У Ника из горла вырвался стон, и Лиз еще крепче сжала его ладонь.
- Когда твоего отца забрали в больницу?
- Вчера утром. Я просидел около него почти весь день и целую ночь. Видела бы ты, какое выражение появилось у него на лице, когда он услышал, что я останусь на ночь. На мгновение у меня появилось такое же чувство, как тогда, когда умерла моя мама. Ужасное отчаяние, охватывающее тебя, когда не знаешь, что будет дальше.
- Ты правильно поступил, Ник. Семья для человека важнее всего остального. Тем более что у тебя, кроме отца, никого больше нет. Ты сделал правильный выбор.
Через десять минут они уже сидели за столиком в ресторане.
- Два двойных бурбона, - сделала заказ Лиз, потом достала из сумочки пачку сигарет и протянула одну Нику. - Расслабься. А потом я с удовольствием тебя выслушаю.
Она уже выкурила сигарету и почти опустошила свой стакан, когда Ник сказал:
- Она даже ничего не спросила про меня… Не могу поверить, что я действительно разговаривал с Кэсси, а не с кем-то другим. Неужели я в ней ошибался, Лиз? Нет, ничего не говори.
Ник вздохнул и пристально посмотрел в лицо Лиз, молясь, чтобы она нашла какие-то магические слова, способные разом все поставить на свои места.
- Ты должен понять, сколько Кэсси пришлось пережить, - тихо произнесла Лиз. - Не уверена, что смогла бы выдержать такие испытания. У нее сейчас все перемешалось в голове. Понятно, почему она хочет, чтобы все вернулось назад. Ведь ты был рядом с ней всего лишь год назад. Ей на самом деле нужно с кем-то поговорить. Когда Кэсси получит твое письмо, она прочтет его и сама попросит о телефонном разговоре.
- Ты так думаешь? - спросил Ник голосом, лишенным всяких эмоций.
- Конечно, - солгала Лиз. - Ведь она тебя любит.
- Кэсси хочет вернуть вчерашний день. Она сказала, что у нее все отняли. Ее явно рассердило, что я отказался от дома, который ей понравился. Она так верила, что мы в нем поселимся и будем счастливы.
- А ты сам в это веришь, Ник?
- Нет, - ответил он с несчастным видом. - Откровенно говоря, не думаю, что этот дом так уж ей понравился. Она скорее притворялась взволнованной ради меня. Кэсси - горожанка. Дом за городом - это всегда большая ответственность, а она… Не знаю, Лиз. Сейчас я прокручиваю в памяти все слова, что она мне прежде говорила, и подозреваю, что часть из них вполне могла оказаться ложью.
- Прежде чем делать скоропалительные выводы, дождись ответа на свое письмо. Кэсси разрешено тебе писать. Думай лучше об отце. Я могу для него что-нибудь сделать?
- Разве у тебя есть свободное время? Ты все еще помогаешь отцу Эрику?
- Тебе это кажется смешным? - сердито спросила Лиз.
- Конечно нет. Ты такая обидчивая… Нет, Лиз, я и не думал над тобой смеяться. Мне кажется, ты делаешь большое дело, помогая церкви.
- Когда я потратила выручку "Кассандры" за несколько дней, ты говорил совсем по-другому. Между прочим, я вернула все до последнего цента.
- Пойми, для меня это было неожиданностью. Кроме того, я на тебя разозлился, потому что мечтал, что мы вместе проведем Рождество, а ты вдруг исчезла. Я боялся, что с тобой что-то стряслось. Деньги здесь ни при чем. Ты могла хотя бы записку оставить.
- А ты мог бы меня пригласить, когда мы говорили по телефону.
- Мне чертовски стыдно. Буду держать тебя в курсе насчет отца. Мне сейчас очень плохо, Лиз.
- Знаю.
- Кэсси и Мэри постоянно ссорятся. Неужели они перестали друг друга понимать? Знаешь, что меня больше всего задело?
Лиз покрутила в руках стакан.
- Что?
- Ее больше интересовала "Кассандра", чем я. Странно, верно?
- Ник, повторяю, не забывай, через какие испытания ей пришлось пройти. Кэсси говорила с тобой, слышала твой голос, а о "Кассандре она ничего не знала, поэтому и спросила. А что касается того, как она восприняла твои слова об отце… Ты ведь и в самом деле долгое время почти ненавидел его, разве не так? Тебе не хватает рассудительности.
- Она сказала, что лучше бы ее застрелили. - На его лице появилось странное выражение. - Ты бы никогда такое не сказала.
У Лиз перехватило дыхание и закружилась голова. Ник их сравнивает! Ее и Кэсси!
- Не надо все воспринимать так буквально. Никто не может жалеть, что его не убили. Кэсси рассержена, но я ее не виню. Пойми, то, что она чувствует, это даже не злость. Не могу подобрать нужное слово. Когда Кэсси все хорошенько обдумает, она поймет, что ты так же сильно страдаешь. Кто знает, как бы я повела себя на ее месте.
- Кэсси никогда мне не простит, что я отказался приехать. Это можно было понять по ее голосу. Она больше не хочет ни встреч, ни писем, ни телефонных разговоров. И что это, по-твоему, означает? Кажется, я солгал, когда сказал, что готов ее вечно ждать. Да, я солгал. - Ник взял Лиз за руку. - Спасибо. Ты настоящий друг. Если бы полчаса назад тебя не было рядом со мной, я бы сел в машину и умчался куда глаза глядят.
- Давай поговорим о чем-нибудь другом. Ты уже послал в больницу цветы?
- Нет, но обязательно пошлю. Ты не возражаешь, если я заеду к тебе на квартиру, приму душ и приведу себя в порядок, прежде чем вернусь в больницу?
- Конечно, Ник. Расскажи мне о твоем отце.
Нику не хотелось говорить об отце. Он и сам не знал почему. Возможно, потому что речь могла зайти о смерти. Если отец умрет, ему придется заниматься похоронами и тогда откажут последние тормоза. Отец совсем еще не старый… Господи, а ведь ему самому уже тридцать пять! За плечами полжизни. Эта мысль так неожиданно пришла ему в голову, что он одним глотком допил содержимое стакана.
- Лиз, а я ведь прожил почти половину отведенного мне срока. Половину!
- Я тоже, - беззаботно откликнулась она. - Неужели нужно паниковать по этому поводу? Или совершать безумные поступки?
Он вдруг понял, что любит эту женщину, сидящую напротив, любит как мужчина. От этого открытия у него засосало под ложечкой. Кэсси Эллиот оказалась всего лишь интерлюдией. Он закрыл глаза, но тут же их открыл, когда сообразил, что Лиз говорит что-то интересное.
- Женщине труднее стареть. У мужчин это происходит менее заметно. Почему они в сорок-пятьдесят лет хотят молоденьких, цветущих девушек? Неужели они не понимают, как глупо выглядят рядом с юными особами, годящимися им в дочери!
Ник снова прикрыл глаза. Его то знобило, то бросало в жар. Очевидно, Лиз ждет ответа.
- Полагаю, что таким образом они пытаются вернуть себе молодость, - пробормотал он. - Я никогда не стал бы… - Боже, что я мелю?
- Никто не в силах остановить время, - спокойно сказала Лиз. - Ты можешь таскаться по тренажерным залам, делать пластические операции, одеваться так, словно тебе восемнадцать, но не убавишь ни года.
Лиз такая милая, симпатичная. Да нет, не симпатичная - настоящая красавица! Как блестят ее глаза, когда она улыбается! Умная, энергичная. Ник любит Лиз Тормен. Он облокотился на стол и внимательно на нее посмотрел.
- Лиз, почему мы с тобой никогда… Ну… ты понимаешь… не были вместе?
Лиз побледнела. Ей хотелось найти подходящие слова, но они никак не шли в голову.
- Думаю, мы боялись испортить нашу дружбу.
- Нет, из-за Эндрю. А до того, как ты стала с ним встречаться, я, наверное, ждал, что ты сделаешь первый шаг. - Ник посмотрел на янтарную жидкость в стакане. Здесь не самое подходящее место для таких разговоров. И потом ему нужно время.
- А почему ты решил, что первый шаг должна была сделать я? - поинтересовалась Лиз. - Разве не мужчина его обычно делает? Кроме того, ты никак не показывал своего желания. Представляю, какой дурой я бы выглядела, если бы ни с того ни с сего предложила себя мужчине, который ни о чем подобном и не помышляет.
- Ну конечно, ты ведь всегда утверждала, что я слишком самонадеян и много на себя беру. Неужели ты думаешь, что я бы тебя отверг?
- А разве нет? - тихо спросила Лиз.
- Не знаю, но ведь и ты не знаешь. Если бы ты захотела, то добилась бы чего угодно.
- Мне кажется, что наша беседа принимает опасный оборот. Нам надо что-нибудь заказать, а не хлестать бурбон на пустой желудок. Я сегодня съела только кусочек сыра.
- И ты молчала? - воскликнул Ник. - Я сейчас закажу тебе самый большой кусок мяса, который найдется в кухне.
- Ну нет, это моя забота, - возразила Лиз. - Это я закажу тебе самый большой бифштекс. И много кофе. По-моему, у них готовят неплохой яблочный пирог.
- Но с твоим пирогом ему все равно не сравниться. - Нику хотелось говорить что-то значительное, но язык не повиновался и молол банальную чепуху.
- Возможно, и так, - согласилась Лиз без ложной скромности.
- Мы с тобой отлично ладим, правда? Такое впечатление, что мы знаем друг друга с самого рождения. У нас с Кэсси никогда не было… Понимаешь, мы никогда не были друзьями, в наших отношениях отсутствовала основа. Как и у вас с Эндрю. Лиз, то, что я говорю, кажется тебе ерундой?
- Откуда тебе знать, как было у нас с Эндрю? - сердито поинтересовалась Лиз.
Ник почувствовал, что второй стакан бурбона дает себя знать, и попытался сконцентрироваться.
- Ты сама мне рассказывала. Откуда еще я мог узнать?
- Наверное, ты слышал то, что хотел услышать. Мне не нравилось, когда ты совал нос в мои дела.
- Мне никогда не хватало здравого смысла, а у тебя его в избытке. - Ник заметил, что Лиз напряглась. Черт, неужели он опять сморозил какую-нибудь глупость? - Ты всегда знаешь правильные ответы и направляешь меня в нужное русло, - объяснил он. - Ты никогда меня не подводила, если, конечно, не считать случай с последним Рождеством.
- Ты меня не пригласил. Давай оставим эту тему, согласен?
Подошла официантка с меню, и Лиз заказала два бифштекса, запеченный картофель со сметаной и маслом, итальянский сыр, фасоль, миндаль и кофе. Кофе она попросила принести сразу.
- Ты знаешь, что обычно заказ делает мужчина? - спросил Ник.
- Я оплачиваю счет, поэтому и заказываю сама. Ты бы целый час решал, что выбрать. - Лиз улыбнулась. - По-моему, ты уже здорово навеселе.
- Это ты меня напоила. Хочу голубого сыра.
- Ты ведь его терпеть не можешь.
- Зато его Кэсси обожает. Она сказала, что и я его полюблю, но у меня не получилось. Ты права, я действительно терпеть не могу голубой сыр.
- Ответь мне на один вопрос. Что у вас с Кэсси общего? Что вас связывало?
- Один из твоих излюбленных хитрых вопросов? - пробормотал Ник. Заметив в глазах Лиз обиду, он попытался сесть прямо и расправить плечи. Как же ему хотелось сказать, что он ее любит и всегда любил, но по глупости не понимал этого. - Ну, прежде всего секс. Абсолютная совместимость в постели, понимаешь? Кроме того, мы оба любим читать на ночь. Оба любим… фаршированный перец. Судя по выражению твоего лица, ты считаешь, что этого маловато для женитьбы. Мне не слишком нравились ее друзья, а ей мои. Что скажешь?
- Ничего.
- Я тебя чем-то обидел?
- Нет. Ник, тебе надо подумать и во многом разобраться.
- Знаешь, отец прислал мне два билета на Багамы. Ты поедешь со мной, если я тебя об этом попрошу? Я даже пошлю тебе письменное приглашение? Не хочу повторять ошибку, которую сделал на Рождество. - Он затаил дыхание в ожидании ответа.
Некоторое время Лиз раздумывала, а затем улыбнулась, что сразу разгладило рубцы на его душе.
- Устного приглашения вполне достаточно. Пора приступать к салату.
- К счастью, это итальянский сыр, - бросил Ник, заглянув в свою тарелку. - Ты даже не можешь себе представить, как я ненавижу рокфор.
- Ешь, не болтай.
- Ворчи, ворчи, - ответил он, подумав, что рано или поздно время все расставит по своим местам.
Лиз сидела на диване, чувствуя, что у нее совершенно нет сил. О, если бы Ник ее любил! Как она этого хотела, господи, как хотела! Слезы потекли по щекам. Ей пора начать жизнь сначала. И в этой новой жизни не найдется места для Ника Гилмора. Разве она святая мученица? Разве она настолько глупа, чтобы до седых волос работать в принадлежащем Кэсси салоне? Нет, надо жить для себя, а не витать в облаках. Так что, прощай, Ник!
Всхлипывая, Лиз направилась на кухню. Все, что ей сейчас нужно, это крепкий кофе. Нет, лучше хорошая выпивка. Может быть, она сгустила краски и вбила себе в голову бредовые мысли только для того, чтобы выплакаться? Чтобы глаза распухли и покраснели, чтобы голос сел от рыданий? Тем не менее решение принято. Прощай, Ник Гилмор!
Из больницы Ник прямиком поехал на квартиру к Лиз.
- Я не знал, куда мне пойти, - признался он, когда она открыла дверь. - Отец… Он умер. Не знаю, как смогу это перенести.
Лиз стиснула зубы. Придется на время забыть о своем решении. Ник нуждается в ней, и она не может отказать ему в поддержке. А как же я? - промелькнуло у нее в голове. Хорошо, что она не успела прикончить остатки виски, иначе валялась бы сейчас под столом.
- Ник, Бог никогда не дает нам больше испытаний, чем мы способны вынести. Тебе казалось, что ты не сможешь пережить разлуку с Кэсси, но ты смог. Я сварю тебе кофе.
- Чай, Лиз. Сделай мне чай. Моя мама всегда делала чай, если дела шли плохо. Чай и тосты. Я благодарен тебе за все хорошее в моей жизни, Лиз. Только тебе.
- Хорошо. Я сделаю чай.
В окно проник первый луч восходящего солнца.
- Чай и тосты… Кому пришло в голову, что это успокаивает? Мне не стало лучше ни на гран, - пробормотал Ник и поднял на Лиз глаза. - Ты плачешь? - спросил он.
- Все нормально. Всегда грустно, когда кто-нибудь умирает. Твой отец прожил большую жизнь в полном смысле этого слова. Знаешь, все люди связаны друг с другом, - сказала Лиз. - Мы живы, здоровы, и мир не такое уж плохое место. Он такой, каким мы его делаем. И жизнь продолжается, несмотря ни на что. Я помогу тебе с похоронами. Один ты сейчас не справишься, это точно.
- Нет, я все сделаю сам. Мне надо принять душ. Закрой салон, Лиз.
- Хорошо. Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?
- Если… ты уверена, что сама этого хочешь. Да. Мне очень нужно, чтобы ты поехала со мной.
На сборы ушло минут двадцать.
Ник взял у Лиз небольшую сумку.
- Ты так и не переселилась в большую спальню?
Она оглянулась.
- Столько мороки с переносом вещей из одной спальни в другую. Кроме того, я ведь здесь временно.
Ник подумал, что позже ему надо будет поразмыслить над тем, что Лиз имела в виду, когда сказала эту фразу. Похоже, в ней есть какой-то скрытый смысл.
Ник сидел за столом в кабинете отца. Напротив сидела Лиз с завещанием в руках.
- Я опущу формальности и сразу перейду к сути дела, - сказала она и, после того как Ник кивнул, продолжила: - Ты получаешь все, Ник. За исключением относительно небольших сумм, оставленных слугам. Ах да, своей секретарше он оставляет сто тысяч долларов и пожизненную пенсию в размере двух тысяч в месяц. Теперь она сможет посвятить всю себя своим любимым кошкам. Этот дом и все, что в нем, переходит к тебе. Дальше… Распоряжение о перечислении определенной суммы на уход за могилой твоей мамы. Все акции, все счета в банках теперь твои. Кроме того, ты получишь порядочную сумму по страховке. Доля твоего отца в уставном фонде фирмы - а это пятьдесят процентов - переходит к тебе. Это все. Здесь еще есть письмо, адресованное тебе. Догадываюсь, что ты хочешь прочесть его один. Твой отец обо всем побеспокоился. Теперь ты очень богатый человек, Ник. Кстати, определенная сумма оставлена на содержание поместья, и он просит, чтобы слуги оставались в доме, пока не пожелают уволиться. - Лиз свернула завещание и протянула его Нику. - Я пойду прогуляюсь.
Выйдя на улицу и вдохнув теплый сентябрьский воздух, Лиз думала о том, каким потерянным и несчастным выглядел Ник. Инстинкт подсказывал, что сейчас ей лучше не возвращаться в дом. Он должен со всем справиться сам и решить, как дальше жить. И она должна сделать то же самое.
Лиз неожиданно поняла, как соскучилась по своей работе. Ей нравилось работать в салоне, но все же это было не ее дело. Сказать об этом Нику сегодня, когда он так слаб, или дождаться более подходящего момента? А может быть, лучше все объяснить в письме?
Лиз села на скамью и осмотрелась. Как здесь красиво! Интересно, сколько человек поддерживают поместье в таком идеальном состоянии? Радовался ли отец Ника такой красоте или он был слишком занят, чтобы нюхать розы? Скорее, последнее.
Ник отпил глоток кофе. Теперь это его кабинет. Этот стол красного дерева, большое кожаное кресло - все принадлежит ему.
Ник вскрыл конверт. Оттуда выпали четыре листа бумаги и письмо. Он развернул его.
"Дорогой Ник, если ты читаешь это письмо, значит, я уже распрощался с этим миром и перешел в мир иной.
Мне так много хочется сказать, но трудно найти подходящие слова. Я чувствовал, что должен оставить тебе что-то еще кроме денег и недвижимости.
Николас, в жизни нам постоянно приходится выбирать и принимать решения. В какой-то момент я просто перестал вас искать. Поверь, я очень любил твою мать. После нашей глупой ссоры, как ты знаешь, я уехал. Мне и в голову не могло прийти, что она ждет ребенка, а твоя мама из гордости промолчала. Сейчас я не могу себе простить, что не приложил максимум усилий и не разыскал вас. Но мне казалось, что я ей не нужен, раз она не дает о себе знать. А потом до меня дошли слухи о ее смерти, но никто даже не упомянул о твоем существовании. Разве я мог бы позволить, чтобы мой сын скитался по приютам и приемным семьям. Совершенно очевидно, что ты так и не смог меня простить, но я на это и не рассчитывал. Мне хотелось бы умереть, зная, что ты нашел кого-то, обладающего такими же прекрасными качествами, как у твоей мамы. Это сделало бы меня счастливым.
Когда я познакомился с твоей подругой, она мне очень понравилась, даже на мгновение показалось, что я вновь увидел твою маму. Речь, конечно, идет не о внешнем сходстве, а о ее душевных качествах.
Мои мысли путаются. Так странно писать тебе письмо и знать, что ты прочитаешь его только после моей смерти.
В конверт вложены номера банковских счетов в Женеве.
Подумай о своей жизни, Ник. Устраивай ее и не оглядывайся назад. Сделай все возможное для тех, кто тебя любит. Вот, пожалуй, и все.
Большое спасибо за прекрасное Рождество, которое мы провели вместе. Оно стало бы еще прекраснее, если бы тогда к нам присоединилась Лиз Тормен. Она многое сделала, чтобы праздник состоялся. Открой свои глаза и сердце, Ник.
С любовью и нежностью, отец".
Листок бумаги упал на пол. Ник крепко вцепился в подлокотники кресла. Ему было трудно дышать, и во рту пересохло.