.
- Ласкай меня, - прошептала Хоуп тихо, будто ветерок, заставлявший переговариваться листочки на деревьях над их головами.
Взгляд его не отрывался от ее глаз.
- Где? - Арман положил руку ей на грудь, ладонью ощущая податливую мягкость. - Здесь? - Пальцы руки скользнули по ребрам, по животу и задержались там, где мыском сходились ее джинсы. - Или здесь?
Веки ее трепетали от каждого его прикосновения. Откровенность ее позы возбуждала его еще больше.
Губы Армана приближались и приближались и вот наконец прикоснулись к ее губам. Хоуп замерла в ожидании поцелуя. Слегка покусывая ее нижнюю губу, Арман безмолвно просил впустить его. Когда же она уступила, его язык легко затанцевал, скользнув по ее зубам, столкнулся с ее языком и начал двигаться в чувственном ритме.
Все ее тело отвечало ему, омываемое наслаждением, подобно тому как неглубокий ручей каскадом струится по каменистому руслу. Она крепче обхватила руками его шею, прильнула к нему.
- Ты такая милая, - задыхаясь, проговорил Арман, когда губы его наконец оторвались от ее губ. Прижавшись к ее мягким волосам, он прошептал: - Ласкай и ты меня. Обними. Сделай так, чтобы я снова почувствовал себя настоящим мужчиной.
И Хоуп сделала это. Ее рука медленно скользнула по его напряженному телу, нетерпеливо подергивая рубашку, плотно заправленную в панталоны, затем переместилась ниже, словно Хоуп желала убедиться в том, что все у него действительно на месте. Арман расстегнул рубашку, снял ее и бросил на мох и сосновые иголки рядом с ними. Его грудь была покрыта густыми черными волосами, которые нежно обвивались вокруг ее пальцев.
Руки Армана вздрагивали, когда он расстегивал ей блузку. Наконец нежная трепетная грудь Хоуп обнажилась.
- Ммм, - пробормотал он тихо, вдыхая ее аромат. Языком он стал пробовать ее на вкус…
У Хоуп не было больше сил терпеть. Она быстро расстегнула свои джинсы, затем потянулась, чтобы расстегнуть пуговицы на его панталонах. Неожиданно им показалось, что желание заклубилось вокруг, подобно утреннему туману, и весь мир исчез - сейчас существовали лишь их ласки и дыхание. Их любовь.
Он вошел в нее, когда ветер в очередной раз зашелестел среди деревьев, и вздохи их слились с этим звуком. Хоуп неожиданно почувствовала полноту жизни, удовлетворение, которое никогда ранее ей не довелось испытывать. Ей захотелось утонуть в этом божественно прекрасном ощущении.
Когда Арман начал ритмично двигаться, ей показалось, что они занимались с ним любовью уже не меньше тысячи раз. Руки их блуждали, лаская то плечи партнера, то ноги, то бедра… Тело Хоуп блаженно купалось в истоме от прикосновений Армана.
Освобождение наступило внезапно и потрясло ее так, что она широко распахнула глаза, окунувшись в глубину устремленных на нее глаз и увидев в них огонь его неистового желания. Затем глаза ее снова закрылись. Сплетясь с ним руками и ногами, она хотела как можно дольше задержать свое возвращение к реальности.
- Тебе хорошо? - спросил он, нежно отводя в сторону локон волос, упавший на ее щеку.
Улыбка полного удовлетворения заиграла на ее губах. Глаза ее все еще были закрыты.
- Угу, - выдохнула она.
- Тебе понравилось?
- Угу. - Ее улыбка стала шире.
- Ты счастлива?
- Угу, - снова выдохнула она, соединяя их губы для поцелуя.
Он слегка шевельнул ногами.
- Не хочешь ли попробовать еще раз?
Она широко открыла глаза.
- Что?
- Я сказал: не хочешь ли попробовать еще раз? - повторил он.
- Зачем?
- Чтобы усовершенствовать то, что мы только что совершили, - заявил он с торжественной искренностью. Заглянув в его глаза, она увидела искорки бесовского смеха, танцевавшие глубоко в них.
- Я думала, это и так совершенно.
Брови его поднялись.
- Вот как? И тебе есть с чем сравнивать?
Она знала, куда он клонит, но все-таки продолжала упорствовать:
- Совершенство не требует никаких сравнений. Это и так ясно.
Молчание, последовавшее за ее словами, нарушил Арман.
- Хоуп, - начал он.
- Что, мой призрак? - прошептала она, уткнувшись в сосок на его груди. Она почувствовала, как плоть его напряглась от ее ласкающего прикосновения.
- Мне бы хотелось попробовать еще раз, - неуверенно проговорил он. - А тебе? - Она подняла голову, улыбаясь, глядя в его глаза, и он был почти ослеплен нежностью ее взгляда.
- Да, и мне тоже. - Рука ее скользнула вниз, стала ласкать доказательство его страсти. - Очень.
И они сделали это.
Когда солнце начало клониться к верхушкам деревьев, превращая небо в палитру пастельных красок, они все еще лежали в объятиях друг друга. Спокойно разговаривали.
Арман рассказал ей о своей жизни. Он родился в поместье неподалеку от Ниццы, во Франции, в богатой семье. Отец его был герцогом. Старший брат Армана раздаривал свою благосклонность каждой юбке, не пропускал ни одной женщины в округе, которая хоть единым намеком давала понять, что неравнодушна к нему. Когда родители нескольких знатных девушек возмутились его поведением, брату пришлось уехать - он присоединился к группе других молодых людей, которые направлялись в Нью-Йорк, чтобы начать торговлю мехами.
- А потом?
- А потом мой отец умер.